Понимая, что еще немного, и самолет начнет заходить на посадку, я решился на крайнее средство: просто немного отлетел, набрался духу и "зажмурив глаза" кинулся прямо в направлении летчика. Не знаю сам, на что рассчитывал, но ощущения были все равно, что сесть голым задом даже не на ежа, а на оголенный высоковольтный провод — хорошо, что в астрале дыма не видно.
В общем, изнанка содрогнулась от моих воплей — ангел "орал и чертыхался" на чем астрал стоит. Спустя некоторое время мне все-таки удалось прийти в себя, и я увидел, как самолет клюнул носом, но ненадолго. Затем цель внезапно исчезла из поля видимости. Я из последних сил бросился за ним, но в вдруг резко и непроизвольно сменил направление полета. Тогда до меня дошло, что произошло: инфернальный дядя скрыл весь самолет в капсуле, отталкивающей внимание. Причем так скрыл, что пробить эту защиту отсюда было невозможно. Понимая, что проиграл бой, я разочарованно вывалился в астрал, набираться сил и готовиться к новой попытке, но уже на Земле.
Хозяин гостиницы, пухлый, немного говорящий на русском словенец, был несказанно удивлен, что его новый постоялец, не успев толком поселиться, уже опять собирает вещи и отправляется обратно в аэропорт. Ближайший рейс в Мюнхен был через час, чем я и не преминул воспользоваться — до замка оттуда рукой подать — километров двести.
* * *
Ваш непоседливый ангел рулил на новеньком, взятом на прокат, "отечественном" Фольксвагене по дорожке, вьющейся в невысоких предгорьях южной Германии. Вокруг простирался прекрасный сельский пейзаж, но мне было не до него. Я чувствовал себя, как былинный богатырь, вставший после тридцатилетних возлежаний на печке и вышедший на рахитических атрофированных ногах на свой смертный бой. Нет, вернее, как коммунист на партсобрании или расстреле — или это опять что-то не то? Вот нашел сравнение: как Дон Кихот Ламанчский! Да, на коне (пусть и железном), с рапирой своей храбрости (или глупости), панцирем из астрального кольца и Дульсинеей в сердце (чем Люся не Дульсинея?). Именно так я и ехал в глубокой задумчивости на великое сражение — настоящую битву экстрасенсов.
Задуматься было над чем. После неудачной атаки самолета мне некогда было ломать голову над тем, что предстоит. И только в самолете я начал соображать, с чем и кем столкнулся. По всем статьям я проигрывал этому германскому коллеге Вазгена Рашидовича, как и сам коренной москвич со своим перстеньком не мог сравниться с этой немецкой "сладкой" парочкой самадхи и его хозяина. Артефакт такой невероятной мощности не даст мне высунуться из-под защиты Женькиного тела, а неизвестный колдун будет, наоборот, только черпать из него силы.
И если совсем уж честно, я чувствовал себя вором, и не потому, что опять шел на грабеж, а потому что впервые осознавал, что могу украсть у Жени его жизнь в реале Земли, уничтожив его тело. О себе мне вообще не хотелось думать. После нелегких сомнений я послал пару СМСок с предупреждениями на случай моего провала: одну Феде и одну Люсе, а в гостинице предупредил портье, что могу задержаться. А так же попросил: если ко мне вдруг приедет девушка, чтобы они проводили ее в мой номер, подождать там. "Гостиница" была милым домиком всего на десять комнат, так что такая мелочь, как пустить чужого человека в номер, им была вполне по силам.
А еще до этого я ночью вышел в астрал и подчистил там все дела. Хозяин моего нынешнего тела остался доволен моими стараниями по уходу за вверенным организмом. Если бы он знал, как я собираюсь рисковать его реальной собственностью! Но в интересах дела спасения, как Сэйлара, так и Земли было просто необходимо соблюдать конспирацию. Так что Женька со спокойной совестью отправился к своей принцессе, а я сюда.
