Младший брат дракона

— И что? — спросил граф.

— Мы возвращаемся в Подгорье, — Дисэль сунул топор в ременную петлю, а щит закинул за спину, словно доказывая, что не собирается драться. — Доложу мудрейшим, а они уже пусть решают, что дальше делать. Всё-таки контракт — дело святое, а гномы всегда славятся тем, что выполняют взятые на себя обязательства.

— Это да, никто и не спорит, — согласился граф Улистан. — Ваша верность слову известна всем. Но чтобы у тебя, мастер Дисэль, не возникла мысль всё же попробовать продолжить путь в Неонин, я отправлю с тобой пару сотен верховых. Они проводят ваши фургоны до границы с Подгорьем. И не вздумай улизнуть ночью — с моими парнями будут маги, которые найдут ваши следы даже под водой.

— Мне нужно подумать, — поморщился гном. — Ты обещал время до полудня.

— Думай, — граф Улистан вскочил в седло.

Мастер Дисэль смотрел, как уезжает граф, а в голове его крутились самые противоречивые мысли. Надо же, его отправили раздувать угли для кузницы хиваши! И ведь никто из мудрейших ни полсловом не обмолвился. Выходит, забыли старые тачковозы, как их предки воевали с некромагами... А, может, и не забыли. Может, у них свои планы, о которых он, скромный командир боевого каравана, разумеется, не знает. Скорее всего так, ведь недаром его проинструктировали, как вести себя, если караван будет перехвачен воинами короля Юловара: в бой не вступать, для виду посопротивляться на переговорах и вернуться обратно в Подгорье. Значит, знали мудрейшие, что всё так и произойдёт. Потому и велели ему, Дисэлю, тянуть время, сколько получится задерживая около себя ситгарские войска, чтобы дать возможность настоящим истребителям дракона проникнуть в Неонин и убить Великого.

Гном вздохнул. Контракт — это святое.

* * *

*

Вокруг царила перламутровая тьма, наполненная мириадами малиновых искорок. Искры не стояли на месте: удалялись и приближались, кружились в хороводах, сталкивались и разбегались в стороны. Те, что приближались к Диллю, увеличивались в размерах, превращаясь в косматые огненные сполохи, а затем беззвучно лопались. Огненные сполохи появлялись и исчезали так быстро, что Дилль не мог уследить за ними — только яркие вспышки оставляли бело-оранжевые круги, плавно тающие в скользко-фиолетовой мгле. Откуда-то накатила тёмно-зелёная волна, пытаясь проглотить рой живых огоньков, но взорвалась клочьями заплесневелого тумана, оставив после себя неприятный тухло-мятный запах. Где-то на пределе ощущений возникла чёрная воронка, вбирающая в себя малиновые искры и ошмётки вонючей волны — воронка была громко-шершавой.

Дилль понял, что сходит с ума. Все чувства, доступные человеку, перепутались: он не понимал где в этой перламутрово-фиолетовой мгле верх и низ, почему здесь звук пахнет мятной тиной и отчего калейдоскоп разноцветных искр такой прохладно-скользкий. При всём при этом, он по-прежнему не чувствовал своего тела.

"От меня, наверное, осталась только душа, — подумал он. — А, может, я стал привидением? Но что тогда вокруг меня? Вряд ли привидения обитают в таком странном мире".

Окружающее неуловимо изменилось. Рой искр перестал водить сумасшедшие хороводы — маленькие светлячки теперь застыли, словно мелкие пузырьки во льду реки. Дилль пригляделся к ним (если, конечно, можно приглядываться, не имея глаз) — при внимательном рассмотрении каждая искра, оказывается, отличалась от своих подружек. Одна мерцала чаще остальных, другая имела слабый салатовый оттенок, третья была окутана лёгким туманом, у четвёртой в центре двигались тёмные точки...

Дилль потянулся к одной из искр — она мгновенно увеличилась в размерах, заполнив собой окружающее пространство. Сквозь клочья перламутрового тумана он увидел бескрайние леса, над которыми парили тысячи колючих шаров. Периодически из гущи деревьев вверх выстреливали зелёные щупальца, хватая неосторожных летунов и утаскивая их вниз. Одно из щупалец вдруг появилось совсем рядом с Диллем — он в страхе отпрянул, перламутровый туман сомкнулся, и видение исчезло.

Дилль обратился к другой искре, и та, подобно своей предшественнице, распахнула перед ним занавес из перламутровой изменчивой мглы. На сей раз он увидел город гномов: коренастые бородатые коротышки деловито сновали по вырубленным в скале ходам. Одни долбили новые коридоры, другие тащили тачанки с расколотыми камнями, третьи — их было меньше всех, несли в руках добычу: какие-то прозрачные пластины. В середине города стояла огромная сверкающая пирамида, сложенная из таких же прозрачных пластин. Бросив взгляд по сторонам, Дилль вдруг заметил на одной из горных вершин дракона — тот, не мигая, смотрел прямо на него.

" Он меня видит что ли?" — удивился Дилль.

Дракон взмахнул крыльями и взлетел. Он сделал несколько кругов над городом — при этом гномы прекратили работать и, побросав инструменты и размахивая короткими ручонками, помчались прятаться в дыры в скалах. Дракон, однако, не обратил на мелких рудокопов никакого внимания — он сложил крылья и начал пикировать. Прямо на Дилля. Только поспешное бегство спасло Дилля от огненного дыхания дракона — он успел укрыться за перламутровой мглой в тот самый момент, когда багрово-чёрное пламя уже почти опалило скалу.

Третья искра открыла Диллю огромную водную гладь, на поверхности которой плыла черепаха. На панцире черепахи росли немаленькие деревья — получается, черепаха не ныряла в воду уже много десятилетий. Эдакий плавучий остров. Занавес вдруг закрылся, скрыв черепаху от Дилля.

Следующая картинка представляла собой город зеркал: дома-зеркала, улицы, блистающие серебряным стеклом, сверкающие зеркальные памятники. Жители, правда, выглядели обычными людьми.

Затем его перенесло в подводное царство: вокруг сновали рыбьи косяки, колыхались водоросли, со дна поднимались пузырьки воздуха. За крупной рыбой гнались русалки: от талии и выше вполне себе люди, а вместо ног у них были рыбьи хвосты. Они размахивали трезубцами и крупноячеистыми сетями. Рыба неожиданно развернулась, бросилась на преследователей и ловким ударом острого носа вспорола живот одному из охотников. В тёмно-синей воде поплыли красные разводы — кровь у русалок оказалась такой же, как и у людей.

После этого Дилля начало носить с такой быстротой, что он уже не успевал замечать деталей: одна картинка сменяла другую почти моментально. Жёлтая степь, по которой бродят животные с длинными шеями. Караван воздушных кораблей, цепочкой плывущих меж облаков. Заледенелые горы, над которыми парит здоровенный дракон. Грандиозная битва, где сошлись две армии — воинов было так много, что фланги армий скрывались где-то за горизонтом. Приоткрытая ажурная дверь посреди леса — в проёме Дилль успел разглядеть точно такую же картину: лес, посреди которого стоит такая же приоткрытая дверь. Чёрная пирамида, к которой выстроилась вереница людей в чёрных балахонах, а на вершине строения сидит не то горгулья, не то дракон...

Будь у Дилля голова, она непременно заболела бы от избытка и многообразия картин. На какое-то время он совсем перестал воспринимать происходящее. Перед ним мелькали новые и новые обстановки, города, пейзажи, существа, а он словно впал в какой-то ступор, перестав реагировать на безумную смену сцен. Единственное, что Дилль отмечал, что почти везде он видел драконов: эти крылатые (а иногда и бескрылые) ящеры встречались с завидным постоянством. Возможно, он видел драконов потому, что его вот-вот должна сожрать Тринн. А, может, уже сожрала, потому-то он и попал в это странное место.

