Лицо под маской.

Теперь уже переглянулись Джан-Марко и наш пациент. Мне стало неловко, я отошла к окну и буркнула:

— Извините.

— Нет-нет, это очень здравая мысль! — весело ответил Лоредано. — Дайте мне встать на ноги, и это будет первым законопроектом, который я внесу на рассмотрение Совета нобилей!

— Ээээ... а вы ведь настаивали на том, что оставите свой пост? — спросила я.

— Но ведь нобилем я быть не перестану! Нас двести пятьдесят пять семей, число это не меняется уже больше восьмисот лет. Глава семьи является членом Совета нобилей, и любой из нас может внести предложение о принятии нового закона.

— Понятно... — протянула я. — Но простите, я отвлекла вас от рассказа. Итак, мы остановились на том, что перстень пропал...

Лоредано помолчал, собираясь с мыслями, потом вновь стал рассказывать:

— Перстень, да... Его я не видел больше. А вот corno ducale не исчезла. Время от времени у Джокера появлялся новый пленник. Там, в том доме, я иногда слышал голоса, порой кто-то кричал или плакал. Как вы понимаете, более всего меня волновала идея моего собственного освобождения. Я предлагал ему деньги, разумеется, должности, любые варианты, которые только могли придти в голову. Иногда он смеялся, порой впадал в ярость, и тогда мне доставалось... От ударов энергетической плетью я приходил в себя по многу дней, тем более, что кормил он своих пленников от случая к случаю.

— Энергетической плетью? — переспросил Джан-Марко.

— Да, ощущения примерно как от удара электрическим током вместе с ожогом под кожей.

— Хм... Огненные, водные, воздушные — знаю. А для энергетической нужно иметь чудовищный запас, никаких накопителей не хватит, — выражение лица главы СМБ стало глубоко задумчивым, даже рот слегка приоткрылся.

— Постепенно я разобрался в том, как он это делает. Да и в предназначении пленников тоже... на собственной шкуре, — на сей раз смешок Лоредано был горьким. — Однажды Джокер пришел ко мне — это было уже под землей, — не то пьяным, не то обкурившимся, и стал рассуждать вслух. Постепенно он забыл о моем присутствии, а я на всякий случай сделал вид, что потерял сознание. Джокер говорил с каким-то невидимым собеседником, спорил с ним, что-то ему доказывал... а я слушал. Я уже не просчитывал варианты, как смогу вырваться. Просто надеялся на счастливый случай, и запоминал все, что мог запомнить.

Я взглянула на кардиомонитор: пора было прервать разговор, хотя бы на короткое время.

— Синьор Лоредано, — мягко сказала я. — Давайте мы сделаем небольшой перерыв, вам принесут бульон, да и мы с Торнабуони перекусим.

— Бульон? — оживился бывший пленник. — Отлично! я уж думал, мне до конца жизни питаться растворами через капельницу!

— Нет-нет, — я улыбнулась его энтузиазму. — С сегодняшнего дня постепенно начнете переходить на нормальное питание.

Мы с Джан-Марко дошли до одной из малых столовых Ка"Контарини, где в любое время суток можно было перекусить. Да, конечно, с моим скромным домом этот гигантский комплекс не сравнить: здесь только членов семьи живет больше тридцати, а уж сколько слуг, секретарей, помощников, охранников, магов и боги знают кого еще — и не счесть. В столовой сейчас почти никого не было, кроме пары охранников, наворачивавших пасту, и стайки молоденьких горничных, которые шушукались и хихикали. Попросив принести нам дежурное блюдо, Джан-Марко повернулся ко мне:

— Как ты считаешь, мы можем сегодня продолжать допрос?

— Допрос? — подняла я брови.

— О, тьма! Прости, сорвалось с языка. Беседу мы сегодня сможем продолжить?

— Почему нет? Наш Пьеро передохнет, подкрепится... я велела дать ему не только бульон, но еще и немного вина с водой, так что еще примерно на час можем рассчитывать.

— Ну, надеюсь, он успеет рассказать, за каким Темным Джокеру понадобилось похищать не кого-нибудь, а дожа...

