— Проучить его? — озорно шепнула Кара, вытягивая руку для заклинания.
— Пусть спит, бедняга, — удержала её Эйлин.
С облегчением покинув кухню, они отправились к другой двери, стиснутой между двумя шкафами, и обнаружили на ней три неровно оторванных куска серого пергамента, приклеенных на синюю светящуюся субстанцию. Сделанные рукой Сэнда надписи не сулили ничего хорошего тем, кто станет тут шуметь, хлопать дверями и беспокоить хозяина кабинета. Под дверь было что-то подсунуто, частично загораживая льющийся из комнаты свет.
— Ловушка, — тихо произнесла Эйлин, ещё не отошедшая от впечатлений.
— Всего лишь письмо, — успокоил её Касавир, вытянув увесистый, резко пахнущий незапечатанный пакет, размашисто подписанный по-эльфийски.
Кара, нахмурившись, протянула к нему руку, но Касавир уже толкнул дверь.
— Я что, это всё для слепых пишу? — глухо раздался раздражённый голос Сэнда, однако, его самого нигде не было.
— Сэнд, это мы, — прогремел Касавир, шаря глазами по комнате.
— А-ааа, явились, — страдальчески протянул эльф откуда-то снизу. — Сейчас поднимусь. Держите при себе своё животное.
Мышь чихнула и потёрлась о ногу Эйлин, явно не собираясь никуда от неё уходить.
Они заметили откинутую крышку квадратного люка под одним из двух узких стрельчатых окон напротив двери.
— Там подвал с гильдейскими винами, — кисло пояснила Кара, всё еще недовольная тем, что ей не дали взглянуть на подозрительное эльфийское послание.
Эйлин и Касавир понимающе усмехнулись и принялись осматривать комнату. Небольшой кабинет был гораздо уютнее общего помещения лаборатории. С одной стороны располагалась антресоль с книжными шкафами, под которой был устроен уголок для чтения — приземистое деревянное кресло, пюпитр для фолиантов и круглая подставка с большими свитками под раскидистым фикусом. Пол там был застелен бледно-оранжевым ковром, когда-то красивым, но теперь лоснящимся от потертостей. По ним было видно, что старый хозяин проводил особенно много времени у пюпитра, листая большие тома, шаткой стопкой сложенные тут же, на полу. Алхимический стол у противоположной стены поблёскивал разной аптекарской утварью. Тут были также маленький, запылённый алтарь бога знаний Огмы, несколько стульев с высокими спинками, а у заваленного книгами старого дубового стола между окнами примостился большой глобус звёздного неба. Надпись, выгравированная на массивном медном круге подставки, гласила: "Великому алхимику от Гильдии Мореходов Уотердипа".
Пока Касавир, поднявшись на антресоль, читал названия на корешках книг, а Мел, поощряемый снисходительным взглядом Кары, изображал Сэнда, с умным видом устроившись в его кресле у стола, Эйлин с любопытством разглядывала вещи, расставленные и сваленные в кучки в углу и под окном. Чего тут только не было: пара картин, покрывала и гобелены; дорогая на вид, но заляпанная разноцветными пятнами одежда; ритуальная и домашняя утварь; пустые закопченные склянки разных форм и размеров с засохшим осадком; красивые побрякушки, мутное старое зеркало с чёрными пятнами отслоенной амальгамы, медная статуэтка Мистры с амулетом, книги и свитки. Попадались и весьма странные предметы вроде каких-то костей или мёртвого попугая, запиханного в бумажный пакет. Она с интересом глянула на роскошный старый футляр для скрипки красного дерева — он-то что тут делает? Каждая вещица была снабжена мелко исписанной биркой — точь-в-точь, как в лавке старьёвщика.
— Ну и ну, — хмыкнув, пробормотала она.
Наконец, слегка растрёпанный хозяин кабинета появился из подпола, держа в левой руке одну пыльную бутылку с полустёртой этикеткой и зажав под мышкой вторую. Правая рука его была перевязана.
— Где это ты уже успел покалечиться без меня? — полюбопытствовала колдунья.
— Спасибо, Кара, мне уже почти не больно, — привычной скороговоркой ответил эльф.
Поставив бутылки на край стола, он таким же привычным жестом схватил Мелроя за ухо, понуждая освободить место.
— И всё-таки, что произошло? — спросила Эйлин, когда Сэнд с шумным выдохом уставшего человека упал в кресло, велел Мелу принести кубки из библиотеки и жестом предложил друзьям пододвигать стулья поближе.
Слегка замявшись, он ответил:
— Ничего страшного, если ты о руке. И часу не пройдёт, как всё будет в порядке, — и, бросив укоризненный взгляд на Кару, объяснил: — Пришлось самому вскрывать ловушку на тайнике старого алхимика, демоны его забери.
— Уже забрали, — безмятежно ответила Кара, заставив Касавира недовольно поморщиться.
— А ваш аасимар не мог помочь? — поинтересовался он. — Вообще-то, мы рассчитывали его увидеть.
При упоминании об Арвиде, Сэнд лишь раздражённо махнул рукой, но на вопросительные взгляды друзей, всё же, нехотя пояснил, что отпустил эту тёмную личность домой, посоветовав принять хорошего снотворного.
— На этом этапе чем меньше посторонних глаз увидит то, что я могу найти, тем лучше.
— Разумно, — кивнул Касавир и бросил адресованный Сэнду пакет поверх груды бумаг на столе.
Эльф обнаружил там бурые плесневелые водоросли и пространную пояснительную записку на нескольких страницах. Беззвучно шевеля губами и сверкая крупным переливчатым александритом на безымянном пальце, он пролистал бумаги, вздохнул и отправил всё это неаппетитное хозяйство в ящик стола.
Легонько пихнув Кару в бок, Эйлин прошептала:
— Не похоже на любовное послание.
— Иди ты в жопу, — незамедлительно последовал ответ.
На вопрос, нашлось ли что-нибудь важное в тайнике, Сэнд гордо заверил товарищей, что он сегодня потрудился на славу, и не только по части тайника. Окинув их взглядом и задержав придирчивый взор на мантии Кары, он заметил:
— И вы, я вижу, тоже времени даром не теряли, — и тут же протестующе замахал руками, — но, ради всех богов, не надо сразу о делах! Дайте мне немного времени привести себя в порядок после нескольких часов напряжённой работы. Старик оставил довольно много записей, и я возлагаю на них большие надежды. Но в них чёрт ногу сломит. Кажется, страдал врождённой неграмотностью — в жизни не видел столько дурацких ошибок. Как эдакое чудо могло сделать карьеру в Гильдии?
— Должно быть, делом занимался, а не формуляры заполнял, — пожала плечами Кара.
— Да что ты в этом понимаешь? Ты... А-а... — он лишь махнул рукой и, заметив, что юный эльф всё ещё копается на антресоли, крикнул: — Эй, Мел-глаза-на-заднице!
— Не трогай его, Сэнд, — тихо сказала Эйлин, наклонившись к нему через стол. — Он сегодня много пережил.
Паладин и колдунья кивками подтвердили её слова.
— Однако желания паясничать это не отбило, — проворчал эльф.
— Хорошо ты тут устроился, — сказала Эйлин после паузы и кивнула в сторону старых вещей. — А что это за склад? Торгуешь?
— Точно, в пору распродажу устраивать, — отозвался Сэнд, проверяя принесённые Мелом кубки на предмет чистоты и, судя по выражению лица, сомневаясь в таковой. — Это результаты чёрной меланхолии, охватившей преемника главного алхимика после его исчезновения: гильдейская собственность, которую нужно привести в порядок, и заказы, скопившиеся за пару недель. Я рассортировал их по сложности, и добрая четверть уже выполнена. А то младшие алхимики, пока их не пнёшь, так и будут заниматься своими исследованиями и даром получать помощь гильдии.
— Но теперь у них есть ты, твои широкие познания в магии и выдающиеся организаторские способности, — торжественно заключила Эйлин.
— Угу, — удовлетворённо кивнул эльф, разливая вино, — иногда ты говоришь на удивление разумные вещи.
Добавив в один из кубков с вином немного воды из потемневшего серебряного кувшина, он пододвинул его Мелрою.
— Держи, мой юный алдарион.[2]
Мальчишка смущено заулыбался и спрятал нос в кубке.
— Не могу сказать, что мне очень нравится заниматься этой рутиной, — продолжал Сэнд сделав, в свою очередь, добрый глоток, — но должность обязывает. Леди гильдмастер недвусмысленно дала понять, что ждёт от меня решительных действий по вытаскиванию алхимического сектора из болота. Дела гильдии сейчас идут не настолько блестяще, чтобы терять даже мелких клиентов, хотя именно они со своими дилетантскими ожиданиями и доставляют основную массу хлопот.
— Это ты птичку замучил? — поинтересовалась Эйлин, показав на попугая.
— Очень смешно, — скривился эльф. — Хозяйка полагает, что его отравили газом.
Она хохотнула:
— Он слишком много знал?
Маг пожал плечами.
— Я знаю только то, что, не будь я Сэнд, если эта глупая экспертиза, о которой мечтает старая ведьма, не облегчит её кошелёк на хорошенькую сумму.
— Понятно. А скрипка что тут делает?
— Сводит меня с ума, — ответил Сэнд, кинув недобрый взгляд на инструмент, и пояснил: — Предмет терзаний чванливого торговца кожами, вообразившего себя коллекционером. Он поспорил с другим таким же кретином на крупную сумму и теперь, дабы утереть нос оппоненту, ему необходимо подтвердить подлинность лака, узнать его секрет и изготовить такой же. Подозреваю, что он всем уже надоел, и его спихнули на меня, как на новичка, в надежде, что я как-нибудь выкручусь. А я уже начинаю подумывать об убийстве. Этот оголтелый фанатик был здесь не далее, как час назад, и его голос до сих пор звенит в моей бедной голове.
Сэнд вышел из-за стола и, подобрав футляр, подал его Эйлин.
— Можешь взглянуть, если хочешь помочь.
— Да я в скрипках не разбираюсь.
Она всё-таки вынула инструмент, с интересом рассмотрела его и щипнула струну, издавшую короткий пронзительный звук. Пальцев коснулось легкое прохладное дуновение.
— Голосистая красавица. Похоже, что действительно старинная. Подгрифок, между прочим, из крапчатого эбонита с мифриловой инкрустацией. И головка смотри какая изящная, с фигурными колками. Такие элементы характерны для эльфийских инструментов. И плюс к тому, крылья, вихри и стилизованные облака на подгрифке — они наводят на мысль, что мастер посвятил её...
— Королеве Авариэль, это я и сам понял, — поспешно перебил её Сэнд и добавил с напускным разочарованием: — И это всё, что ты можешь сказать?
— А тебе мало? Найди любой старый рецепт эльфийского лака, сделай такой же и зачаруй его на какие-нибудь воздушные эффекты — пусть твой коллекционер отвалит тебе пятьдесят монет и упьётся от счастья.
Эльф картинно всплеснул руками:
— На что ты меня толкаешь? Я учёный, а не шарлатан.
— Полсотни золотых, Сэнд, — отчётливо проговорила Эйлин, постучав пальцем по звонкой деке.
Вцепившись в край стола, алхимик на мгновение замер, прищурившись, словно что-то мысленно подсчитывая, и пронзил её взглядом:
— Думаешь?
Она энергично кивнула и вернула инструмент в футляр.
— Точно. Но у тебя есть и другой вариант. Послать гонца в Новый Оламн и заплатить им денег за тисненую бумажку с результатом экспертизы. Правда, они сейчас заняты фестивалем, так что на быстрый ответ не рассчитывай. Тебе это, я вижу, не нравится? Тогда — моё последнее предложение. Не торопись. Покажи её Нивалю. И не пфыкай. Когда у них с отцом была лавка, они эти старинные лаки варили в обычной домашней печи — и эльфийские, и какие хочешь. И ничего, недовольных не было. А уж в антиквариате он разбирается лучше всех, у него прямо нюх на подделку.
Касавир и Кара, поняв, что Эйлин садится на своего любимого конька, и удерживать её бесполезно, скучающе переглянулись.
— Ты всё никак не можешь забыть эту историю с катаной? — лениво бросила Кара.
— Такого я никогда не забываю, дорогая, — отрезала Эйлин. — Не каждый день мне возвращают пять тысяч за кара-турскую катану, оказавшуюся муншейской.
Передернув плечами, эльф раздражённо пробормотал:
— Меня не удивляет, что сэр Ниваль знает толк в оружии, на то он и сэр. Но не думаю, что человек, страдающий музыкальной и магической глухотой, способен по-настоящему разбираться в изящном. Нюх, как ты изволила заметить, или везение — всё, что угодно, но не тонкие чувства и глубокие познания.
— Ах, да, — Кара переметнулась на своего ненаглядного, — это ты вспомнил, как однажды проспорил ему три бутылки рашеменской огненной, когда он доказал, что твоя "Эльфийка с драконом" — искусная копия того же века.
Напоминание о злополучной картине заставило Сэнда поморщиться.
— Ничего он не доказал. Меня, во всяком случае, не убедили его квазикомпетентные измышления, но ты сама знаешь, каково с ним спорить.
— О чём вы препираетесь? — наконец, вмешался Касавир. — В конце концов, то, что твой меч выкован в другой стране, не отменяет того факта, что это отличное оружие, которое долго тебе служило и ещё послужит. А "Эльфийка" прекрасна, несмотря на то, что написана не самим известным художником, а его учеником.
— О, да! — ядовито процедил Сэнд в своей самой противной манере. — Когда твоими устами глаголет простой и незамутнённый здравый смысл, мне остаётся только в гроб улечься и закопаться самому!
Эйлин метнул на эльфа уничтожающий взгляд и мягко сказала:
— Видишь ли, Касавир. Ты, конечно, прав. Но разница в стоимости просто отличной катаны и катаны, которую держал в руках приближенный кара-турского императора десятого века от Времени Бед, сравнима с месячным содержанием гарнизона крепости.
— И хочу добавить, — вставил Сэнд, — что радость обладания "Эльфийкой" значительно снижается от сознания того, что великий Таль-Вэон к ней не причастен.
— Да ну их, Касавир, — махнула рукой Кара. — Если хотят, пусть сходят с ума по всякому пафосному древнему барахлу и платят за него бешеные деньги.
Сэнд изобразил легкий поклон:
— Непременно. Однако, возвращаясь к нашему выдающемуся эксперту по древностям, что-то я его давно не видел. Вы передали ему мой отчёт?
Чтобы объяснить ситуацию с Нивалем, пришлось вкратце пересказать Сэнду то, что им поведал Милан вчерашним вечером, не забыв упомянуть о значении Серебряных Лабиринтов для расследования и лично для начальника Девятки. С интересом выслушав их, Сэнд красноречиво поиграл бровями.
— Ах-хаа... Следовательно, наш добрый молодец решил взять на себя самую трудную часть расследования и начал с борделя.
Касавир фыркнул, а Кара ехидно добавила:
— Он у нас любитель нетрадиционных путей.
— Ну, ладно, ладно, — прикрикнула Эйлин, — хватит на сегодня Ниваля обсуждать. Между прочим, я волнуюсь, а вам лишь бы поязвить. Давайте лучше займёмся делом, и чем скорее, тем лучше.
— Да, да, займёмся делом, друзья, — весело подхватил Сэнд, неожиданно придя в хорошее расположение духа, — а о начальнике Девятки, дабы не накликать беды на важные части тела, будем говорить, как о женщине — хорошо или ничего.
Эйлин выразительно постучала пальцем по лбу — мол, сам-то понял, что сказал? Но эльф послал ей нечто вроде воздушного поцелуя и обратился к Мелу:
— Дружок, ты там ещё не утонул? Сделай-ка одно доброе дело. В квартале отсюда есть такая маленькая харчевня с единорогом на вывеске. — Он достал из ящика стола розовую перламутровую баночку. — Отнеси хозяйке этот крем. Лет сто назад он мог бы ей помочь, но говорить этого не надо. Просто отдай вместе с моими наилучшими пожеланиями, а взамен возьми её открытых пирогов с таким смешным названием, похожим на гномий чих.
