— Давай Савва Тимофеевич, в общих чертах, обрисуй мне картину. Чем твой товарищ занимается, с чего это вдруг он захотел помочь мне и какого чёрта ему от нас надо? — предложил я приятелю изложить всё, что он уже и так не в состоянии держать в себе.

— Хочу сразу начать с самого неприятного, для меня — заговорил Морозов, дрожащим голосом. — Я вынужден буду покинуть вас, Максим Сергеевич.

— В каком смысле покинуть? Неужели ты решил расстаться с жизнью, в таком юном возрасте? — предвидя тяжёлый разговор, спросил я Савву.

— Извините, но мне сейчас не до шуток, — продолжил мой помощник. — Человек, к которому мы едем, предложил мне работу, о которой мечтал всю свою жизнь и я, на неё, сразу же согласился, даже не поставив вас в известность, о своём уходе. Я понимаю, что поступил очень непорядочно, но если бы отказался от предложения...

— Савва Тимофеевич — перебил я собеседника, плотно прижавшегося ко мне в тесных санях. — Давайте опустим эмоции и будем говорить более предметно. Времени у нас мало, а я толком, так ничего от вас и не услышал.

— Простите. Просто я очень сильно волнуюсь. Нас с вами много чего связывает, а поступил я так, как будто... Ещё раз простите, снова говорю не о том. Всё, теперь только по делу. Когда вы отправили меня на переговоры, с однокашниками, я посетил всех, кого посчитал нужным и переговорил со всеми, кроме Тавровского. Он работает в министерстве финансов и поэтому очень ограничен во времени, но мы договорились, что я загляну к нему снова, через несколько дней. Вот я и заглянул. Так что со вчерашнего дня я официально работаю на правительство, в качестве первого секретаря, помощника министра.

— А помощником министра, надо так понимать, является ваш друг? — перебил я, сильно нервничающего докладчика.

— Да, именно он. Тавровский Андрей Сигизмундович.

— Ну что же, рад за вас. Хотя, в тоже самое время и очень огорчён. Ну да ладно, по поводу этого мы сможем и после переговорить, если желание появится. Давайте дальше прокатимся, по вашему теперешнему начальнику. Зачем мы едем к нему?

— Хотите верти, хотите нет, но я и сам не знаю. Когда я рассказал ему о вас, пытаясь переманить к нам, простите к вам, на работу, он очень долго расспрашивал меня о том, каким делом занимаетесь, чего планируете делать в стране и вообще, что вы за человек. Я конечно же рассказал ему всё, как на духу. Вы же сами понимаете, человека с такой должности просто так не сдёрнешь, ему надо что то особенное предъявить, вот я и старался.

— С этим понятно. А дальше то что? Он согласился оставить пост в министерстве?

— Сказал, что подумает и пригласил меня зайти к нему, на следующий день. Я конечно же пришёл и сразу же получил известное вам предложение, и почти не раздумывая согласился на него. Ну а что мне ещё оставалось делать? Вы же сами знаете для чего я в Америку уезжал, а здесь такой случай.

— С этим мы уже разобрались, Савва Тимофеевич. Давайте про вашего друга ещё поговорим. Ну хотя бы расскажите о том, как он нашёл меня — перебил я, Морозова.

— Ну да, это сейчас важнее. Так вот, продолжу. В тот же день меня оформили на должность, а ближе к вечеру Андрей, Андрей Сигизмундович, попросил организовать с вами встречу. Ну я конечно же пообещал и следующим утром был у вас в гостинице, где вас не оказалось. Потом побывал у ваших приятелей, на их квартире. Там то всё и выяснилось. Соседи рассказали, что вас полиция всех арестовала. Я сразу пошёл к Тавровскому и всё ему доложил, а он, почему то, обрадовался этому обстоятельству и пообещал мне, что завтра, то есть сегодня, вас выпустят. Как видите, так и произошло. Что же касается его интереса к вам, так я даже предположить не могу на чём он основан. Поэтому будьте готовы к любому разговору.

