Докричаться до мира

Помощник Гритиш — моэ-Гринхо. (Архив Гнезда)

Увы, этот выродок среди айри — Хиннр — пробрался на уровень 3 и затем ниже. У нас шесть трупов, еще двое годны лишь в генный материал: помощники его упустили, охрана тоже. Я займусь их воспитанием, но и своей вины не снимаю. Мы не могли представить, что он еще опасен. Стадия поражения пираном 4, а то и 5, даже по визуальным признакам, и двигаться-то не должен бы... Полагаю, они получили собственный блокатор, хотя мы рассчитывали, что их врач весьма молод и не справится.

Мерзкий мальчишка к тому же невосстановимо уничтожил основные лаборатории агрессивных сред. Серьезно пострадал сектор исследования нервных реакций, будут проблемы и с изучением работы мозга, там уцелело менее трети оборудования, полный список представлю завтра. Все это очень помешает контролю над подопытными, особенно в части сложных реакций и сознания. Технологию уничтожения проработал их инженер. Старик неуправляемый по натуре, но увы — талантливый. И, надо помнить, основной проектировщик Гнезда. Наши потери — его вина, Юнтар привел слагов. Судя по уцелевшим данным наблюдения, именно они уничтожили охрану: никому в голову не пришло опасаться сервисных слагов корабля, таких же в Гнезде полно, совершенно неотличимых по виду.

Мы полностью лишились летательных средств, главного ангара больше нет как такового. Взорвано буровое оборудование, ряд иных агрегатов. Полагаю, тем самым они исключили для нас возможность повреждения обшивки корабля и сделали недоступным центр тора с планетарным катером, оборудованным автономным передатчиком.

Худшее из случившегося то, что в сплошную стекломассу эти ублюдки спекли систему прямой связи. Они, судя опять же по остаточным данным уцелевших камер, отослали на Релат отчет о якобы-гибели купола под метеоритной атакой, заявили о полной разгерметизации. Кажется, готовил данные бесполезный "планетолог", и они вполне достоверно смотрелись. Полагаю, со спутника в это время шла картинка взрыва ангаров.

То есть с точки зрения ан-моэ Грийена мы более не существуем.

Я займусь выводом из сна инженеров и активирую работы по сборке нового передатчика, пусть хоть самого примитивного, радио. Но старый мерзавец лишил нас еще и склада запасных агрегатов, невосполнимых в местных условиях материалов и компонентов. Работа по восстановлению связи займет не годы, а в лучшем случае десятилетия, моэ.

Примите мои униженные извинения. Делалось все возможное. И, если Вас утешит хоть это, они уже мертвы — весь экипаж. Повторное воздействие пирана, это мы успели.

Резолюция Гринхо. Уровень секретности 1.

Второму помощнику Гридье.

Поздравляю с повышением, Первый помощник. И прошу учесть: я не уважаю в отчетах слова "кажется", "не могли представить" и так далее. И не терплю неудач такого масштаба. Гритиша и группу в полном составе сдать в генный материал, опыты по мутационным процессам еще идут. Рассчитываю, что там он научится различать 4 и 5 стадии поражения пираном. И займись оценкой лояльности прочих. Сам понимаешь, время трудное. Следует сочетать страх и рациональность: иных айри нам здесь не получить, надо отобрать из имеющихся тех, кто не замечает даже вполне очевидного и готов работать. Проект должен двигаться.

Документ уровня секретности 2.

Вниманию старейших, информация от моэ Гринхо.

Экипаж "Тор-а-мира" предал проект и попытался коварно и внезапно уничтожить купол, всех нас. Единственное, что мы успели и смогли предпринять в ответ — это активация баллонов с резервным запасом пирана. В итоге мятежники мертвы, но корабль заблокирован, недоступен. Однако Гнездо и мы с вами — живы. Прошу принять как данность затянувшееся на неопределенное время пребывание здесь. Наш великий ан-моэ помнит о проекте и не бросит своих верных. Через восьмик дней жду планы по реорганизации программ в условиях замкнутого жизнеобеспечения. От инженерной службы требую полной инспекции запасов и состояния купола.

