New-Пигмалионъ

— Этакое электронное моделирование рая на индивидуальный манер, как в компьютерных играх ? — уточнил Монахов.

— Вроде того, — согласился Баринов.

— А почему вы уверены, что именно все девочки попадут в рай, и хорошие и плохие, и даже те девочки, которые прошли огонь и воду и медные трубы современной московской жизни ? — спросил Монахов.

— Потому что женщина заслуживает прощения уже по самому факту своего статуса, — ответил Баринов, — и потому что рай населяют ангелы.

Баринов на секунду задумался, и потом добавил, — помните, может видели, у Оззи Озборна был красивый клип, где его окружали милые десятилетние девочки на заснеженном поле, вот это и есть рай в моём понятии.

— Интересно, а что думают по этому поводу священнослужители ? — отрабатывая сценарий, спохватился Монахов. Он протянул руку в сторону человека в черной рясе с большим серебряным крестом на груди, — что вы скажете по поводу судений критика Баринова, отец Николай ?

— Вы знаете, в юношеские годы, еще до поступления в духовную семинарию, меня одолевали некие сомнения, — издалека начал бородатый пастырь, — и однажды я поделился ими со своим духовником, пожилым, мудрым протоиереем церкви, куда мы ходили с моей мамой. Я сказал ему, батюшка, прочитал я в житие одного святого, что двадцать лет тот жил в схиме, молясь и питаясь немолотыми зернами и диким медом, и что на двадцатом году отшельнической жизни увидал он Ангела, который сказал ему, "иди в такую то землю, там построй себе келью и там спасешься"... Тот святой пошел в иную землю, построил там келью и еще двадцать лет жил там молясь...И вот Я очень огорчился прочитав такое, ведь получается что же ? Монах-схимних двадцать лет жил молясь и постясь и еще получается что не спас тогда душу свою ? Так какой же шанс спастись и попасть в рай имеем все мы, простые грешники ? И знаете, какую превосходно умную вещь сказал мне тот старый мудрый батюшка ? Он сказал, что милость Господня так велика, что все мы должны надеяться и верить, что мы верно спасемся и попадем в рай. Просто у каждого человека свое земное испытание, свой путь. У того святого это испытание было длиною в сорок лет поста и молитв, а у иного человека и жизнь коротка, и испытание посильной для него тяжести.

— А вы согласны с тем, что рай для всех индивидуален, как говорил ваш оппонент ? — спросил Монахов, снова меняя позу и выражение лица.

— Мне нравится ход мысли уважаемого господина Баринова, — с улыбкой кивнул отец Николай, — но церковь придерживается на этот счет иных представлений.

— Значит, мне не попасть в тот мой индивидуальный рай, где будет телевидение и это моё телешоу ? — лукаво улыбнувшись спросил Монахов.

— Думаю, что рано или поздно, придет час и каждый из нас это узнает, — ответил отец Николай.

Отцу Николаю вдруг стало жаль, что он не позволяет Натахе Кораблевой смотреть телевизор.

Надо было бы разрешить ей посмотреть именно эту передачу.

Но он тут же подумал, что необходимо быть последовательным в своих решениях, и если он наложил табу на телевизор для своей воспитанницы, то он руководствовался правильными соображениями — именно в телевизоре был искус, соблазнявший неустойчивую детскую психику бедной Натахи.

И если ему не под силу не спасти от этого яда всю молодежь, тот хоть одну девичью душу он должен спасти.

Как хорошо сказал этот маловерный критик. Все девочки обязательно спасутся и попадут в рай. Откуда ему это известно ? В его то маловерии....

— А теперь я хочу предоставить слово известной молодежной писательнице Тане Середа, — сказал Монахов, принимая очередную картинную позу, — Таня Середа сама недавно была участницей нашумевшего телешоу Последняя девственница и после опубликовала два ставших сенсацией романа, Тормоз и Типа Любовь. Таня сейчас работает над новым романом Отстой Лав, приветствуем, Татьяна Середа, писательница и шоу-гёл.