Сейчас передо мной была цель, и теперь она уже никуда не могла деться — я чувствовал ее впереди по тяжелому зову. Признаться, мне не очень пока было понятно, что смогу с ней сделать, если удастся ее захватить, но это были мелочи, до которых нужно еще дожить. Я ведь даже не знал, что буду делать, когда подъеду к замку. Сколько его не изучал с изнанки, так и не выяснил ничего существенного, кроме того, что дом был напичкан темными штучками, препятствующими считыванию информации. Особенно было тяжко в подвалах, расположенных прямо над горным разломом. Единственным моим планом было банальное: "Здрасьте, я от дяди Вазелина!", — а там драка покажет...
Последние километры я ехал против всякого желания и, в конце концов, вынужден был наглухо закупориться под Женькиной черепушкой. Когда остановил машину у ворот во двор замка, до меня дошло, что не могу даже прощупать наличие людей в здании. Было такое впечатление, что замок готов раздавить гостя своей мощью. Но я по-прежнему пытался изобразить легкий интерес и уверенно нажал кнопку звонка у ворот.
Спустя некоторое время с той стороны показался пожилой, весьма благообразный мужчина, который, не открывая ворот, представился Генрихом, садовником и домоуправом в одном лице. Я попытался радостно улыбнуться, слегка поклониться и, прищелкнув несуществующими каблуками, вежливо представиться, а заодно объяснить цель своего визита: очень важное и секретное дело от Вазгена Рашидовича из Москвы...
Дяденька вежливо поклонился в ответ и попросил меня немного подождать. Слава богу, при развитии современной техники мне не пришлось долго топтаться, пока этот немолодой человек бегал бы по переходам замка, разыскивая своего хозяина. Генрих просто отошел немного в сторону и, достав мобильник, переговорил с боссом. Я, наконец, понял, что не зря наведывался к московскому колдуну, но даже не столько из-за адреса, сколько из-за его поручительства. Ворота замка стали открываться передо мной, и мне было учтиво предложено оставить машину на парковке.
Я въехал во двор, стараясь запоминать любую мелочь — наученный в доме Вазгена, сейчас пытался избежать ошибок с мудростью мыши, обнюхивающей сыр в мышеловке перед своим последним пиром. Двор был произведением немецкого... нет, не искусства, скорее, порядка. Несмотря на всю правильность и ухоженность, что-то было во всем этом неживое, как будто даже кусты были пластмассовыми. Даже птиц не было слышно, будто жизнь старалась обходить этот шикарный уголок стороной. Следуя указаниям Генриха, я продефилировал к парадной лестнице и, зайдя в прохладный холл, остался ждать хозяина.
Небольшая передышка оказалась весьма кстати. Ведь дальнейший план действий приходилось выдумывать на ходу, сообразуясь с обстановкой. Первый шаг в своей операции я проделал успешно, очутившись в логове настоящего зверя, причем, совершенно не испортив отношений с ним. Где-то здесь находился и обсидиановый самадхи. Но на этом мои "завоевания" пока и кончались. Определить, где конкретно находился артефакт, с изнанки было просто невозможно, а здесь я не мог воспользоваться своими способностями, не рискуя Женькиным здоровьем. Нужно было разговорить нового, пока незнакомого мне слугу Селима.
Походив из угла в угол по зале с высокими готическими окнами, приземлился на кожаный диванчик в уголке. Но посидеть мне на нем не довелось, так как именно в этот момент в залу вошел хозяин замка, которого я успел немного рассмотреть в самолете.
Да, это была личность! Он не смотрел тем противным взглядом из-под полуопущенных век, которым частенько награждает своих приспешников инферно. Но, несмотря на свою "открытость", его неподвижные глаза словно воткнули в меня мертвящий укол черных зрачков, и никакая дипломатическая улыбка не могла скрыть властного выражения. Только спустя несколько секунд мне удалось рассмотреть, что это нестарый мужчина, с щеголеватой, коротко стриженой бородой и ранней сединой в волосах.
