Структура

— И... что теперь? — Наконец спросил он, повернувшись к сидевшим на стульях собеседникам. — Что со мной будет? Я буду лабораторной крысой?

— Ну что вы, — как-то облегченно усмехнулся Гордеев, а физик лишь улыбнулся одними губами и покачал головой. — Как раз наоборот — мы хотим предложить вам войти в команду исследователей.

— Ах вот как, — Костя дернул подбородком и снова отвернулся к окну. — И что же планируется изучать?

— Человека, разумеется, — на этот раз ответил физик, как его там? Мечников, кажется. — Дело в том, что в процессе копировании мы можем осуществлять некоторые изменения в клонах. Как раз поэтому у вас другое лицо. Такая технология открывает огромные возможности, в том числе в медицине. Но и в то же время возникает большое количество вопросов...

— А как насчет этичности подобных исследований? — Каверин снова развернулся и посмотрел в глаза Мечникову. — Вы не задавали себе подобных вопросов?

Удивительно, но физик выдержал его взгляд, не стушевался. И даже мелькнуло там что-то, отчего Костя, неожиданно для себя, сам отвел глаза.

— Задавали, — твердо ответил Мечников. — И, если вы согласитесь присоединиться к нам, у вас будет возможность оценить ситуацию со всех точек зрения. В том числе задать и ответить на этические вопросы.

— А если не соглашусь? Получу пулю в затылок? — Прямо поинтересовался Каверин, решив сразу прояснить все до конца.

— Ну, как-то вы уж слишком плохого мнения о нас, — протянул Гордеев, затем поднялся со стула, взял из держателя одноразовый стакан и наполнил его водой. — Не захотите, не надо. Вы свободны как ветер, ваша одежда в шкафу, — он кивнул на двухдверный шифоньер, стоящий в углу.

— А не боитесь, что я растреплю о ваших технологиях копирования и клонирования? — Мрачно усмехнулся Каверин.

— А кто вам поверит? — Парировал Гордеев, опершись пятой точкой на подоконник и отпив глоток. — Выбраться из, как вы выразились, тэ-бэ-гэ во внешний мир не так уж легко. Но, допустим, вам это удалось. И что вы можете сделать? Выскажетесь в интернете? Это даже не смешно. Какой у будет вес у ваших слов, так сказать, у бомжа без денег и документов... Представим самый удачный для вас вариант: приедете вы в Москву и свяжетесь со своим прототипом. Пусть даже и докажете ему, что вы Каверин. А дальше? Лицо у вас другое, отпечатки пальцев тоже. Со стороны все это будет напоминать очень плохую мистификацию. Думаете он и ваша жена будут рады вам и бросятся помогать? Очень сомневаюсь. Он только что получил семьдесят штук евро за молчание. Вы бы стали рисковать всем непонятно для кого и для чего? Вот-вот.

Глядя, как Костя опустил глаза, Гордеев усмехнулся

— Но заметьте, мы даем вам выбор...

— А на другой чаше весов — интереснейшая работа, по специальности, — вдруг включился Мечников. — Новая жизнь, новая личность и документы, огромные перспективы профессионального роста. Ну и, конечно, в деньгах и удобствах мы вас не обидим. Также гарантируем вам полную безопасность. А после легализации наших исследований, которая когда-то обязательно наступит, вы сможете опубликовать свои работы...

— Ну и, конечно, со временем устроим вам встречу с вашими детьми. И присмотрим за ними, — продолжил Гордеев. — Поможем финансово, ну и другие вопросы порешаем, если они возникнут. Как вы, наверное, понимаете, у нас нет материальных проблем. Ну а с женой... Тут уж ничем помочь не могу. К сожалению, за все в этом мире надо платить...

— Ага, только я вот не хотел ничего покупать! — Вдруг, неожиданно для себя, выкрикнул Костя.

— Да ладно? Вас в Вильнюс кто-то силком тянул? Сами клюнули на деньги.

— Но ведь вы меня обманули!

— И что теперь, будем истерики закатывать? — Как-то очень спокойно и мягко поинтересовался Мечников. — Как будто, приди мы к вам открыто, вы бы нам поверили...