— Не жадничай, — сказала я назидательно, отнимая у Джан-Марко последний кусок пирожного. — Сколько успеет, столько и расскажет. Завтра тоже будет день.

— Будет, конечно, но вот, поверишь ли, я просто чувствую, как мне припекает филейную часть. Какие-то неприятности уже совсем близко...

— Хотелось бы надеяться, что свадьбу Карло и Беатриче они не испортят. Слушай, а может их подменить?

— Кем?

— Ну, найти пару актеров... или нет, это неправильно. Пару сотрудников твоей Службы безопасности, они-то присягали Венеции. Накинуть на них хорошо построенную иллюзию, и пусть изобразят наших молодых в течение двух-трех часов.

— Не пойдет, — с сожалением покачал он головой. — Мы уже обсуждали это с самим синьором Контарини и с Пьетро. Мы не знаем, какой магией владеет наш противник. Вполне возможно, что он видит сквозь иллюзии. И, кроме того, я уверен, что у него есть какие-то помощники в городе. Информаторы, охрана, может быть, bravi... Нет уж, придется рисковать.

Вернувшись в палату, я вновь придирчиво проверила показания кардиомонитора; все было в норме, глаза Лоредано под маской блестели, а картонные губы улыбались. И не спрашивайте меня, как это возможно, я не знаю! Опередив нас с Джан-Марко, мой пациент радостно сказал:

— Ну, что же, я готов продолжать! На чем мы остановились?

— На том случае, когда Джокер пришел к вам в подземелье нетрезвым, — напомнил мой спутник.

— Ага, точно... Итак, я запоминал все, что мог запомнить. В тот раз он бормотал что-то о свойствах крови. Сколько я мог понять, у некоторых людей в крови есть особый компонент, позволяющий получать магическую энергию практически в неограниченном объеме...

— Минутку, — Джан-Марко остановил рассказчика.

— Но...

— Пожалуйста, минуту помолчите!

Он подошел к двери, прислушался и резко распахнул ее.

— Ага...

За руку была ухвачена одна из тех самых хохотушек-горничных, что мы только что видели в столовой. Я запомнила ее, потому что она уж очень активно строила глазки обедающему рядом охраннику.

— Здравствуйте, синьор, — она попыталась сделать реверанс.

— Подслушиваем? — ласково поинтересовался глава Службы магической безопасности.

— Нет, синьор, как можно! Меня отправили вытереть, там уронили... разлили...

— Подслушиваем. — Джан-Марко утвердительно кивнул и, не повышая голоса, позвал, — начальника службы охраны. Немедленно!

Старший охранник Ка"Контарини, невысокий крепко сбитый мужчина со шрамом на щеке, возник в коридоре через несколько секунд. Вот просто только что не было, и оп-па — он соткался рядом с девушкой. Посмотрел на ее пылающие уши, перевел взгляд на Джан-Марко:

— Синьор Торнабуони?

— Запереть, антимагические браслеты, тройную охрану, — отрывисто скомандовал тот. — Глаз не спускать! Закончу здесь, приду ее допрашивать. У этих дверей поставить двух магов, пропускать только меня, синьору Хемилтон-Дайер и медсестру, которую синьора укажет.

— Так точно, — мужчина отсалютовал и посмотрел на горничную. — Полетели, пташка.

Девчонка плюнула на пол, почти попав на ботинок Джан-Марко. И куда девалась сладкая мордашка и честные глаза?

Торнабуони вернулся в палату, поставил абсолютный защитный экран и сказал мрачно.

— Синьор Лоредано, вот о том, что при помощи магии крови можно получать энергию, вы больше никогда и никому не скажете.

Тот кивнул:

— Я вас понял.

— Вы сейчас дадите в этом клятву по полному кругу. Иначе я сам буду вынужден вас придушить. Нора, ты тоже.

Мы с Лоредано синхронно вздохнули. Магическая клятва по полному кругу, помимо ее абсолютной, смертельной ненарушимости, плоха еще и тем, что на сутки совершенно выматывает поклявшегося. Становишься слабее котенка. Но понять Джан-Марко я тоже могла: магические войны начинались и из-за меньших секретов.