— Здравствуйте, меня зовут Иоганн Шанке, — представился он, протягивая руку для пожатия.
Я немного обалдел: или он полный лопух, или играет в поддавки! Вместо того чтобы выяснить, откуда мне известно его имя, и знаю ли его вообще (а я его не знал, ни сном, ни духом), он сам мне его называет. Однако взяв себя в руки, я самым вежливым образом представился и принялся рассказывать те же байки, что и дяде Вазгену о своих снах и поручении Селима.
На вопрос: "Чем же я должен здесь заняться?" — я, не моргнув глазом, ответил, что думал, это должен знать человек, проживающий по указанному адресу.
— Хорошо, — ответил, задумчиво усмехнувшись, немецкий Иван и, указав мне на одну из дверей, предложил. — Давайте обсудим это за столом. Как там у вас в России говорят: в ногах правды нет?
Мы рассмеялись каким-то паралитическим смехом, долженствующим показать, как нам весело от бессмыслицы, принятой в обращении. Не знаю, как хозяин, но я шел, как на эшафот, совершенно не зная, что предпринять для захвата статуэтки. Мысли и даже настроение Иоганна были для меня секретом за семью печатями. Я, словно узник в темнице сырой, бился внутри Женькиного тела, припертый инфернальной энергией артефакта, а внешне продолжал лопотать что-то про местный мягкий климат и чудесные пейзажи, потягивая между делом дорогущий коньяк.
Наш благодушный разговор был прерван самим хозяином, ни с того, ни с сего сменившим улыбочку на серьезный и строгий вид:
— Кажется, мы с вами уже достаточно наболтались, чтобы понять, что так ни к чему не придем. Итак, еще раз попытаюсь спросить, какова настоящая цель вашего визита? — собеседник уперся в меня своими неподвижными глазами, и я понял, что игры закончились.
Мне с тоской припомнились бесконечные лабиринты старинного здания, и я представил, как придется бегать по ним наперегонки с темным дяденькой. От этого у меня как-то разом пропало желание врать и уворачиваться. Поэтому, спокойно выдержав взгляд монстра, я без каких-либо эмоций произнес:
— Цель моего визита — маленькая стекляшка, в виде сидящего в позе лотоса черного самадхи.
И без того неподвижный взгляд моего собеседника совершенно остановился. Иван словно погрузился сам в себя, не спуская своих глаз с моего лица. Я же невозмутимо пригубил коньяк и скроил мину, будто наслаждаюсь его ароматом, что, в общем-то, не противоречило действительности. Спустя довольно долгое время хозяин замка переспросил:
— И чем же он вас так заинтересовал?
По его вопросу я понял, что он уже успел свыкнуться с мыслью о том, что гость знает о статуэтке, и теперь хозяин пытался понять, друг перед ним или враг. Хотя, какие друзья могут быть у них? Только партнеры-соперники по дележу власти и управлению миром. За этими глазами не было видно души, только мрачная тяжесть власти. Это был настоящий, высший и посвященный слуга инферно, и посмертной наградой ему будет самое дно преисподней, но об этом он пока не догадывается. Ведь принцип его повелителя ничем не отличался от принципов его слуг: разделяй и властвуй — иначе сказать, подчиняй себе, не гнушаясь никакими уловками.
Ну и ладно, это не мое дело, и душеспасительными беседами тут заниматься было бы последней глупостью. Так что я ответил первое, что мне пришло в голову под действием неукротимого желания побыстрее провернуть всю эту неприятную операцию:
— По моим данным, статуэтка представляет собой очень большую ценность, и хотелось бы взглянуть, как она выглядит в действительности.
Я приготовился к самым неожиданным последствиям вплоть до немедленной драки, но хозяин опять меня удивил. Он вдруг кивнул и, слегка чему-то улыбнувшись, согласился:
— Хорошо, пойдемте, я покажу. Только сможете ли вы выдержать это "счастье" — лицезреть столь древнее произведение искусства?
