Напоследок оставил наборы инструментов. И снова фурор. Петр по достоинству оценил не только каждый инструмент но и тару. Рассматривал внимательно и клейма. Остался очень доволен. По моему обрадовался даже больше, чем пистолетам.
Подведя запас подарков к концу, постарался максимально взвинтить слушателей. И мне это вполне удалось. И теперь завершающий штрих.
— Государь, господа. Теперь я хочу рассказать о том деле, на которое меня государь и поставил. Единственное, о чем прошу вас, о состоянии этого дела никто, кроме вас, знать не должен. Коль слухи, хоть малейшие, просачаться, мы не сможем достойно выиграть государев спор. И из за этого престиж России пострадать может.
Дождавшись хоть удивленных но кивков от большинства, а главное от Петра, стукнул в дверь. Два морпеха занесли большую коробку и поставив ее на стол, сняли декоративный чехол из полированного дерева. Мои зрители и слушатели замерли глядя на стол, я сам залюбовался. На столе, на подставке имитирующей бурные волны, летел, чуть наклонившись вбок под ветром, корабль, окруженный облаком парусов. Очень сильное впечатление. Держал паузу пока шепотки не начались.
— Корабль, который поручил мне государь, построен — выдержал еше небольшую паузу — весной он будет спущен на воду, а летом выиграет спор государя, я в этом не сомневаюсь.
Глядя на макет на столе в этом действительно никто не сомневался.
Петр разглядывал макет, трогая его рукой, как будто проверяя не призрачный ли он. Вокруг стола столпилась свита и так же пожирала макет глазами, оставив меня в одиночестве торчать посередине зала.
Петр стал задумчиво барабанить пальцами по столу. Повернулся ко мне вместе со стулом, придворные расчистили ему коридор для обозрения. Рассмотрев меня как до этого мои подарки, Петр спросил
— Говоришь, все тебя мастером кличут? Чтож, народ у нас сметливый, в глубину видят. Буду думать над наградой для тебя, в том, что спор выиграешь мы уже не сомневаемся. Как корабль назвал?
— Орлом назвали государь, не я назвал, все работники и бабы вместе имя дали, так как все влюблены в этот корабль, там ни одного гладкого места не осталось на стенах, все резьбой затейливой изрезано. А после названия и фигура носовая определилась, в виде орла атакующего. А после этого и в клеймо мое стали его ставить. Вот теперь все товары у нас выпущенные так и клеймим, атакующим орлом. И тем клеймом за качество отвечаем.
— Добро Александр. Зело ты порадовал нас. Пока не спрашиваю, чего хочешь. Подумай, да и мы подумаем. Есть и у меня большие резоны на тебя. И приглашаю тебя с дамой — тут Петр усмехнулся — на бал в твою честь. Там этот разговор и закончим. Бал назначу — петр подумал — о среде на той неделе. — повернувшись к свите — Всем быть обязательно — повернувшись ко мне — Ступай.
Склонив голову, попрощался с царем и свитой, сделал пару шагов назад, повернулся и вышел. Все в комнате молча провожали меня взглядами.
Закрыв дверь, прислонился к ней и постоял, отходя от напряжения, которого ранее и не замечал. Махнув морпехам, порадовал их, что все хорошо, собираемся и уходим. Но эта аудиенция из меня все соки выпила. Если теперь еще меня ждут в шатре с расспросами, то будет совсем плохо. А ведь наверняка ждут. Офицеры оттуда и не выходят, только приходят, как только помещаются, непонятно.
Далее была очередная пьянка, она по моему со вчера не прекращалась. Сцепив зубы и взяв себя в лапы, снова стал радушным хозяином, подробно рассказывающем о аудиенции, и о диковинах, что привез. Кроме корабля разумеется, такие слухи мне не нужны.
