Двенадцать звезд

Он четко видел эту картину несколько мгновений, а потом ее размыли слезы.

Мне земля не станет ложем

И травою не укроет:

Как моя земля родная,

Обрету в воде могилу.

Откуда-то издалека до него донесся голос Гвайласа:

— Пойдем?

Долгузагар встрепенулся, словно его разбудили, и глубоко вдохнул горьковато-дымный воздух. Ему казалось, будто он провел в шатре месяц или год, но теперь он понял, что прошло всего несколько часов: день не успел угаснуть, хотя облака сомкнулись в плотную кровлю и поднялся холодный ветер, от которого Долгузагар зябко повел плечами.

Они пересекли площадь и дошли до прохода между шатрами и палатками, который вел к воротам Ставки, когда Долгузагар вдруг наткнулся на чей-то взгляд. И застыл, как вкопанный, узнав в смотрящем человека, которого ночью видел во сне: того самого, что, как и сам сновидец, стоял сбоку от тропы. Невысокий, с серо-стальной сединой в темных волосах, ровесник Долгузагара, он глядел, как во сне: с осуждением, горько сжав губы. Только плащ на нем был не из влажных водорослей, а самый обычный, из черной шерсти, скрепленный серебряной пятиконечной звездой.

К дунадану подошел златовласый эльф, одетый во все черное. Увидев на груди эльфа двенадцать звезд в геральдическом квадрате, герб Гиль-галада, Долгузагар понял, что черное — это траур, как у Исильдура.

— Кто это? — спросил он.

— Это Маллас из Эдэльлонда. До войны он был советником королей Гондора, а потом...

— Нет, я про человека.

Златовласый вассал Гиль-галада уже уводил прочь невысокого дунадана. Гвайлас смотрел вслед эльфу и человеку, и лицо у него сделалось таким печальным, каким Долгузагар его никогда не видел.

— Ан элэн дин на-ворн уллант, бе Мордор, эннас кайа гват... В сумрак канула навсегда в Мордоре темном его звезда... — тихо произнес он. — Это дядя твоего спутника.

— Азраиля?!

— Да.

Долгузагар почти не удивился.

— Азраиль мертв, — сказал он.

Гвайлас чуть кивнул. Долгузагар посмотрел на друга: последний кусочек головоломки лег на место.

— Я так и не поблагодарил его, — произнес бывший комендант. — Он мне жизнь спас, два раза, а я ему даже спасибо не сказал.

— Иногда ничего нельзя изменить, — тихо отозвался Гвайлас, — слишком поздно...

— Слишком поздно... — повторил Долгузагар и огляделся.

По счастью, в противоположной стороне площади он заметил над толпой русоволосую голову и рукоять меча.

— Подожди меня здесь, только никуда не уходи, слышишь? Я быстро, — и Долгузагар бегом бросился через площадь.

— Бар Орлин?

Следопыт обернулся и посмотрел на собеседника с высоты своего немалого роста.

— Да, бар Долгузагар?

— Вы знаете, что ваш отец погиб во время той вылазки в Харондор, о которой шла сегодня речь?

Тот кивнул.

— Я хотел сказать... Мне жаль, что ваш отец умер такой смертью. Это было предательство.

Узнав подоплеку того самого неудачного рейда, Долгузагар едва не убил Нилузира: за то, что использовали его, как пешку, за то, что его людьми пожертвовали лишь ради того, чтобы старый нетопырь, Комендант Башни, сохранил за собой должность. Которую, по слухам, Сам собирался отдать перебежчику.

Орлин некоторое время молчал, глядя на морадана своими серыми, как у Аганнало, глазами.

— Вы первый человек, который пожалел о смерти моего отца, — он склонил перед Долгузагаром голову: — Спасибо.

Вернувшись туда, где он оставил Гвайласа, Долгузагар не нашел друга, и сердце у него упало: он вдруг подумал, что эльф ушел, дабы не длить прощание, и они никогда больше не свидятся, — но тут его окликнули. Долгузагар обернулся и увидел молодого человека, весь суд стоявшего за спиной у Исильдура.

— Вы не Гвайласа-зеленолесца ищете? — спросил королевский оруженосец. — Он ушел по срочному делу и просит у вас прощения, что не дождался. Пойдемте, мне приказано проводить вас за вещами.

Не осмелившись спросить, сможет ли он попрощаться с другом, Долгузагар кивнул, и оруженосец Исильдура вывел его из ставки и повел куда-то вглубь палаточного лабиринта, на шум кузницы и запах горячего металла.

Навесы около мастерских служили оружейными складами, в одном из которых хранилось оружие, временно или навсегда оставшееся без владельца. По слову королевского оруженосца человек в кузнечном фартуке отыскал в недрах этого арсенала большой холщовый мешок с пергаментным ярлыком, на котором значилось имя Долгузагара и стояла печаль бэльфаласского князя. Из мешка были извлечены Левый, Правый, кинжал и отнятая у орка кольчуга.