— Простите меня, — повинился Лоредано. — Некоторая, знаете ли, эйфория от моего чудесного спасения. Язык летит впереди разума. Конечно, я дам клятву и буду молчать.

Отведя Джан-Марко в сторону, я спросила шепотом:

— Даже Пьетро?

Он кивнул в ответ. Да, разумно: Пьетро хороший человек, но он честолюбив, а ему еще долго находится в тени отца. Искушение может оказаться слишком сильным.

— А Лавиния? — снова задала я вопрос.

— Ей скажем, — подумав, ответил Джан-Марко. — Она могла бы уже десять раз стать королевой, императрицей, хоть владычицей морскою, если б захотела. Больше — никому.

И я поклялась.

Прежде чем мы оставили Лоредано в закрытой всеми возможными охранными заклинаниями палате, под присмотром лично знакомой Торнабуони медсестры, он тихо спросил у пациента:

— Синьор Лоредано, есть ли еще что-то, что мне нужно срочно знать?

— Нет, — ответил тот слабым голосом. — Не знаю... Не уверен.

— Я максимально постарался обезопасить вас, но, сами видите, иногда опасность оказывается с неожиданной стороны. Окно закрыто огненным щитом, если кто-то попытается проникнуть через него, сгорит. Правда, выходит оно во внутренний двор Ка"Контарини, но мало ли... Возле двери я поставлю двух человек из Службы магбезопасности, плюс здесь будет находиться медсестра. Вот это, — Джан-Марко положил под одеяло возле левой руки Лоредано небольшой бархатный мешочек, — сигнал Вам достаточно дважды сжать его рукой, и я открою сюда портал.

— Понял. Успокойтесь, молодой человек, я не золотой запас Серениссимы, чтобы меня так охранять, — мужчина на кровати храбро улыбнулся.

Джан-Марко пошел к двери, чтобы провести через охранную сетку медсестру, а я воспользовалась тем, что никто на нас не смотрит, и положила возле правой руки Лоредано узкий стилет, который с некоторых пор всегда носила с собой.

— Спасибо, — произнес он совсем тихо. — Вот это действительно нужная вещь.

Выйдя из Ка"Контарини, я села на ступеньки водного подъезда.

— Извини, дорогой друг, пешком не пойду. Что-то меня ноги не держат.

— Сейчас будет катер, — махнул он рукой. — Неужели ты думаешь, что я бы позволил тебе после клятвы пройти пешком даже сто метров? Поедем перекусить в одно хорошее место, потом я отвезу тебя домой и велю твоей экономке проследить, чтобы завтра ты спала до полудня.

— Не выйдет, — усмехнулась я. — Завтра в одиннадцать я встречаюсь с Маргарет Контарини и Франческой, они будут критиковать мой план приема.

— Н-да, пожалуй, даже я не рискнул бы позвонить Маргарет и перенести встречу на более позднее время...

— Ладно, я уже большая девочка, к тому же медик. Как-нибудь определю, достаточно ли восстановился мой организм... Я думаю, где-то в два смогу быть здесь, чтобы проверить состояние синьора Лоредано и закончить разговор. Годится?

— Да. А вот и катер!

Хорошее место оказалось маленьким ресторанчиком на Бурано, в домике, раскрашенном в ярко-малиновый цвет с голубыми дверями и наличниками. В отличие от самой Венеции, склонной к светлым и приглушенным тонам в архитектуре, на Бурано не стеснялись использовать самые яркие краски, и набережная вдоль узенького, в одну гондолу, канала, цвела, словно клумба с петуниями и виолами.

Мы успели только сесть за столик и раскрыть меню, как за моей спиной раздался голос, от которого сердце замерло, а потом застучало чаще.

— Привет, братец! Добрый вечер, Нора! Еще не заказывали? Я сегодня остался без обеда и голоден, как акула.

