— Если вы пустите палангаев, то Владыка обещает дать вам дома в Юменте! Сможете жениться, завести детей! К тому же вам разрешено вступить в ряды воинов богочеловека!
Один из солдат отделился от группы, подошел к голове Флавия. Казалось, он стоял перед ней целую вечность, решаясь на отчаянный поступок. Секст боялся, что сейчас воин призовет своих братьев сражаться против людей, убивших его хозяина, но тот неожиданно плюнул на отрубленную голову и бросил гладиус в песок. Остальные солдаты тоже не решились разыгрывать из себя героев: они выкидывали короткие мечи и вставали на колени.
— Безымянный Король никого из вас не забудет! — прокричал Секст, улыбаясь.
Бунта не будет.
Глава третья. Безымянный Король
Юмента, шатёр богочеловека
Громыхая доспехами, я подошел к костяному столу, на котором слуги расправили старую карту Юменты. Мысли метались, давили на черепную коробку, не позволяя сосредоточиться на чем-то одном. Чтобы хоть немного успокоиться, взял бокал и чуть отхлебнул холодной воды. Зубы больно свело. Я попросил старейшину Димира сделать жар-камни ярче. Совершив несколько пассов руками и выплюнув яркий белый свет, он дотронулся до пламени в металлическом треножнике, и сумрак исчез. Мастер Гуфран, хмыкнув, плюхнулся на кресло с высокой спинкой, уставился на карту.
Я оглядел шатер и мысленно смирился с тем, что придется какое-то время терпеть неудобство и духоту. В конце концов, враг будет уничтожен, и всё вернется на круги своя. Вспомнилась мудрая присказка Пиктора Трога: "Что не излечивают лекарства, то исправляет железо". Как только претор-демортиуус Секст вернется от Марциалов, направлю войска... Куда?
— Есть какие-нибудь мысли? — спросил я старейшину и мастера.
Те переглянулись и уставились на карту. Учитель Гуфран последние несколько часов сокрушался, что не оказался рядом со мной, когда вероотступники напали. Он в то время находился в здании консулов на другом конце Юменты. В отличие от моего доспеха его бронзовая броня ярко блестела в свете божественного пламени. И это тяготило Гуфрана. Когда старейшина еще не вернулся из колонны перехода в Венерандум, мастер признался, что впервые за долгое время чувствовал себя неуютно в окружении палангаев: он-то сидел у консулов, когда солдаты сражались.
Старейшина взял золотую монетку со стола и положил её на то место на карте, где находилась астула знатных прокураторов.
— Возможно, Дуа и Акиф не наврали нам, — сказал он. — И враг действительно прячется в доме Марциалов.
Я замотал головой.
— Маловероятно. Слишком навязчиво вела себя Нокс. И фигурка единого бога не является доказательством вины. Меня больше интересует вопрос, откуда она взяла её? В любом случае Секст скоро сообщит нам о своем наблюдении.
Гуфран бросил отеческий взгляд на меня и спросил:
— Ваше Высочество, а что вы думаете о лжепророках? Где их логово?
Я спокойно взял три золотых таланта, покрутил в руке.
— Мне не даёт покоя мысль, с какой легкостью враги расправились с четырнадцатью демортиуусами. Давайте рассуждать логично. Наши три отряда находились в разных частях города. Один отряд во главе с претором Секстом патрулировал дома на западной стороне Юменты, второй — проверял фермы, а третий — был неподалеку от здания консулов. — Я разложил монетки по нужным местам на карте. — Сначала вероотступники убили обычного палангая возле площади, тем самым заставив претора Секста тут же направиться на место преступления. И в то же самое время наши враги напали на отряд демортиуусов у ферм. Вам ничего не кажется подозрительным?
Мастер Гуфран нахмурился, провел рукой по бритой голове. Казалось, было слышно, как его мысли лихорадочно работали. Незнакомый человек, впервые встретившись с ним, принял бы учителя за недалекого и глупого вояку: мастер постоянно переспрашивал собеседника, сыпал странными вопросами, не касавшимися дела. Однако на самом деле Гуфран обладал невероятной способностью просчитывать чужие действия на много ходов вперед. Сам он не однократно хвалился мне, что еще ни один житель в Мезармоуте так и не смог выиграть у него в аструме.
— Мне кажется, я понял, к чему вы клоните, Владыка, — сказал Гуфран, улыбаясь. — Непонятно, как вероотступникам удалось за короткое время скрыться от групп демортуусов, когда те по идее закрывали со всех сторон пути отступления.
Отхлебнув из бокала, я кивнул. Затем ткнул пальцем на монету, лежащую на карте возле значков ферм.
— Вот ключ к разгадке. Мы зациклились на том, что лжепророки должны прятаться в Юменте. Однако это не так.
Старейшина принялся теребить пуговицы своего фиолетового плаща.
— Возможно ли такое? — с сомнением спросил он. — Ведь тогда получается, что...
— Что врагам помогают простые люди, — перебил я. — Лагерь вероотступников находится не на территории знатных прокураторов, а в пещерах витамов. Убив демортиуусов возле ферм, предатели скрылись в туннелях копателей.
Было слышно, как во внезапно наступившей тишине, тихо переговаривались палангаи за шатром и гремели доспехи.
Тяжело вздохнув, я сел напротив мастера Гуфрана, откинулся на спинку кресла. Мне всегда казалось, что я хорошо сражаюсь на мечах, однако после встречи с псевдопалангаем уверенность покинула меня. Этот Гектор боролся как бог. Он умудрялся уворачиваться от всех ударов. Кажется, я даже не задел его... Откуда такое мастерство? Кто способен так обучить?
— Тогда мы должны перекрыть все входы в туннели, — сказал Димир, взял золотые монеты и положил на карту. — После нападения на нас лжепророки скроются в своих норах, а мы тут же заблокируем все пути в Юменту.
Гуфран покачал головой.
— Это не сработает. Мы сделаем себе же хуже: ферм недостаточно, чтобы прокормить все население Мезармоута. А в туннелях за городом обитают алахамы, дагены, хаето, ревухи и фили, в конце концов. Где нам раздобыть столько мяса?
Я с силой сжал кулак и уставился на карту. Ситуация хуже некуда. Идти с палангаями в туннели — безумие. В тесном пространстве пещер солдаты не смогут сражаться. Тем более враг наверняка хорошо изучил подземные ходы. И самое противное то, что, похоже, копатели все это время укрывали врагов Мезармоута. Зачем?
Остается только ждать нападения и попытаться уничтожить противника на территории Юменты. Но как скоро лжепророки дадут о себе знать? В Нижнем Городе сейчас около трехсот солдат, тогда как вероотступников от силы сорок. Но ждать нельзя! Опасно. После сегодняшней атаки горожане Юменты подумают, что палангаи не подчиняются мне.
— Мы в западне, — без единой эмоции сказал я. — Этот их Пророк всё продумал.
— Почему? — спросил Димир.
— Мы и напасть не можем, но и ждать — тоже, — вместо меня ответил мастер Гуфран. — Необходимо убедить людей, что на выступлении их начали резать не палангаи.
Старейшина подошел ко мне, положил руку на спинку кресла, затем задумчиво нахмурился и сказал:
— Но ведь еще не всё потеряно. Мы избавились от знати, многие каганамы не дававшей спокойно управлять городом. К тому же до сих пор не ясно, прячет ли Марциал у себя лжепророков.
— Слабое утешение, — заметил я. — Помимо дел в Юменте у меня еще есть заботы в Венерандуме. Надеюсь, вы не забыли, что дагул Сир упал с небес.
Злость стала подниматься и захлестывать голову, как снег захлестывает стены Верхнего Города. Я схватил бокал и, не сдерживая гнев, саданул им по треножнику.
— Проклятые твари!!
Старейшина было попробовал утихомирить меня, но я оттолкнул его. С трудом верилось, что зерна раздора росли долгое время. Не один месяц прошел с того момента, как лжепророки решились на открытый бунт. И как решились! Не каждый стратег мог с такой точностью просчитать ходы врага! Я тоже хорош! Расслабился, заплыл жирком. Головой перестал думать.
Полог шатра распахнулся, и в палатке появился молоденький палангай. Он поклонился старейшине, мастеру и упал на колени передо мной.
— Важные вести, Владыка, — сказал солдат.
— Говори.
— Претор-демортиуус Секст открыл главные ворота Марциалов. Все воины Флавия сдались.
Я хмуро кивнул, бросил старейшине Димиру:
— Готовьте людей. Соберемся в особняке Ноксов и вынесем справедливый приговор знатным прокураторам.
Тяжелые кованые ворота, ведущие на территорию особняков дома Марциалов, были распахнуты настежь. Большая часть палангаев по моему приказу встали в астуле знатных прокураторов, однако демортиуусы по-прежнему окружали высокие стены на тот случай, если вероотступники попытаются напасть. Кудбирионы громко ругались, пытаясь поставить солдат в нужном порядке. Запах пота сотен мужских мускулистых тел въедался в ноздри.
Я стоял недалеко от астульских ворот и наблюдал за тем, как исполнялись мои указания. Слуги и рабы разносили бурдюки с водой палангаям, мисмары бегали с знаменами кудб, стараясь расставить их перед особняком Марциалов в порядке, предписанном военным этикетом. Вскоре ко мне подбежал старейшина Кадарус и заплетающимся языком сообщил, что пятеро лжепророков в доспехах обычных солдат убивают мастеров в астуле старейшин. Переглянувшись с Димиром, я отдал приказ отправить одну кудбу на священную землю. Однако ощущение, что я чего-то упускаю из виду не покидало. Смутный червь сомнения точил сердце.
— Всё готово для суда?
— Да, Владыка, — ответил мастер Гуфран ровным спокойным голосом.
Местом, где решится судьба знати, я выбрал особняк Ноксов. Тот как нельзя кстати подходил для того, чтобы раз и навсегда показать богатым прокураторам их место. Надо было давным-давно с ними расправиться. Меньше бы сейчас пришлось возиться с лжепророками.
Я в окружении тридцати слуг, мастера Гуфрана и старейшины Димира направился во владения Дуа. Горожане, завидевшие меня, падали на сухую землю и просили благословить их. Казалось, они уже забыли сегодняшний инцидент на площади. Хотя в глазах некоторых читался испуг. Я украдкой прошептал старейшине на ухо, дабы тот отправил шестерых самых голосистых служек по городу и наказал им объяснить жителям Юменты, что произошло недоразумение, что раненые получат помощь от самых лучших лекарей. Димир кивнул и растворился в толпе.
Под бой барабанов и звуки литавр я вошел на территорию Ноксов. Палангаи разрушили таранами стены, разделявшие дома знати, и все шесть кудб встали возле особняка Дуа. Их медные панцири ярко поблескивали в свете зажжённых на треножниках жар-камней. Как только я приблизился к дому, солдаты в едином порыве пробасили "Король бессмертен!" и прижали к груди гладиусы. В некотором отдалении от кудб построились воины Марциала, не пожелавшие умирать ради выжившего из ума старика Флавия.
Я оглядел особняк Ноксов. Он выглядел не таким огромным по сравнению с домом Марциалов, но отличался изяществом: крышу устилала керамическая черепица, стены украшала мелкая мозаика, изображавшая всех мужчин рода Ноксов, шесть необъятных колонн крепко держали высокую арку. Хотя вид портил пристроенный флигель и четыре серые водонасосные башни.
Оказавшись внутри особняка, я удивился красоте внутреннего убранства. Из-за покрашенных белой краской стен комнаты казались просторнее. Тут и там на специальных мраморных подставках красовались пузатые глиняные кувшины. В перистиле меня встретил кудбирион Флавий и повел в огромный зал, в котором уже набралось больше двух десятков людей. Консулы, военные начальники, старейшины (за исключением Димира), преторы-демортиуусы — все они ждали меня.
Кудбирион показал рукой на резной костяной трон, привезенный из Венерандума. Гремя доспехами, я подошел к нему, снял ножны с длинными мечами и, поправив плащ, уселся. Взгляд сразу же зацепился за знатных прокураторов, закованных в стальные цепи. Мартин Марциал открыто смотрел на меня с яростью, а вот Акиф и Дуа опустили головы. Позади хозяйки дома Ноксов причитала старая Януария, крепко обнимавшая маленького Зайна.
Жестом дал приказ мастеру Гуфрану начинать суд. Тот кивнул, вскинул руки и громко произнес:
— Король бессмертен!
В зале тут же стало тихо. Слуга налил из графина воды в бокал и поднес его мне. Я понюхал фужер, поморщился и жестом велел рабу уйти с глаз долой. Заметив это, кудбирион Флавий отцепил от доспеха флягу, молча склонился перед троном и подал её. Поблагодарив воина, я отхлебнул. Теплая, зараза, однако пока сойдет и такая. Хоть горло прочистил.
— Сегодня печальный день, — начал я. — И не потому, что на нас напал враг. Мы должны уметь постоять за себя, в этом я не вижу никакой беды. Однако те, кто купается в золоте и пьет самую чистую воду, решили воспользоваться тяжелой ситуацией и попытались обмануть меня. Обмануть Безымянного Короля!
Зал взорвался гневными криками.
— Я не хочу устраивать здесь долгие тирады. Враг не дремлет и ждет, когда бы напасть на нас. Поэтому позвольте сразу перейти к делу. Сегодня решится судьба трех знатных семей, чьи предки были самыми храбрыми, самыми сильными из своего поколения. Однако их потомки ничем не отличились ни в военном деле, ни в искусствах, ни в чем-либо еще. И мало того: они обманули меня. Дуа Нокс, сговорившись с Акифом Дахма, попыталась оклеветать Марциалов, дабы отнять у них земли и богатства.
Одна из дальних дверей зала слегка отворилась, в помещение вошел претор-демортиуус Секст. Стараясь не привлекать внимания, он тихонько прошмыгнул к старейшинам и встал возле Кадаруса.
— Дуа, тебе есть что сказать? — спросил я.
Десятки глаз уставились на женщину, чей богатый костюм изрядно потрепался после того, как её схватили. На бирюзовом платье виднелись пятна грязи. Однако больше всего внимание привлекали обрезанные волосы бывшей хозяйки дома: видимо, их обстригли для того, чтобы снять золотой обруч с головы.
— Владыка, я не понимаю, о чем вы говорите...
— Не лги мне, тварь! — взорвался я. — Или ты забыла, как пришла в мой шатер и заявила, что Марциалы укрывают вероотступников?
— Я сделала всё по совести, — отнекивалась Дуа, с вызовом уставившись на меня. — Мои агенты, служившие у Мартина под видом слуг, нашли статуэтку и тут же её передали мне.
Я выхватил меч. Бывшая хозяйка дома закрыла глаза, боясь посмотреть на меня.
— Не надо, Повелитель! — Голос Акифа казался глухим и нечеловеческим. — Она виновата в том, что захотела еще большей власти, но прошу вас: не лишайте её жизни!
— Предатель! — вскрикнула Дуа. — Зачем ты клевещешь?
Мартин Марциал смотрел на знатных прокураторов с нескрываемой издёвкой. И наверняка считал, что его минует мой гнев, так как никаких заговоров он не замышлял. Хотя стоило отметить, что вел он себя достойно. Пока достойно.
— Хватит! — повелел я, заставляя умолкнуть предателей. — Акиф, расскажи правду.
Прокуратор упал на колени и принялся тараторить:
— Владыка, прости меня. Я виноват. После смерти жены дела в астуле идут из рук вон плохо. С трудом удается прокормить немногочисленных рабов и слуг. А ведь у меня растёт дочка! Разве могу я отдать её без приданного? Дуа Нокс предложила оклеветать Марциалов, дабы устранить конкурента. Ведь в случае смерти Мартина нам бы, прокураторам, досталась его земля. Виноват я, Владыка! Казни, но не отбирай у дочки последнее!