Остановка работ или паника среди старейших караются на общих условиях.

Распоряжение моэ-айри Гринхо.

Для общего прочтения.

Несчастье, поразившее нас, внезапно и непредвиденно. Экипаж корабля заражен пираном, источник поражения нам неизвестен, развитие болезни было стремительным. Это случилось в трех сутках пути от планеты, в открытом космосе. Срочная помощь была запрошена, группа лучших медиков выслана навстречу, в зону вынужденной посадки более чем в двух часах хода от купола. Но увы, поздно. Они погибли, а корабль оказался необратимо поврежден при посадке: его люки заклинены, автоматика не реагирует на воздействия, связь нарушена. Попытки спасения гибнущих привели к заражению пираном медиков, мы вынуждены были ликвидировать подвергшийся угрозе транспорт и даже целые помещения, дабы локализовать бедствие и затем его преодолеть. Теперь угроза полностью позади.

По причине указанных страшных обстоятельств мы временно ограничены в перемещениях и привязаны к куполу, утрачена связь с основным поселением. Однако это никак не меняет основной цели нашего пребывания. Реализация проекта должна продвигаться в рабочем режиме.

Имеется второй корабль, нас спасут, как только удастся наладить связь.

Для сохранения порядка предписываю установить протяженность дня в три восьмика стандартных часов Релата. Один отводится под сон и обозначается гашением всего света, кроме аварийного и необходимого для экстренных работ, это позволит поддерживать режим отдыха и не терять ощущения времени. Годичный цикл установить безразлично к местным условиям равным 1/4 условных месяцев, каждый по 4/0 дней. Разница с Релатом невелика и допустима, а равная протяженость месяцев удобна для учета работ. Согласование местных условий с принятыми в куполе поручить технической службе. Ведение архива и хранение данных и дубль-версий передать в сферу ответственности моего личного помощника.

Будут строго караться перерасход любых ресурсов, неплановое пользование оборудованием, небрежное, ведущее к преждевременной порче, использование генного материала.

Любые высказывания панического толка приравниваются к измене и грозят ликвидацией статуса, вплоть до лишения имени и перевода в разряд подопытных.

* * *

15-24 марта, Хьёртт, "Тор-а-мир".

Ника.

Корабль древних айри нахально влез в мое сознание и назвался домом. Словно он — разумный и имеет право так называться. Я — Ника, а он — "Тор-а-мир", очень приятно. И правда, приятно! Я еще сопротивлялась обаянию странного полуживого существа, пока к нам не присоединился седой Юнтар, инженер корабля и специалист по дальней связи. Старший, непререкаемый в давние времена для всего прежнего экипажа. Когда он очнулся и ворчливо запричитал, именуя наглых пришельцев низшими, их присутствие — захватом, планы — глупостью, еду — мерзкими помоями, быт — дикостью... тогда корабль и стал бесповоротно родным.

Юнтар мне сразу показался душой "Тор-а-мира", и выглядел он для чутья незыблемым, как скальное основание под кораблем.

Очень старый даже для айри, обстоятельный, скрипуче-несносный. Бесконечно надежный, незаменимый и почти всезнающий. С того момента, как он шагнул в нашу столовую, пересилив свою старомодную гордость долгожителя, мир наполнился уютом. Пустыня больше не казалась серой и мертвой, а наше безнадежное дело — таким уж обреченным на неполный и отдающий жесткой болезненной горечью полу-успех.

Он спокойно и уверенно говорил то, что не получалось высказать вслух у прочих. И нерешаемое замечательно легко улаживалось.

Главная проблема и основа многих недомолвок — сами волвеки. Я увидела их впервые в пустыне и была совершенно потрясена.