До меня дошло, что он просто издевается надо мной, и здесь кроется какой-то подвох. Но подвохи подвохами, а мне было нужно поскорее добраться до своей цели. Я бодренько вскочил и заявил, что готов принять любые муки, но не откажусь ни за что на свете от возможности своими глазами увидеть это черное чудо.
Дальше стали происходить какие-то таинства, или мне так показалось. Но вид торжественно вносимого канделябра с горящими свечами, какое-то, не менее торжественное бормотание, закрывание внешних дверей — все это было, мягко говоря, странно в полностью электрифицированном доме. Однако я послушно двинулся вслед за хозяином в путь по длинным замковым коридорам, спускающимся под землю.
Мы бесшумно шагали в темных закоулках, увешанных портьерами и гобеленами. Я старался не отставать от черного силуэта, маячащего впереди в бликах призрачного света. Жутковатое ощущение от всей этой старины подкреплялось давлением артефакта. На самом деле я даже не "высовывался", плотно забаррикадировавшись от возможного влияния и подсматривания. Так мы и дошли гуськом до своей цели.
И все-таки я не ошибся в "гостеприимном" хозяине. Он не соврал и привел меня к вожделенному самадхи, но, как я и подозревал, привел не затем, чтобы первый захожий тип мог пялиться на сокровище. Мы оказались в абсолютно темном помещении где-то глубоко под уровнем почвы. Хозяин поставил канделябр на стол посреди комнаты и зловеще улыбаясь, указал мне на противоположную стену. Я присмотрелся и увидел в небольшой каменной нише статуэтку сантиметров двадцати высотой. Она не отличалась оригинальностью, являясь почти копией сидящего Будды. Единственным явным отличием являлись руки, которые были сложены впереди, изображая какой-то крутой знак, типа свастики. Черный обсидиан играл бликами от пламени свечей, и, казалось, вся фигура самадхи переливалась темной энергией.
Не знаю, сколько времени я так стоял, уставившись на статуэтку, но в какой-то момент почувствовал, что Женькино тело пытается заснуть без ведома хозяина. Обернувшись, я увидел, как хозяин, в упор смотрит на меня и пытается что-то нашептывать. Поняв его нехитрый замысел, я ехидно улыбнулся и покачал пальчиком:
— Не-е, этот номер у вас, милейший, не пройдет, и самадхи не поможет.
— Ты кто? — оторопело спросил немецкий Иван.
Мне бы и ответить: дед Пихто или что-нибудь в пальто, — да язык не тот, а немецкие поговорки на этот случай у меня в голове не завалялись. Поэтому пришлось сказать без выкрутасов:
— Я тот, кто пришел за черным самадхи, разве не понятно?
На некоторое время воцарилась гробовая тишина в не менее гробовом помещении. Мы с хозяином замка оказались в паритетном положении: он не мог пробить моей новенькой зеркальной защиты, а я не мог высунуться в присутствии артефакта. Так что битва великих экстрасенсов обернулась пшиком. Рассерженный дяденька попытался еще раз выяснить, откуда я взялся:
— И все-таки, ты не понимаешь, что тебе отсюда не выйти. Так что лучше подобру скажи, кто ты такой и кто тебя послал?
— А если меня послал Селим, и вы, Иоганн Шанке больше не являетесь его фаворитом на Земле? — я с издевательским пафосом нес свежевыдуманную лабуду. Но почему-то хозяин замка не стал расстраиваться, а вместо этого рассмеялся резким, немного истеричным смехом:
— Ты хоть ври-то немного правдоподобней. Какой Селим? Это просто имя для непосвященных. Настоящий Властелин Земли не имеет имени, а если и имеет, то это не для таких куцых ушей, как у тебя.
Мне стало страшно интересно, насколько этот слуга в курсе настоящего положении дел, и я незамедлительно спросил:
