Сила неудачника. Общий файл

Когда я уходил, в спину мне неслись хриплые звуки, извлекаемые из флейты.

В окрестностях Даравара бродили три мага. Адепты хаоса. Один из них был магистром первого посвящения.

— Ищите, остолопы, ключ тут должен быть, — покрикивал он на своих помощников.

— Демон, я вляпался в... нашел, — неожиданно озадаченно произнес один из них.

После того как находку тщательно промыли, ее внимательно рассмотрели. Если бы Алексей был среди них, то без труда определил бы звезду хаоса.

— Остроумно перемещать ключ в кишечнике чародея, — заметил один из магов.

В нескольких десятках километров от них, лежа на кровати, разговаривали человек и ангел.

— Я видела странность в том грианце. Не объяснишь?

Кай задумался. Потеребил волосы стратига.

— Ответ на ответ. Годится?

Ктарари лениво кивнула головой в полумраке.

— Лешка не всегда таким был. Я ж его, дракон раздери, с детства знаю, — начал Кай свой рассказ.

Паук собирался с мыслями. Ангел внимательно на него смотрела.

— Он был в определенной мере талантлив. Обожал духов призывать, да и не только. Мы его в шутку хозяином чудовищ прозвали. Любил он в окружении разных существ ходить, как новогодняя елка. И призыв ему легко давался. Однажды из собственной тени переход соорудил и гончую на физическом плане выпустил. Дракон тьмы проглоти, я тогда реально испугался. А Лешка ее за загривком почесал, она развалилась, как дворняга от хозяйской ласки. Видимо не со злым умыслом призывал, — Кай вздохнул, вспоминать прошлые дни было тяжело.

— Сейчас он не похож на великого демонолога, — заметила Ктарари.

— Сейчас да. Доигрался с магией, фиолетовый дракон его унеси! Так все кто там присутствовали, думают. Я-то знаю правду. Это случилось, когда мы были на экскурсии в другом мире. Толи атмосфера там, на Лешку подействовала, толи еще что-то. Он вообще путешествовать не любил, вот призывать это да. Короче, свихнулся он. Крышей поехал. Двадцать покалеченных, шестеро убитых, их, правда, воскресили потом, но об этом позднее. Заметь, это только среди тех, кто с ним отправился. Жителей того мира еще больше пострадало. Официально версия звучит так, что в Лешку один из королей ночи вселился. Бред чистой воды. Он мне по секрету рассказал, что при родах его душу действительно одно из этих существ хотело захватить. Ну, ты же знаешь? Грианцы специально к своим детям всяких тварей приманивают. Акушерки идеально сработали. Сущность короля разрезали на части и все лучшее и полезное передали младшему из братьев, старший с дефектом души родился. Осечек такая схема не дает. Так что Леха не поэтому свихнулся, — Кай замолчал.

— Почему учитель с ним не справился? — нашла стратиг нестыковку.

— Сардисовый дракон тебя поцелуй! Не сбивай с мысли. Как будто некоторые особенности членов семьи Хрон тебе неизвестны?

— Понятно, — миролюбиво сказала она.

— Лешка действительно ополоумел. Призвал кучу страхолюдин. Кровавые арканы стал плести. Совсем с катушек сдвинулся. А все почему? Дядя, точнее совсем не дядя, а так дальний родственник. Ты ж в курсе политики древних семей? Хоть один ребенок из любой ветви должен обучаться у главного рода. Семейному делу причем. Традиции, чтоб на них коричневый дракон насрал. Знаешь, чем хроны промышляют?

— Торговцы, — ледяное презрение.

— Да. Торговцы. В общем, дядя тот Лешу конкретно в обработку взял. Мозги промывал осторожно по капле. Естественно таланты Лехи на поприще призыва и контроля заприметил и давай развивать, в нужную ему сторону. Обучил договорной магии, контрактингу. И прочим гадостям. Родители вроде и против, да традиция! Лешка мне много интересного порассказал.

Кай опять задумался.

— Повезло, что несравненная Алгелинера Ваприорис Флурав Всеславовна Хрон там была. Сразу смекнула, что делать. Реальность разрезала и за братом старшим бегом. Мы в доме какого-то чародея из местных, засели. Думал, придется энтропию применять. Обошлось. Я его смог успокоить все же, — вздох.

Паук взял с тумбочки стакан вина. Выпил.

— Потом пришли представители хронов. Всех воскресили, вылечили, заплатили. Всеми силами скандал замять хотели. Не желали, чтобы до лешкиных родителей дошло. Вот только славящуюся в веках Алгелинеру Ваприорису Флурав Всеславовну Хрон не учли. Она будущего магистра сквозь миры притащила. Он затеял скандал с дядей. Но безуспешно. Он ведь тогда был никем. И пришлось великолепной Алгелинере Ваприорисе Флурав Всеславовне Хрон тащить туда и родителей. Скандал вышел знатный. Вот только и это не помогло. Лешка дурило драконовое с дядей повязан был крепко. Наивный идиот.

Стакан хрустнул в руках мага вероятности. Осколки не причинили мифроловому протезу вреда.

— Я, его сестра и брат с ним ночь в лечебнице просидели. Мать Лешки к своей матери за помощью обратилась. Как-никак экс-глава грианского круга крови. Отец стал старые связи поднимать. А мы сидели у его кровати. Лешку в сон погрузили. Он бредил. Плакал, хихикал, стонал, хохотал. Больно смотреть. Знаешь, почему этот инцидент мало кто помнит? Вспомни, что обсуждала Гриана пять лет назад?

— Да много чего, — пожатие плечами, и вдруг на бесстрастном лице стратига отразилось понимание, — понятно...

— Именно оно. Утром братец лешкин сразу же ушел из больницы. Вызвать дядю на дуэль, чтобы освободить Алешку от контракта, он не мог. Противоречит кодексу. Они же с тем дядей родственники как-никак. Вот и Всеславу приходилось подымать связи. Будущий магистр поступил просто. Бросил вызов от имени мастера познания. Такое проигнорировать нельзя. Дядя тот явился. Проиграл. И за свою жизнь разорвал связь с Лешкой. Потом на арену вышел еще маг. Ведь знание — это сила. И поэтому любой чародей, назвавший себя мастером познания должен принимать все вызовы в любое время без передышек. Первый же бой он выбирает сам. И если мастер познания проиграет, то все его имущество вместе с денежным вознаграждением отходят победителю.

— Дальше я знаю. Бои одиночные, но магистр попросил выйти всех желающих сразу, чтобы не тратить их время. Над ним посмеялись. Все же еще четверо поднялись. Магистры-боевики. Он раскидал их всех. Если бы своими глазами не видела, не поверила бы. Самый молодой мастер познания, продержавшийся в этом звании больше часа. Предыдущей чародейке было восемьдесят девять лет. И только в сто двадцать она стала магистром. Ты меня удивил. Ради своего брата он рискнул всем. Я-то думала из-за амбиций, — задумалась, — а с Алексеем, что потом?

— Коррекция психики,— Кай сморщился.

Ктарари выразила удивление, приподняв бровь.

— Нет. Он неделю сам не свой ходил. Потом где-то кристаллы сна добыл. Собрал все свои отрицательные качества в отдельную личность и стер. Без права восстановления. И пошло поехало. Подсел на эти кристаллические наркотики. Вызов духов был заброшен, да у него и воли к нему не было. Ни одну сущность подчинить не мог.

— Зная это, зачем ты подставил его под Падшую? Ты не мог не знать о ее возможностях? — холодный интерес.

— Знал. А знаешь, серебристый драк меня съешь, как мне надоело на Лешку смотреть? На его слабость? Он совсем от всех отстранился. В Гриане! Где это смерти равнозначно! Если бы не его брат с сестрой, да что там говорить. На той дуэли в семнадцать лет, мне вероятности пришлось тасовать, чтоб он не умер. А еще тот прокол с черной эльфийкой.

— Ты слишком о нем заботишься. От тебя такого не ожидала.

— Лешка мне как брат. Ты же знаешь, в том восстании у меня вся семья погибла.

— И поэтому ты использовал Падшую, — констатировала Ктарари, — опасно.

— Зато как я обрадовался, когда с ним подрался. Он ведь в боевой магии почти не разбирается, а буквально десяток дней с ней провел и такой прогресс.

— И все равно ты его подставил, — ледяное замечание отрезвило паука.

— Я хочу непросто отомстить. Вернуть все как было, — Кай лег на кровать и смотрел в потолок.

— В одно и то же время дважды не войдешь.

— Я попытаюсь. А теперь, расскажи-ка мне о Бездаре. Не забыла? Ответ на ответ, — Кай повернулся к ангелу.

Ее лицо оказалось неожиданно близко. Мага опалило холодное дыхание небес. В ледяных глазах ангела неожиданно что-то дрогнуло, словно первый луч света после долгой зимы.

— Как-нибудь потом, обещаю.

Глава 11

Все было непостоянным, изменчивым. Почва то пружинила под ногами, то становилась твердой как сталь. Бывало она напоминала грязь, засасывая идущего по колено. В эти моменты человек грязно ругался, поминая всех известных ему богов, демонов и ангелов, коих он знал великое множество. Хорошо еще, что эти изменения происходили с землей постепенно, словно накатывая длинными волнами.

Воздух ничем не отставал от земли. Постоянные перепады давления, разная температура и плотность. Все эти изменения, тем не менее, происходили плавно, но быстро.

Идущему человеку было тяжело. Местами он очень медленно продирался сквозь сгущенный воздух, местами его отбрасывало на несколько метров. Идущий шел. Шел, непрестанно посылая сквозь зубы в одному ему ведомые места бессмертных созданий.

Небо напоминало океан. То спокойный, то безумный. Молнии, мелькавшие вдалеке, двигались неторопливо, словно были живыми.

Человек остановился. Огляделся по сторонам. Послюнявил палец. Поднял его над головой. К чему-то прислушался. Помянул этот мир добрым словом. После чего, развернувшись влево на сто пятьдесят градус, бодро зашагал к виднеющемуся в метрах четырехсот скальному образованию. Пятнадцать секунд назад его там не было.

Цвета, которые наполняли этот мир, словами не описать. Они тоже были непостоянны, больше всего напоминая движущееся и меняющееся пятно разлитой акварели.

На человека неожиданно набросился представитель местной фауны. Весь размытый, быстрый и гибкий. Человек сбился с шага, но это не помешало ему одним жестом руки отбросить хищника пару десятков метров. Животное расплескалось по твердой почве и, поняв, что добыча не по щупальцам, уплыла вверх, как бы странно это не звучало. Человек же остановился и задумчиво почесал затылок. Увидеть, учуять, или как-то почувствовать его присутствие до этого момента считалось невозможным. Его озарило. Он еще более злобно посмотрел в сторону каменного постамента и зашагал быстрее.

Время здесь способно протекать свободно во всех направлениях. Быстро и неумолимо перемолоть кого угодно. Один из таких вихрей приблизился к человеку, грозя состарить его на тысячи лет. И в страхе отшатнулся. Идущий человек даже не сбавил шага, он не боялся времени. Лишь задумчиво погладил формулу энтропии, вытатуированную вдоль костяшек левой руки. Это время боялось его.

Наконец человек мало того что дошел, но и забрался на скалу. Несколько раз срывался вниз, когда камень становился невесомым как воздух. Пару раз застревал. За его спиной, как исполинская змея, шевелилась линия горизонта, и от нее что-то приближалось, хищное и яростное.

Верхушка скалы была срезана, образуя плоскую поверхность. В центре лежал, согнув одну ногу, и положив на ее колено другую, человек. Прикрыв глаза, он любовался небом, сцепив руки за головой. Короткие волосы, цвета свежескошенного сена, непокорно торчали в разные стороны. А вот лицо. Скучное, оно отображало многое, порой в самых невероятных вариантах. Лень и чревоугодие соседствовали с хроническим недосыпом, выраженным мешками под глазами, и бледной больной кожей.

— Вот я тебя и нашел, — предвкушающе потер татуированные руки залезший человек.

В ответ на его слова скала задрожала как желе. И татуированный стал проваливаться.

— А вот хрен! — в глазах носителя многих знаний мелькнуло нечто несуществующее, невозможное.

Скала замерла и стала красноватого цвета.

Лежащий задумчиво привстал и постукал шершавую поверхность кулаком, после чего вопросительно посмотрел на пришедшего.

— Да это именно он. Кирпич, — гордо произнес пришедший.

— Ты не меняешься, — устало откинулся лежащий.

— Да я к тебе собственно по делу приперся, — неподдельная радость звучала в его голосе.

— Я не могу тебя убить. Сотню раз говорил. Это очень сложное затратное, но возможное дело. Так что я тебе тут не помощник. Проваливай, — он опять уставился в небеса.

— Да я не поэтому поводу. Помочь тебе хочу, — человек присел рядом.

В мире творилось нечто странное. Плавность и текучесть сменялась порывистостью и яростью.

— Удивительный мир. Он ведь курсирует между плоскостями, как я понимаю? Сейчас пламя сменяет волну? Ты в курсе, что он не может существовать? — весело поинтересовался человек.

— Ты тоже не можешь, но ведь существуешь? Или нет? — лениво спросил лежащий.

— Оставь софистику. Могилу Энтропа хотят потревожить.

— Ну и что?

— То есть как что? Тебя это касается напрямую! — пришедший очень сильно возмутился.

— А тебя вообще не касается. Но ты здесь, — заметил лежащий, — как, по-твоему, почему я не уничтожил, то место?

— Да ясень пень, чтобы за ним приглядывать. Только почему ты уверен, что кто-то не отстроит еще одно?

— И ты меня еще спрашиваешь? Ведь итак знаешь, что некоторые вещи существуют лишь в единственном числе. Я полностью контролирую могилу. Туда войдет лишь носитель Флурав. И получит власть над судьбой. Я же пойду дальше.

— Какой ты умный. Меня прям зависть берет. Вообще я по-другому делу. Есть один паренек. И мне надо чтобы ты одним глазком на него посмотрел. Сделаешь?

— Не-а, — зевнул лежащий.

Пришедший словно окаменел.

— Послушай, я не заставляю тебя ходить по кромке бездны, крушить ордена полоумных магов и прочее. Всего лишь прошу посмотреть на одного маленького, слабенького чародея! Тебе трудно?

— Лень, — честно ответил лежащий, выдержал паузу и продолжил, — лень мотаться второй раз.

Пришедший выдохнул.

— И как?

— Он идет моим путем. Долго не протянет по известным тебе причинам. Месяц, два не больше.

— А поле?

— Пойдет в пик. Перейдет критическую точку. Это все?

— Огромное спасибо, прям камень с сердца, — пришедший встал и отряхнулся.

— Кирпич убери.

— Да пускай стоит. Спать не мешает, хлеба не просит.

— Ты когда-нибудь на кирпичах спал? — недовольно спросил лежащий.

— Спал. Когда упал со стройки. Восьмой этаж. Прям на кучу кирпичей. Часов пять провалялся. Знаешь как полезно? Ведь в кирпичах самая она. Сила!

Обсуждаемый кирпич тем временем загорелся. Равнина, на которой он стоял, словно покрылась пламенем.

— Ладно, бывай. Надеюсь, я тебе тысячу циклов не увижу, — сонно пробормотал лежащий, переворачиваясь на другой бок.

— Даже и не надейся. В следующий раз Петровича захвачу. До встречи, Неудачник, — ухмыльнулся ушедший.

Около старого дома глупый маг пытал флейту на предмет хотя бы приятных звуков. Пять людей, словно в трансе медленно ползли по земле. Время Гозина утекало. Двадцать-тридцать минут и алтарь проснется.

Конечно, можно было исхитрится и, играя на флейте, отволочь как-нибудь хоть одну жертву к алтарю. Но этого было мало. Вдобавок, когда он играл на флейте, хотя назвать издаваемые инструментом звуки музыкой постеснялся бы самый безвкусный дикарь, магия не слушалась его. А прекращая мучить инструмент, Гозин умирал.