Пили за мое здоровье, и за будущую большую награду. Что будет большая никто не сомневался, тут так принято. Малую вручают сразу, а над большой думают. Все сошлись на том, что деяния стоят большой награды. Скрипя зубами проявил широту души и двум самым именитыми гостям подарил часы на кожаном ремешке из оставленных пяти часов именно для таких целей. Сказав, что такие же были преподнесены царю в числе подарков. За дорогие подарки тут оказалось принято отдариваться самым дорогим, и теперь у меня появилась персональная лошадь в полной экипировке и шикарная и навороченная, по утверждениям знатоков, шпага. Ну и на кой они мне не умеющему не того ни другого. Однако знакомства были важнее, и отозвав на улицу первого дарителя, долго благодарил, расхваливал подарок, а потом признался, что будучи моряком, проводящим жизнь на палубах, обихаживать и ездить на лошади не умею. Так завел первого благосклонно ко мне относящегося высокопоставленного офицера, а с этим головную боль и больной зад от его настойчивых попыток сделать из меня истинного казака. Со вторым случилась та же история, признавшись в незнании приемов работы со шпагой, что по форме одежды для нас важны были пистолеты и кортики, умолчав, что кортиками вобщем то тоже не владею, получил синяки по всему телу особенно на руках, от уроков владения шпагой. Про шпагу раньше думал, что это проволочена, которой колют. Фильмы и соревнования сложили о шпаге именно такое впечатление. То что дали мне, все называли шпагой, но был это длинный узкий меч, в моем понимании. Лезвие в разрезе походило на сильно вытянутый ромб, шириной у основания чуть меньше трех пальцев и сужающийся к верхушке в иглу. Как меня заверили, им можно протыкать доспехи не напрягаясь, в чем мне даже сомневаться не приходилось, при таком то весе и остроте кончика. Кроме того, эти же доспехи можно было рубить, что для шпаги я раньше считал невозможным. А вот орудовать этой тяжеленной штукой было тяжело. И как то резко взяло сомнение про многочасовые бои на мечах. Сотня ударов такой железкой должна полностью иссушить организм даже силача. А мне и полусотни хватало, подтянуться пол сотни раз было бы не тяжелее. А о лошади особо сказать нечего, милейшее создание, оглаживать и чистить его стало способом релаксации. Ехать не торопясь было то же вполне приятно. А вот торопиться на лошади было пыткой и предпочитал все же сани. Лошадь отдал Тае под крылышко, сказал, что это мне подарок. Думаю две женщины найдут общий язык.
Отношения с окружением сложились вполне хорошие, без злопыхателей не обошлось, но в целом наш полк, точнее его представителей, стали считать отличными ребятами с которыми можно ходить в разведку и воевать бок о бок. Меня стали приглашать на посиделки высшего офицерства, на котором в частности обсуждали поход к Азову. В стратегию не лез, предлагал всякие тактические ухищрения, принимаемые обычно с интересом. И совершенно без своего желания обрел славу необычного но интересного тактика, теперь уже ко мне обращались с вопросами. На стратегические вопросы, благоразумно отвечал, что стратегами у нас государь и высшие офицеры, а наша задача наилучшими тактическими приемами реализовать их стратегические планы. Чем заработал еще и ореол верного царю офицера, и благосклонность высших чинов. Такого я не планировал, но раз карта легла, решил разыграть ее по максимуму. В итоге остался совсем без презентов и сувениров, все было презентовано при наилучших сечениях обстоятельств. Хоть в средствах мы и были не ограничены, сидя на золотой казне, но жить предпочитали скромно, это то же было замечено и по своему истолковано. Хоть и делалось это не на показ а скорее по привычке. Мои знакомые стали намекать, что жаловались царю, что столь блестящий офицер и без поместий. Так что, смеялись они, подбирай себе место для поместья под Москвой. Поместье меня интересовало мало, а вот место под Москвой интересовало как перевалочный пункт. Подумав, решил соединить это с белой глиной, так как другие залежи чего то ценного под Москвой мне были не известны. А вот большой заводик под Гжелью, совмещенный с перевалочными складами в дневном переходе от Москвы — интересовал. Так что стал упоминать в разговорах именно это место. Самым впечатляющим доказательством хорошего отношения солдат и офицеров базирующихся с нами в Китай-городе было вручение нашему подразделению гвардейского знамени. Знамя вышивали не ставя нас в известность, а потом поставили перед фактом, что полки собраны для чествования собрата. Переоделся по быстрому в парадный мундир, и пошли с морпехами строем на процедуру. Были речи, наш торжественный пронос знамени перед строем, а потом по батальонный марш полков мимо нашего знамени и нас, стоящих вокруг него в каре, с криками 'Виват'. И потом большая пьянка. Доел запас угля Таи, надо срочно обновлять. Теперь разговоры крутились вокруг бала. Судя по всему там собирался быть весь город. Не думаю, что я тому причиной, скорее просто очередной повод устроить большую гулянку. Но все же надо будет готовиться. А времени уже не остается. Занят круглые сутки, либо с оффицерами, либо с солдатами, а теперь еще и купцы повадились, с ними то же уже много договоренностей заключили, но уточнение деталей и подписания откладываю на после бала, теперь мне действительно стало интересно поместье под Гжелью. А купцы, приняв мои отложенные договоренности за сомнения — тут же применили тяжелую артиллерию. Теперь у меня появилось подворье в Москве. Все чинно, с документами, и без прямых обязательств — мол это просто подарок, заезжай почаще. Подворье мне понравилось. Купцы не просто подарили, чтоб было, а выбрали с умом. Большой внутренний двор, большой дом, два просто огромных амбара, чем то напомнивших мне металлические полукруглые ангары моего времени — только эти были деревянные. Куча мелких пристроек, начиная от конюшни и заканчивая двух очковым сортиром. К дому прилагался средних лет управляющий и старичок дворник. Обсудив с новыми сотрудниками нашу дальнейшую жизнь, написал письмо в Вавчуг братьям. Пусть думают чем грузить, а где хранить у нас уже есть. В письме особо прошелся по их бывшему деловому партнеру и попросил никаких дел с ним не вести, тут есть и более интересные варианты. Предлагал Федору переехать на время в Москву и наладить тут плотный контакт, описывал цены, не менее которых тут можно взять за наши товары, намекал, что если Федор постарается возьмем и больше. Если после этого Федр не прискачет сюда сломя голову то я сожру свой картуз.
Жить в доме не стал, все же в китай-городе все уже наладилось и стоило закончить свое пребывание именно там а не переезжать. Офицеры этот жест то же оценили. С купцами отметил новоселье, как обычно пъянкой и разговорами, искренне благодарил за подарок и сообщал, что сюда едет Федор, мой партнер, с которым и будут заключены договора, а предварительно я все одобряю и даже думаю над увеличением объемов о ценах позже.
Расстались вполне довольные друг другом. Вернувшись к шатрам попал на продолжение попойки, на которой так же отмечали новоселье и прочее. Вернусь в Вавчуг надо будет основательно лечить печень.
