Сад фонтанов

В комнате стоял знакомый каждому по порнографическим фильмам шум. Лысый кряхтел на своей двуспальной кровати, Вика слегка постанывала. Кирей со своей пассией трудился на кровати Мухи. Инны со Степанычем не было. Я достал чай и выскочил прочь.

— Мишка, ключи от пристройки у тебя, или у Степаныча? — спросил я, пристраивая пачку заварки на холодильник.

— У меня. Держи, — ответил он, вытаскивая связку.

— Муха, а запасных ключей у нас нет? — на всякий случай переспросил я, пряча ключи.

— Да вроде нет, — покачал головой тот. — А что тебя, собственно говоря, беспокоит?

— Да так, — отмахнулся я, беря с полочки фонарик.

— И куда это ты собрался? — хитро прищурился Муха.

— Пойду в пристройку, поглядеть кое-что надо, — ответил я, выходя.

— Темнишь, дружок. Там свет есть, и фонарик не нужен. Ты б лучше не мешал им, — предложил вдогонку Муха.

Во дворе стояла непроглядная темень. Я сам не понимал, чего это меня беспокоит отсутствие Степаныча и девушки?.. Мало ли чего. Не захотели заниматься сексом в одной комнате со всеми. Я, к примеру, точно такое не люблю. И всё же причина явно была не в этом. Инна не была похожа на всех, это я понял сразу. Значит, со Степанычем она уйти не могла. Или я ошибался, или что-то было не так. Секунду помедлив, я решительно направился в сад. Калитка была распахнута. Где-то в нескольких шагах, в стороне от тропинки слышалась возня и чёткие шлепки пощёчин. Вот это мне уже совсем не понравилось. Я включил фонарь и тут же наткнулся на оттопыренный зад Степаныча. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Степаныч пытался овладеть девушкой, а та, в свою очередь, яростно сопротивлялась. Непонятно было другое, почему она не кричала? Я немножко размахнулся и дал пенделя Степанычу. Тот подпрыгнул и взвыл дурным голосом.

— А ну-ка, Степаныч, оставь девушку в покое, — негромко сказал я.

— Пошёл ты... — выругался он.

— Степаныч, ты не понял? — я повысил голос.

Моё появление видимо ослабило оборону девушки, так как Степаныч вдруг завалил её на землю.

— Степаныч, — вскрикнул я, хватая его за шиворот и оттаскивая в сторону. — Убью, сука! Оставь её.

Петька очумело глянул на меня и вдруг обмяк.

— Что это с ним? — Я откровенно ничего не понимал.

Здоровенный мужик вдруг теряет сознание оттого, что ему дали под зад. Девушка подошла, поправляя одежду, наклонилась и быстрыми ловкими движениями надавила на какие-то точки на теле Степаныча. Тот вздохнул и открыл глаза.

— Маэстро, где это я? — удивлённо спросил он абсолютно трезвым голосом.

— В саду, — хмуро ответил я, помогая ему подняться. — Пшёл вон домой.

Степаныч, ошарашенно оглядываясь, скрылся за углом дома.

— И что всё это значит? — спросил я, опуская луч фонаря в землю.

— Простите. Мне надо было закричать, но я так растерялась, — выравнивая дыхание после борьбы, ответила девушка.

— Ничего не понимаю, — вслух подумал я. — Идёмте, я вас провожу.

— Я вам всё сейчас объясню, — тихо пообещала Инна. Только вот сумочку надо найти.

Я повёл лучом по земле. Сумочки не было.

— Странно, — удивился я.

— Да... — неуверенно начала девушка. — Я её не здесь оставила.

— А где?

Она молча указала куда-то мне за спину. Я оглянулся. На калитке висела сумочка.

— Ну-ну, — сказал я, снимая и передавая её девушке.

Мы вышли из сада. Прошли через двор на улицу. Осень вступала в свои обязанности. Холодно, правда, ещё не было, но и летней духоты уже не было. Листья лишь слегка начали желтеть.

— Понимаете, — начала Инна. — Дело в том, что я вас обманула.

Я промолчал. Очень мне нравится, когда знакомство с девушками начинается с обмана последними. Просто обожаю, когда меня дурят изначально, а потом ещё и признаются в этом.

— Я понимаю, что после всего, что я скажу, вряд ли смогу рассчитывать на прощение, но всё же!.. — она сглотнула. — Дело в том, что я не хирург. Я фармацевт. Я всю жизнь прожила в деревне. Мои родители постоянно были в разъездах по заграницам. Меня воспитывала бабушка. Она часто болела, а лекарства, что привозили для неё мои родители, она категорически отказывалась принимать. Пользовалась услугами местной врачевательницы. Бабушка меня часто посылала к ней за травами. Постепенно мы с ней познакомились ближе. Выяснилось, что она почти вдвое старше моей бабушки. Потом она стала брать меня в лес, начала учить распознавать травы, собирать их, ну, и так далее. Короче, с семи лет я занимаюсь траволечением, и это мне нравится. Бабушка Ганна научила меня многому, очень многому. Ещё тогда в далёком детстве я решила, что стану целительницей. Позже узнала, что такой профессии нет, но есть другая, очень похожая. Я решила, что обязательно пойду в этот институт и научусь ещё большему. В десять лет я составила свой первый рецепт. Помню, что бабушка Ганна долго меня хвалила за это. Я тогда не понимала почему, теперь, конечно, знаю. Это был рецепт от похмельного синдрома. Однажды утром наш сосед, дедушка Аким, пожаловался, увидев меня, что у него жутко болит голова. Я обрадовалась, говорю, мол, погоди, деда, я сейчас лекарство тебе сделаю. Дед усмехнулся, но когда я принесла ему мензурку с отваром, не отказался, выпил. А через некоторое время к нам пришла бабушка Ганна и отозвала меня в сторону. Обычно она ни к кому не ходила. Все ходили к ней. А тут пришла. Спрашивает, чего я деду Акиму намешала. Я и рассказала. Вот тогда она и похвалила меня. Сказала, мол, девочка моя, ты сама ещё не понимаешь, чего выдумала. И ушла. Позже мы с ней стали каждый день учиться составлению лекарств и их приготовлению. Её наставления преобрели для меня значение аксиомы, а позже превратились в образ жизни. Она говорила: "Если ты не будешь читать в больном его жизнь, а примешься искать в книгах, как лечится болезнь, — ты никогда не будешь доктором-творцом, талантом, а только ремесленником. Нельзя лечить болезнь. Можно лечить больного, применяясь ко всему конгломерату его качеств, учитывая его духовное развитие. Не приведя в равновесие все силы в человеке, его не вылечишь". Вот так задолго до окончания школы я определила свою профессию.

Некоторое время мы шли молча. Я то и дело подсвечивал фонариком дорогу, экономя батарейки. Лампы на столбах, конечно, не горели. Да и были ль они там?!

— Ну, и в чём же обман? — не выдержал паузы я.

— В том, что я не хирург, — тут же ответила Инна.

— Хм, — скептически хмыкнул я.

— Потом началось самое интересное. Я стала выдумывать рецепты сама. Сначала для смеху, потом ради интереса. В девятом классе прочла одну книжку, где рассказывалось о некоторых лечебных свойствах насекомых. Я не поверила. Решила попробовать. Посидела несколько дней, поворожила, получила какой-то порошок. Решила проверить его на ком-нибудь. Купила двести грамм шоколадных конфет, взяла несколько и, слегка растопив их, обсыпала своим порошком. Потом аккуратно завернула, сделала пометку, и пошла на именины к однокласснику. Он мне нравился, но я ему нет. Во всяком случае, на меня он не обращал никакого внимания. Да и на день рождения он меня не приглашал. Я сама пошла, без приглашения. Там, конечно, удивились, но не выгнали. А мне того и надо было. Я принялась угощать своими конфетами всех подряд. Одну замаскированную подсунула девчонке, с которой встречался этот мальчик, а другую ему. Я тогда ещё плохо себе представляла половые различия, и к чему это приводит. У нас в селе порнухи по телику не показывали!.. В общем, случился казус. Мне неприятно это вспоминать, но из песни слов не выкинешь. С тех пор я потихоньку продолжаю свои эксперименты, но, в основном, на себе. Очень редко на людях, но только с их согласия. Иногда вредничаю, когда меня достают. Вот и сегодня... Этот Степаныч меня достал. Я и сыпанула ему в водку своего возбудителя. Вообще-то по моим расчётам это лекарство не должно было сработать, будучи растворённым в спирте. Оказывается, сработало. Да ещё с утроенной силой. Я такого просто не ожидала. Ведь после того, как он выпил эту смесь, прошло почти полчаса, а моё изобретение действует в течение трёх, пяти минут после употребления, не позже.

— Ну, и как же вы, зная, что он может быть опасен, пошли с ним в сад? — просто ради приличия, спросил я.

— Да не ходила я с ним, — возмутилась девушка. — Я сама вышла. Я искала вас, — она запнулась.

— Ну, и почему же не нашли? — вяло поинтересовался я.

— Почему? Нашла. Вы были на кухне, что-то нарезали, а я стояла у окна и наблюдала за вами. Мне вообще нравится наблюдать за вами. Именно поэтому я и хожу на ваши лекции. Вы так увлечённо говорите, что народ, сам того не замечая, увлекается. Всем очень нравятся ваши лекции. Это не подхалимаж, это правда.

— И как же вы оказались в саду? — остановил я хвалебные оды.

— Он вышел на улицу, а я-то под окном. Вот и пришлось сделать вид, что прогуливаюсь. А дальше вам известно.

— Почему он потерял сознание? — жёстко спросил я.

— Не знаю. Надо отследить этот эффект. Предполагаю, что передозировка, плюс водка, плюс долгое воздержание. Но это лишь предположения.

— Кто-нибудь на кафедре знает о ваших изысканиях?

— Конечно же, нет. Иначе бы меня уже давно исключили, — горько усмехнулась она.

— М-да. Наверное, вы правы, — согласился я. — Скажите, зачем же вы мне подмешали своего возбудителя? Или вы думали, что на меня он будет действовать иначе, чем на других людей?

— Нет. Я знала, как он будет действовать. Но, во-первых, доза лекарства была минимальна, к тому же именно в это вино лучше всего подмешивать данные ингредиенты, их в подобной комбинации почувствовать нельзя. Они наоборот, подчёркивают достоинства этого напитка. Во-вторых, я пила вместе с вами. А в-третьих, я боялась, что вы не... Вы не осмелитесь... В общем, я сделала это лишь для того, чтобы раскомплексовать вас, да и себя заодно.

— Я ничего не понимаю, — повторил я, прекрасно осознавая, что девушка абсолютно права — иначе бы я никогда не осмелился на то, что проделал несколько часов назад. Скорее всего, простым раздеванием всё это не закончилось бы, если б нам не помешали. — Я ничего не понимаю, — в третий раз повторил я.

— Поймите меня, пожалуйста, я не собиралась вас компрометировать. Я давно, с первого курса мечтаю о вас. Но у меня ни разу не выпадало такого случая. Я, правда, хотела только одного. Но чёртова Вика!.. Она видела, как мы шли в общежитие, и сорвалась с пары, чтобы помешать.

— Почему именно я? Неужели во всём студенческом городке, где несколько десятков тысяч студентов, не нашлось более подходящей кандидатуры?

— Видимо, вам этого не понять, — тяжело вздохнув, ответила Инна.

— А вы попробуйте объяснить? — предложил я.

— Может быть, вы всё-таки перестанете выкать? — обиженно спросила она.

— Извини, я по привычке. Так ты не ответила.

— Психология женщин, как и мужчин, очень разнообразна. Есть такие женщины, которые понимают, что жить с этим человеком они никогда не будут в силу некоторых обстоятельств, но природа берёт своё. А как быть в таком случае, если никто не нужен, кроме того, единственного? Прийти и попросить его переспать с ней? Как бы вы отнеслись к подобному предложению? — она остановилась, обернулась ко мне. — Ну, что молчите?

— Извини, — тихо попросил я прощения. — Ты, наверное, права. Но как ты думаешь, если бы я поступил с тобой таким же образом, сначала опоил, а потом опозорил. Тебе бы это понравилось?

— Простите, я это уже поняла. Только что, но поняла. У меня есть лишь одно оправдание — я девушка и в этом случае теряю гораздо больше вас, мужчины.

— Вполне возможно, что это может послужить тебе оправданием при определённых условиях, но я позволю себе всё же усомниться в этом.

— Это ваше право, — она замолчала и до самых дверей чёрного хода больше не произнесла ни слова.

Мы поднялись на пятый этаж. Инна открыла дверь, и замерла в ожидании.

— Ты не обижайся на меня, — попросил я, беря её за руку. — Попробуй понять.

— Да я понимаю, — согласилась она.

— Нет, не понимаешь. Ну, хочешь, я останусь сегодня с тобой?

— Нет, не надо. Сегодня я уже не смогу. Этот ваш Степаныч испортил всё настроение. Давай завтра, а?! — она с надеждой заглянула мне в глаза.

— Без проблем. Завтра, значит, завтра. У меня завтра четыре пары, так что найти будет несложно. До встречи! — попрощался я, и направился к лестничной клетке. Позади едва слышно щёлкнул закрывающийся замок.

На площадке третьего этажа я задержался, услыхав грохот взламываемой двери. В коридоре подле одной из комнат, стоял Фидюлин и со всей дури молотил ногами в запертую дверь.

— А это ещё что такое? — голосом, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовался я.

Взломщик от неожиданности аж подпрыгнул.

— Пошёл ты, — послал он меня.

— Ты, сопляк, ты как разговариваешь с преподавателем?! — взорвался я. — А ну-ка, пойдём к дежурной, поговорим. Каким это образом, и на каких основаниях ты оказался в женском общежитии?

— А вы на каком? — не растерялся Фидюлин.

— Я дежурный по городку, — не моргнув глазом, соврал я.

— Он вытаращился на меня, явно не ожидая подобной подлости от своей судьбы.

— Слышь, давай договоримся... — начал он, но я перебил его.

— Пшёл вниз, скотина. Я тебе сейчас покажу, договоримся.

Внезапно открылась дверь. На пороге стояла золотоволосая студентка, виденная мною сегодня утром, или вчера?.. За ней стояла другая, тёмноволосая, высокая, очень высокая девушка.

— Добрый вечер, — не растерялся я. — Не будете ли вы так любезны пояснить, каким образом сей субъект оказался в женском общежитии, в столь позднее время, ко всему ещё и в вашей комнате?

Девушка слегка смутилась, но ответила уверенно:

— Его пропустили и всё. Он был у нас в гостях, но мы просили его уйти. Он не хотел этого сделать. Тогда нам пришлось просто выставить его за дверь.

— Не понял? — искренне удивился я.

— Это я, — вступила в разговор тёмненькая. — Это я виновата. Я его провела чёрным ходом, и я его выставила из комнаты.

— Простите, — не поверил я. — Это как же вам удалось?

— Я занимаюсь карате, — последовал короткий ответ.

— Во дела?! — изумился я. — Пошли, горе-ухажёр.

Такого поворота событий он точно не ожидал, а потому сразу как-то обмяк и, безвольно опустив руки, пошёл к лестнице. На последней ступеньке в самом низу, он вдруг резко дёрнулся вправо и попытался сбежать в сторону чёрного хода, но я ожидал чего-то похожего, поэтому, перепрыгнув через перила, применил перехват. Видимо он тоже ожидал этого, так как был сгруппирован и в следующий миг уже был на ногах. Его рука взлетела для удара. В кулаке что-то было зажато. Я тут же сообразил, что именно там может быть, и не стал церемониться. Перехватив удар, я рванул его на себя, врезал в дых и вывернул руку. Хрустнула кость. "Перестарался", — мелькнуло в голове. Из расслабленной руки на цветной линолеум выпала обыкновенная железная подкова. На шум сбегались дежурные всех мастей и обитатели общежития.

— Ангелина Петровна, — обратился я к ночному вахтёру. — Вызовите, пожалуйста, милицию и скорую помощь.