Массовка зашлась отрепетированными аплодисментами.

Камеры взяли Таню Середу.

Режиссер сделал зумом крупный план.

Таня теперь не была той сорви-голова девчонкой, что год назад собирала у экранов телевизоров несколько сот тысяч горячих поклонников и поклонниц. На ней не было обнажавших пузико молодежных топиков и искусственно рваных под коленками джинсов.

Теперь в камеру глядела не оторванная девчонка из провинции, а успешная молодая бизнес-вумэн в дорогом белом шерстяном костюме из под клешенных брючек которого выглядывали остроносые туфельки, стоимостью не в одну сотню евро.

— Вот уважаемый критик Баринов тут только что изволил сказать, что рай будет похож на детство, где и мама молодая, и друзья, — начала Татьяна, холодно стрельнув красиво сделанными дорогой визажисткой глазками в сторону Александра Евгеньевича, — так я на это что могу возразить, что вот у меня не было детства, и мать моя никогда не была для меня молодой. Мать все детство мое водила в дом вечно пьяных любовников, которые уже когда мне исполнилось одиннадцать лет, начали приставать ко мне с сексуальными домогательствами. Все мое так называемое детство я сидела между парализованным братом, которому в Афганистане сломало позвоночник и между вечно пьянй матерью... Так что хочу я возразить господину Баринову, не нужен мне рай, если он будет похож на моё детство.

— Ваш рай будет из лучшего отрезка вашей жизни, — вставил Монахов, — возможно из нынешнего отрезка.

— А как быть тогда с людьми, у которых не только не было счастливого детства, как у Татьяны, но которым не удалось добиться успеха и во взрослой жизни ? — со своего места подала голос Ирма Вальберс, — таких людей ведь большинство.

Монахов принял иронично-вопросительное выражение на своем красивом лице и вытянул руку в сторону Баринова, — ответе же, господин литературный критик.

— Мне по роду моей работы довелось читать роман Тани, — сказал Баринов, — такие произведения называют романами-откровениями, или криком души. Подобные вещи публиковались и в девятнадцатом и в двадцатом веках и шокировали публику, эпатируя ее, имея при этом почти гарантированный успех, потому как публика всегда охоча до горячих и пикантных подробностей. И особенно подобные произведения, которые заведомо всегда имели коммерческую инициирующую их подоплеку, имели успех в сытые времена среди сытой и социально успешной публики. Ведь именно сытому, живущему в достатке обывателю интересно прочитать про грязь и дикие нравы трущоб. Самим жителям трущоб такие книги не интересны. Вот в чем успех Оливера Твиста, ставшего супер-бестселлером именно в расцвет Викторианской сытой буржуазной Англии, когда Англия буквально с жиру бесилась, ведь фунт шоколада , привезенного тогда из далеких колоний, фунт чая из Китая и фунт Вирджинского табака — стоили по пол-пенни, то есть — копейку... Англия была более чем сыта. Поэтому буржуазии, дабы пощекотать нервишки, хотелоь почитать про жизнь трущоб, про голод и холод, про лишения. Ах, как хорошо, сидя у жаркого камина, наевшись за обедом жирной баранинки, почитать про приключения голодного и оборванного мальчика Оливера.

— Вы ушли от темы, профессор, — подал голос Монахов, — вас спросили про рай, как быть с теми, у кого не было детства ?

— Да, я сейчас, — кивнул Баринов, — так вот, рай есть у всех. И у Тани Середы он есть, есть он и у Ирмы Вальберс, есть он и у Агаши Фроловой, и у нашего ведущего — у господина Монахова, и у меня тоже...

— У каждого свой ? — переспросил Монахов.

— У каждого свой, — кивнул Баринов.

— То есть, грубо говоря, если мне в жизни больше всего нравилась моя работа, то я окажусь в раю, напоминающем эту телестудию ? — в упор глядя на Баринова спросил ведущий.