Наконец приблизился бал и офицеры рассосались готовиться к мероприятию. Вздохнул с облегчением. Мне они все нравились, причем многие действительно были отличными знакомыми. Но устал безмерно от этого словоблудия и водкопития. Поручил Тае готовиться к балу как сумеет, распаковать наши Архангельские наряды, сделать чтоб они снова выглядели блестяще. На ее начинающийся мандраж по поводу страхов и царей, напомнил, что она обещала слушаться, вот и исполняй что сказано, без страхов и опасений, все будет хорошо. Сам упал в шатре и старался просто расслабиться и сбросить напряжение. Сбросить его с Таей не получалось, больно людно было, да и занята она. За день, ночь и следующее утро подготовили все, что могли подготовить и теперь просто ждали вызова. Ради этих сборов перенесли возницу в шатер, чем мы с Таей не применули воспользоваться. Теперь Тая сидела в кунге, с прической, натертая и боялась лишний раз шевелиться, чтоб все не рассыпалось. Наконец нас пригласили. Торжественного входа как в Архангельске получиться не могло, так как мы были одними из первых. Зато нас поставили на помост, и нашей задачей стало благосклонно кивать всем приходящим. Поставил и обсказал что делать сам Петр, когда я обратился к нему с признанием, что ничего не понимаю в дворцовых делах, и не знаю что делать. Кроме того Петр обещал подсказать что потом делать, улыбнулся Тае, сделал нам обоим комплименты, и высоко оценив наши наряды, отошел. Так как ко всем разговорам царя прислушивались и тут же о них судачили и делали выводы то нам тут же стали делать еще более изощьренные комплименты, дамы интересовались у Таи откуда такой прекрасный покрой и замечательные драгоценности, хотя на самих висели гирлянды бриллиантов. Но по залу сразу пошли слухи, что мы тут не просто ширма а нечто большее и у царя на нас планы. У меня сразу появились желающие стать моим лучшим другом. Очень сложно было быть вежливым и улыбаться. Не завидую дипломатам, адова работа эти приемы, особенно если анализировать постоянно кто что и кому сказал, по какому поводу, и каким тоном.
Радовало, что было тут много моих знакомых, и они заражали остальных присутствующих энтузиазмом, рассказывая какой я белый и пушистый. Так что общее мнение о нас складывалось положительное. Тая блистала, была любезной, на откровенные комплименты не краснела а только улыбалась. Сумела поддержать несколько наших бесед. Например, вызвала удивление у старичка полковника, с которым мы обсуждали полковые службы, подробным разбором, насколько станет эффективнее обычная войсковая часть, если приложить к ней вспомогательные службы. Столь подробным разбором был удивлен и я, такого мы с ней не обсуждали это уже ее личные выводы. Тая только мне мило улыбнулась, мол и мы не лаптем деланные. Тем временем сбор гостей закончился, и все наговорились, обсудив самое животрепещущее. Теоретически уже можно было расходиться, но так было не принято, и все ждали развлечений. Первое развлечение был обед. Нас посадили во главе длинной череды столов и начали тостовать за наше здоровье. Первым кратко сказал Петр, добавив, что у него есть еще что сказать но он хочет послушать своих верных подданных. Подданные не подкачали. Зачинщиками и тут выступили мои знакомые, вспомнили все, вплоть до блестящего тактика, коим я безусловно не являлся. Им поддакивали вельможи, которых я не занал совершенно, но эти скорее выступали просто чтоб засветиться. Купцы, которые то же тут присутствовали, только узнать их в нарядах было сложно, помянули меня как знатного промышленника и чуть ли не локомотив всей русской экономики. Пришлось поглядывать за спину, не режутся ли там случайно крылья, белые такие, и с нимбом в комплекте. Петр кивал благожелательно, переговаривался с соседями, периодически намекал мне что вот тут надо ответную речь произнести. Так обед и шел, много звона посуды и разговоров, мало еды, просто некогда было этой мелочью за столом заниматься, хотя вкусностей было полно. Тая то же сидела проглотив лом. В нее так же прилетело несколько тостов, на которые и ей пришлось толкать речи. Первым отметился удивленный ею старичок полковник, разлившись соловьем, какая талантливая спутница подрастает под крылом такого одаренного тактика. Петр опять посмотрел на меня подняв бровь, кратко поведал ему о том, как Тая раскатала этого старичка фактами и умозаключениями.
Наконец отобедали, поток восхвалений иссяк, народ подустал. Самое время для танцев и музыки. С танцами это не ко мне, а музыку послушаю, так как уходить мне с праздника в честь меня же не положено.
