Там, где правит Рандом

— Не, ну а чего они?

— Аргумент! Не поспоришь.

— Ну они же сами начали! Кабак разнесли, бога похитили...

— Да вернули меня уже, вернули! — воскликнул Кирилл. — Вот он я, живой, никуда не делся! Только я в шоке от того, сколько дел тут за мое короткое отсутствие наворотить успели.

Глаза героев округлились.

— Ты — Моргот Кровавый?

— Да. Блин, вы хоть иногда в свойства собеседника глазом кликаете, а? Хотя вообще-то мне больше по душе другое имя. Просто Кирилл.

— Обалдеть! Я о тебе столько слышал!

— И я!

— И я тоже!

— Все! — заявил Кирилл, оборачиваясь к нам. — Сил моих больше нет! Устал я быть богом! Все! Не хочу больше. Хочу в кабак! Шакки, веди меня!

Девушка улыбнулась. Ее такие мелочи, как рухнувший храм, особо не занимали. А вот помочь уставшему другу она всегда была рада. Как и выпить.

— Айда за мной!

— А мы? — крикнул нам вслед Джеди.

— А вы, — ответила я, — отправляйтесь-ка лучше завалы храма разбирать, чем на чужих питомцев охотиться. Монстров вы все равно почти всех выгнали или перебили, остались только чьи-то монстры, домашние и любимые. Ваши-то, кстати, где?

— Под завалами храма остались. Я ждал, что мой Пепялка как обычно сам у меня в рюкзаке появится... А он так и не появился.

Да, мои худшие опасения начинали сбываться. Я покрепче обняла Пуську и посоветовала героям:

— Вот и идите разбирать завалы, хватит ерундой заниматься. Там же ваши питомцы! Достаньте их тела, а там может и способ воскресить их найдем! И народу к этому побольше подключите, хватит уж геройствовать.

Оставив своих собеседников обсуждать и обдумывать услышанное, я догнала наш отряд, лавировавший между очагами локальных драк в сторону кабака. Того самого, откуда Кирилла похитили несколько часов назад.

Заведение, несмотря на беспорядки в Столице, уцелело и даже функционировало. Бот бармен стоял за стойкой и гостеприимно улыбался нам, приглашая отобедать.

— Деньги у кого есть? — спросил Кирилл.

Герои зазвенели кошельками и насыпали в общую кучу тысячи полторы золотых монет. Я Годвилльские цены знала, конечно, поверхностно — не так давно я в этой игре, в обоих смыслах этого выражения, но, кажется, на обед нам хватало. Но Кирилл почему-то об обеде и не думал.

— Хозяин! Всем вина! — распорядился он.

— Нет! — пискнула я. — Четыре бокала вина и жареную курочку с чаем.

Герои обидно засмеялись, а Лем подтолкнул меня к столу.

— Ты где гулять привык? — спросил он.

— В смысле?

— Ну, в каком кабаке обычно пьешь?

— Да не пью я!

— Персиваль, хорош шутить, в самом деле! Не смешно уже. Мне просто интересно, где у нас наливают вино в бокалы, а не подают в графинах?

Я прикусила язык. Надеюсь, этот прокол тоже спишут на мои странности, а не начнут допрашивать меня с пристрастием, решив, что я чего-то недоговариваю. Плохонький из меня секретный агент, я бы прокололась на этапе перелета в страну, где мне нужно было бы шпионить! Обязательно что-нибудь да брякну!

А Лем тем временем продолжал:

— Просто если там все так изысканно, то может и героини там отрываются... Ну, ты понимаешь!

— Да здесь я обычно гуляю, здесь! Я оговорился просто. Мне просто почему-то подумалось, что Кирилл пять графинов вина заказал, каждому по одному. А это ж много... И дорого, наверное... Я уже потом понял, что графин-то один будет.

— Как один? — услышал наш разговор Кирилл. — Я ж пять заказал!

Я устало закрыла лицо руками. Что я несу... Мне надо молчать, больше молчать, вообще стараться не открывать рта. Не буду я Кириллу ничего рассказывать. Все равно мы отсюда никогда не выберемся и, скорее всего, тут и умрем. Не на несколько дней, а навсегда, потому что возомнившие о себе черт-те что герои разнесли храм, в котором происходили воскрешения героев!