Правый и Левый были очень тихими. Точнее, присмиревшими. И обрадовались, когда хозяин вернул их на пояс. Это было так же противоестественно, как если бы огромный свирепый волкодав вдруг принялся тоненько повизгивать, вилять хвостом и переворачиваться на спину, подставляя брюхо. Долгузагар осознал: мечи поняли, что однажды останутся одни. Ничьи: ведь у него нет сына. И так будет еще очень и очень долго, потому что хорошая сталь почти вечна.

После этого молодой дунадан отвел своего подопечного в другую часть палаточного лабиринта, где помещались вещевые и провиантские склады и где тоже обнаружился приют ничейного имущества, хранитель которого, ловко передвигаясь на деревянной ноге безо всякого костыля или клюки, выдал Долгузагару седельные сумы и недельный запас простой провизии.

Поглядев, как тот ежится на пронизывающем ветру, безногий интендант добавил к поклаже темно-красный шерстяной плащ с капюшоном.

Они уже собирались уходить, как Долгузагар вспомнил:

— А как насчет воды? Мехов пару бы?

— Зачем? — удивился кладовщик.

— Что значит — зачем? — тоже удивился Долгузагар. — Где на северной дороге воду взять, колодцы ведь отравленные.

— Как — отравленные? — и кладовщик уставился на него во все глаза. — Да вы точно из Барад-дура вылезли: колодцы года четыре как почистили.

Вожатый Долгузагара улыбнулся. Оба интенданта обращались к нему так, же как и Исильдур — "охтар", из чего Долгузагар заключил, что это имя, а не только звание молодого человека.

Напоследок королевский оруженосец проводил морадана к коновязи, которая тоже была прибежищем бесхозного добра — на сей раз лошадей.

— Берите любую, какая вам нравится, — сказал охтар по имени "Охтар". — И прямой вам дороги.

И он повернулся, чтобы идти.

— Постойте! — воскликнул Долгузагар. — А как же мне выбраться потом из лагеря? Что я часовым скажу?

Охтар обернулся и глянул на него с улыбкой.

— Просто выйдете — и все.

И ушел, оставив своего подопечного наедине с лошадями.

Делать было нечего. Сложив мешки и сумы на землю, Долгузагар отправился вдоль коновязи, стараясь не торопиться и время от времени оглядываясь по сторонам: не видно ли Гвайласа. В конце концов у него месяц на то, чтобы убраться восвояси, может, рискнуть и задержаться ненадолго, чтобы попрощаться с эльфом?

Пару раз пройдясь вдоль ряда лошадей, мирно кормившихся из своих торб, он выбрал себе саврасую кобылу с черным ремнем по хребту, широкими ганашами и новыми, не сношенными подковами. Сняв с нее торбу, осмотрел ноздри и зубы и остался доволен: молодая, здоровая. Принес из-под соседнего навеса седло и уздечку поприличнее и только приготовился седлать, как услышал знакомое ржание: в конце коновязи стояла, навострив уши, серая с белой проточиной лошадь.

— Гватро! — радостно воскликнул Долгузагар.

Эльфийская кобыла подбежала к нему, но вместо того, чтобы поздороваться, вдруг цапнула зубами савраску за круп, отчего та, испуганно заржав, вырвала из рук у Долгузагара недоуздок и унеслась прочь на своих одетых в черные "чулки" ногах. Только после этого Гватро игриво прихватила друга-человека за ухо.

— Ты что такое вытворяешь, а, зимрамит? — ласково укорял кобылу Долгузагар, оглаживая ее по шее и по холке.

Только сейчас он заметил, что Гватро оседлана, а позади седла приторочены две набитые сумы. Он поднял взгляд и увидел в конце коновязи Гвайласа. И перевел дух.

— Я принес твои вещи, — эльф подошел к Долгузагару и протянул ему ящик-футляр с арфой. — Твоя рукопись и то, что мы вчера написали, там, внутри. И еще запас бумаги, перьев и чернил.

— Спасибо, — Долгузагар взял футляр, подержал его в руках и поставил под ноги. — Ты опять отдаешь мне Гватро?

Гвайлас кивнул.

— Но я не могу принять такой дар — насовсем, а не на время!

Эльф лукаво улыбнулся.

— Боюсь, мэллон, у тебя нет выхода: не думаю, что Гватро позволит тебе уехать отсюда на другой лошади, — и он значительно оглянулся на тучи серой пыли, которые подняла саврасая.

Они помолчали.

— Куда ты теперь? — спросил Гвайлас.

— Отсюда ближе всего до Мораннона, туда и поеду, на север. А ты куда собрался? — спросил Долгузагар, увидев на поясе у эльфа меч, а за спиной — лук и колчан.

— Я? — Гвайлас негромко свистнул, и из-за коновязи показался Мышастый с полными седельными сумами и темно-зеленым плащом в тороках и потрусил к собеседникам. — Я тоже на север.

— В дозор?

— Нет, — ответил эльф, затягивая подпругу на Мышастом. — Мой король отпустил меня: война окончена, скоро наше войско вернется в Лес.

Слово "Лес" было явно произнесено с большой буквы.

— Хорошо, что нам хоть сколько-то по пути, — осторожно сказал Долгузагар.

Гвайлас поднял на него взгляд.

— Сколько-то? Лет сто, я думаю.

— Что?!

— Я еду с тобой, мэллон нин. Ты забыл, что я обещал тебе? Я останусь с тобой до самого конца. Дети у меня уже взрослые, могут с век и без отца обойтись, — и эльф улыбнулся.

— Ты что, женат? — поразился сбитый с толку Долгузагар.

Улыбка Гвайласа сделалась еще шире.

— А как же! Ее зовут Айвори, глаза у нее словно пылающие угли, а волосы темные, как у Соловья Дориата!

Потом перестал улыбаться и добавил:

— Если бы я погиб, она бы ужасно рассердилась.

— Но как же тогда... ты вовсе не обязан ехать со мной! Я имел в виду совсем другое! — воскликнул Долгузагар.

Гвайлас склонил голову.

— А я именно это. До самого конца, пока живы ты или я.

— Я освобождаю тебя от этого слова, — хрипло произнес Долгузагар. — Я не могу... не хочу, чтобы ты из-за меня...

Он умолк.

— Ты не хочешь, чтобы я ехал с тобой? — спросил эльф.

— Нет, хочу, — сказал Долгузагар. — Очень. Но... ты же слышал все. Ты знаешь, что я за человек. У меня...

Он посмотрел на свои руки, а потом поднял взгляд на друга.

— Я убийца.

— Зато я лучше тебя сочиняю музыку, — спокойно произнес Гвайлас.

Долгузагар открыл рот, а потом, не найдя, что ответить, закрыл его. Эльф уже сидел в седле.

— В путь? — спросил он. — Я помню на северной дороге один колодец, до которого мы как раз успеем добраться до темноты.

Выехав из лабиринта палаток, времянок, навесов, шатров и составленных вместе телег, за рвы и валы, насыпанные из шлака и щебня, всадники дали свободу застоявшимся коням, так что те пошли галопом, вздымая клубы пыли. Скоро лагерь Последнего Союза исчез из виду. За спиной у путников долго маячил исполинский силуэт выморочной Темной Башни, но потом и он растворился в сумерках.

— Скажи, пожалуйста, — спросил Гвайлас, когда Гватро и Мышастый перешли на шаг, — а что значит адунайское слово, которым назвал тебя король — "изиндубэт"?

Долгузагар хмыкнул.

— Буквально "говорящий прямо". В общем, пророк.

— Понятно... — осторожно произнес эльф.

— Да, кстати, — сказал Долгузагар, — я тебя тогда тоже про одно слово спрошу. Ты случайно не знаешь, что значит "Амбар-мэтта"?

Гвайлас посмотрел на друга:

— Так на квэнья будет "Конец Мира". Ты это от дунэдайн слышал?

— Нет... в другом месте.

— В каком?

Долгузагар помолчал, глядя на темную полосу приближающихся гор.

— Года полтора назад меня тяжело ранили во время вылазки. Эльфийская стрела вошла глубоко в грудь, и я бы умер, если бы не мой друг Изар. Но пока я бредил, в жару мне привиделось, будто я очутился в странном месте. Оно походило на Дагорлад — какой эта равнина стала после великого пожара и великой битвы. Но казалось, что сражение только предстоит. Еще там были эльфы, совершенно незнакомые. В бреду я не удивился им, а лишь спросил: "Что это?". И они ответили: "Амбар-мэтта". Я взглянул в небо и увидел, что алмазы на ножнах Дайморда, Небесного Меченосца, стали алыми. Получается, это и в самом деле была Последняя Битва.

Некоторое время человек и эльф ехали молча.

— Гвайлас, не мог бы ты придумать мне новое имя? — вдруг спросил Долгузагар. — А то "Меч Тьмы" — как-то не очень.

— Тогда как насчет "Черного Меча", друг мой Мормэгиль? — улыбнулся Гвайлас. — Раз уж ты собрался на Дагор Дагорат.

Долгузагар усмехнулся.

— До нее еще дожить надо. А от бродячего менестреля с таким именем как бы слушатели не разбежались.

— Хорошо, — кивнул Гвайлас. — Я подумаю.

Через два дня они миновали Мораннон и навсегда покинули Мордор.

КОНЕЦ

1 апреля 2001 г. - 23 декабря 2015 г.