Яхта зашла на остров поздно вечером. К ее прибытию островитяне приготовили мясо на огне, много вина и танцы. Настроения веселиться у Алексы не было. Перед тем, как попасть на яхту, она применила некоторые способы по изменению внешности. Установила вставки в рот для придания иной формы лица, перекрасила волосы, подкорректировала форму губ, вставила линзы с карим цветом глаз. Она смотрела в зеркало и не узнавала саму себя.
Обратной стороной изменений стал дискомфорт. Вставки натерли щеки, произношение с ними было неестественным, глаза к вечеру начали болеть и слезиться. Алекса отошла в темноту, на газон между освещенными аллеями и блаженствуя, вытащила вставки изо рта. Как хорошо быть самой собой. Пользуясь моментом, Алекса решила немного по шпионить. У нее с собой был электронный бинокль приличной кратности из набора полицейского. Бинокль умел видеть в ночи и сквозь стены.
Дорожки вели в гору. То там, то сям к ним примыкали дома местных жителей, построенные на уступах скал. Места были живописные, не будь у этого острова дурной славы Алекса мечтала бы жить в таком месте ближе к тихой старости. В домах, за заборами, горел свет. До отправки яхты оставалось больше часа, и Алекса решила посвятить это время исследованию острова. Она прошла мимо одного дома, второго, и на третьем остановилась. Во дворе слышался разговор двух мужчин. Слов было не разобрать. Алекса навела бинокль на стекло в доме. Лазерный луч используя его, как мембрану выдал в окуляры текст:
— ... как испарилась. Была в городе и хлоп, исчезла.
— Это полиция ей помогла исчезнуть.
— Далась она ему на самом деле? Бедная девка и сама, наверное, не рада, что стала такой. Вместо того, чтобы бросать сил на ее поимку, мог бы заняться...
— Эй, Махмуд, не тебе учить шефа, чем ему заниматься.
Разговор очень занял Мориц. Вот так сходу напала на людей Филиппоса, без страха рассуждающих о деле. Она сняла модуляции голоса, чтобы потом добавить их в полицейскую базу на проверку. Но ей хотелось запечатлеть лица. Забор не позволял это сделать. Мориц огляделась. Рядом рос большой фикус. В принципе, она могла забраться на него. Алекса сбросила обувь, чтобы удобнее было задерживаться ногами за ствол, и попробовала забраться. Кое-как она добралась до первой ветки. В кроне фикуса стоял ошеломительный хор цикад. Зато, отсюда двор с мужчинами был виден, как на ладони. Мужчины сидели в центре двора, за столиком и курили кальян.
Бинокль засек и запомнил их лица. Мориц решила вернуться сюда с Ягло и Сулимой, если они ей еще верят, и попытаться взять под арест любого из этих мужчин. Препараты, под которыми преступники говорят правду, еще никто не отменял. Эта правда позволит вернуть доверие Алексе, и самое главное, она наконец-то откроет глаза всему Интерполу на реальную ситуацию. Алекса попробовала слезть. Но не тут-то было. Залезть оказалось проще. Нога поскользнулась, Мориц потеряла опору и мешком рухнула вниз.
— Ты слышал? — Спросил мужской голос.
— Да, упало что-то.
— Это на улице. Бегом смотри камеры а я пойду проверю.
Не помня себя от страха, Алекса схватила обувь и не одевая ее, побежала вниз по дорожке. Она набрала приличную скорость и на повороте полетела кубарем на газон. Ей чудом удалось не потерять ни бинокль, ни босоножки. Она поднялась и побежала дальше, к кострам, горящим у порта.
Она остановилась в тени у самых столов, за которыми сидели туристы и ели мясо с вином. Алекса отдышалась и сделала вид, что отходила всего на пару минут. Налила себе красного вина, сделала большой жадный глоток, чтобы смочить горло и вонзила зубы в мясо.
— Подруга, ты где была? — Громко спросила соседка. -Ты вся в траве!
— Ой, правда, спасибо. — Алекса, не вставая, отряхнулась, проклиная про себя глазастую соседку. — Споткнулась, упала.
— Бывает. Каменюки тут кругом, надо под ноги смотреть.
— Дааа, точно.
Алекса допила бокал и налила еще один. Ей надо было срочно стать одной из туристок. Национальный ансамбль танцевал перед ними сиртаки. Мориц подняла руки и как будто повторяя движения танцующих, стала их копировать, как обычно делают пьяные. Но глазам трудно было приказать стать пьяными. Они бегали по лицам людей и вглядывались в темноту. Алекса зацепила большой кусок говядины и чуть не подавилась. На границе света, едва видимой, стояла фигура крепкого мужчины. Он рассматривал туристов, как человек выбирающий барана из стада, которого следовало прирезать. Алекса отвела взгляд и сделала вид, что сильно занята куском мяса. Подспудно, она продумывала, как повести себя, если ее попытаются задержать. Шокер остался на яхте. Алекса незаметно взяла со стола вилку, припрятав ее в чехол с биноклем.
Проворные официанты собрали блюда с недоеденным мясом и вынесли блюда с морской кухней. Молодой парень, в длинном переднике, нес на одной руке шесть блюд. Он ловко лавировал между подвыпившими туристами, тарелки в это время держались, как приклеенные. Алекса заметила, как умаслились его глаза, когда он посмотрел на нее. Ее нордическая красота всякий раз оказывала магическое влияние на темпераментных южных мужчин. Официант выбрал блюда и нагнувшись к уху Алексы томно произнес:
— Самый красивый кальмар, для самой красивой девушки. — Тарелка ловко соскочила с его руки.
Пряный аромат блюда шлейфом потянулся за ней.
— Спасибо. Обожаю кальмаров.
— Приятного аппетита.
Остальным туристкам официант дарил только дежурные улыбки. Настроение Алексы немного улучшилось. Ей показалось, что подозрения относительно нее развеялись. С большим желанием попробовать кальмара, Алекса вонзила в него вилку и отрезала кусочек. Кальмар был нежным и пропитан соусом, зелень дополняла вкус, а вино еще сильнее разжигало аппетит. Мориц не сразу заметила, как звуки музыки стали отдаляться. Люди стали похожи на персонажей плоского анимационного фильма, разговаривали странными голосами и совсем непонятно о чем. Голова закружилась и капитан Мориц услышала, как ее тело упало со стула. Раздались крики.
— Что с ней? Ей плохо!
— Это может быть аллергией на морские блюда. Нужно спешить, иначе может случиться анафилактический шок. Мы отнесем ее в нашу больницу. Здесь рядом.
А потом пропали и голоса.
Капсула села возле мазанок из красной глины. Сухая трава задымилась под раскаленной обшивкой капсулы. Удивленные туземцы, участники этнографического проекта, добровольно согласившиеся посвятить себя образу жизни предков, высыпали посмотреть на чудо.
— Вот и еда приехала. — Глядя в иллюминатор, подумал вслух Генри.
— Скажу, как медик, съедят первой меня, а тебя подкастрируют и дадут еще месяц побегать, чтоб запах выветрился.
— Живым не дамся.
На самом деле туземцы лишь поддерживали вид первобытной дикости. Некоторые блага, в виде общественного терминала, у них были. Они не были людоедами и вполне могли обойтись консервами, если охота не клеилась. Выстроившись полукругом, почти голые жители деревушки, ждали гостей. Открылся люк, из него разложился трап и на нем появился Генри и следом Полина. В полном молчании жители следили, как спускаются гости. Затем человек, судя по количеству украшений, вождь племени, решил проявить этикет гостеприимства. Он подошел к Генри и Полине и на незнакомом языке, указывая коротким копьем в небо, произнес речь.
— Да, мы оттуда. Тоже, очень рады вас видеть. — Ответила ему Полина.
— Покажите нам, как добраться до ближайшей цивилизации. — Генри показал рукой вдаль.
Вождь посмотрел в том направлении, но его взгляд не выразил понимание. Вместо этого, он пригласил их посетить самую большую мазанку. В хижине было сумрачно и воняло. Когда глаза привыкли, Полина разглядела тушу животного, размером с козу, вокруг которой роились мухи. В хижину вошли два человека, взяли тушу и вынесли ее на улицу. Там уже разводили костер. Вождь указал на тушу и приложил руку к груди, давая понять, насколько он гостеприимен, решив покормить гостей этой смердящей тушей.
— Они хотят это есть? — Полина скривила губы.
— Они хотят нас накормить. Видишь, как горд собой вождь. На черный день держал. Томил.
Процесс приготовления туши сопровождался общественными танцами и соло шамана. Люди поднимали пыль с земли, которая осаждалась, в том числе, и на тушу. Но никого это особо не беспокоило. Народ явно ловил фан и на мелочи не обращал внимания. Два часа народ танцевал без устали. Наконец еда была приготовлена и с почестями подана на пробу гостям.
— Только бы не вырвало. — Полину передернуло
Генри, как мог, старался сохранять на лице благодушие, чтобы не обидеть туземцев. Шаман налил себе в ладонь что-то густое и красное и растер это по шкворчащему боку туши. Полина с Генри решили, что это ритуальная кровь. Однако, это имело острый привкус красного перца и еще чего-то пряного. Вождь, ножом с широким лезвием ловко отхватил кусок мяса и бросил его на кусок старой шкуры. Маленький мальчик, голодно смотря на еду, поднес его Полине. С какой радостью она отдала бы его ребенку, но побоялась обидеть туземцев. Генри тоже принял еду из рук другого ребенка и незаметно втянул носом ее запах.
— Пахнет лучше, чем выглядит. — Заключил он.
— Ты первый пробуешь. — Сказала Полина Генри, но улыбнулась вождю.
— Ешьте, Минздрав одобрил. — Чисто произнес вождь.
Полина и Генри удивленно выставились на него.
— Вы же не туристы, поэтому я могу разговаривать с вами обычным языком. — Пояснил он.
— А можно, мы откажемся?
— Нет, народ не поймет. Для них это самый любимый деликатес, и вы оскорбите их, если не станете есть. Ну же, у него приятный вкус.
Генри осторожно, как пинцетом, подцепил краешек мяса зубами. Пожевал его, погонял по рту.
— Знаешь, на вкус это похоже на горячее салями. Кисленько, но съедобно.
Он уже увереннее отхватил следующий кусок. Полина, глядя на него, тоже откусила. Мясо, в самом деле, напоминало салями. Специи отбивали ненужный запах, в целом создавая аппетитный вкус. Только память подло хранила воспоминания о том, что оно совсем недавно было засижено мухами.
После мяса принесли кислый напиток из молока. Теплый, густой и как будто газированный.
— После сегодняшних угощений моему желудку больше ничего не страшно. — Генри утер белые усы, оставшиеся после напитка.
— Как ты хотел, суровые первобытные будни. — У Полины были точно такие же усы.
— Тебе идут усы. — Заметил Генри.
— Они такие же изящные, как и твое чувство юмора. — Полина не осталась в долгу.
Полина решила, что с гостеприимством пора заканчивать. Наверняка, за челноком уже вылетели. Она подошла к вождю.
— Извините, но нам нужно попасть в ближайшее цивилизованное поселение. Вы не могли бы помочь нам?
Вождь подул в губы, покрутил головой, словно искал ответов у матери-природы.
— У нас сейчас важный танец подготовки к охоте. Если он пройдет не так, как нужно, охота будет плохой.
— Пожалуйста, мы купим вам в магазине все, в чем вы особенно нуждаетесь.
— Я подумаю. — Вождь ответил таким тоном, как будто хотел, чтобы от него отстали.
Вождь подумал и нашел способ отправить гостей к ближайшему поселению. К его мазанке подошел мальчик с быком, запряженным в примитивную повозку на деревянных колесах.
— Мбанга еще мал, чтобы охотиться. Он отвезет вас.
Полина посчитала, что это была отличная идея. Они с Генри запрыгнули на дно телеги, устланной старой примятой травой. Мбанга крикнул на быка, меланхолично жующего жвачку. Тот неохотно развернулся и потянул скрипучую телегу. Оказалось, что скорость движения быка такая же, как и человека. Он никуда не спешил. Мбанга шел рядом и напевал туземские песни. Африканское солнце палило нещадно. Вокруг была высохшая саванна, дрожащая в мареве полуденного солнца. Спрятаться было негде. Полина сильно пожалела, что не взяла ничего подходящего с борта капсулы.
Генри снял майку и надел ее на голову. Полина не могла себе позволить такого. Она стеснялась Генри. Юноша сообразил и прикрыл обеих своей майкой. Маленький Мбанга совсем не замечал жары. Бык остановился и затряс ушами. Мбанга забрался в телегу, сунул руку вдоль борта под траву и вынул оттуда небольшой лук и стрелу. Вставил стрелу и натянул тетиву, поворачиваясь вокруг себя. Полина посчитала, что ее способности могут как раз пригодиться. Она напрягла слух и услышала сонмище звуков. Но один из них был сильнее всех. Мощное дыхание большого зверя. Полина определила его примерное направление и напрягла зрение. Желтый цвет саванны различался незначительными оттенками. Неподвижного зверя с похожим окрасом нельзя было просто так увидеть. Полина перешла на инфракрасное зрение. Картинка перед глазами побелела. Теплокровные животные на фоне разогретой земли должны выглядеть более темными пятнами. Она увидела несколько штук таких пятен, крупных, в сотне метров от них. Пятна почти не двигались.
Полина вернулась к нормальному зрению. Теперь она точно знала, куда смотреть. Над сухим кустарником торчала морда львицы. Она смотрела на них, не сводя глаз.
— Генри, нас окружает банда львиц.
— Серьезно?
— Серьезнее некуда.
— Весь мир точит на нас зуб. Чем мы так провинились?
— Тырил детское питание у братьев и сестер? Вот, пришло время платить.
— Это мои сестренки тебе рассказали?
— Да, мы по девчачьи немного потрепались. Им хотелось все про тебя рассказать.
— Хорошее было что-нибудь?
— Почти ничего. За рекламу надо платить.
— Полина?
Генри хотел что-то спросить, но вместо этого обнял Полину и поцеловал. На этот раз он не промахнулся и поцелуй получился настоящим, и горячим, как африканский день.
— Как только мы попадаем в опасную ситуацию, я понимаю, что ты значишь для меня гораздо больше, чем друг. — Генри произнес речь скороговоркой, как будто выучил ее заранее. — Тогда, когда мы застряли...
Полина не дала ему договорить, поцеловав в ответ. Потом она встала и попросила у Мбанги лук. Тот не хотел ей отдавать. Он же был будущим охотником, мужчиной и давать свое оружие женщине было для него позорным. Полина вошла в состояние быстрого метаболизма и просто отобрала лук. Добавила равновесия и поиграла луком и стрелой, чтобы получить представление о том, как полетит стрела. Львица продолжала пялиться на них. Из ее рта потянулась слюна. Мысли о еде занимали животное. Так просто она не отступится. Полина натянула лук. Сто метров для детского лука огромная дистанция. Высчитала примерно, как должно располагаться тело львицы скрытое кустом и звонко пустила стрелу.
Стрела полетела по дуге, прошила куст и попала львице в лапу. Животное, от неожиданности, сделало большой прыжок в сторону, рыкнуло и хромая, потрусило прочь. Полина увидела другие пятна песочного цвета, побежавшие следом за ней. Охота сорвалась. Мбанга стоял пораженный, с открытым ртом. Залепетал на своем языке, спрыгнул на землю, и повел быка дальше.
— Не могу понять он рад или ругается? — Спросила Полина.
— Он говорит, что ему придется бегать за львицей, чтобы отобрать стрелу. — Генри сказал это, как будто понял туземский язык.