В общем, мной овладела такая апатия, что даже Лем отстал от меня со своими вопросами, поняв, что меня сейчас лучше не трогать. А Кирилл, тем временем, заполучив вожделенное вино, разлил героям по кружке, не обделив и меня, и принялся рассуждать.

— Итак, что мы имеем? По-прежнему ничего. Причин, забросивших меня в этот мир, мы не знаем, способа вытащить меня обратно — тоже, зато здесь мы имеем одного опасного врага в лице администратора Годвилля и кучу его подручных, в лице таких здоровенных гадов, как расчленяшка, мустанк, зомбайн и наверняка еще великое множество подобных бугаев. А главная проблема у нас какая? Правильно, разваленный в хлам храм. Внук Пакмана, а ты чего не пьешь?

— Не хочу! — буркнула я.

Кирилл вдруг оказался за моей спиной и положил мне руки на плечи.

— Персиваль, ты думаешь, у тебя был тяжелый день, да?

— Да! — все также хмуро ответила я.

— Поверь, у меня он тоже был не сахар. Я не буду говорить тебе о том, что твои проблемы — мелочь в сравнении с моими, потому что я в этом не уверен. Да, я заброшен в чужой мир и не вижу способа выбраться обратно, а ты вроде бы на своем месте, в своем мире. Но твой мир сдвинулся с места, а ты — достаточно сообразительный паренек, чтобы чувствовать все эти изменения. И я вижу, ты их чувствуешь в полной мере и всей душой их переживаешь.

Я отняла руки от лица и обернулась к Кириллу. Не ожидала я от него таких слов. Второй раз за последние несколько часов этот человек, показавшийся мне в первое мгновение хамоватым алкоголиком, здорово меня удивляет.

— И что же мне делать? — глупо спросила я.

— Для начала — расслабься. Выпей вина, оно здесь отменное. А потом — прими участие в нашем военном совете. Может вместе мы что-то и придумаем? Ага?

Руки Кирилла исчезли с моих плеч, а вместо них появилась рука Шакки, сидящей слева от меня и Ниволль, сидящей справа.

— Ага? — хором спросили они меня.

— Ага! — ответила я и улыбнулась. Кажется, впервые с того момента, как мы с Шакки вернулись из храма после воскрешения Брыся.

Я сделала глоток из кружки. Не могу согласиться с Кириллом, что вино отменное, но это только потому, что я совершенно не разбираюсь в винах. Я — девушка, причем девушка порядочная. Там, у себя, в реальном мире я пробовала вино от силы пару раз, на днях рождения, и я представления не имею, как отличить хорошее от плохого. В реальности вино не показалось мне вкусным. Оно было кислым и словно бы сушило язык, а это — было в самом деле сладким и вкусным. Может таким и должно быть хорошее, настоящее вино?

— Ну что, продолжим? — спросил Кирилл, глядя на меня. — Наш внук Пакмана вроде бы пришел в себя.

— Кстати, а может ты объяснишь, кто такой Пакман? — спросила Шакки. — И почему наш Перси — его внук?

— Это так, шутка из мира богов, — стушевался Кирилл, — не хочу вам ее рассказывать, все равно не поймете. Давайте вернемся к нашим баранам, то есть к нашей ситуации. Вношу предположение, что главный храм столицы как раз и служил местом связи наших миров. Думаю, что землетрясение, которое мы ощутили в катакомбах администратора Годвилля, как раз и было следствием его обрушения.

— И тучи! — поддакнула Шакки. — Раньше у нас бывали дожди и грозы, бывали тучи. Но такого я не видела никогда. Думаю, что тучи как раз и закрывают нас от богов, поэтому боги не видят нас, а мы — не слышим гласов божьих.

— Гипотеза принимается как рабочая. Получается, что весь мир держался на этом храме. И когда его не стало — все пошло кувырком.

Я слушала и размышляла. Если главный храм действительно был точкой связи нашего мира и "Годвилля", то может быть он как-то связан с нашим переносом сюда? И тогда после разрушения храма мы или должны были тут же вернуться обратно, чего не произошло, или теперь уже не вернемся никогда, потому что храма нет и связь двух миров разорвана. Я опять затосковала и хотела, было, сделать еще один глоток вина, но обнаружила, что кружка пуста.

— Друзья, а плесните-ка мне вина? — попросила я, обнаружив, что мой язык слегка заплетается.

— Ну ты нахал! — заявила Шакки. — Тоже мне, джентльмен! Рядом с тобой две дамы сидят и у них, между прочим, вино уже тоже закончилось. А ты мало того что за дамами не ухаживаешь, так еще и ждешь что тебе кто-то нальет?

Пристыженная и оскорбленная в лучших чувствах (я же девушка, как они не понимают?) я потянулась к графину.

— Я высказался, — закончил Кирилл. — Идей у меня нет. Может быть, у кого-то еще они есть?

— Погодите-ка, — сказала я, — а кто построил храм? Герои?

Мои друзья рассмеялись.

— Когда герои умели что-то строить? — вопросом на вопрос ответил Лем. — Мы больше по другой части. Мы — приключенцы.

— А кто тогда? Боты?

— Кто?

— Ну... Эти... Те, которые не герои. Как стражники, лекари, бармен наш...

— Знаешь, Перси, скорее всего и не они тоже. Храм был всегда.

— И на ремонт никогда не закрывался?

— Никогда! Храм был всегда! У меня — 61 уровень и храм я помню с тех пор, как сам босяком был, еще не избранным Всевышним.

— Значит, храм построили Демиурги? — вмешался Кирилл. — Создатели. Они сотворили "Годвилль" со всеми его городами, лесами, полями и храмами. Логично?

— Логично, — согласился Лем. — Раз храм был всегда, значит логично. Кто еще, если не Демиурги? Значит, они и могут его отстроить заново. Они же всемогущи!

— Но как они узнают, что храм рухнул? — спросила Ниволль. — Если нас не видят наши боги, то может быть и Демиурги не видят своего мира.

— Зато они видят, что в созданном их мире творится что-то неладное, — сказал Кирилл. — Ну, точнее, я на это надеюсь. На их всемогущество. Должны видеть. Да и Аня, то есть шаккина богиня, должна была с ними связаться, рассказать обо мне и о том, что тут вообще происходит. Таким образом, надежда у нас только на создателей этого мира. Что они увидят разрушенный храм и отстроят его в мгновение ока. И тогда все встанет на свои места. И герои смогут снова умирать и воскресать, и питомцы... И боги снова увидят своих подопечных и смогут им помогать...

— Или мешать отдыхать! — подхватила Шакки. — Я обычно только в кабак зайду — тут же молния. Или глас! Мол, Шакки, завязывай пить, геройствовать надо. Я ее люблю, конечно, Всевышнюю свою, но надо же мне и отдыхать когда-то.

Я налила себе еще вина, получила тычок локтем от Шакки и налила и ей тоже. Вкусно! И почему я раньше вина не пробовала? Настроение стремительно повышалось и, кажется, не только у меня. Мои друзья тоже повеселили, скорее всего, от осознания того, что нашли решение проблемы. В самом деле, ведь не все так плохо! Ну, рухнул храм, делов-то? Сейчас Демиурги, то есть создатели игры, обнаружат этот сбой у себя на сервере, все починят и все станет как прежде. Павшие герои воскреснут и начнут собирать золото на воскрешение питомцев. Собирать и тут же пропивать, как они обычно делают. А мы с Кириллом — вернемся домой. Правда, я понятия не имела, как именно мы вернемся, но это меня почему-то совершенно перестало беспокоить. А что? Хорошо сидим, пьем вкусное вино в компании верных друзей.

Я в такой компании вообще не против тут задержаться! Они все такие милые, особенно Шакки! Да и Кирилл тоже ничего, когда не зазнается и не дразнится. Станем гулять, искать приключения, убивать монстров... Приключенцы мы, в конце концов, или нет?

— Жертва сбоя системы, ты к курочке своей что-то не притронулся, — сказал вдруг Кирилл.

— А я что-то сыт... — дружелюбно улыбнулась ему я. — Мне и так хорошо!

Он почему-то покачал головой. Как-то укоризненно, будто бы осуждает меня за то, что я курочку не съела. Но все равно он милый... И беспокоится за меня...

— Что-то развезло нашего мелкого, — сказал он.

— Да это от стресса! — ответила Шакки. — На Персиваля столько неприятностей свалилось за последнее время. Тут любой бы не выдержал, с катушек бы съезжать начал.

— Да он, в принципе, сколько я его знаю, таким и был. Как брякнет что-нибудь — хоть стой, хоть падай. Когда мы с ним познакомились, я его от андеда мороза спас, но дедушка его, видать, все же пару раз здорово приложил, потому что первое время Персиваль свой пол путал. В женском роде о себе говорил!

Герои опять рассмеялись. Вроде и надо мной, но как-то по-доброму, так что я на них даже совсем не обиделась.

Заведение, тем временем, потихоньку заполнялось, видимо всегодвилльское истребление монстров благополучно завершилось и герои отправились праздновать победу на честно отнятые у убиенных монстров деньги. Официант принес нам еще один кувшин вина, вместо выпитого, и я как-то отрешенно подумала, что это уже шестой. Или седьмой? А сколько же в них? Литр или полтора? А так уж ли это важно?

На сцену возле барной стойки вышли трое ботов, достав гитары, принялись наигрывать что-то разухабистое и удалое, и меня так потянуло в пляс, так захотелось спеть...

— Ладно! — Кирилл встал и поднял кружку, намереваясь сказать тост. — Совещание показало, что ситуация по-прежнему аховая, но мы — вместе, а вместе мы — сила! Поэтому предлагаю выпить за нас!

— Да! — в три глотки взревели остальные герои.

— Да! — радостно закричала я, грохая своей кружкой о протянутые четыре.

— Как говорят в нашем мире, в любой непонятной ситуации — ложись спать! Поэтому предлагаю сейчас допить заказанное, поужинать и снять пару комнат на постоялом дворе. А к утру может что-то и изменится!

— Утро вечера мудренее! — поддакнула я, падая обратно на стул.

— Так, этому столику больше на наливать!

— Это еще почему? Всем можно, а мне нельзя? Я что, самая... то есть самый низкоуровневый здесь?

— Отрыжка восьмибитной системы, тебе уже хватит. Ты опять свой пол путать начал.

— А это у меня... ик... наследственное, с вином не связанное. Ик! Да! Я еще даже спеть могу!

— Спой! — закричали Ниволль с Лемом. И когда это она успела оказаться у него на коленях? Быстро у них тут все... Да и Шакки явно этой ночью одна спать не собирается. Кажется, когда мы сюда пришли, она от Кирилла дальше сидела, а сейчас — рядом с ним. И вон, голову ему на плечо положила.

— Щас спою! — заявила я и вскочила, с грохотом отодвигая стул. — А о чем вам спеть?

— О любви, конечно же!

Я задумалась. Музыканты наяривали что-то тяжелое, и мои любимые романтичные песни Тэм Гринхилл на эту музыку никак не ложились. Зато под нее прекрасно подходила одна замечательная песня, которую с большой натяжкой можно было характеризовать как "о любви". Но зато она прекрасно подходила и под музыку и под мое настроение.

— Слушайте!

Была любимая и звезд лучи.

Теперь зови меня скалой в ночи!

Я просыпаюсь в шторм, и вновь вперед.

По гребням исполинских волн

Мой конь меня несет...

Мне впервые доводилось петь эту песню мужским голосом, и от осознания этого я как-то совершенно не в тему хихикнула. Обычно, когда я брала в руки гитару и исполняла ее своим тонким девчачьим голоском, меня слушали с удовольствием, но потом напоминали, что песня все же мужская и тяжелая, хоть и написана женщиной.

— Была любимая и свет небес.

Теперь зови меня творящим месть!