— Именно так, — подтвердил Баринов.

— Значит, по вашему, любитель покушать, после смерти попадет в рай, напоминающий ресторан, а любитель красивых женщин окажется в гареме ?

— Это очень упрощенно звучит, но примерно соответствует моим представлениям о рае.

— Но ведь это противоречит концепции греха, ведь сладострастники и обжоры должны попасть в ад, — изумленно воскликнул Монахов.

— Все дело в том, — сказал Баринов, — все декло в том, что ада нет. И именно поэтому, все девочки попадут в рай.

* * *

2.

Но нашей Агаше, если и предстоит попасть в рай, то не скоро...

Новогоднее шоу Маскарад должно было побить все рекорды сравнительного рейтинга.

По замыслу Дюрыгина, смотреть Шоу Маскарад должны были вдвое больше телезрителей, чем Новогодний Огонек и программу Новые песни о самом-самом...

Как же!

Увидеть полу-обнаженную Ирму Вальберс и увидеть свадьбу века, свадьбу Агаши Фроловой и Председателя правления Алекс-Групп, свадьбу, свидетелем на которой должен был фигурировать сам Жир-Махновский, такое пропустить БЫЛО ПРОСТО нельзя.

Грудь Ирмы, по согласованию с самой обладательницей этой застрахованной на миллион евро супер-груди, решено было показать в сеточке компьютерной вуали. Все-таки это ведь не порно-канал какой-нибудь там !

А перед этим по сцене должен был прыгать живой Махновский и распевать песни про Севастополь Родной, про то, как последний матрос Севастополь покинул...

"Мы камень родной, омоем слезой, когда мы вернемся домой..."

* * *

Как так могло случиться, что в жизни такой успешной девочки, как Ирма, весь мир вдруг начал рассыпаться, как изображение на мониторе пораженного вирусом компьютера ?

Ведь в детстве все казалось таким стабильным ! Ведь Ирме всегда внушали, что она по рождению своему уже попала в золотой вагон первого класса, где едут такие же как она сама — баловни судьбы, и что уже никакая сила никогда не сможет перевести ее из этого вагона в какой-нибудь там общий-плацкартный.

А тут...

Какая подлость жизни кругом ! Ну почему, какая то провинциальная шлюшка — пигалица, вдруг посмела занять ее Ирмы место? Ее место в ведущем шоу страны, ее место на рекламных растяжках на главных проспектах столицы, ее место в постели самого классного и самого клеевого и модного продюсера в Останкино, наконец !

Ведь еще пол-года назад Дюрыгин намекал, дескать, ну почему ты Ирмочка не со мной, а с Игорем Массарским ? Вот, де, была бы со мной, какие бы мы с тобой проекты на телевидении вместе закатывали ! А она — дура, думала что этот серебряный рай с Игорем и с оплаченными им продюсерами, вроди Мотьки Зарайского, что этот рай будет продолжаться вечно... И откуда только в ее дурьей головке такая уверенность взялась ? Папа латышский стрелок что ли вбил ей в голову эту дурь, что если она родилась в семье столичного начальства, то уже по жизни вся дорожка мягким ковриком , без сучка без задоринки?

А кстати...

А кстати говоря, ведь у папы латышского стрелка в его столе кроме пяти орденов Ленина в палехской шкатулочке, которыми тайком маленькая Ирма так любила играть, лежит еще и именной револьвер с золотой планочкой на которой выгравировано — Товарищу Вальберсу от Генерального секретаря Политбюро.

Так не съездить ли в гости к папе ?

Не навестить ли его ?

* * *

А Мотьку Зарайского прямо как подменили.

Раньше бывало, Ирма относилась к нему несколько свысока, — дескать, хоть по статусу, продюсер и режиссер он хоть и выше ведущей телешоу, но все зависит от калибра этой ведущей... Она всегда считала, что в золотом эквиваленте она — Ирма Вальберс на несколько сот кило чистого золота будет подороже чем Мотька, хоть он и продюсер, хоть он и личный друг Миши главного редактора...