Их живучестью, прежде всего: чем они там дышали? Как жили в чудовищном холоде и при критически низком давлении? Ну, я-то понятно, в пиявке, маске и к тому же снавь. Айри тоже довольно выносливы, но без воздуха и тепла мы здесь загнемся в пару минут! А они уверенно мяли пыль тяжелыми лапами, утомленные, загнанные, потрясенные — и вполне живые.

Не менее живучести впечатлял четвероногий облик огромных зверей. Называть их волками смешно и глупо, сходства никакого. Слишком крупные, могучие и уверенные. Если не смотреть чутьем, то рядом и встать-то жутковато. Шерсть очень короткая, бархатной щеткой, хвост куцый, будто обрубленный, уши широкие, низкие и скругленные. Окрас невнятный под тускло-серой коркой пыли, на массивных плечах воротник более длинного меха, прорастающего от затылка вдоль позвоночника костяными шипами, у многих — на тон темнее или светлее основного меха. Внушительная грудная клетка, длинные ноги, крупная голова с глубоко сидящими глазами различных оттенков — от бледно-лимонного до рыжего, — глядящими холодно и решительно. Да, для полноты картины — клыки. Оч-чень внушительные и с первого взгляда очевидно, отменно острые.

Я помнила по Крику отношение Третьего к несравненному и обожаемому вожаку — доброму, мягкому, готовому слушать, мудрому, внимательному, рассудительному... Ага, и еще пожилому с точки зрения Йялла!

От стаи мягко подплыл, ступая настороженно и беззвучно, перекатывая под шкурой крупные рельефные мышцы, и сел напротив зверь. На голову выше меня, опустившейся на колени. Когда он блеснул зеленоватым льдом глаз и низко рыкнул, уходя в инфразвук, я с трудом усидела на месте. Зато почти забыла о только что проделанной жуткой работе по выкашиванию хозяев, которая опустошила мой дар и привела сознание в тяжелое шоковое состояние.

Не думала, что уничтожать их так страшно. И не хочу вспоминать, как мы с Элом это проделали, и как впервые по-настоящему у меня на глазах этот воспитанный и милый декан резал живых, не меняясь в лице и почти не оставляя мне случая использовать меч. Собственно, я тогда и поняла в полной мере, что меня Риан учил лишь танцу с клинком, тренируя реакцию и гибкость. А вот Магистр Тарин получил полную подготовку бойца и имел в этом деле отменно обширную практику.

Ой-ёй, что же он натворил с мерзавцем Грийеном, сунувшимся в деканский кабинет! Занятная мысль. И тревожная, ведь такие, как старейший гаденыш, не забывают обид.

Мой Эл прекрасно знал, как мало от меня будет пользы в бою. Только надеялся, что его спину я все же прикрою, если что. Хорошо хоть на это самое "если что" меня хватило. И на маскировку, само собой. Эл на время первого контакта с волвеками остался во втором транспорте, мы так решили заранее. Все же я — человек и не вызову резкого неприятия, а он внешне — типичный вечный. И сидел мой Эллар на кромке борта, впившись отменно острыми когтями в металл и мучительно страдая: ведь жуткие волки полукругом охватывали беззащитную "деточку", пока он отдыхал наверху, в полной безопасности.

Стать видимой и сидеть возле вожака — а кто еще возьмется изучать новое — оказалось действительно трудно. Ни с первого, ни со второго взгляда я не поверила, что он, скорее всего, тот самый Старший и обязан быть вполне разумным. И даже мудрым... Рука невольно плотнее сжала рукоять меча, презрительно дрогнувшую в ответ. Риан прав, этот клинок намного умнее своей новой хозяйки. Он явно отказался считать волка врагом, и мне стало чуть легче.

Ненадолго.

