| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Слегка разочарованный, что никого не встретил, Генрих расслабился, но недлинный кусок улочки, слабо подсвеченный лунным светом, изучил с тем же вниманием, что и раньше. Что-то его смущало. Запах! Запах немытого тела и дыма! Он замер, и разделив видимую часть улицы по секторам, стал скрупулезно искать его источник. Метрах в пятнадцати из тени выскользнули двое и, страхуясь, направились в сторону предпологаемого вокзала.
Чуть отпустив незнакомцев, старшина двинулся следом.
"Пахнущие дымом" несли тяжелые вещмешки. В какой-то момент ветер разогнал тучи, и стало светлее.
" Форма — немецкая полевая. Кепи, обувка, автоматы.... Только штаны немного не такие. Погон нет. А так егеря или эсесы. И походка один в один, и страхуются знакомо. Бл..., накаркал сам себе. Было скучно — теперь веселись!"
Собравшись в тугую пружину он сопровождал парочку то, отдаляясь, то сближаясь.
"Хорошо дождей давно не было, а то бы был уже мокрый по самое... не хочу!" — утешился он, падая в очередной раз за небольшую кучку дров.
" И что с ними делать? Одного валить, а второго брать? За что их брать? Могут быть обычные граждане...
Не похоже, но могут. Проверить документы? А если это из тех, кто навел сегодня "шухер"? Блин, предлагал же Серега пойти вдвоем..."
Шли параллельно железной дороге: слышался характерный лязг вагонов, мерзко пахло шпальной пропиткой.
Внезапно где-то рядом хлопнул сдвоенный выстрел, взвизгнули женщины и тут же смолкли.
Старшина упал и замер. Медленно приподнял голову. Незнакомцев было не видно.
" Тоже лежат осматриваются?"
"Ратуй...!".
"Ах ты падла!".
Рыдания.
Негромкая польская речь: "Psia krew przestraszyli potwory. Idzmy Tomaszu, jeszcze daleko",* — и поднявшиеся незнакомцы рысцой рванули в темноту.
Вскочивший Генрих дернулся за ними, потом сплюнул: " Наверняка в лес жратву понесли. Гонятся в ночном лесу неизвестно за кем с перспективой нарваться на прикрытие? Оно мне надо? ". И пожав плечами, направился в сторону выстрелов и рыданий.
Немного пробежашись, осторожно выглянул из-за угла. Одна из больших улиц. В нескольких метрах от перекрестка на земле сидит спиной к ограде палисадника молодой пацаньчик, прижимающий руку к голове. Второго, лежащего вдоль забора, лениво пинает крепкий мужик в рваном ватнике и сапогах. Двух девушек, жавшихся друг к другу, держал под прицелом парень в польском френче и кепке.
— Шпиц! Хопіць з яго. Давай шманай ужо.
— Хопіць! Не ты уяві, калі-б не перакрывіуся патрон! Ён бы мне дзірку зрабіу! У зараза! — И пнув напоследок лежащего, начал его обыскивать.
"Грабежники"! О! Вас-то мне и надо!" — настроение у Генриха враз поднялось. Слежка за людьми из леса, в чем он теперь не сомневался, убрала последние следы вселенской тоски и печали, так свойственной народу идиш и иврита.
Проверив погоны, спрятанные в задний карман, и передвинув затвор из "походного" в "боевое", решительным шагом вышел из укрытия.
Шел быстро, нахально, картинно держа автомат:
-Иду я себе весь такой красивый и шо я вижу! Два помятых поца** докопались до порядочных людей! Стоять бояться! Милиция таки работает!
Девчушки от неожиданности прекратили рыдать. Бандиты повели себя предсказуемо. "Шмонавший" выпрямился с поднятыми руками и попятился. На несколько секунд перекрыв линию огня по второму, успевшему в этот момент развернуть руку с пистолетом в сторону Шаца. Два патрона над первым — "предупредительный", и три "на поражение" во второго, оружие которого не успело открыться для выстрела.
-Ай, какой цорес! Азохн вей! Этот шлимазл не знал, что такое бояться!
* * *
— продолжил паясничать старшина. Опустив автомат, приблизился к молодежи.
— Старшина милиции Шац! Что случилось ребята?
Потрясенные девчонки, молча, пялились на фигуру в милицейской форме без погон и с немецким автоматом в руке.
Левой рукой вытянув из заднего кармана погоны, Генрих, продемонстрировал их девчонкам и мягким участливым тоном повторил вопрос:
— Барышни, что случилось?
Но раньше чем, одетые в темные юбки и жакеты, очнулся стоявший с поднятыми руками грабежник Шпиц:
-Ты чё оборзел жыденыш! Што за беспредел!
Старшина только хотел приложить антисемита с ноги, приемом выученным с Сергеем, как тот потащил из за ремня оружие:
— Ах, ты жыдоуская погань, мала мы вас ва урочышцы пастралялi! Зноу панаехалi паскуды!
Ярость затопила Генриха. Черная ярость и злой гнев, жажда мести и благодарность Богу, что позволил хоть в малом, но свершить справедливость. Он раз за разом нажимал курок. Молодой еврей был не убийцей в этот момент, нет. Старшина милиции Генрих Шац был судом и палачом в одной лице.
* * *
За спиной раздался стон. Лежавший хлопец пытался приподняться. Стоявшие как парализованные, девушки бросились к парням.
Два разных голоса спросили не в унисон, но одно и то же:
— Табе вельми балюча? Бедненькi!
Бывший разведчик присел на корточки. Навалился откат усталости и опустошённости. Некурящему милиционеру остро захотелось достать папиросу: неторопливо продуть, размять и затянувшись смотреть на заботливо хлопочущих девчушек-пичужек.
Он отстраненно слышал вдали тревожные трели свистков. Мимоходом представил, как дежурный наряд ППС пытается по телефонам ночных сторожей и дежурных по организациям выяснить: где стреляли, куда ехать, или идти-бежать....
Перед Шацем стояли, опираясь на хрупкие плечики подруг, два парня лет семнадцати-восемнадцати, явно ещё не служившие в армии. Досталось им крепко. Еще не мужики, но уже не мальчики покачивались. В глазах сквозь боль светилась дерзость и стеснительность, уверенность и с испуг.
-Дзядечка можна мы ужо пойдзем? — достаточно низким тенором уверенно заговорил стоявший впереди.
"Вот видишь Геня, ты и дожил до дяденьки. Тебе только двадцать два, а глазах этих почти сверстников, ты уже старый и важный. Обидно, блин"
А какие мечты были всего несколько минут назад...
Прокрутив в голове общий план и свои примерныя действия, старшина, сосредотачиваясь, позволил себе на несколько секунд представить как всё оно будет. Хотя и знал, что реальность исковеркает самые верные действия и точные планы. Получалось красиво:
"...Проверив погоны, спрятанные в задний карман, и передвинув затвор из "походного" в "боевое", решительным шагом вышел из укрытия.
Шел быстро, нахально, картинно держа автомат:
-Иду я себе весь такой красивый и шо я вижу! Два помятых поца** докопались до порядочных людей! Стоять бояться! Милиция таки работает!
Девчушки от неожиданности прекратили рыдать. Бандиты повели себя предсказуемо. "Шмонавший" выпрямился с поднятыми руками и попятился. На несколько секунд перекрыв линию огня по второму, успевшему в этот момент развернуть руку с пистолетом в сторону Шаца. Два патрона над первым — "предупредительный", и два предупредительных над вторым. Оба от неожиданности приседают.
-Эй, шлимазлы, руки в гору и упали!
Обалдевшие от резкого изменения обстановки, оба бандита тупо пялятся на неизвестного, обладающего столь внушительным огневым перевесом и не менее значительной уверенностью в себе.
— Быстро упали! Иначе через секунду у вашей мамы появится дополнительный расход на цветы для могилки!
И для убедительности ещё очередь над головой урок. Те, поняв, что чокнутый с автоматом действительно может расстрелять снопами повалились на землю. Теперь стало возможным представиться:
— Девушки! Я старшина милиции Шац. Ночной патруль.— Не все правда, зато ситуация упрощается.
Левой рукой, вытянув из заднего кармана погоны, Генрих, продемонстрировал их девчонкам и мягким участливым тоном попросил:
-У ваших хлопцев должны быть ремни. Дайте мне их, пожалуйста.
А сам, достав из за голенища нож, быстро разрезал лежащим брюки на спине. С голой ...опой не подергаешься.
Девушки очнулись и склонились над постанывавшими от боли парнями.
-Вот. Возьмите, пожалуйста.
Вместо ремней они протягивали... два куска веревки. На такую дорогую вещь как ремень у пострадавших,вероятно не было денег.
Впрочем, это было к лучшему: веревкой вязать руки удобней.
-Ну вот и всё. Теперь ваши обидчики не денутся никуда, кроме Советского суда!— скаламбурил Генрих.
До девчонок наконец дошло, что они в полной безопасности. Слезы полились ручьём.
Две женских головки, два носика уткнулись в не такую уж широкую грудь милиционера. Прижавшиеся тугие бугорки грудей серьезно повлияли на ... Генриха. Незнакомки мочили слезами синюю гимнастерку, а тот пытался стать так, что бы ни приведи Господь, юные создания не подумали о нем чего такого!!!
Наконец слезы кончились, и можно было заняться избитыми парнями...
У одного из них была прилично разбита голова, тут пригодился носимый по многоетней привычке индпакет.
Минут через десять прибыла дежурная смена. Старшине нежные девичьи руки помогли прикрепить погоны к плечам. Парням оказали первую помощь.
Через двадцать минут, весело болтая, компания из Шаца, двух миленьких девушек и медленно идущих сзади парней шагала по ночному городу..."
-Тавариш мiлiцiянт! Можна мы пойдзем? — повторный вопрос подобно теплому ветерку развеял туман то ли воспоминания, то ли мечты.
-Тавариш мiлiцiянт!— повторный вопрос подобно теплому ветерку развеял туман то ли воспоминания, то ли мечты.
-Мечты, мечты, где ваша сладость?! Пришли менты, и сталась гадость...— продекламировал старшина поднимаясь.
"Гадость" — в виде двух окровавленных трупов. Двух по сути мальчишек: одного с разбитой головой, второго заметно хромающего, прижимающего руку то к почкам, то к печени. Двух испуганных до полуобморочного состояния девушек — присутствовала в полном объёме.
А мечты? Они и есть мечты. Субстанция эфемерная и логике не поддающаяся.
* Psia krew przestraszyli potwory. Idzmy Tomaszu, jeszcze daleko (польс) — "Пся крев, напугали уроды. Пошли Томаш.
Нам ещё далеко"
** Поц (идиш) — половой член.
В древние времена, у евреев нельзя было хоронить девственниц. И чтоб этого не допустить, при церкви были специальные люди — ПОЦы (обычно убогие, обиженные жизнью), которые лишали мертвых девушек девственности, после чего их можно было спокойно хоронить.
В воровском языке — начинающий, мелкий воришка.
Бытует расхожее мнение, что слово "пацан", имеющее хождение в самых разных слоях населения, произошло от слова поц.
* * *
Цорес — несчастье.
Пишется "АЗ ОХ-Н-ВЕЙ", что дословно переводится: "Когда (хочется сказать) "ох!" и "вей!". "Ох" от хорошей жизни такого не скажешь, а "вей" значит "горе". Но еврейский язык-идиш отличается одним качеством: слова в нем многозначны и зачастую выражают совсем противоположные качества. Причем собеседник это прекрасно понимает. А посторонний, чаще всего — нет.
Шлимазл -великий ученый Ибн-Эзра, объяснил его так: "Если ты начнешь заниматься изготовлением гробов, то люди перестанут умирать ныне, и присно, и во веки веков. Аминь! А если ты займешься изготовлением свечей, то солнце станет посреди ясного неба и будет стоять ныне, и присно, и во веки веков. Аминь!". Теперь-то, надеюсь, вам ясно, кто такой шлимазл?
* * *
Возможно речь идет о урочище Гай около города Барановичи, где в 1942 году были расстреляны несколько тысяч евреев, привезенных из Австрии,Чехословакии, Германии.
Глава 7.
Все законы подлости написаны для неудачников.
Для счастливчиков написаны законы везения.
-На, перевяжись, а то занесешь ещё какую гадость, — Генрих протянул хлопцу с разбитой головой индпакет.
— Ну что ж. Произошедшее мне в общих чертах понятно. Заявление писать будете?
-Не, ня будзем. Можна мы пойдзем? — Стрижка под ноль. Темный свитер и пиджак, видимо лидер компании, явно тяготился ситуацией и старался как можно быстрее уйти. Избитый, периодически морщась от боли, он старался держаться гордо, с долей высокомерия. Папа Шац сказал бы: "это менч."*
— Ну-у-у если у вас нет претензий к ...,— старшина замялся, подбирая нейтральный термин, — к "лицам сохраняющим молчание", то можете идти.
На будущее совет: оружие не делает человека опасным. Главное — готовность идти до конца. В вашем случае надо было не пугать выстрелами. Нужно было убивать. Ещё чуть-чуть и охота за "лохматыми сейфами" была бы удачной.
Кто ж не любит поучать и умничать? Старшина тоже решил не пренебрегать возможностью:
— Взломом "лохматого сейфа", шоб вы знали, урки называют изнасилование.
Слушатели терпеливо слушали и молчали. Шац видел: молодняк в шоке.
Могут слушать, но не слышать.
— Всё идите уже — вздохнул он, и вяло махнул рукой.
По улице освещенной только светом полной луны. Они двигались медленно, шли, покачиваясь — словно пьяные. Парни постариковски шаркали ногами. И это были единственные звуки на довольно оживленной днем улице. Идущая впереди девушка несколько раз оглянулась, словно вместо невысказанных слов, благодаря взглядом. На первом же проулке они свернули.
— Вот шо за люди! Ни тебе спасибо, ни тебе до свидания! Кто только воспитывал этих гоев! — ворчал Генрих, почти бегом удаляясь в противоположном направлении.
Причина спешить в количестве двух штук лежала на перекрестке, так и не дождавшись самого справедливого в мире сталинского суда. Но вот осложнить бытие своему убийце могла конкретно. "Неправомерное применение оружия" или ещё, какую статью прокурорские прицепят моментом.
"Оно мне надо?" — здраво рассудил старшина и для начала решил удалиться подальше от места событий.
"Пацаны никуда не пойдут. Значит, вычислить могут только по автомату. Наряд на КПП видел меня выходящим. Это хреново. Баллистику сделают в три сек. Надо вовращаться незаметно. Сложно. После сегодняшнего "шухера" часовые бдят. ...дь, во прогулялся.... Сменить бы автомат. А потом: я не я, и гильза не моя...".
Внимание Генриха привлекла уже вторая одинаковая по форме бумажка, висящая на столбе. Для него это было пунктиком: нечего клеить объявления, где ни попадя. Ох, и гонял же Шац у себя на участке за это. Приходил узнавать о продажах — обменах часа в три-четыре утра. А что, ночью в наряде все равно не спишь. Так и людей к порядку приучаешь, и время идет быстрее.
Проходя мимо, он, привычным движением дернул за уголок листка. Тот на удивление легко подался.
" Фига-сс-е свежак. Ещё мокрый!"
Свет луны-фонаря позволил бы прочитать отпечатанный на машинке текст:
Грамадзяне!
На змену адным аккупантам прыйшли другие.
Яны прымушаюць нас забыць родную мову.
Яны рвуць нашае краину и аддаюць нашыя земли иншым дзяржавам.
Яны нишчаць нашае багацце, нашу ниву, нашу хату. Усе адбираюць и кидаюць у калхозы.
Яны кидаюць у лагера, ссылаюць у Сибир нават за тое, што мы кормим сваих дзяцей сваим хлебам, а не аддаем яго им.
Яны разбиваюць нашыя семьи. Прымушаюць дзяцей адказвацца ад бацьков, братов забивать адзин аднаго.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
