Выход есть всегда 2

Командовать оперативным соединением был назначен Того-младший. Хэйхатиро не без основания рассудил, что кому доверять, как не брату? К тому же в свете будущих конфликтов, которыми наверняка завершится передел власти, авторитет, который тот наверняка заработает успешной операцией, вполне может пригодиться. В общем, логика простая и потому надежная. Младший брат отправился в дорогу, а старший остался приводить в порядок флот. И буквально на следующий день после того, как закончили ремонт башни на "Сикисиме", примчался дежурный миноносец из патрулирующих окрестности Порт-Артура с сообщением — русские вышли в море.

Надо сказать, японские моряки оказались на высоте и сумели достаточно точно оценить силы артурцев, попросту пересчитав вымпелы. Расклад был явно не в пользу Того — пять броненосцев и броненосный крейсер, плюс вся мелочь, что еще осталась в Порт-Артуре. Формально сейчас преимущество оказывалось на их стороне, если бы... и вот здесь начиналось самое интересное. Из пяти русских броненосцев два — слабо защищенные "Пересветы" с десятидюймовыми орудиями главного калибра. Хорошие рейдеры, но в качестве кораблей линии не очень-то подходящие. "Баян" с его двумя восьмидюймовками тоже казался японскому адмиралу далеко не самым грозным противником, даже если умолчать о том, что он был недовооружен — при постановке корабля в док русские утопили два шестидюймовых орудия. Об этом инциденте японская разведка доложила своевременно. Мелочь — а приятно. Плюс не самое лучшее состояние машин на русских кораблях. Того хорошо помнил, как во время прошлого боя их эскадра едва тащилась. Да и вообще, в прошлом бою русским хорошенько досталось, а учитывая слабость ремонтных мощностей Порт-Артура, восстановить свои корабли на сто процентов они не успевали. Словом, учитывая все расклады, преимущество русских выглядело довольно натянутым. А что числом русских было поболе — так ничего страшного, самураю не пристало бояться врага, сколь бы сильным он ни выглядел.

Для Вирена появление японцев неожиданностью не было. Все же предположения об их дальнейших действиях так и оставались предположениями, и адмирал вполне допускал, что ему придется схлестнуться с Того. А пересчитав вымпелы, он довольно осклабился. Как ни крути, противник выступал сейчас отнюдь не в полном составе, а следовательно, у Вирена имелись неплохие шансы задавить врага огнем. Над мачтами "Баяна" (Роберт Николаевич хорошо помнил, чем заканчивается потеря управления эскадрой, и предпочел командовать со своего крейсера, непосредственное участие которого в бою не планировалось) взлетели флаги, и бронированная колонна русской эскадры величественно развернулась в сторону противника. Именно в этот момент стало ясно — сражению быть!

Изначальный план боя, который намерен был реализовать Того, сводился к перестрелке на больших и средних дистанциях. Теоретически это давало его фугасам некоторое преимущество, довольно спорное, правда. Ну и, естественно, попытаться сделать кроссинг-Т, ибо этого требовали все представления о тактике морских сражений. В прошлый раз это принесло успех — в отчаянном сражении Того удалось в конце концов выбить из линии русский флагман и заставить их эскадру вернуться в Порт-Артур. И произошло это в точке, координаты которой практически совпадали с нынешними. Правда, в том сражении кроссинг так и не получился — все же превосходство японцев оказалось не столь велико, как им хотелось бы, а Витгефт, хоть и не считал себя флотоводцем, маневрировал на редкость грамотно. И, откровенно говоря, японцам в тот раз тоже досталось, так что до последней минуты исход боя висел на волоске. Но ведь получилось же! И пусть сейчас в колонне Того было на два корабля меньше — так что с того? У него ушло два броненосных крейсера, зато у русских стало меньше на полноценный броненосец. Что называется, баш на баш, и кто потерял больше еще вопрос. Ну а "Баян", присоединившийся к основным силам русских, японский адмирал за серьезный козырь не считал. В конце концов, против одного недоброненосного и одного откровенно неудачного бронепалубного он выставлял целую эскадру легких крейсеров — ответ более чем адекватный. Да и вообще, как показывал опыт предыдущих боев, когда идет полномасштабное линейное сражение все остальные благоразумно предпочитают держаться в стороне.

С другой стороны, Вирен отнюдь не намерен был уподобляться Витгефту. Иной возраст, иной опыт и совершенно иной темперамент русского адмирала требовал и иных решений, чем тупое состязание в точности огня и прочности брони. Тем более, и преимущества в огневой мощи у русских не было — против шестнадцати двенадцатидюймовых орудий японцев одиннадцать таких же и восемь десятидюймовок. Де-факто — паритет. Да и бронирование "Пересветов" было так себе...

Надо сказать, козыри в рукаве у Вирена имелись. Во-первых, была проведена тщательная обдирка днищ броненосцев от налипшей на них пакости. За счет этого, а так же аврального снятия с кораблей малокалиберной артиллерии, да и вообще всего, что, как показала практика, в бою не задействовано, а массу имеет немалую, удалось довести ход кораблей до еще недавно практически немыслимых, почти проектных восемнадцати узлов для "Ретвизана", "Пересвета" и "Победы", и шестнадцати для "Полтавы". Единственно, "Севастополь" из-за отвратительного состояния машин так и не смог дать больше четырнадцати узлов, но тут уж ничего поделать не удалось. Пришлось ставить его в линию замыкающим — случись что, он не будет задерживать всю колонну, а надежное бронирование этого корабля давало шанс, что даже при самом худшем раскладе он окажется крепким орешком для любого противника.

Во-вторых, снаряды. Погреба Порт-Артура опустели еще перед той, неудачной попыткой прорыва, но тогда снаряды брали в перегруз. Сейчас боезапаса оставалось не более двух третей от штатного, и наверняка японцы это знали. Вот только был шанс, что им неизвестна полная номенклатура грузов транспорта, прорвавшегося в Порт-Артур. А там, помимо прочего, нашлось и некоторое количество крупнокалиберных снарядов. Двенадцатидюймовых, снятых с "Цесаревича", Бахирев пояснил, что у них есть свежий, экспериментальный боезапас, снаряженных другой взрывчаткой. Плюс к ним нашлось и некоторое количество десятидюймовых, как раз той взрывчаткой снаряженных. Благодаря этому боекомплект кораблей удалось довести практически до полного. Ну и, в-третьих, каждый из кораблей Тихоокеанской эскадры имел теперь по новенькому дальномеру взамен разбитых в прошлом бою. Тоже подарок Бахирева... В общем, Вирену было, чем удивить японцев.

Сам контр-адмирал шел на "Баяне", держась спереди-слева от строя своих броненосцев. Флаг над своим кораблем он приказал не поднимать, это давало лишний шанс на то, что японцы не сразу определят, откуда исходит управление эскадрой. Разумеется, подобное являлось нарушением всех флотских традиций, но Вирену на это было уже плевать. Победит — об этом вспомнят разве что шепотком за спиной, проиграет — так зачем жить? Тяжелый револьвер лежал в ящике стола, и никто не помешает прислонить тяжелый холодный ствол к виску. Одно Вирен знал точно — вернуться на этот раз в Артур ему не суждено, том более, о том, что помощи с Балтики ждать не приходится, ему было уже иизвестно. Более того, им был отдан приказ командиру "Баяна": если его, адмирала, все-таки убьют, командование эскадрой во избежание путаницы должен принять именно он. Адмирал не без основания решил, что сохранение управления эскадрой важнее, чем имя человека, который ее ведет.

Даже интересно, что бы подумал как бы действовал Вирен, если бы слышал разговор, который незадолго перед этим произошел на мостике "Рюрика". Тогда Бахирев поинтересовался у Эссена, почему тот решил идти за британскими кораблями, а не, объединившись с Виреном, раздавить японцев. Уж кто-кто, а они хорошо понимали расклад сил — буквально накануне "Хай-Чи", пользуясь своей быстроходностью, прошел на расстоянии прямой видимости от японской базы, и пересчитать японские вымпелы было делом техники. Эссен тогда лишь вздохнул и ответил:

— Знаешь, Михаил Коронатович, ты прав, конечно. Прав с точки зрения моряка. Но ты не прав, потому что не думаешь о будущем. Рано или поздно они узнают, кто мы и какое отношение имеем к русскому флоту. И потому они должны победить сами, нельзя красть у них победу. Иначе они всегда будут надеяться на чудо, и это станет для русского флота ударом пострашнее японских снарядов.

Бахирев лишь кивнул, соглашаясь. Решение командира не выглядело бесспорным, но было понятным старому вояке. Оспаривать его он не собирался, хорошо понимая значение субординации. Единственным, пожалуй, что ему не нравилось совершенно, был интересный факт. Сейчас там, с эскадрой Вирена, шел миноносец, на мостике которого стоял старший лейтенант Михаил Бахирев. А броненосцем "Севастополь", самым тихоходным и потому наиболее уязвимым, командовал капитан первого ранга Эссен. Но, в конце концов, они сейчас рисковали немногим меньше, и кому улыбнется удача оставалось только гадать.

Разумеется, Вирен ничего не знал о мотивах тех, кто фактически вывел его на японский флот. Да и не до чьих-то мыслей ему сейчас было. Куда важнее выглядела тяжелая серая линия низкобортных японских кораблей, неумолимо накатывающаяся с правого борта. Все это происходило в полном молчании, дистанция была пока что слишком велика, но Вирен прекрасно знал, как может пробежать по этим силуэтам цепочка вспышек, которая спустя несколько минут сменится громом разрывов, дождем раскаленных осколков и едким дымом сгоревшей шимозы. И единственным шансом будет всадить в противника снаряд раньше, чем тот убьет тебя самого.

Японцы открыли огонь первыми, с дистанции примерно шестьдесят кабельтовых. Примерно потому, что на такой дистанции погрешность у дальномеров была довольно приличная. Противник это явно учитывал, поскольку начала пристрелку только "Микаса", и огонь японский флагман вел достаточно вялый, скорее, беспокоящий. Снаряды падали с большим недолетом, и лишь один раз двенадцатидюймовая, начиненная взрывчаткой дура с ревом прошла над палубой "Ретвизана", заставив людей инстинктивно пригнуться. Очевидно, этот факт остался японцами незамеченным, поскольку следующие снаряды вновь легли с приличным недолетом. Русские пока не отвечали, хотя развернутые в сторону противника орудия неотступно следили за японскими кораблями.

Между тем обе линии постепенно сближались. Куда медленнее, чем можно было ожидать — все же японцам приходилось сокращать дистанцию, одновременно догоняя русскую колонну. С учетом того, что они шли на четырнадцати узлах, притом что русские, чтобы не перегружать чрезмерно и без того на ладан дышащие машины "Севастополя", шли на двенадцати, процесс изрядно затягивался. Форсировать события никто не хотел.

Первый выстрел со стороны русских раздался, когда дистанция сократилась до пятидесяти кабельтовых. Сноп воды, поднявшийся почти до клотика "Ретвизана" и забарабанившие по броне, чудом никого не задев, осколки наглядно показали — шутки кончились. Вирен даже не успел отдать приказ — на броненосце у кого-то сдали нервы, и кормовая башня выплюнула в сторону японцев два снаряда, которые легли с небольшим недолетом, но хорошо по целику. Фактически с этого момента и началась активная фаза боя, первого, в котором Вирен командовал не только своим кораблем, но всей эскадрой.

В отличие от других русских адмиралов, участвовавших в этой неудачной войне, Вирен не собирался пассивно обороняться. Тупо молотить друг друга до полной потери боеспособности он не собирался, хотя бы даже и потому, что уже видел, чем может закончиться подобный обмен мнениями. Кроме того, он понимал, что облегченно-бронебойные русские снаряды максимально эффективны как раз на малых дистанциях, когда их большая скорость и высокая настильность траектории фактически сводят на нет хорошее бронирование японцев. Свою точку зрения на возможный ход боя он постарался максимально точно довести до командиров всех кораблей, тем более что и сами они были не безграмотны и понимали расклады. Именно поэтому над "Баяном" взвились флаги, и змея броненосной колонны начала быстро отклоняться вправо.

Маневр русских оказался для Того неожиданностью. Просто потому даже, что раньше его противники так не воевали. Успев привыкнуть к их нерешительным действиям, он невольно переносил свое восприятие и на нового русского адмирала, которому, вдобавок, еще не приходилось командовать ничем серьезнее крейсера. В результате поворот русских он принял всего лишь за попытку сбить прицел японским артиллеристам. Бесплодную, как считал Того, попытку, поскольку сокращение дистанции обязательно значит большую точность огня. И лишь спустя несколько минут и два облака от попаданий над головным русским броненосцем, он понял, что отворачивать русские не собираются, а значит, что-то пошло не так, как планировалось. Еще больше его убедил в этом удар русского снаряда, прошившего борт "Микасы". Двенадцатидюймовый снаряд ударил как раз в район батареи малокалиберной артиллерии. Просто чудо, точнее, скверная привычка русских взрывателей срабатывать не когда надо, а когда хочется, спасли корабль от немедленной детонации заранее поданных и опрометчиво складированных у самых орудий снарядов. Тем не менее, разлетевшаяся от удара в клочья болванка разнесла все, что оказалось в зоне досягаемости. Раздались вопли, поползли первые раненые.

Ну что же, ничего страшного в подобных раскладах Того не видел. Его корабли были заметно быстроходнее русских, и всего-то ему сейчас требовалось, что, в свою очередь, отклониться вправо. Пятнадцать узлов — более чем достаточно, чтобы сохранить выгодную для себя дистанцию. Ну, это он так думал.

В боевой рубке "Баяна" Вирен прикусил губу, чтоб не сглазить. Японцы поступили именно так, как он рассчитывал. Теперь оставалось довести маневр до логического завершения. И как замечательно, что Ухтомский отказался идти в этот безумный, как он считал, прорыв. Никто теперь не будет путаться под ногами и лезть с "ценными" советами, мотивируя это старшинством производства в чин. И уж тем более не попытается в случае "неправильного" поведения командующего перехватить управление эскадрой. Единственный минус — это необходимость "Баяну" занять место в голове колонны — маневр сложный, вести его самому надо от и до. Да и потом, если этого не сделать, его крейсер через несколько минут окажется между двумя броненосными колоннами, причем фактически на расстоянии прямого выстрела японских орудий. Его сотрут в порошок! Другой вариант — вновь отступить за свою колонну, но это долго и чревато потерей управления эскадрой. Даже просто потому, что окончательно сочтут трусом. А значит — только вперед!

Того, приникнув к смотровой щели рубки, с удивлением и недоумением наблюдал, как русский броненосный крейсер, выпустив из высоких труб густые облака дыма, стремительно набирает ход, занимая позицию в голове линии. Недоумение разлетелось на куски, когда над "Баяном" взлетел контр-адмиральский флаг — Вирен не без основания считал, что теперь таиться нет смысла. Он ошибся, но на какие-то секунды — до его японского визави уже начало доходить, с какого из русских кораблей ведется управление боем. Все же где и какие флаги поднимаются, Того видел. Однако это был далеко не единственный сюрприз русских. Их колонна, внезапно увеличив ход, продолжила поворот. "Севастополь" немедленно начал отставать. "Полтава", идущая четвертой, тоже, хоть и не так быстро, но это значило уже не так много, поскольку русские смогли навязать японцам бой на встречных курсах на дистанции не более двадцати пяти кабельтовых. Именно при таких раскладах их артиллеристы показывали наилучшие результаты, а снаряды легко рвали любую броню.