Дилль вспомнил про Тринн и, как ни странно, ему стало легче. Нереальные картины постепенно перестали мелькать, и вскоре Дилль вновь оказался в безмятежной перламутровой мгле, в которой светились малиновые искры.

"Ну вот, мы вернулись туда, откуда начали. И что дальше?"

Тот, кто затащил Дилля сюда, должен бы дать какой-то знак, что делать дальше, но увы: окружающий его туман лишь мягко клубился, а сквозь него всё так же слабо светились искры.

"Что ж мне так не везёт-то! — с досадой подумал Дилль. — Интересно, какие клятые демоны меня сюда притащили?"

Словно отвечая на его вопрос, замигала одна из искр. Дилль мысленно пожал плечами и потянулся к ней. Распахнулся облачный занавес, и Дилль увидел демонов. Такими, как их описывали монахи и сказатели: с багрово-красной кожей, уродливых, с рогами на головах. Одни были большими и неуклюжими, словно каменные тролли, другие — маленькими и подвижными карликами, третьи выглядели как пауки, четвёртые напоминали летучих мышей, пятые походили на рогатых саблезубых медведей... Но все они были воинами: шипастые металлические доспехи и разнообразное колюще-режущее оружие не оставляли в этом сомнений. Демоны выстроились на каменном плацу, а перед ними стоял командир: краснокожий, мускулистый, покрытый уродливыми шрамами великан. Он что-то рыкнул, и строй демонов разделился надвое, после чего, повинуясь взмаху руки командира, демоны бросились друг на друга. Последовала короткая ожесточённая схватка, в которой полегла едва ли не половина солдат. Тяжело раненых добили, а те, кто остался на ногах, вновь встали в строй. Диллю стало не по себе: ну и порядки у них! Если они так относятся к своим товарищам, то что ожидает тех, кого демоны завоюют? Диллю вспомнился рассказ вампира: Орхам говорил, что его родной мир демоны превратили в пепелище. Недаром, видимо, демонам приписывают непомерную жестокость. Что ж, это зрелище лишний раз подтверждает правдивость сказаний.

Воспоминание о вампире вернуло мысли Дилля к веренице событий, которые в конечном счёте закончились для него заточением в эту перламутровую тюрьму. Если бы войска наместника короля в Неонине не напали на Тринн, едва завидев её; если бы сама Тринн спокойно объяснила, что ей нужно вместо того, чтобы бросаться в бой и жечь людей; если бы маги из королевской Академии не были столь упёртыми и сверхосторожными, всё могло бы повернуться по-другому. Маги сумели бы без труда вытащить обломок хивашского посоха у драконицы, а он — Дилль, не закончил бы свою жизнь в пасти Тринн.

Занятый этими мыслями, Дилль даже не заметил, как мир демонов исчез, скрытый туманной завесой. Зато он обнаружил, что теперь часто-часто замигала другая искра — она отличалась от прочих красивой ярко-голубой аурой. Поскольку заняться здесь было больше нечем, Дилль потянулся к ней.

Он увидел, как сквозь серую мглу тускло светит солнце. Редкие деревья вздымали к серому небу голые ветви, пожухлая трава сухо шелестела от еле заметного ветерка, тёмная вода в небольшой речке была мутной и маслянистой на вид. Но не унылость этого пейзажа наводила на мысль о бренности всего живого, а множество скелетов, лежащих повсюду. Видимо, когда-то здесь произошла грандиозная битва, в которой полегли десятки тысяч воинов, и некому оказалось предать их земле.

Кости и черепа людей перемешались с лошадиными, а кое-где даже виднелись скелеты, явно принадлежавшие драконам. Были ещё останки, по которым Дилль не сумел определить, кем эти существа являлись при жизни — не то громадными собаками, не то медведями. А ещё он обнаружил скелеты, похожие на человеческие, но с рогами на черепах. И повсюду валялось оружие: заржавевшие мечи, обломки копий, дубины, палицы, покорёженные доспехи, разрубленные щиты, развалины катапульт, остовы колесниц.

Больше всего мертвецов скопилось около холма, на вершине которого находились остатки шатров. Дилль немного приблизился, но к вершине холма добраться не смог — словно что-то не пускало его дальше. Там, среди разорванных полотнищ стояли (стояли!!!) человеческие скелеты. Тринадцать штук. Обрывки одежды, болтающиеся на зеленоватых костях не позволяли определить, кем были мертвецы при жизни. Что не воины, это ясно — ни доспехов, ни оружия на скелетах не видно. Зато высокие деревянные посохи, которые держали в руках мертвецы, наводили на мысль о магах. Или шаманах — Дилль не очень-то разбирался, чем отличается магический посох от шаманского.

Скелеты стояли, образовав круг, а их посохи светились ровным зеленоватым светом. Возможно, какое-то мощное заклинание продолжает действовать, понял Дилль, поэтому он и не может приблизиться к скелетам. Впрочем, ему не очень-то и хотелось это делать — даже находясь в своём нынешнем бесплотном образе, он чувствовал смертельную опасность, исходящую от круга скелетов.

— Как ты здесь оказался?

Будь Дилль в теле, он бы подпрыгнул, причём так высоко, что одним прыжком оказался бы на крыше дома. Услышать живой голос посреди этого царства мёртвых — это, как минимум, неожиданно. Он попытался обнаружить, кто заговорил. Никого! Может, показалось?

— Ведь ты человек, — это был то ли вопрос, то ли утверждение. — И ты не некромаг. Что же ты здесь делаешь?

Значит, не показалось. А то Дилль уже начал сомневаться в собственном рассудке после путаницы чувств и череды сумасшедших картинок, там в перламутровом мире.

— Сам не знаю, — ответил он, и не услышал своего голоса. Интересно, дойдёт ли ответ до его невидимого собеседника? — Просто оказался тут.

— Живым не место среди мёртвых.

— А я разве живой? — робко осведомился Дилль.

— Пока да. Но, это ненадолго, если не вернёшься. Тело без разума подобно растению.

— А разум без тела подобен пустому месту, — заметил Дилль. — Я бы вернулся, но не знаю куда и не знаю как.

— Тебе туда, — на короткое мгновение пелена серых облаков расступилась, образовав светлую дорожку. — А как вернуться, сам поймёшь. Уходи!

Можно сказать, что Дилль получил здоровенный пинок — его швырнуло и со страшной скоростью понесло над полями, усыпанными скелетами. Серая мгла, заволокшая поле давнишней битвы, вдруг закончилась, и показалось голубое небо, на котором ярко светило обыкновенное жёлтое солнце. Да и мелькавшая внизу растительность больше не напоминала мёртвый лес — обычная степь, заросшая зелёной травой.

Дилля вознесло под небеса — во всяком случае, взлетел он выше облаков. А затем его швырнуло вниз. Прямо в город, часть которого была разрушена, а некоторые дома горели. Этот город Дилль видел раньше, только, разумеется, с земли. Неонин. Вон и остатки дворца наместника виднеются на холме...

Он завис над тем местом, где шла жаркая схватка дракона и человека. Драконом была, похоже, Тринн — Дилль не настолько много общался с племенем крылатых ящеров, чтобы отличить одного дракона от другого. А человек, прыгавший перед чёрным монстром, был не кто иной, как каршарец Гунвальд собственной персоной.

"Дорвался-таки до драки с драконом", — подумал Дилль, глядя, как Гунвальд совершает чудеса акробатики, пытаясь подпрыгнуть повыше и поразить мечом Тринн.

Рядом с огромной тушей драконицы, Гунвальд казался крошечным, а его меч выглядел безобиднее зубочистки по сравнению с любым из её когтей. Несмотря на это, каршарец не оставлял попыток поразить своим оружие драконицу — он активно рубил мечом то лапу, то бок Тринн. Разумеется, ни один из ударов не принёс ей ни малейшего ущерба, зато после очередного сильного выпада меч Гунвальда сломался, оставив в руке доблестного варвара обломок длиной не больше локтя.