Она так раньше всегда и строила с Мотькой свои отношения, мол она главная драгоценность эфира, типа вроде скрипки Страдивари, на которой ему — Мотьке только временно дали поиграть. К тому же Ирма всегда относилась к Зарайскому, как красивые и успешные и потому устроенные в личной жизни женщины относятся к мягкотелым бедолагам у которых слюнки на красивое тело текут, но внутренней стальной воли, которую уважают в мужиках женщины, не достает, чтобы тела этого добиться. Вот так она к нему раньше всегда к Мотьке Зарайскому и относилась, свысока и с нескрываемым ироническим высокомерием.

А теперь ?

А теперь что то в Мотьке изменилось.

Теперь он в ней, в Ирме не ощущал былого её перед ним превосходства. И даже наоборот, стал ее как то жалеючи поучать, де вот, вожусь с тобюою только по старой дружбе, а то бы и не стал... Мол, так что, цени мою доброту!

Они сидели у Миши в переговорной комнате и обсуждали сценарий.

Но разговор скатывался с темы съемок на всякую ерунду. На личное, на какие-то сентенции, нравоучения...

— Массарский то твой женится, слыхала ? — кстати и некстати спросил Зарайский.

Кстати, потому что по сценарию они только что обсуждали, как будут снимать свадьбу Дюрыгина с Агашей, а некстати... А некстати Мотя зацепил эту больную для Ирмы тему, потому как ведь знал, что ей обидно... Хотя, Ирма любила поковырять свои болячки. Так же, как любила в детстве отрывать головы своим куклам.

— Массарский уже не мой, — отмахнулась Ирма, — и я ему не советчица, как и почём с ума сходить.

— Я у него на отвальной холостяцкой вечеринке был, — не без хвастовства, заявил Зарайский, — деньжищ они там ухлопали, две останкинских башни новых на эти деньги построить можно.

— А чего ради то все это ? — сохраняя видимость безразличного спокойствия, поинтересовалась Ирма.

— Ну, так они теперь Массарский с Махновским дружки не разлей-вода, — Мотя многозначительно улыбнулся, — а Махновский к Алекс-групп — капиталу Игорька тюменских денег притянул, у них обоих расчет.

— Какой расчет, я не поняла ? — удивилась Ирма.

— Чего ты не поняла? — Мотя в свою очередь удивился непонятливости своей визави, — Игорь то ведь женится на дочке Махновского.

— На дочке ? На дочке Махно... Махновского ? — Ирма едва не подавилась жевательной резиночкой , которую все перекатывала во рту с зубика на зубок...

— Ты что ? Только сейчас родилась ? — хмыкнул Зарайский, — вся Москва знает, она одна только не знает.

Но эта новость действительно стала для Ирмы новостью. Во-как ! Секрет Полишинеля...

Ирма уже и не слушала, что там гутарил Мотя Зарайский, она как бы полностью провалилась в горькие выводы, последовавшие за этим новым для нее открытием...

Так значит, все эти отставки, весь этот театр, что устроил Джон с этим переодеванием, все это было только поиском предлога ?

Значит... Значит ее просто разыграли ? С ней сыграли как с дурочкой при игре в польского дурака, когда за отсутствующего партнера карты просто берут не глядя из его сдачи сверху по одной?

Они с дядей Яном Карловичем в детстве на даче в Юрмале часто играли вдвоем в польского дурака, когда сдавали на троих, а за дурачка за дурочку карты бросали по очереди...

Так теперь и за нее карты сняли Джон, Игорь и этот его новый друг мистер Икс, тот что в зеленом камзоле. Махновский — черт!

— Ирма, ты меня не слушаешь что ли ? — повысив голос, спросил Мотя, — я ведь по сценарию говорю, тебе здесь надо будет выйти к оркестру, вот, гляди по тексту...

Но Ирма уже не очень то следила за ходом Мотиных рассуждений.