Джан-Баттиста сел со мной рядом, поцеловал мне руку, посмотрел внимательнее в лицо и вдруг спросил у брата:

— Опять твои штучки? — Тон его был холодным, как вчерашняя паста. — Знаешь, Марк, у меня возникает сильное желание предложить Норе уехать куда-нибудь на греческие острова на пару месяцев, пока все это не закончится.

— Что ты называешь "моими штучками", Тино? — столь же холодно поинтересовался Джан-Марко.

У-у-у, да тут, кажется, давнишние колючки наросли в отношениях между братьями, как бы не попасться... Я сидела тихонько, опустив глаза, и крутила в пальцах ножку бокала.

— Любому известно, что методы, применяемые безопасниками, к гуманизму отношения не имеют!

— А поконкретнее? — холода в голосе Джан-Марко еще прибавилось.

— Всю конкретику я вижу на лице Норы! Довольно было бы того, какая она бледная. Ты вымотал ее до последней стадии участием в допросах, на что не имел никакого права, Марк.

Пожалуй, пора прекращать эти петушиные бои, подумала я и примирительно положила ладонь на руку Джан-Баттисты.

— Налей мне еще вина, пожалуйста, и послушай минутку. Пожалуйста!

— Слушаю, — сердито сказал он.

— Во-первых, это не был допрос. Ты ведь знаешь, кого мы нашли в подземелье?

Джан-Баттиста кивнул, и я продолжила:

— Ты же понимаешь, я не могла допустить, чтобы с моим пациентом разговаривали без врачебного присмотра. А учитывая, что он рассказывал, посвящать в этого еще одного медика было бы неразумно.

— А что именно он рассказывал?

— Я тебе потом изложу вкратце, — покачал головой Джан-Марко. — Не здесь.

— Договорились. Но это не объясняет, почему ты выглядишь, как ундина какая-нибудь!

— Такая зеленая? — рассмеялась я. — Все нормально, это последствия магической клятвы. Все узнаешь от Марка. А теперь, если меня не накормят, я начну грызть причальный столбик!

Пожалуй, это был даже не ресторан, а небольшая таверна — четыре столика внутри и еще три — на улице, прямо на набережной. Я уже привыкла к такого рода венецианским заведениям, где готовит бабушка, на кассе сидит хозяйка, принимает заказы хозяин, а дочери с ним вместе подают и моют посуду. Впрочем, иногда готовил хозяин, а его громогласная неохватная супруга болтала с посетителями, перекидывалась местными шутками и сплетнями, наливала вино и могучей рукой усмиряла излишне горячих спорщиков.

Тут была именно такая хозяйка. Поглядев на меня, она покачала головой и, не слушая, что я говорю, притащила огромную тарелку с горой пасты с вонголе — красной от соуса, огненно-острой и невыносимо вкусной. Я уверена была, что в меня не влезет и половина этой чудовищной порции, но с удивлением поняла, что, кажется, доем и вон ту последнюю ракушку. Джан-Марко заказал Valpolichella, и красное вино отлично гасило пожар во рту после острого перца.

— Ну, вот, — одобрительно сказала хозяйка, унося тарелки, — теперь хоть румянец на щечках появился!

Джан-Марко усмехнулся и подлил мне еще вина.

Похоже, это стало уже привычкой: я выключилась еще в катере, на плече Джан-Баттисты, и проснулась уже среди ночи в своей спальне. Комната была освещена только лунным светом, и в нем я увидела мужской силуэт у окна, в кресле. Сердце вознамерилось было упасть в пятки, но тут мой ночной гость щелкнул пальцами, зажигая магический фонарик, и я узнала Джан-Баттисту.

— Прости, милая, не решился оставить тебя одну, — сказал он. — Тебе что-то снилось, ты металась и вскрикивала во сне.

— Ну, хорошо, хоть не храпела... — ответила я с улыбкой. — Ничего не помню, что мне снилось, ну, и неважно. Ты знаешь, мне кажется, что тебе будет гораздо удобнее охранять меня от плохих снов, если ты разместишься поближе. Тут вот и подушка вторая имеется...

Он попытался уйти еще до рассвета, чтобы не компрометировать меня в глазах слуг, но я только посмеялась над этой неуместной скромностью: