Почти сразу, я даже не успела отпить из своей чашки, в дом вбежали двое ребятишек. Девочка и мальчик, где-то четырех-пяти лет. Дети застыли около печки, во все глаза разглядывая незнакомку.
Помнится, раньше, мне частенько приходилось "подрабатывать" штатным детским аниматоров в гостинице нашей семьи. Конечно, я не занималась с детьми целыми днями. Тут нужно соответствующее образование. А вот попрыгать с ними на утренней зарядке, занять играми пока их родители обедают — это можно поручить и подростку. Под контролем взрослых, разумеется.
Вот и сейчас, вместо того, чтобы мило улыбнуться, я скопировала взгляд девочки, так же отстранив голову назад. Учитывая, что в таком положении мой второй подбородок принимал угрожающую форму, дети тихо захихикали.
— Ты кто? — первая не выдержала девочка.
— Лиса, — усмехнулась я, демонстративно облизнувшись.
— Лисы рыжие и пушистые, — возразил ребёнок.
— Так я не обычная лиса, а сказочная, — нравоучительно продолжила сочинять я. — Могу принимать человеческий облик.
Девочка нахмурилась, всем своим видом показывая, что мне совершенно не верит, но в тоже время в глазах заблестело любопытство, с которым меня оглядели со всех сторон, и даже заглянули пол лавку.
— А где хвост?
— Так его в человеческом обличии не видно. Он только ночью, в свете луны появляется.
— А зачем ты к нам пришла?
— Слишком много колобков съела, — вздохнула я. — Пришлось наниматься к твоим родителям в работники, чтобы хоть немного похудеть.
— Не верю, — прищурилась девочка.
— Вот сейчас, как укушу за бочок, и поверишь, — прищурилась я, демонстративно клацнув зубами.
Дети дружно завизжали и выскочили из дома.
— Что-то случилось? — вышла в кухню, взволнованная мать семейства.
— Нет, всё хорошо, — невинно захлопала я глазами.
Зря Луиза так стеснялась приглашать меня к себе в гости на лето.
Адель, конечно, богатая госпожа, а её подруга относительно бедная деревенская девушка, но я-то из простых смертных.
В большом доме мне резко не хватает привычных благ цивилизации в виде электричества и сантехники, а тут обычный деревенский дом, небольшая кривенькая банька, туалет во дворе. Полное ощущение, что приехала к бабушке в деревню. Там, помнится, тоже частенько отключали электричество, и мы ужинали при свечах. А днём всё равно на улице, да даже если в доме, нет в нём таких уж темных коридоров, чтобы хотелось включить искусственный свет.
О водопроводе тоже речи не шло, ни там, ни там — это вам не магическая Академия. Взяла ведра и пошла к колодцу. Сколько натаскала, тем и помылась. А мне, собственно, только того и надо было.
Передав родителям Луизы половину выделенного мне содержания, чем чуть не довела их до сердечного приступа, я перешла к подготовке своего похудения. Бег — это конечно очень хорошо, но не думаю, что он сможет быстро меня спасти.
Проштудировав все свои воспоминания, я пришла к выводу, что достоверно знаю только одну диету — не жрать. Но, увы, придерживаться её не смогу. Никогда не было необходимости отказывать себе в удовольствии, перекусить чем-то вкусненьким. А у Адель к тому же разработанный желудок, который может продолжать орать даже после сытного обеда.
В первый же день, я попросила маму своей приятельницы выделить мне какую-нибудь работу, чтобы побольше двигаться. После часа уговоров не пачкать ручки, я выторговала себе право поливать огород. Так как шланга с водопроводом тут не наблюдалось, пришлось набирать ведром воду в пруду, примыкающему к участку, переливать её в тяжеленную лейку (пластиковые тут ещё не изобрели, как, впрочем, и алюминиевые) и обходить с ней соток десять, не меньше.
Радовалась я рано, после первого же вечернего полива, наутро у меня болело всё.
Особенно правое плечо, а рука так вообще отваливалась. Но мало-помалу втянулась. Хорошо, что лето тут жаркое и лишний раз облиться водой не так страшно.
Вторым пунктом стала плотина. Прудик рядом с домом откровенно маловат для плавания, поэтому я решила бегать до плотины — это где-то километр. Утром два километра, вечером два. Всё-таки польза. Ради этого даже потащила Луизу на ярмарку, за купальником, напрочь забыв, что нахожусь в другой эпохе.
Предложенный мне вариант длинной ночнушки ввёл меня в ступор. Плавать в этом невозможно, а скрывать фигуру такой наряд может только в сухом виде. В мокром, на берег лучше и не выходить.
На помощь пришли арабские страны. Вспомнив их купальный костюм, я мысленно отрезала от него капюшон и радостно нарисовала то, что мне нужно, портнихе.
Хорошо, плотина большая и дно по краям почти везде песчаное, выбрав себе один из отдаленных от основного пляжа, спрятанный среди деревьев, вход, я по-тихому заходила в воду, и наслаждалась купанием. Луиза крутила пальцем у виска, заявляя, что это занятие исключительно для детей и вспотевших в поле мужчин, но никак не для такой благородной особы как я.
Третьим пунктом программы стала многострадальная диета, выкачавшая, если не все переданные мною деньги, то, как минимум, половину. Так как считать калории без помощи интернета я не умею, с помощью тоже неизвестно что бы получилось. В итоге я пошла по самому простому пути. А именно, вспомнила, что в говядине и куриных грудках калорий либо нет, либо очень мало. На обезжиренные продукты тоже рассчитывать не стоит. А пирожки, запах от которых будил меня каждое утро, доводили до нервного тика. Особенно, когда Луиза за обе щёки уплетает ватрушки, а я жую капустный салат.
Конечно, у меня не такая огромная сила воли, и уступки в еде я себе позволяла, только в первой половине дня и после этого долго изнуряла себя тренировками, вспоминая варианты разминок и само тхэквондо. Когда теория была пройдена и очередь дошла до практики, в качестве противника выступила высокая берёза из числа пяти белоствольных подружек, растущих уже не один десяток лет за домой приютившей меня семьи.
Наблюдая за вредительством, отец Луизы не выдержал и обернул ствол наскоро сшитым из мешка и набитым соломой матрасом. И дереву не так больно и мне за одно. Конечно, занятия давались тяжело. В памяти вроде бы есть все стоики и движения, а по факту и на треть высоты не можешь поднять толстые коротенькие ножки.
Последнее меня раздражало больше всего и, вспомнив страдания своего одиннадцатилетнего брата, ставшего одним из самых низких в классе, я решила воспользоваться его способом увеличить рост. В семнадцать идея практически провальная. Одна надежда, что люди растут где-то лет до двадцати с хвостиком. Для этого я качалась, ухватившись за ветки деревьев. Облокачиваясь руками и жердь забор и поднимала ноги, предварительно привязав к ним мешочки с землей.
Больше всего мои потуги забавляли местную ребятню, ещё не занятую домашними, огородными и полевыми заботами. Они бегали за мной попятам, качались рядом на деревьях, делали ласточки, ходили по узким доскам, расставив руки для равновесия. Мальчишки даже пытались повторять удар. Причём довольно успешно. Но пробовать себя на тренерском поприще я не стала. Во-первых, для начала надо достичь хотя бы того уровня мастерства, который был у меня настоящей. Во-вторых, о каком похудении моет идти речь, если я буду поправлять чужие стойки и зорко следить за правильностью выполнения ударов.
В прочем, и без того радоваться было особо нечему. Жир так просто не собирался сдавать свои позиции, разве что уставать я стала меньше — привыкла, видимо.
Второй главной задачей на лето стало моё обучение. Всё, что Адель освоила за каких-то 7 лет в школе магии, в меня пытались впихнуть за три месяца. Я читала конспекты, пролистывала книги, но большую часть школьной программы Луиза рассказывала мне лично, так и воспринимать было легче, и не приходилось тратить время на лишнюю информацию.
— Если я после этого не превращусь в отличницу, то приду к выводу, что учителя занижают мне оценки, — потирая затекшую поясницу, ворчала моя приятельницу, в очередной раз перечитывая давно забытый конспект и продумывая, как проще и понятнее объяснить эту лекцию мне.
Так что кто и из нас двоих больше занимался учебой — спорный вопрос.
Ещё одна проблема, с которой я столкнулась — это почерк. Здесь нет принтеров-компьютеров и писать приходится от руки. А почерк, как известно, зависит от характера, а не от фигуры. Конечно, можно сказать, что поменялся характер и изменился почерк, но в нашем случаи изменения произошли куда более кардинальные, да и если бы он поменялся в лучшую сторону, можно было бы сослаться на многодневные тренировку, а тут... У настоящей Адель все буковки ровненькие, кругленькие, витиеватые заглавные буквы и красиво закрученные хвостики. А у меня... нет, всё не так плохо, почерк у меня нормальный, пишу я аккуратно и понятно для своих соотечественников.
В общем, в моём случае занятия каллиграфией и чистописание под скептическим взглядом Луизы из выдуманных страшилок, превратились в самые что ни на есть настоящие многочасовые занятия. А по пути ещё и руны пришлось учить. Кто знает, когда моя способность видеть текст в понятном варианте исчезнет так же внезапно, как и появилась.
Вот после всего этого, вечером, возвращаясь в выделенную нам с Луизой на лето узкую терраску, а падала на кровать и мгновенно отключалась. Для того, чтобы утром встать пораньше и с новыми силами бежать, поливать, пилить, махать ногами, а периодически и разучиваться с местной детворой какую-нибудь сказку, чтобы потом устроить для вернувшихся с поля родителей небольшой веселый спектакль, например, про колобка или Машу и медведя.
Несмотря на все мои старания, с объёмами Адель первое время не происходило почти ничего. Разве что мышцы вздулись от постоянного напряжения. Хотелось расплакаться и бросить эту неблагодарную идею. Но спустя месяц, проснувшись утром, я поняла, что моё платье сидит значительно свободнее, чем неделю назад. Вдохновленная первыми результатами, я повысила интенсивность тренировок, каждое утро измеряя верёвочкой с узелками талию и толщину рук. А когда на очередной ярмарке несколько молодых людей стали приглашать меня танцевать, я только убедилась, что дело сдвинулось наконец-таки с мертвой точки.
Я уже не толстушка, а просто аппетитная девушка, с фигурой в форме груши. Лицо и плечи похудели первыми, а жирок на животе грозился держаться изо всех сил.
* * *
Лето давно перевалило за середину. Времени до начала учебного года осталось не больше месяца. Дни становились короче, а солнце наоборот перешло в наступления. Днём стояло такое пекло, что даже вода в проточной речке, питающей платину, нагрелась до степени парного молока и не приносила облегчения.
Наша терраска располагалась с юго-восточной стороны дома и уже в девять утра прокалялась насквозь. В длину она шла почти через весь дом, а ступеньки крыльца располагались ровно посередине.
Зная особенности дома, Луиза выбрала себе правую часть терраски. Та было темнее и если открыть дверь в дом, то её кровать не было видно, создавая в закутке иллюзию отдельной комнаты. У моей — левой части, с двух сторон находились окна с тоненькими кружевными занавесками. Вместо двери, со стороны лестницы повесили штору, чтобы хоть как-то создать ощущение уединенности. С этой же целью нашим входом пользовались только днём, в вечерне-ночное время проходя через двор.
Оставлять дверь открытой на всю ночь, я побаивалась.
Вот видимо от духоты всё и произошло:
"Вокруг царил полумрак. Я даже не могла с уверенностью сказать, где нахожусь, в помещении или на улице. Знаю только, что лежу на спине, а склонившийся надо мной мужчина страстно целует губы, потом поцелую переходят на подбородок, шею. Чужие руки уверенно забираются под немногочисленную одежду.
— Нет, — в ужасе распахнув глаза, хватаюсь я за ворот своей рубашки.
Моё сердце колотится с бешеной скоростью, а пульс бьётся в висках, мешая думать. Мужчина отстраняется, и, приподнявшись на локтях, ловко хватает моё запястья и отводит руку за голову:
— Нет уж, — властно шепчет он. — Никаких нет.
В темноте вспыхивают голубые глаза, словно озаряя лицо мужчины.
— Ринар, — растерянно прошептала я."
И проснулась.
Сердце действительно колотилось как бешенное, а по лицу градом лился пот, толи от пережитого кошмара, а данный сон я воспринимала именно так, толи от царившей вокруг духоты.
Присниться же такое. И ведь за всё время моего тут пребывания, я почти не вспоминала о школе и её обитателях. А после того, как начала худеть, вообще надеялась, что мы с Адель поменяемся местами, ещё до требования министра вернуться в родительский дом.
Когда у нас там сны сбываются? Под среду и пятницу.
— Луиза, Луиза, — позвала я.
— Что? — сонно отозвались из-за занавески.
— Какой сегодня день?
— Летний, — сладко зевнула приятельница.
— Ярмарка, когда? — ярмарочный день же проходит по-нашему по субботам?
— После завтра, — судя по скрипу, Луизу я разбудила окончательно.
— Хорошо. Значит сегодня четверг, — немного успокоилась я.
— Что, очередное платье сваливается? — отодвинув занавески ко мне зашла недовольная магичка. — Пора за покупками?
— Мне кошмар приснился, — честно призналась я.
Стоило закрыть ненадолго зажмуриться во время зевка, как передо мной появлялись ярко голубые глаза женишка, а руки сами собой тянулись к вороту тонкой ночнушки.
* * *
Через деревню бежать уже не хотелось. Подобрав по дороге свежий паданец яблока, который вначале даже показался желтеньким, я попыталась съесть его, не взирая на кислоту, но только скривилась, судорожно отплевываясь от этой гадости.
— Доброе утро, — поравнялся со мной Тим, самый взрослый из Луизиных братьев. Ему уже исполнилось четырнадцать, и как полагается взрослому юношу большую часть времени он помогал отцу.
Выглядел он достаточно внушительно. Немного выше меня, широк в плечах и с постоянно сосредоточенным выражением на лице, не меняя его ни вовремя колки дров, ни за ужином.
Сейчас Тим, как и я, шел в деревню, толкая перед собой деревянную тележку со здоровенными булыжниками.
— А что это ты делаешь? — удивилась я, стараясь переключить внимания от своего не презентабельного вида.
— Дом строю, для своей будущей семьи.
— Что? — окончательно растерялась от такого заявления от пусть и повзрослевшего, но ребёнка.
— Вчера староста выделил мне место под строительство. Теперь нужно сделать фундамент.
— А не рановато? Или ты уже жениться собрался? — лукаво прищурившись решила подколоть я, но тот ни на мгновение не смутился.
— Как бы ни поздновато, — ещё больше посерьезнел парень — В этом году хорошо бы успеть сделать фундамент. На следующий, денег на сруб накопить. А с весны уже можно потихоньку отделывать. Внутри, снаружи. Хорошо если года через три всё будет готово.
— Какой ты ответственный, — уважительно покивала я. — Надо за тебя замуж выходить.
— А зачем мне старая жена? — испугался тот.
