Извозчика я поймал меньше чем за минуту, но за эту минуту успел вымокнуть до нитки. Нет, куртка у меня, конечно, кожаная, да вот вся остальная одежда очень даже хорошо промокает. Почему я не использую магию? Да по одной простой причине: защищающие от промокания заклинание сами относятся к 'водным', а 'огненные' заклятия помогают высушиться, но под таким водопадом я просто-напросто надорвусь их держать уже через десять минут. Кстати говоря, деля заклинания на 'водные' и 'огненные', я поступаю не совсем корректно. Там, в классификации, не все так просто, ляпни такое на экзамене — вмиг балл снизят. Так вот, разумеется, я могу и с 'водными' заклинаниями работать; то, что я предпочитаю огонь, не запрещает мне работать и с водой. Проблема в том, что когда такого рода заклинания накладываются на меня, я начинаю чувствовать себя мокрым. Особенности восприятия. Так что у меня в этом деле богатый выбор: или мокнуть по-настоящему, не тратя магических сил, или оставаться на самом деле сухим, но ощущать себя промокшим, тратя при этом силу. Вы бы что выбрали? Я, при прочих равных, выбираю сидеть дома, под крышей, но это не всегда возможно.
— Ну и зачем нам понадобился Амарант? — спросил я, когда мы оказались под пологом экипажа.
— Затем, что у него произошло досадное происшествие и лейтенант посчитал, что будет замечательно, если мы его расследуем, — ответил Квентин.
Судя по его тону, ничего замечательного он, в отличие от премьер-лейтенанта Свиклая, в этом не находил.
— Что за происшествие? — поинтересовался я.
— У него телефон разбился, — ответил Квентин с такой кислой миной, будто лимон без сахара съел.
Телефон — игрушка крайне дорогая. Два с половиной колеса. Половина стоимости моего годового обучения в МКИ. Бешеные деньги. Но и имея такую сумму, просто так телефон не заполучить, потому что желающих много, а телефонов мало. Нужно дождаться очереди, а ждать приходится несколько лет.
— А мы при чем? — спросил я. — Или, если ты пишешь интересные книги, то и отношение Стражи к тебе особенное?
— Нет, — покачал головой Квентин. — А вот если ты крышуешь половину преступного мира города, то вниманием Стражи ты действительно обделен не будешь.
Я вытаращил глаза.
— Не знал? — поинтересовался Квентин, качая головой. — Чему вас только в вашем корпусе учат? Нет, реально... жить в Ицкароне, и знать об Амаранте только, что у него нет одной ноги, когда она у него на самом деле есть! Каково?
Всю оставшуюся часть поездки он просвещал меня касательно личности человека, к которому мы ехали.
— Во-первых, есть мнение, что он действительно был пиратом, и не просто пиратом, а адмиралом 'Берегового братства', — рассказывал Квентин. — Официально, конечно, он был просто капитаном торгового судна, а пневматические пушки на борту его корабля — исключительно для самозащиты от морских чудовищ и разбойников. Во-вторых, ногу он действительно потерял. В одном из сражений Четырехдневной войны[70]. Тогда он, вместе со своим судном, как и множество других наших местных торговцев и рыбаков, мобилизовались для защиты города от вторжения островитян. Так вот, ногу, если не ошибаюсь, ядром оторвало. Алхимики вырастили ему новую, но она, вроде как, гнется в колене плохо. Вот после этого он и закончил свою морскую карьеру, купил себе домик на улице Якорей и занялся литературой, а чтобы не очень скучно было, стал крупным заправилой у тех ребят, которым законы города мешают вести бизнес. Насколько я знаю, вся контрабанда, торговля наркотой, скупка и продажа краденого, а также, отчасти, нелегальная работорговля, под его рукой.
Серьезный дядя, ничего не скажешь.
— Если мы о нем так много знаем, чего он еще на свободе до сих пор? — спросил я.
— А доказательств никаких, — ответил Квентин, снова поморщившись. — То есть то, что я сейчас рассказал, тебе любой на улице расскажет. Но как только дело доходит до дачи показаний, все сразу замолкают. Потому что есть народная примета: если начать болтать про Амаранта под протокол, с тобой случится несчастье. И знаешь что поразительно? Ведь действительно, случается! Пробовали устанавливать за ним слежку. Последний раз — с год назад. И что ты думаешь? У него просто сумасшедшее количество знакомств, причем с очень разными людьми: от нищих, до городских советников, от официантов, до жрецов и жриц старших богов. За неделю, что мы наблюдали за ним, его дом посетило порядка сотни человек. У нас просто нет ресурсов, чтобы их всех отследить.
— А он как такое количество контактов объясняет? — спросил я. — Разве их количество само по себе не подозрительно?
— Он говорит, что просто разговаривает с ними, собирает материал для своих книг, — ответил Квентин. — Когда он писать-то только успевает...
— А ведь книги-то неплохие, — заметил я. — Очень даже хорошие. Мне нравится, как он пишет.
Мне действительно нравилось, я не кривил душой. И я не только про слог говорю, хотя язык очень приятный, даже не скажешь, что писатель большую часть жизни в море пробыл, но и про сюжеты. Очень добрые у него книги, заставляют, знаете ли, задуматься, заставляют как-то иначе на самого себя смотреть.
— Замечательные у него книги получаются, — не стал спорить Квентин. — Что и обидно.
Мне обиднее всего было другое. Как только мы сели в экипаж, дождь стал стихать, и вскоре совсем прекратился. Но стоило нам повернуть на улицу Якорей, как он зарядил с новой силой, словно намереваясь смыть Ицкарон в океан. Пока Квентин расплатился с извозчиком, пока нас впустили в дом, я снова успел вымокнуть.
Дверь нам открыла темноволосая женщина лет сорока, не сказать, чтобы красивая, скорее приятная. Осведомившись о том, кто мы и зачем пришли, она на минуту оставила нас в прихожей, а затем, проводила нас в кабинет хозяина.
Амарант оказался среднего роста, сложения и возраста мужчиной, с сединой в темных волосах, собранных сзади в косицу на морской манер, с внимательным острым взглядом зеленых глаз, тонкой линией рта и многочисленными ниточками морщин на лбу. Одет он был в приличный аккуратный костюм полувоенного покроя темно-зеленого цвета с широкими манжетами. Собственно, кроме косицы, ничего в этом человеке не только пиратского, но и морского не было, как не было ничего такого в обстановке его кабинета. То есть я хочу сказать, что тут не было ни старинных морских карт, ни моделей парусников и пароходов, ни абордажных сабель, ни навигационных приборов. Зато был небольшой аккуратный камин, большая карта города висела на стене, за креслом хозяина, широкий письменный стол с аккуратно разложенными на нем стопками бумаг и письменным прибором, два кресла и диванчик у самого камина, и множество книжных полок и шкафов, которые были забиты книгами. Прибавьте к этому пару картин-натюрмортов, гипсовую статуэтку, изображавшую медведя, вставшего на задние лапы, и ковер из волчих шкур на полу. Довольно уютно, надо заметить.
— Добрый день, господа стражи, — Амарант поднялся нам на встречу. — Честно говоря, я уже и не надеялся, что меня посетит кто-то кроме констебля, что принимал у меня заявление вчера вечером. Квентин Уиллис, если не ошибаюсь? Я слышал, вам дали сержанта. Примите мои поздравления, хотя я считаю, что вашему начальству стоило давно это сделать. А кто ваш спутник?
— Эрик Рок, маг-практикант, — представил меня Квентин. — Ваше дело показалось Страже интересным.
— Вот как? Не ожидал, — сказал Амарант. — Но что же вы стоите? Прошу вас, присаживайтесь на диван, поближе к камину, обсушитесь, вы же промокли до нитки... Сейчас Неша сварит нам кофе, и мы побеседуем. Уверяю вас, такого кофе как она, никто в этом городе не варит, а может быть, чем Кормчий[71] не шутит — и во всем мире. Сейчас вы сами убедитесь.
Селена де Трие, вампир, следователь-капрал Стражи
Перед отплытием мы с Илисом еще раз осмотрели лодку. Примерно с тем же успехом, что и в первый раз. Я где-то слышала, что на лодках пишут название судна, которому они принадлежат, но на этой ничего подобного не было. Хотя, может быть, краска давно стерлась? Ведь лодка старая, крошится и рассыпается, стоит чуть сильнее нажать. И снова я задалась вопросом: как на такой лодке можно было проплыть больше десятка метров? Идея с магией объясняла эту загадку, но мне отчего-то казалось, что магов, способных наложить такое заклинание, на улице каждый день не встретишь даже в Ицкароне.
— Надо будет у Вэнди и у Эрика спросить про такие заклинания, — сказала я Илису.
Илис, решивший все же, несмотря на дождь и все то время, что прошло с высадки эльфов на берег, как следует обнюхать тут все, бегал сейчас вокруг лодки на четырех лапах. Услышав мое замечание, он поднял голову и одобрительно тявкнул.
— Вы скоро там? — крикнул нам Каракат со своей лодки. — Нам же в город плыть, а ветер-то встречный, да дождь видите какой? Поторопились бы вы...
Вижу ли я? Да я вся в нем! Тот, кто накладывал водоотталкивающее заклинание на мой плащ, явно про такие дожди и не слышал. Хотя, надо отдать ему должное, плащ держался, сколько мог. Попроситься что ли опять к Илису? У него заклинание на плаще, кажется, получше будет.
— Да-да, мы идем, — ответила я и зашагала к лодке, а Илис затрусил вслед за мной. Разумеется, он ничего не унюхал. Тут не то, что унюхать что-то, в этом дожде в десяти метрах от себя и разглядеть-то ничего нельзя толком.
Каракат подал мне руку, спасибо ему, потому что было очень скользко, а он сам меня немного побаивался. Не очень сильно, то есть, не бледнея и не отшатываясь. Но, все равно, каждый ли способен подать руку тому, кого боится? Илис, хоть и не без труда, запрыгнул следом за мной. Поскользнулся и чуть не упал в воду, но все-таки уцепился когтями за мокрое дерево и через мгновение устроился у меня в ногах, под плащом.
— А я надеялась у тебя спрятаться, — сказала я, хватаясь рукой за какой-то канат, чтобы не упасть — лодка отчалила с ощутимым рывком, так что эта предосторожность не была лишней.
Илис не стал мне отвечать, проигнорировав мои слова, и отчаянно трижды чихнул. Может быть, я его плащ зря хвалила? Ладно уж, по крайней мере, мне насморк не грозит.
До самого ицкаронского порта, где я, наконец, распрощалась с Каракатом, лис сидел у меня под плащом и жался к ногам. Когда я села в экипаж, он запрыгнул вслед за мной, и даже сделал попытку устроиться у меня на коленях, но уж этого я ему не позволила.
— Куда ты с грязными лапами? — возмутилась я и усадила его рядом с собой.
Он фыркнул и сделал вид, что обиделся. Всю дорогу он демонстративно смотрел на улицу, отвернув от меня острую мордочку. Пусть. Это платье не каждая прачка возьмется отстирывать, а лапы у него действительно все в грязи и песке. Впрочем, когда мы наконец попали в наш кабинет, и он обернулся, от его обиды не осталось и следа. При нашем появлении Вэнди выглянула из-за своей ширмы, и он спросил у нее, не найдется ли пары сухих полотенец и горячего чая для промокших вампира и оборотня, которые не жалеют ни лап своих, ни здоровья, за ради общего дела. Вэнди с сомнением покачала головой, но обещала поискать и вышла из кабинета, а сам Илис любезно помог мне избавиться от моего мокрого плаща, причем раньше, чем снял свой. Под вешалкой, куда Илис повесил наши дождевики, тут же стала образовываться лужа.
— А где все? — спросил он почему-то у меня.
Я пожала плечами, и, достав из сумки гребень, предприняла попытку привести в порядок свои волосы, без особого, впрочем, успеха. Илис посмотрел на меня, обернулся обратно в лиса, запрыгнул на диван и принялся вылизываться. За этим и застала нас Вэнди, которая все-таки умудрилась раздобыть где-то два небольших вафельных полотенца, чайничек кипятка, две кружки и что-то завернутое в газету. Заварка, судя по всему. Илис тут же бросил вылизываться и начал крутится вокруг нашей алхимички, по-собачьи отмахивая хвостом. Она отдала одно полотенце мне, и, сжалившись над нашим рыжим другом, принялась вытирать ему мех. Я же, закончив возиться со своими волосами, забрала чайник, чашки, заварку и занялась чаем.
— Квентин и Эрик уехали по новому делу, которое нам лейтенант поручил, — сообщила Вэнди. — К писателю Амаранту, у которого телефон разбился.
— А разве это по нашему профилю? — удивилась я.
— Ну, я так поняла, он не просто так разбился, — ответила Вэнди, — а в закрытой комнате, куда никто не мог попасть. Но Квентин очень ругался, когда от лейтенанта вернулся.
— Это, наверное, потому, что телефон дорого стоит? — предположил Илис, оборачиваясь.
Ему удобно. Обсохнув в лисьей форме, он оказался полностью сухим и в человеческой. А мне едва-едва хватило полотенца, чтобы с волос перестало капать.
— Дорого — это сколько? — поинтересовалась я.
Вэнди ответила. Дааа... внушительная сумма. Мы с Илисом уважительно посмотрели в сторону аппарата, что стоял у Квентина на столе.
— Из чего ж их делают? — поинтересовалась я. — Судя по цене — как минимум, из серебра.
Илис подошел к аппарату и, взвесив его на руке, принялся как-то по-новому его рассматривать.
— Очень даже может быть, что и из серебра, — вынес он свой вердикт. Вид у него был такой, будто он хочет попробовать корпус телефона на зуб. — Ну, то есть, если оно внутри.
— Честно говоря, я не знаю, из чего их делают, хотя и работала в Главной алхимической, — сказала Вэнди. — Отдел, в котором их собирают, очень весь из себя секретный, даже по меркам Лаборатории. Туда просто так не пускали. Да я и не стремилась. Артефактика — не мое. Я даже принципа не знаю, по которому телефоны работают. Что-то из пространственной магии, я думаю. А вы как съездили?
— Вымокли, — ответила я. — Ну если не считать этого, то в целом удачно. Имена этих эльфов узнали...
Я принялась пересказывать Вэнди все, что нам удалось выяснить в Рыбалке, не забыв выложить из сумки мнемографии и кусок дерева, что я оторвала от лодки.
— Укрепляющие заклинания существуют, конечно, — сказала она, когда я рассказала ей о состоянии, в котором мы нашли лодку. — Как и заклинания, которые помогают оставаться на плаву. Очень может быть, что они их использовали.
На картинки наша синеволосая едва взглянула, а вот куском лодки заинтересовалась, забрала его у меня и скрылась за ширмой.
Чай, что нам достался, оказался далеко не высшего сорта, хотя и лучше, чем можно было ожидать. Простой черный, крупнорезаный, с очень терпким вкусом и ароматом. Я бы назвала это аромат родственным слабоферментированному пуэру, а Бригир бы сказал, что чай на вкус и на запах напоминает несвежие носки. У Бригира множество достоинств, но в чае он не разбирается, он больше кофе предпочитает. Кстати, все забываю спросить у него, откуда он знает, каковы на вкус несвежие носки. Впрочем, сейчас даже такой чай пришелся очень кстати, потому что я все-таки умудрилась продрогнуть, а он был горячим. Илис, кажется, тоже оценил напиток и под конец нашего маленького чаепития повеселел.
— Я бы сейчас супчика похлебал бы, — сообщил он мне мечтательно. — Вот только очень не хочется опять под дождь лезть. Может, стихнет, как думаешь?
