Недалеко от них, за столом, придворный с чашей в руке желал государю долгих лет царствования, семейного благополучия и много наследников. Все внимательно слушали его речь, поэтому на появление за столом души Нэля и на его тихое "ой" никто не обратил внимания. Кроме государя.

— Как ты себя чувствуешь? — не поворачивая к Нэлю головы, спросил император.

— Лучше, — слабым голосом ответил Нэль, медленно осознавая, что на нем то самое красное платье, и всем на обозрение выставлена приподнятая корсетом грудь с едва прикрытыми сосками, голые плечи и почти голые руки. Реальность снова поплыла, на этот раз от смущения и испуга.

Видимо, государь почувствовал его замешательство.

— Уходим? — так же тихо произнес он.

— Вы спрашиваете у меня? — робко поинтересовался Нэль.

— Ну, не у себя же.

— Да... если можно.

— Тогда бери маску.

Нэль машинально снял с левого плеча золотое личико — за время небытия он странным образом успел привыкнуть, что маска должна находиться именно там. Кто-то за спиной помог ему правильно ее прикрепить, и, судорожно вцепившись в локоть государя, Нэль покинул вместе с ним пиршественный зал.

Он растерялся. Он не понимал сейчас, зачем согласился на предложение Фая. Сожалел о побудившем его на этот шаг несерьезном отношении к очень серьезным вещам. Ему было одиноко, страшно и, кроме всего, ужасно неудобно и стыдно в дикарском голом платье. Ущербным получеловеком он теперь чувствовал себя. Он был не такой, как все. Образ жизни таю, Верхних, и Нижних, веками сводился к тому, чтобы ничем не выделяться. Таю одинаково одевались, одинаково стригли волосы, никогда не подчеркивали собственную индивидуальность, одинаково вели себя, и во всем остальном были равны. А здесь все общество оказалось построено на разнице между индивидуумами. Разница подчеркивалась, искусственно углублялась, делалась яркой и, в их понимании, привлекательной. Они так жили. Одни аристократы, другие крестьяне; одни военные, другие ученые; одни — мужчины, другие — женщины. А Нэль не знал, кто он, среди этих людей. Он в меньшинстве, он в смятении, и люди для него теперь они. А он — уродец, хоть об этом почти никто и не знает. Зачем он согласился? Так далеко в своем намерении начудить чего-нибудь в отместку Фаю и Лалу он не заходил...

Ноги сами несли его вслед за государем, в глазах стоял туман. Куда они идут, Нэль спросить боялся. Он не сразу сообразил, что на свадьбе за праздничным столом по порядку следует спальня. А когда сообразил — споткнулся о собственный подол и упал бы, если б его не поймали под руки.

* * *

Дин снял с игральной доски предыдущую расстановку "войско" и составил игру "город". Ситуация в Столице пока складывалась по его плану.

За порядок во время переворота ответственен был Харакута. Подчиненной ему внешней линии городской стражи предписывалось перекрыть въезды и выезды из города, предотвратив тем самым утечку информации. Из шести городских префектур Вторая, Третья и Четвертая были полностью в руках заговорщиков. Портовая не представляла опасности из-за политической нерешительности руководства. Трусы там подобрались один к одному, словно нарочно. Раздумывая о Порте, Дин посчитал так: сначала там подождут и не присоединятся, а потом решат, что куда идут все, туда и Порт-Тарген. Шестая матолошская префектура была самой малочисленной, и почти провинциальной; район Матолоши всего год назад стал считаться пригородом, а фактически как был, так и остался деревней. Опасность для заговорщиков представляла только префектура Первого округа — Речных островов, самого центра Столицы. На нее всегда делали ставку в политических расчетах, ей доверяли часть дел Царского Города, и в целом она являлась любимейшей префектурой государя и всех столичных властей. Была на голову выше и на шаг впереди от других, словно гвардия среди прочих войск. Оставалось надеяться, что, в случае серьезного конфликта, одна Первая против трех, четырех, а то даже и пяти других префектур долго не продержится.