Когда Первый лег в пыль и его тело вывернула судорога, обдирая мех и натягивая плотную коричневато-серую кожу, я с трудом перенесла немыслимое зрелище. И снова ожидание человеческого лица не оправдалось, он и в двуногом варианте оказался совершенно иным. Чужим. Инопланетянином, полноправным жителем этого мертвого и незнакомого для меня мира. Вожаком, наделенным даром, проявившимся в человекоподобном облике с полной отчетливостью, ярко и плотно связанным с Хьёрттом. Я едва не упустила момент, кода уже пришла пора надевать волвеку маску.

Потом он устроился поудобнее, ловко копируя мою позу, заговорил, и все пошло проще. Голос оказался глуховатым и чуть невнятным, к тому же Первый нервно принюхивался к хозяйскому запаху маски и мучительно старался поскорее притерпеться к её плотному прилеганию, но знакомый язык и вполне уверенная речь сразу сделали его ближе, понятнее.

По-настоящему познакомиться и свыкнуться со старшим волвеком я смогла лишь после общего опыта лечения, когда его сознание оказалось открыто целиком, как и мое. Третий прав — Лайла нельзя не уважать и не любить. И Сидда права — волвеки не похожи на людей, но они очень красивы и самобытны. Вопреки моим опасениям, они вовсе не выглядели на одно лицо. Хотя были во многом подобны: высокие, с широкими вислыми плечами, длинноватыми руками, гладкими черепами и тяжелым внимательным взглядом. Это вообще свойство одаренных, не научившихся или не стремящихся укрощать свои способности к передаче и приему сознания. Нашла, на что жаловаться: им-то мой взгляд переносить не легче.

Из нашего первого сомнения — они непривычные — вырисовывалось постепенно и все сильнее нервировало меня новое, весьма неожиданное. Эйма-Хо в стаю приняли сразу, якобы в наказание. Я бы туда уже через день вступила сама и с радостью. Может, позовут потом? А то прямо зависть к шкодливому щенку берет.

Второе сомнение посетило нас на пару с Тимрэ.

Волвеки — они, как хотелось бы думать, самодостаточная раса, наравне с людьми и айри. Или все же случайная краткосрочная мутация, находящаяся в непрерывном развитии, опасная и непредсказуемая? То есть требующая жесткого ограничения в потомстве, карантина и прочих ужасов, мало похожих на свободу...

Это даже не мой вопрос, его уже обдумывают и скоро будут задавать Управители и ученые там, на Релате. Если второе мнение победит, будут ли счастливы наши новые знакомые дома? Или сменят один загон на другой, более просторный и удобный?..

Я уверена, что они, как говорят хозяева, "стабильны". И что жена и сын Йялла — как раз один из способов проверить и подтвердить сказанное. Но доказать что-либо ученым и властям мы сможем, лишь получив в свое распоряжение полный архив проекта. Как, если неизвестно, где он?

И еще одно сомнение. Наше общее уже с Элом — начальником экспедиции.

Почти четыре десятка чужих, отменно крепких диковатых мужиков, ростом и плечами не про всякую дверь, рыча, визжа и охая, ввалились на корабль. Как нам их принимать и расценивать? И возможно ли без конфликтов управлять новым экипажем, обучать его, а для начала просто допускать к свободному перемещению по Тор-а-миру и позволять действовать без присмотра хотя бы в простых делах?

Но с этим оказалось уж совсем просто. Лишившие их права на примитивную культуру первобытности вечные оказали нам неоценимую услугу. Волвеки не обожествляли корабль, не страдали от суеверий и не стремились ограничить свои возможности стереотипами. Они давно желали узнать, что делает хозяев сильными. Они уверенно считали, что ничем не хуже и вполне могут постичь знание и перенять навыки. И жадно желали учиться. Еще волвеки совершенно не хотели быть дикими и пытались приспособиться, стремились сразу правильно вести себя в новых условиях. Да и любое слово Лайла исполнялось еще до произнесения, а если задержка достигала пары мгновений, в дело вступал Четвертый.