Тяжело вздохнув, Каверин сел на кровать и спрятал лицо в ладонях.

— Тут есть отличный коньяк, — негромко предложил Гордеев. — Может по рюмашке? Можно, конечно, попросить Рокулиса транквилизаторы принести...

— Неа, — покачал головой Костя. — Давайте лучше коньяк...

— Вот это уже мужской разговор, — хмыкнул Мечников, доставая откуда-то пузатые бокалы. — Давай, Дим, разливай!

Глава тридцать четвертая. Институт.

— Ну-ка, заверни сюда, — внезапно встрепенулся я, заметив в окне до боли знакомые пейзажи.

— Сюда? — Переспросил водитель, слишком резко притормозив от неожиданности.

— Что ты там забыл? — Поинтересовался Гордеев, глянув в окно.

— Хочу посмотреть, чем они живут, — ответил я. Мы возвращались с осмотра строительной площадки в Саласпилсе. Еще два месяца назад стало понятно, что оставлять основную базу в городе нельзя. Мы просто физически не могли разместиться в "Цитадели" — лабораторные корпуса разрослись, а с ними росли производственные и складские помещения. Поэтому, после нескольких "жарких" совещаний, cовет директоров решил, что будем переезжать за город — там и места побольше, и безопасность обеспечить легче. Васильев нашел подходящий кусок земли почти в шесть десятков гектаров, а Борис Моисеевич довольно легко его выкупил. Причем, половина оплаты состояла из услуги — хозяин, вместе с семьей жаждал покинуть Латвию, ну и мы, конечно, ему в этом помогли — "окно" на литовской границе работало прекрасно.

Причина же того, что я решил завернуть в Институт, была предельно прозаическая — потянуть время. Мне просто очень не хотелось возвращаться в "Цитадель", хотя там меня ждали. Данила, Анцис и Каверин, наконец, сочинили стратегию дальнейшей работы. Предстояло довольно трудное совещание, на котором мне нужно было продавить свою точку зрения. И, если Даня, по старой памяти, еще сильно прислушивался к моему мнению, то Каверин — тот еще фрукт. Войдя в курс дела, нейрохирург в пух и прах раскритиковал нашу работу, все переиначил и существенно усложнил нам жизнь. Нет, поймите правильно, надавить я, конечно, мог. Но ученые — это не тот контингент, с которым, для максимальной производительности, следовало бы использовать командные методы. Тут как раз наоборот — нужна свобода для полета мысли.

Весь сыр-бор закрутился вокруг моей идеи о "модуле лояльности". Клонов мы могли наплодить тысячами, но ведь от того, что они клоны — они не перестают быть людьми. Людьми со своими желаниями, стремлениями, достоинствами и недостатками. Мы можем их обеспечить едой, одеждой, жильем, пусть даже деньгами в каких-то пределах. Но люди-то стремятся к большему. Кому-то нужна свобода, в каком-то собственном понимании, кому-то — богатство, кому-то гарем, а кому-то совсем невесть что. Определенную часть производственных мощностей "Структуры" я готов был потратить на удовлетворение нужд клонов, но все равно, должны быть гарантии, что они, эти потребности, не раздуются до бесконечных пределов. В результате, нужен был некий психологический механизм ограничения. К которому, так же, очень хотелось добавить "модуль лояльности". Гарантирующий, что созданная армия в один, далеко не прекрасный момент, не повернет против "Структуры". При этом, безусловно, хотелось бы, чтобы клоны были счастливы. При этом...

Короче, существовал не один десяток "при этом". Все это я расписал и вручил Константину Андреевичу две недели назад в качестве задания. Ох, как он меня критиковал. Давненько я не слышал такого в свой адрес. Начал он с морального права, мол, нельзя экспериментировать над людьми. А закончил эпитетами, самый мягкий из которых — "второй Гитлер". В ответ я предложил ему самому придумать, как поступить. При тех же вводных. И вот, они все вместе что-то "родили" и сейчас мы должны будем это обсуждать. А обсуждать не хотелось... Уже который месяц работаю, фактически, без выходных. Только что спорили со строителями, теперь вот эти... Ничего, подождут немного, пока я, так сказать, окунусь в прошлое.

— Это куда мы приехали? — Поинтересовалась Даша, которую я в этот раз взял с собой. Трудно ребенку сидеть все время в "Цитадели". А кататься по Риге гражданским Гордеев категорически запретил. Ждем нападения "черных" со дня на день.

— Это институт, в котором я раньше работал, — ответил я дочери. Машина остановилась и, спустя секунду, телохранитель распахнул дверь. Мы выбрались наружу, бойцы охраны, как всегда, ощетинились стволами. Я только вздохнул, кинув взгляд на бронированного монстра, который перегородил въезд на стоянку. Самый настоящий БТР-80. Гордеев сторговал в России и, непонятно как притащил его в Латвию, минуя натовские кордоны на границе. Целых две штуки. Один стоит возле "Цитадели", другой всегда сопровождает кортеж. С нами еще три "бентли", в которые мы садимся по жребию, и два "микрика" с бойцами. Как сказал Дима — охрана на уровне короля небольшого африканского государства. А кому сейчас легко? Закис, вон, совсем из своей "крепости" не выезжает. — Дим, может, не будем пугать людей внутри?

— Не будем, — согласился он и распорядился: — Из Дашиной охраны с нами только Артем, остальные остаются на входе.

Подойдя к стеклянным дверям, я изумлено остановился. Рядом с открывающейся створкой, на прозрачной поверхности была прилеплена щитообразная пластиковая наклейка с надписью: "Объект находится под охраной фирмы "Latvijas Vanagi". Ниже был указан телефон.

— Забавно, — пробормотал я, оглядываясь на Гордеева. — Как это Закис так подсуетился?

— Видать думает, что корни твоих успехов находятся в этом здании, — глубокомысленно изрек Дима.

— Надо бы позвонить, а то неудобно получится, — проговорил я, доставая смартфон. Закис откликнулся сразу, будто держал телефон в руке.

— Да, Петр!

— Добрый день, Алвис, — поприветствовал я партнера. — Как поживаешь?

— Твоими молитвами, Петр, грех жаловаться, — усмехнулся Закис. — Что-то случилось?

— Пока ничего, — нейтрально ответил я. — Просто в родной институт заехал, а тут наклейка... Дай, думаю позвоню, чтоб не случилось недоразумения...

На той стороне трубки немного помолчали.

— Извини, Петр, не знал, что у тебя там остались дела, — наконец осторожно проговорил Алвис. — Ученые остались без охраны и защиты, а поскольку мы с тобой говорили, что на Кенгарагс ты не претендуешь...

— Нет, нет, дружище, — успокоил я Закиса. — Просто заехал повидать старых знакомых. Не возражаешь, если зайду? С охраной, разумеется. Ломать ничего не буду, обещаю!

— Да ради бога, дорогой, ради бога. Спасибо, что позвонил!

— Тебе спасибо, дружище. На связи остаемся!

— Разумеется, — Закис отключился.

— Слышали, ребята? — Обратился я к охране. — Ничего не ломаем, никого не роняем. Это чужая территория.

Я двинулся следом за автоматчиком, который первый зашел в отодвинувшуюся в сторону дверь.

— Лабдиен, Линарт, — поприветствовал я вахтера, который, сквозь стекло своей будки изумленно смотрел на ввалившуюся в фойе процессию. — Не узнали?

— Вас узнал, — пробормотал он, медленно приходя в себя, разглядывая четверых автоматчиков в полной экипировке. — А вот этих господ — нет...

— Эти господа — со мной, — усмехнулся я, беря Дашку на руки и проходя через вертушку. — Директор у себя?

— Нет его.

— А кто есть?

— Почти никого нет, — вздохнул вахтер. — Люди появляются два-три дня в неделю, финансирование-то закрыли.

— Ну да, — покивал я. — А в моей бывшей лаборатории?

— Дайга была сегодня, вроде еще не ушла, — проскрипел старик, косясь на бойцов, которые рассредоточились по фойе, взяв под контроль лестницы и коридор.

— Ну и отлично. Линарт, не переживайте, мы ненадолго. И ничего громить не собираемся, это просто охрана...

Старик лишь пожал плечами, опустившись на свое кресло.

Поднявшись на третий этаж и оставив бойцов охраны возле лестницы и лифта, я, в сопровождении Гордеева и Даши подошел к такой родной двери и постучал по стеклу. Полгода всего здесь не был, а такое ощущение, будто в другую жизнь вернулся.

Некоторое время никто не показывался, и я уж было поднял руку, чтоб постучать повторно, как вдруг где-то внутри лаборатории скрипнула дверь, и в коридор вышла Дайга. Девушка здорово похудела за то время, что я ее не видел. В джинсах, в каком-то бесформенном балахоне, выглядела она откровенно плохо. Увидев людей за стеклом, близоруко прищурилась и вдруг, узнав меня, чуть ли не бегом рванула к двери.

— Петя! — вскрикнула она, и, открыв дверь, бросилась мне на шею. С трудом удержавшись на ногах, я осторожно приобнял ее, а она вдруг уткнулась носом мне в плечо и почему-то разревелась.

Через несколько минут мы сидели в моем бывшем кабинете, ожидая, пока закипит чайник.

— Извините, но булочек нету, — грустно сообщила Дайга, расставляя чашки на столе. — Кафе в институте закрылось, больше не пекут.

Я посмотрел на Гордеева, тот молча поднялся и исчез за дверью.

— Сейчас будут, — улыбнулся я девушке, стараясь заглушить непонятно откуда возникшее чувство вины. — Рассказывай, как ты тут и что здесь вообще происходит?

— Ох, Петя, — Дайга подвинула стул так, чтобы сесть напротив нас с дочкой. — Тут у нас... трудно совсем стало. Никого нет, — посмотрев на скучающую Дашку, она вдруг вскочила, вытащила из принтера пару листов и придвинула к девочке стакан с цветными карандашами. — Хочешь порисовать? — С сильным акцентом спросила она по-русски. Дашка кивнула и по-хозяйски придвинула карандаши к себе. — Когда вы исчезли тогда, тут все подгреб под себя Мартыньш. Забрал себе все компьютеры и то, что осталось от установки... Я перешла в его подчинение. Он тогда еще долго допытывался, что и как вы тут делали... Но я-то не знала ничего, только бумаги оформляла. Наконец, он понял, что из меня ничего не выжать и отстал, — Дайга вздохнула. — А потом случился "нобрукумс" и все интриги как-то... затихли. Потом у нас ограбили чистую комнату, знаешь? — Я кивнул. — Рентгеновский лазер унесли и еще что-то по мелочи. А через неделю Раугс пропал, за ним и многие другие исчезли совсем, перестали на работу приходить.

— А ты? — спросил я, рассматривая ее осунувшееся лицо, на котором блестели надеждой большие серые глаза.

— А я... А я сначала ходила, каждый день. Думала вы с ребятами вернетесь... Ну и я ведь одна живу, что мне дома делать? Родители звали к себе в деревню, но я отказалась, как чувствовала — месяц назад там банда появилась, всех девушек забрали в... гарем. — Она шмыгнула носом. — Тут хоть какие-то люди знакомые, не так страшно... Одно время даже ночевала тут, на кушетке, — она кивнула на маленький диванчик, на котором и я когда-то спал во время ночных экспериментов. — А потом... — она как-то запнулась и еще больше погрустнела, — как-то выскочила за продуктами и нарвалась на... плохих людей. — Она передернулась, и я машинально протянул руку и погладил ее ладонь. — Сжав мои пальцы, девушка продолжила: — Через несколько дней мне удалось сбежать от них. Закрылась дома, неделю никуда не выходила, боялась. Но кушать хочется... Позвонил директор, он где-то договорился насчет гуманитарных пайков... Забрал меня на машине, довез до института. На этих пайках мы тут все жили целый месяц...