Помочь должно было то, что часть столичного войска Порядка и Справедливости, курсанты Военной Академии и лицеисты из Каменных Пристаней уже отправились в Курганы, где в первом месяце лета всегда проходят ежегодные учения, а гвардия частично переведена в Эгироссу на летние квартиры.

Волк держал обещание и присылал людей. От его имени приезжали многие: родовитые северяне, тарги из приморских городов, военные слуги вассалов, солдаты расформированных армий, сыновья родственников и друзей. По пять, десять, двадцать человек, незаметно, но постоянно и в течение уже нескольких декад. Ко дню свадьбы в Столице собрались нешуточные силы.

Впрочем, настоящую войну Дин не планировал. Даже ходжерцы должны были смириться с переменой императора. Ша — внук их Патриарха, куда от этого денешься? Что же касается большинства столичных чиновников, то для них что император Аджаннар, что император Шаджаннар — все было едино. Нынешний государь не ценил льстецов и угодников; от всех он требовал лишь добросовестной работы, тщательного исполнения возложенных на человека обязанностей, а с любовью и преданностью — это уж как чиновник сам решит. За эту ниточку мало кто был привязан. И слава богу. Еще одно маленькое преимущество на стороне заговорщиков.

Точно так же дела обстояли с Тайной Стражей. При некотором количестве людей, истинно радеющих о своей работе, бОльшую часть ее все же составляли исполнители. А исполнителю, даже сверхдобросовестному, все равно, кто отдает распоряжения. Были бы приказы выполнимы, и этого довольно. Начальник тайной стражи — Домовой — опасности также не представлял. Он состарился на своем посту, в последнее время много болел и, вопреки увещеваниям докторов, немало пил, понемногу отходил от дел и терял бразды правления. Держали на прежнем месте его из уважения и в благодарность за прежние заслуги, старались лишний раз не беспокоить и не обременять. Поэтому сейчас Тайная Стража была не так сильна, как, например, года четыре назад.

Доклад о возможной причине смерти кира Энигора и все документы, подтверждающие версию Дина, государь проглотил, не поперхнувшись. Дин сообщил от себя, что информация от Первого министра, по всей видимости, текла через монастырь куда-то на Белый Север, и дело сразу отправилось в Тайную Стражу, в отдел контрразведки.

Но следующий шаг государя для Дина оказался неожиданным. Во-первых, государь назначил день свадьбы: прямо сегодня. Само по себе это было неплохо, поскольку долгие проводы — лишние слезы, да и сохранять в секрете приготовления к перевороту с каждым днем становилось все сложнее и сложнее.

Зато два других обстоятельства всерьез насторожили Дина. На горизонте замаячила реальная опасность. Место свадебной церемонии обитель Бдящих Сил в Эгироссе. Проводящий церемонию священник — настоятель обители эргр Инай. В планах Дина это оказалось лишним. Так можно было потерять преимущество внезапности, на котором строился весь грядущий переворот. Если из-за доклада о монастыре эргра Иная прижмут к ногтю, если Инай трус, то посвящение его в детали заговора может дать плачевный результат. Дин терпеть не мог брать в свои расчеты чью-то дурость и самовластие. Тем не менее, ему пришлось делать упреждение: писать киру Аксагору в Эгироссу письмо о том, что, если у эргра Иная до государевой свадьбы или сразу после нее возникнут сложности в отношениях с государем, то пусть он не волнуется и не вздумает говорить чего-либо себе же во вред. В Столице все утрясется в самое ближайшее время. Если же кир Аксагор в твердости характера эргра Иная не уверен — меры лучше принять заранее.

Тут приходилось полагаться на обстоятельный подход государя Аджаннара к любым вопросам государственной важности. Император никогда не спешил принять решение, не изучив досконально все детали и подробности. Никаких арестов и допросов без абсолютных доказательств вины Иная в чем бы то ни было — не произойдет. Посмотреть ему в глаза государь, может быть, захочет. Но это пробный камень. А на дальнейшее у Тайной Стражи просто не окажется времени.

Сразу после церемонии государь должен был сесть на корабль и в первую ночную стражу вернуться в Столицу, чтобы наутро принять поздравления от народа. На следующий день после свадьбы ворота Царского Города положено держать для всех желающих открытыми, а государю с новой государыней выйти на балкон и приветствовать собравшуюся толпу. Дин хорошо знал государевы привычки. Если церемония расписана шаг за шагом — план будет исполнен пунктуальнейшим образом.

Но и здесь существовал один единственный рискованный момент — если государя в Эгироссе задержит что-либо непредвиденное — например, Инай, — корабль придет в Столицу не ночью, а утром. Тогда на исчезновение государя останется очень немного времени. В родовую спальню к молодой жене он просто войдет и выйдет, чтобы соблюсти ритуал. Надо будет серьезно постараться, чтобы успеть его схватить и спрятать.

Дин надеялся на лучшее. В Царском Городе все было готово. Карту тайных переходов, все ключи и коды к дверцам с шифрами и секретами, помещение в подземелье под дворцом и специально подобранную охрану Лаур и Ионкар постоянно держали под рукой. Ветер от Эгироссы с самого захода солнца до полуночи дует попутный. Парусник "Ивис", облюбованный государем в качестве плавучей резиденции, может идти и на веслах, а Ша дано твердое указание вернуться в Столицу вместе с отцом во что бы то ни стало, и распорядился на этот счет не кто-нибудь, а сам государь.

На всякий случай днем Дин должен был встретиться с Волком, чтобы проработать запасной вариант развития событий, если с Царским Городом что-то не сложится. Что же касается Ша, то посвятить его в свои планы Дин собирался в самый последний момент, когда отказаться у принца уже не будет возможности.

* * *

На сам корабль и в каюту государь внес Нэля на руках. Посадил на большую кровать в подушки, снял маску и слегка встряхнул его за плечи. Шер и ее собака все время путались рядом. Шер — с веером, с полотенцем, со стаканом воды. Пес просто так.

— Лучше положи, — посоветовала Шер государю. — Сейчас я ее раздену, и пусть спит.

Нэль не стал дожидаться, пока его положат, повалился на бок. Глаза закрылись сами собой.

— Ну вот, — сказала Шер, обращаясь к Нэлю. — С чего ты вдруг раскисла? Ты же хорошо держалась.

Нэль подумал секунд десять и ответил:

— Не зови меня на "-ла".

— Командует, — хмыкнул государь. — Ты, Шер, слушайся, а мне нужно идти.

— Раз командует, значит, дела не так уж плохи, — заключила Шер. — Ну-ка, деточка...

Нэль почувствовал, что вместе с туфлями с него потащили юбку. Он приоткрыл один глаз и увидел, что государь вышел. Нэль был настолько не в себе, что даже не разглядел лица императора, когда тот находился рядом без маски.

— Он вернется? — пробубнил в подушку Нэль.

— За себя не беспокойся, — отвечала Шер. — Никто тебя не тронет.

— Где мои вещи?

— Вот.

Пришлось открыть второй глаз и оторваться от подушек, чтоб увидеть это "вот". Браслет с резаком Нэль взял и нацепил на руку. Потерять его он боялся гораздо больше, чем аптечку. Шер обошла кровать, села у него за спиной и взялась за крючки и завязки.

— Чем вы меня напоили? — спросил Нэль.

— Вином.

— От вина так не бывает.

— От вина бывает еще и не так. Но если ты спрашиваешь про пьяный гриб, то он здесь, в пузыречке. Его придумали нюхать монахи. Кому ночную службу в монастыре выстоять трудно — пользуются.

— А что потом?

— Потом пьешь понемножку вино, чтобы в обморок не падать.

— Я не про гриб.

— А я про гриб.

— Я хотел спросить, что будет дальше?

— Дальше я хотела бы тебя умыть, если ты не против.

— Я сам.

— Ну, попробуй.

Героическим усилием Нэль сел на постели. Платье с него Шер стащила, он остался в чулках и тонкой рубашке.

— Вон туда, — из-за его спины показала пальчиком Шер. — Отодвигай стену вправо, и найдешь все, что тебе может понадобиться.

За скользящей на роликах дверью находился вполне цивилизованный санузел. Какие-то крылатые жучки в прозрачных колбах по сторонам зеркала давали бледный голубоватый свет. Увидев свое лицо при таком освещении, Нэль ужаснулся. Щеки осунулись, губы обкусаны, краска черными кругами расплылась вокруг глаз. Золотая пудра, которой его обсыпали с ног до головы на церемонии бракосочетания, блестит на носу, а волосы, намазанные чем-то для сохранения завивки, склеились и стали на ощупь вроде снятой рубанком деревянной стружки, которую он видел при работах столяра в Улье.

Нэль открыл кран над раковиной и сунул голову под струю теплой воды. Жить сразу стало легче. "Чего я испугался, — уговаривал он себя. — Чего раскис, на самом деле? Мне нечего бояться. Мне обещали безопасность. Если они не станут выполнять своих обещаний, я начну сопротивляться, вот и все". О том, что решить всегда проще, чем сделать, он сейчас не вспоминал.

Когда он вышел из туалетной комнаты, Шер в каюте не оказалось. На небольшом низком столике был накрыт ужин. Пес сидел рядом, пристально смотрел на прикрытые крышками блюда, и время от времени облизывался и выразительно вздыхал. Слегка пошатываясь, Нэль добрался до кровати, упал на перину. Таю его бросили, полулюди его, похоже, тоже бросили. Осталась собака, которой нужен не Нэль, а его ужин. Закономерное положение всякого предателя, о чем горевать. Не надо было любить Верхнего, не надо было родиться Нижним.

— Можешь съесть, — разрешил он собаке. — Я не хочу.

Звякнув, покатилась по полу золотая крышка. Нэль протянул руку к кувшинчику с вином и кивнул собаке: я буду пить, а ты закусывай. Свадьба, говорите? Ну, пусть будет свадьба.

* * *

Основная проблема, связанная с гибелью предыдущей экспедиции таю на Та Билане заключалась в том, что произошло это событие довольно давно. Приполярные области на предмет обнаружения останков исследовались новой экспедицией в последнюю очередь — не туда "Летучий Змей" должен был падать. Однако после обработки данных по сканированию поверхности планеты, получилось два возможных места кораблекрушения. Оба по другую сторону океана. Одно вовсе за чертой полярного круга, другое на полтысячи километров южнее. Возможно, "Летучий Змей" развалился во время падения на несколько частей. В любом случае, надеждам на быстрое получение какой-либо информации с него не суждено было исполниться немедленно. Подготовка экспедиции предполагала извлечение останков корабля из-под воды или из джунглей. Но "Летучего Змея" следовало вырубать изо льда на другой стороне планеты. Без серьезной материальной и энергетической базы, так и не прибывшей на Та Билан, нечего было и думать о расшифровках "черного ящика" или остатках бортжурналов. Четыреста человек с "Летучего Змея" погибли зря. Их путешествие не принесло никому никакой пользы. Они успели передать на Тай сообщение о нападении — и больше ничего.

Фай много думал о странностях истории Бенеруфа и Та Билана. Поначалу он решил, что этот мир — одна из выживших в войне планет Колонистов. Его прежние предположения не подтвердились. Не сходились даты и результаты анализов. Цивилизация полулюдей, населявших вторую планету, была определенно старше мира Тай не на тысячу-другую, а на все десять или двадцать тысяч лет.