Марготта

— Опаньки! Ещё одна баба! Щас мы её тоже...— воскликнул прыщавый тип за крайним столом. И сразу же замолчал, полностью поглощённый изучением длинного меча, кончик которого вдруг упёрся ему в кадык.

— Ну так кто я? И что вы там 'щас' собирались со мной сделать? — поинтересовалась обладательница меча, с наигранной лёгкостью покачивая оружием из стороны в сторону.

— Э-э-э... Простите, госпожа... обознался. Мы тут с друзьями того... день рождения отмечаем...

— Ну отмечай, отмечай. Тоже мне, именинничек! — Воительница убрала клинок в ножны и двинулась к стойке, провожаемая множеством пар глаз. Хотя нет, не пар. Тщедушный старичок, устроившийся в противоположном от нас углу, имел всего один глаз, но тоже следил за женщиной с нескрываемым интересом.

Льёни попытался было нырнуть на кухню и сделать вид, что его вообще здесь не стояло, но был в самый последний момент схвачен за шиворот и повёрнут лицом к гостье.

— Здравствуй, солнышко. Куда-то спешишь?

— Конечно, спешу. За твоим заказом, между прочим. Ты ведь абы что не пьёшь... звёздочка.

— Ну, тогда иди, — великодушно разрешила женщина, — только огурчики не забудь. И ещё что-нибудь на твой вкус. Да побыстрее, котик, я жду!

Освобождённый трактирщик затравленно покосился на воительницу и скрылся за дверью, а женщина облокотилась на стойку и замерла в весьма двусмысленной позе.

— Итак, что это за растение? — шёпотом спросила я у Кьяло.

— Это не растение, это Верба! Неужели ты не знаешь? Она на всех турнирах сражается наравне с мужчинами, а то ещё и лучше их. Таких как она больше нет, она исключительная! Я один раз видел её в бою — потрясающее зрелище, честное слово!

— И что?

— И ничего! Если этого не достаточно, то ты просто...

— Что?

— Ничего! Ничего не понимаешь, в смысле!

— Угу, — мрачно подтвердила я. — И вообще, я полная дура!

— Эй, ты чего?

— Ничего! В смысле, ничего не понимаю!

Я резко встала и направилась к выходу. Нет бы на второй этаж, в свою комнату... Но почему-то мне захотелось в точности воспроизвести уход Тьяры, включая и громоподобный хлопок дверью. Однако я и не подумала, что получится настолько точно.

— Опаньки, да ведь это тоже баба! — возвестил всему трактиру прыщавый тип, и огромная грязная лапища припечатала меня пониже спины.

Собственно, тут все сходства в развитии ситуации и закончились. Потому что, в отличие от Тьяры, я не стала ни верещать, ни краснеть. Стоявшая на краю стола пустая бутылка неожиданно для окружающих оказалась в моей руке и, прочертив в воздухе элегантную дугу, живописно впаялась в череп нетрезвого бабника. Череп выдержал, бутылка нет. На пол посыпались переливающиеся осколки, а прыщавый на одном дыхании произнёс длиннющую непечатную фразу, которую я выслушала с неподдельным интересом.

А вот руку он, что характерно, не убрал даже после того, как я несколько раз перевела взгляд с неё на него. Пришлось потянуться за второй бутылкой.

— Эй, ты мне так всю посуду раздолбаешь! — запоздало крикнул вылетевший из кухни Льёни.

— Не раздолбает, — неожиданно вступилась за меня Верба. — Или, по крайней мере, не всю. Надо же и на мою долю что-то оставить!

— Не надо, — поёжился трактирщик. — Ты-то хоть не встревай. А то знаю я тебя — лишь бы подраться.

Новый град осколков.

Прыщавый неторопливо убрал руку с моей... хм... ягодичной мышцы и осторожно коснулся набухающей на лбу шишки.

— Ты чего?

— А не фиг лапать то, что тебе не принадлежит. Свою задницу отрасти и её щупай.

На физиономии неудачливого бабника явственно отразилась непривычно тяжёлая работа мозга, которую сменила искренняя радость понимания.

— Ну, так бы и сказала. А то сразу бутылкой...

Воительница разразилась звонким хохотом. Льёни настороженно покосился на неё, потом на бутылочные осколки, но смолчал. Впрочем, взгляд у него был красноречивее многих слов.

— Не волнуйтесь, я заплачу за бутылки, — поспешно пробормотала я.

— Вот ещё! — фыркнула Верба. — Пусть этот именинничек и платит. Они же об его голову разбились, не об стол. Тем более, что пустые уже были.

— Ты это... экономику мне не подрывай! — вмешался трактирщик. — Заведение пока что моё, и порядки здесь устанавливаю я.

— И что? — скептически осведомилась воительница, нависая над Льёни. — Это повод мне отказать?

— Н-нет, — выдохнул трактирщик, глаза которого оказались как раз на уровне бюста в бронелифчике.

— Вот и договорились, солнышко.

— Вот и договорились... звёздочка...

Я оглядела трактир взглядом золотой олимпийской медалистки, зачем-то показала Кьяло язык и вышла наружу. Даже дверью не хлопнула, хотя так собиралась...

Зато на крыльце что-то сразу же хлопнуло меня по голове. Замечательно так хлопнуло. На улице и так было не слишком-то светло, а теперь ещё больше потемнело. А спустя долю секунды и вовсе погасло.

Что я там говорила про самый спокойный день в этом мире?

Всё-таки интересно, какой же наглостью надо обладать, чтобы прямо посреди города, в оживлённом месте, стукнуть девушку по голове, погрузить в повозку и увезти? Впрочем, про повозку не уверена, но ведь не на руках же они меня тащили... Или он... Или она... Чёрт! Голова гудела и при каждом движении грозилась развалиться на кусочки. Ну и за какие заслуги мне выпало третье сотрясение мозга за неделю? Кому я в этот раз понадобилась?

Отвечать на мои наивные вопросы никто не собирался, поэтому пришлось открыть глаза. Они, как ни странно, даже открылись, хотя и с большим трудом. Судя по ощущениям, к каждому веку у меня было привязано по двадцатикилограммовой гире. Бедный Вий... Как же ему, оказывается, нелегко жилось на свете.

А самое обидное, что все мои мучения были напрасными. Открыв глаза, я ровным счётом ничего не увидела. На мгновение даже показалось, что в этот раз меня долбанули чуть сильнее, чем во все предыдущие, и это как-то сказалось на зрении. Честно говоря, испугалась жутко. Но потом взяла себя в руки, вспомнила, что я страшная и суровая магичка, и запустила в воздух пульсар. Он, конечно, развеялся уже через десять секунд, но этого времени вполне хватило, чтобы осмотреть место, куда я попала, и попутно убедиться, что с глазами всё в порядке.

Хотя осматривать, как выяснилось, было особенно нечего. Практически квадратная комнатушка; стены, пол и даже потолок — каменные. От одной стены до другой не больше полутора метров, окон никаких, мебели тоже. На полу охапка соломы (ну надо же, какая забота!), в потолке люк, предусмотрительно закрытый деревянной крышкой.

Стало быть, подвал. И за что мне такое счастье?

Не успела я хорошенько обдумать план действий (если бы он ещё был, план этот), как над головой послышались приглушенные шаги, и крышка люка со скрипом поползла вверх. Лучик света, пробившегося снаружи, резанул по глазам, напоминая, что неплохо было бы их закрыть. Я охотно последовала его совету и непринуждённо раскинулась на соломе, изображая хладный трупик. Честно говоря, устроилась так удобно, что с удовольствием полежала бы в этой позе ещё часика два, выжидая, когда голова закончит кружиться от малейшего движения и начнёт таки соображать.

Запоздало мелькнула мысль, что можно было бы отвести неизвестным надсмотрщикам глаза, а потом удрать, воспользовавшись суматохой. Но нет, не прокатило бы. Пытаться стать незаметной в помещении, которое чуть больше кабинки в общественном туалете, мягко говоря, рискованно. Даже если сразу не заметят, так в процессе поиска наступят на какую-нибудь жизненно неважную часть тела прежде, чем смогу вылезти.

Крышка наконец-то прекратила движение — скрип оборвался — а потом вдруг резко захлопнулась обратно. И практически одновременно с хлопком прозвучал крик на грани истерики:

— Ты кого притащил?

Голос был мужской и гнусавый, будто простуженный. Ответил ему тоже мужской, но вполне здоровый. Даже чересчур здоровый. Таким громоподобным басом только на футбольных матчах игроков подбадривать и с конкурирующими болельщиками переругиваться!

— А чё?

— А ничё! — передразнил его первый. — Это не она.

— Как не она?

— А вот так, не она. Где ты откопал это... создание.

— В 'Тарелке', как ты и сказал. Так что не надо тут выпендриваться. Гони деньги, а то обратно её отнесу.

— Куда отнесёшь? — взвизгнул гнусавый. — Она же могла тебя запомнить!

— Да она меня даже не видела. Всё чисто было... вроде... Деньги гони, я сказал.

— Какие деньги? Это же не та девчонка?!

Затяжная пауза. Мне даже показалось, что я слышу, как с натужным скрежетом работают мозги у басовитого.

— Почему не та? Ты же сказал: худая, темноволосая, за угловым столиком. Я тебе и принёс худую, темноволосую. Она как раз из-за того столика вылезла.

— Но это не она!

— Да как не она, если там других девок вообще не было, кроме разносчицы да Вербы.

— Что, там ещё и Верба была? О Господь всемогущий, хоть она-то тебя не видела?

— Да никто меня не видел. Ты от темы-то не отвиливай. Деньги где?

— А девчонка где?

Снова пауза. Теперь мозги скрежетали в двух головах одновременно. Первым не выдержал гнусавый.

— Значит так: будет девчонка — будут и деньги. Но та девчонка, которая нужна. Понял?

— Понял, чего ж тут непонятного, — недовольно пробурчал бас. — А эту куда девать?

— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Мне лишние неприятности не нужны.

— Так что, под яблоней её прикопать, что ли?

— Под какой яблоней, идиот? Её уже несколько человек, не считая меня, видели с Мулленом. Случись что — он весь город на уши поставит. Нет, если уж она должна исчезнуть, то пусть будет несчастный случай. На улице жарко, пошла искупаться, не справилась с течением... Я понятно излагаю?

— Ну, так вот я и думаю — прирезать её или просто каменюку на шею навесить...

— Какую ещё каменюку? — голос гнусавого чуть не сорвался на тоненький визг. — Я же тебя ясным языком сказал — несчастный случай! Или мне по пунктам объяснять? Ладно, объясню. Иди сюда...

Невидимые собеседники протопали в обратном направлении, оставив меня в недоумении и абсолютной тишине.

Полный упс! Кажется, я только что крупно попала. Допрыгалась, что называется. Хотя... в этот раз я ведь совершенно ничего лишнего не делала, просто вышла воздухом подышать. И похитить собирались вовсе не меня. А кого тогда? А кто у нас ещё худая, темноволосая и за угловым столиком? Тьяра, конечно. Просто она смылась раньше времени, а я осталась.

Интересно, зачем она им понадобилась? Требовать с Хозяина выкуп? Или ещё что-то? Но тогда странно, почему я не подхожу? Или за меня меньше дадут? Так в их ситуации лучше меньше, чем ничего!

Но всё же, надо как-то донести до обитателей этого мира основные идеи гуманизма. А то что за дурная привычка — по голове бить. Так ведь и покалечить недолго. Неужели нельзя было просто подойти и вежливо попросить пройти... куда-нибудь. Ну, если бы я вдруг начала сопротивляться (а я бы начала!), то можно было бы меня просто связать и рот заткнуть. Только не носками и не носовым платком. Разве что совсем чистым...

Бесцельно провалявшись пару минут, я предприняла героическую попытку подняться. Сначала встала на четвереньки, а потом по стеночке, по стеночке... Наконец руки упёрлись в потолок, а затем и в крышку люка. Она, конечно, была закрыта и даже не подумала поддаваться на мои слабенькие толчки.

От нечего делать я постучала по ней и тут же отпрыгнула в сторону, испугавшись, что какой-нибудь шутник ответит сверху 'Кто там?'. Но никто не ответил. Постучала ещё несколько раз. Сначала по крышке, а потом по своей многострадальной голове. Звук, как ни странно, получился разный: всё ж таки там дерево, а тут... хм... дерево... Хорошее такое, сухое дерево. А оно горит!

Вдохновленная смутной надеждой я отбарабанила по крышке марш Мендельсона, а потом громогласно объявила окружающим, что сошла с ума. Наверху упорно молчали, или же там просто никого не было. Мне больше нравился второй вариант.

Жаль, что я не могла себе позволить применять несколько заклинаний одновременно, просто сил не хватало. Впрочем... Больная голова соображала медленно, но верно. Я не отдавала Кьяло браслет, и его не сняли, пока я была без сознания (а вот нож спионерили, нехорошие люди). Значит...

Активировать браслет было секундным делом, поджигание крышки заняло чуть больше времени. Всё-таки хорошо, что она оказалась деревянной. Но плохо, что такой вонючей...

Доски больше дымили, чем горели, и к тому моменту, когда вдалеке раздался истошный вопль 'Пожар!', я могла только кашлять и плеваться. Мозги застилал сплошной ядовитый туман, и они уже с трудом соображали, на кой чёрт я решила приобщиться к славе известнейших мировых поджигателей.

Кому-то из похитителей (спорим, что басовитому) было лень открывать горящую крышку, и она полетела внутрь подвала, чуть не двинув меня по лбу.

— Эй, ты там? Мелкая, слышь меня?

Я прижалась к стене и постаралась не дышать. Удавалось с трудом, потому что в горле немилосердно першило. Впрочем, браслет работал как надо.

— Э-э-э-й? Лас, а её там нет!

— Как это нет? — возмутился гнусавый. Голос его звучал словно сквозь ткань, свёрнутую в несколько слоёв. — Посмотри получше.

В люк просунулась лохматая белобрысая голова, плавно перетекающая в толстую бычью шею.

— Ну, нету её! Что же я, слепой что ли? Вот если бы...

Что 'если бы' я не дослушала. Крышка, догорающая на полу, воняла ещё хуже, чем раньше, а единственную вентиляцию заткнул своей тушей этот амбал. Дышать я уже не могла, поэтому предприняла глупейшую попытку прорваться с боем.

До сих пор понятия не имею, как это получилось. Если бы могла вспомнить и повторить, то пошла бы поступать в цирковое училище. А тогда я просто подпрыгнула, уцепилась за свисающие из люка волосы, переползла на шею... и вдруг оказалась снаружи, в то время как грязные сапоги размера этак пятидесятого благополучно уползли внутрь подвала.

— Упс! — прокомментировала я, провожая взглядом сапоги и их обладателя. Вот уж действительно: не рой другому яму, сам в неё навернёшься.

Не успела я толком оглядеться, как пришлось резво отползать в сторону. Прямо к люку, уткнувшись носом в шёлковый платочек, шёл мужчина. Меня он, конечно, в упор не видел — браслет работал как надо.

— Ты что, совсем с ума сошёл, на ногах не держишься?

— Лас, я не виноват, это оно само... меня как будто за уши туда втянуло!

— И что? Ты надеешься, что я тебя теперь буду обратно вытягивать? В этом случае ты жестоко ошибаешься!

— Да не, я сам...

За край люка ухватились огромные ладони, а чуть позже появилась и лохматая голова.

— А где девчонка-то? Её ведь там нет!

— Это я у тебя хотел поинтересоваться — где девчонка? Куда она могла деться?

— Ну откуда же я знаю... Может, сбежала уже.

— А ты дверь запер?

— Не, чё её запирать-то. Никого не ждём вроде, — басовитый тип ловко подтянулся и вылез наружу.

— Так запри, идиот!

К двери мы бросились одновременно, причём я на бегу успела несколько раз обозвать себя дурой и растыкой. Ну что мне стоило не стоять как бедная родственница, слушая чужие препирательства, а начать тихонько выбираться отсюда. Но нет ведь... Как всегда, короче!