Будьте готовы. Да я всегда готов, ко всему, особенно в последнее время. Но хотелось хотя бы приблизительно знать, чего от меня надо помощнику министра финансов? Может тоже хочет должность предложить? А что, это вполне реально. Послужной список у меня очень достойный, опыт руководства людьми имеется, да и воинское звание не самое последнее, так что я готов и в министерстве поработать, но меньше, чем на зама министра, не соглашусь.

Глава 15

Оставив позади Невский проспект, который и в это время года находится в идеальном состоянии, наши сани легко перемахнули мост, повернули налево и проехав ещё метров триста остановились у неприметного трёхэтажного здания, на фасаде которого виднелась медная табличка.

— Нам сюда — скидывая с себя запорошенную накидку, сказал Савва.

— Догадался — ответил я ему, стараясь не показать своего, резко испортившегося, настроения.

Остаток пути мы ехали молча и у меня было время проанализировать ситуацию, в которой я оказался, не без помощи человека, приглашающего меня на выход. Вывод лежал на поверхности, она не очень хорошая, если сказать совсем мягко, а если говорить, как есть, то меня самым наглым образом кинули. При чём сделал это человек, уговаривающий меня приехать в эту страну, почти всё то время, что мы с ним знакомы. И как вот мне сейчас поступить? Плюнуть на всё и уехать? Или утереться от его плевка и пытаться дальше самому, здесь, устраиваться? Ответа за такой короткий промежуток времени я конечно же не нашёл, но настроение себе успел испортить, хотя всё время и пытался доказать, что ничего страшного не произошло.

— Максим Сергеевич, проходите — пригласил меня Морозов, придерживая массивные входные двери.

— Спасибо — поблагодарил я его и вошёл в здание, казавшееся снаружи совсем неказистым.

В государственном учреждении в этом городе я впервые и должен заметить приятно удивлён тем, насколько в нём светло и уютно. Никаких свечей и керосиновых ламп, только лампы накаливания, в изящных светильниках, висящих на стенах и в огромной люстре под потолком. На первом этаже, вроде бы и не большой, но вместе с тем и довольно просторный холл, в котором стоят два бронзовых бюста, с табличками на постаменте, с одной и с другой стороны мраморной лестницы, ведущей на второй этаж. У одной головы я задержался, пытаясь определить кому она принадлежит.

— Нам наверх — предупредил меня Савва, обратив внимание на мою нерешительность. — Поторопитесь, Максим Сергеевич, опаздываем.

О как заговорил, опаздываем. Ну и что, обождут. Я, между прочим, ни к кому в гости не напрашивался. Хотя. Да, если взглянуть с другой стороны, то сидел бы я ещё в участке, если бы не этот ответственный работник министерства, к которому мы спешим.

— Иду иду — успокоил я Савву, махнув рукой на дядьку. Никуда он не денется, спускаться буду, прочту, кого это тут так уважают.

На втором этаже повернули налево и дошли почти до конца коридора, в котором было точно так же светло, как и внизу. С правой стороны обнаружилась белая двустворчатая дверь, на одной из половинок которой висела не большая табличка, из жёлтого металла.

— Тавровский А.С. — прочитал я на ней.

— Подождите меня здесь, минуточку — попросил Савва, — узнаю, свободен ли.

Господин Морозов постучал в дверь, затем прокрался в неё и почти тут же выскочил обратно.

— Заходите, заходите. Нет никого. Нас ожидают — быстро проговорил он, мне.

Я вошёл. Не успел перешагнуть через порог, как из-за стола встал среднего роста молодой человек, в просто шикарном, чёрном костюме и приветливо улыбаясь, направился в мою сторону.

— Максим Сергеевич — протягивая мне правую руку, сказал незнакомец, всё так же, мило улыбаясь. — Очень рад познакомится. Савва Тимофеевич столько хорошего мне о вас порассказал, что не утерпел, лично захотел встретится, с таким незаурядным человеком.

— Вот — глядя на меня бегающими глазами, сказал Морозов, — это и есть тот самый господин Тавровский, помощник министра.

— Да ладно тебе — прервал его чиновник, — какие между нами могут быть церемонии. Друг моего друга и мой друг.

От таких слов у Саввы даже дыхание спёрло. Не ожидал он, скорее всего, что его назовёт другом, теперешний начальник. Который тут же всем напомнил, кто хозяин этого кабинета.

— Савва Тимофеевич, ты, пожалуй, можешь идти. Мы как нибудь сами здесь управимся. Не возражаешь? — продолжая улыбаться, указал на дверь своему подчинённому, Тавровский.

— Да да, ухожу, конечно. Тем более работы, от предшественника, много осталось. Пойду разгребаться — ответил мой бывший сотрудник, при этом часто кивая головой.

— Ступай дорогой. Понадобишься, я тебя приглашу — напутствовал Савву, его друг Андрей.

И стоило, ради вот этого, уходить от меня? Ну не знаю. Лично я, какую бы должность мне не предложили, здесь не останусь. По мне свобода дороже всех денег мира.

Дверь, за Саввой, закрылась и мы в кабинете остались вдвоём, его хозяин и я.

— Обедали? — совсем по простецки, спросил Тавровский.

— Не успел — в тон ему, ответил я.

— Тогда есть предложение продолжить знакомство за бокалом хорошего вина. Не против?

— Я нет. А как же ваша работа?

— Да что с ней станется — весело ответил, Андрей Сигизмундович.

В гостинице появился в первом часу ночи и сразу же завалился спать. Скинул с себя бушлат, китель, снял сапоги и упал на кровать. Башка гудела от выпитого, от впечатлений и от Тавровского, болтавшего весь день, и весь вечер, которые мы с ним провели в трёх ресторанах города.

Утро начал с бани, стоявшей совсем рядом с моим жилищем. Затем плотно позавтракал, забрал из чистки свой выходной костюм и напялив его, поехал к адвокату. Пришло время потребовать у него отчёт о том, как он распорядился моей сотней, выданной ему ещё вчера, на мелкие расходы.

— Господин Тихомиров! — широко улыбаясь, обратился ко мне защитник. — Давно жду. Дело ваше улажено, ещё вчера. Так что сегодня, ближе к обеду, можете встречать ваших подопечных. Все обвинения с них сняты, свидетель собственноручно написал заявление, что ошибся. Остались лишь мелкие формальности, о которых я даже и упоминать не хочу.

Адвокат, предоставил мне смету, в которой самой большой оказалась графа, "непредвиденные расходы", я её тут же оплатил, и мы расстались друзьями, пожелав друг другу удачи в делах. Приятный человек, хотя по внешнему виду и не скажешь.

Караулить сидельцев у тюрьмы я не собираюсь, позже навещу их, если время позволит. Сегодня я снова провожу вечер с Тавровским, хотя понять, с какого это перепуга ему так захотелось ужинать в компании со мной, так и не могу. На этого, у которых проблемы с компасом, то бишь с ориентацией, он вроде не похож, общих интересов у нас с ним, до вчерашнего дня, тоже не было, даже не учились мы с ним вместе, а вот погляди ка, прицепился, как банный лист и не говорит, чего ему от меня надо. Может боится сказать, а может ещё присматривается?

На третьем этаже биржи на меня посмотрели, как на предателя. Я долго извинялся, объяснял причину своего отсутствия на встрече, которая должна была состояться на почти обанкротившемся кирпичном заводе и в конце концов растопил сердца скромных тружеников этого, явно непреуспевающего, предприятия.

— Хорошо, господин Тихомиров. Уговорили. Попробуем ещё раз организовать вам встречу с владельцем. Только большая к вам просьба, не подведите нас, на этот раз. Иначе владелец откажется с нами сотрудничать.

— Так уж и откажется? — спросил я, сотрудников офиса.

— Ну может и не откажется, но выскажет всё, что о нас и о вас, думает.

— Стерпим, хотя на этот раз гарантирую, буду у вас, завтра, ровно в девять часов. Заказывайте смотрины — поклялся я, в неизбежности своего прибытия, к месту сбора.

Выйдя на морозец, взглянул на часы. Время обеда, но надо либо идти на него, либо ехать в гости на хазу, как говорят у нас в кинематографе. До ужина, пожалуй, продержусь, если конечно освободившиеся арестанты подкормят чем нибудь, на радостях. Решено, поеду к товарищам по камере. Надо повидаться, как не крути, а никто лучше не поймёт людей, вышедших на свободу, с чистой совестью, чем точно такой же сиделец, как и они.

По дороге остановился у продуктового магазина, купил два килограмма краковской колбасы, хлеба и одну бутылку водки, пора заканчивать моим друзьям с беспробудными пьянками, не доведут они их ни до чего хорошего. Тем более кого то из них я бы хотел видеть рядом с собой. Конечно Савву заменить мне никто из них не сможет, но всё равно, когда поблизости есть надёжный человек, работать легче. А решение о том, чтобы остаться в этой стране, и дальше биться за светлое её будущее, пока что в одиночку, я принял ещё сегодня утром, бреясь у зеркала в бане.

— Братишка! — полез ко мне обниматься, открывший двери, Вяткин. Явно принявший на грудь немного больше, чем обычно.

— Ну ладно, хорош тут лапаться. Без тебя дураков хватает. На ка вот лучше, возьми — сказал я, отстраняясь от пьяного товарища.

— А чё это? — спросил он.

— Чё. Подарок тебе принёс. Сам же говорил, что краковскую колбасу любишь.

Не зря говорят, что горбатого могила исправит. Так и в случае с моими друзьями, стоило им только выйти на свободу, как компания сразу же затарилась самогоном и теперь, в полном составе, отмечает благополучно завершившееся следствие, скорее всего, пропивая остатки награбленного.

— Максим, ты не сомневайся. Мы всё тебе вернём, за адвоката. Как деньги появятся всё до копеечки выложим. Сколько он с тебя срубил? — заговорил со мной Седой, еле ворочая языком.

Странно, но раньше он так крепко не напивался. Обычно его подельники в дымину, а Кирилл держит себя в руках. Чего же такое произошло, что мужик позволил себе так расслабиться?

— Да не надо мне ничего. Забудь — сказал я сослуживцу, понимая, что утром он мало чего вспомнит.

— Нет, ты скажи сколько? — стал настаивать приятель.

— Миллион я ему отдал! Всё, что было! — ответил я ему, только для того, чтобы отстал.

— Эх. Всё таки кинул старых друзей. Со своим хлюпиком значит банк подмял, а нас даже на подхват не взял? — огорчился бывший доброволец от того, что услышал.

— Не взял. А на кой вы мне сдались? От вас толку, как от козла прибыли. Чего вы можете, самогон жрать, да на мясную лавку прыгать? Да и то, спалились на ней, как дети малые — решил я наступить, кое кому, на больной мозоль.

— Ну давай, давай, ты нам ещё расскажи, какие мы. А то мы сами не знаем, что дурака сваляли? — встрял в разговор, Темников.

Долго задерживаться в гостях не стал, а какой смысл? Нормально разговаривать не с кем, а слушать пьяные бредни, на трезвый рассудок, не хочется. Поболтал ещё пол часа, съел пару бутербродов с колбасой и поехал к себе, в гостиницу. Пару часов у меня в запасе имеется, потрачу их с пользой, высплюсь, как следует, перед очередной встречей с помощником министра.

Когда я появился в ресторане для избранных, мой новый знакомый уже был там. Он что то заказывал официанту, изредка поглядывая в меню. Тавровский был так увлечён этим занятием, что даже не заметил моего появления в зале и обратил на меня внимание лишь после того, как я, отодвинув стул, стоящий у самого стола, стал на него садится.