-Алексей, и ты Груздень. Извините, ребятки. Отдыхать не дам. День, два... не больше. И в дорогу. Леша, ты бери полк, как наши предки говорили, правой руки. Тебе Груздень, левый край со своим полком закрывать. С собой возьмете по десятку. Больше не дам. И то взамен потребую по полусотне. Волочок — база. Так и у вас. То, что покрепче — база. Остальные заставы. Десятка два воев и хватит. Наладите свободное патрулирование. Леша, объяснишь коллеге, как и что.... И не жалейте людей. Кто-то из умных сказал — жалеть, значит не жалеть. Для этого и ребят даю.
Груздень открыл было рот, но Стас предупредил его вопрос.
-Я помню. Как только появится Толян, немедленно отправлю его к тебе. Угадал? Только боюсь, друг мой, как бы твоя жена ко мне с разборками не пришла.
Груздень оскорблено засопел.
Стас виновато пожал плечами. Наступил парню на любимую мозоль.
-Война уже началась, друзья мои. И не сегодня, Зорень. — Удержал он конязя от возражений. — Неторопливая, незаметная, странная и непонятная. И почти бескровная. По эту сторону Сумерек. А что по другую?
Ответа не последовало.
-Вот то-то и оно. Зорень, это эльфы. Они из того же мира, что и Сумерки. И те, кто прячется под ними. Или за ними. Я уже говорил, что они отказались от своего народа, от своего гибнущего мира, от родных и близких, когда помогали закрывать ворота в наш дом.
Замолчал, обводя тяжелым медленным взглядом, сидящих за столом.
-Я хочу, чтобы вы услышали от них то, что слышал я. Рэдэльф, говори. Коротко. По существу. Без красивостей. Люди военные, с поэзией знакомы мало. И скажи мне, Христа ради, какого дьявола ты не обрушил эту нору раньше?
Рэд переглянулся с друзьями, помолчал и вздохнул.
-Принц. Принц Бодрен с малой дружиной...
-Ясно. Еще одна заноза в заднице.
Увидел огорченное лицо и поймал на себе потерянный взгляд.
-Ах уж эти монаршие особы! Все то им дома не сидится. Все то им подвиги подавай. Ладно, Рэд. Не умирай раньше времени. Найдем мы твоего принца. Принц, брат, не иголка в стогу сена. Принц, он и Африке принц. А пока, довольствуйся тем, что есть. — Повернулся к конязю, который широко раскрытыми глазами, не скрываясь, разглядывал эльфов и немного виновато улыбнулся. — Зорень, ты извини меня. Не помню, когда последний раз спал. Прилягу, пока Рэд вас развлекает. Хмурый, разбудишь. А вы не расходитесь, отцы-командиры.
Но уйти далеко не удалось.
Только отошел от крыльца, как остановил его Бэрдяй с десятков пожилых мужиков.
-Исполать, тебе вождь.
Шапку в руке мнет, но стоит бодро, смотрит смело. Глаза не прячет. Да и старики не робеют, хотя и за шапками потянулись.
-И вам здравствовать. Ну, как тебе, Бэрдяй, на новом месте живется? Не обижают тебя мои волки?
-Так с чего бы? На одном языке говорим, под одним небом ходим, одним хлебом кормимся.
-Вот и славно. С чем пришли, старики?
Заметив его, один по одному вокруг стали собираться люди. Стас неприметно вздохнул, понял, что подремать не получиться.
-Есть разговор к тебе, вождь.
-Тогда лучше присесть. А то набегался я за эти дни.
-Так оно и понятно. Эвон какое пожарище устроил в черном лесу. А когда — то всем лесам был лес. Небо вершинами подпирал. Народу тьмы кормил, обувал, одевал.
-Да ну? А я думал степь да холмы.
Сели, кто где. Стаса, по деревенски, в середине на бревне усадили.
-Вот те и ну. Держава от края до края. Скачи, не доскачешь. Одним концом в горы упирались. За Сумерками их теперь и невидно. Другим в море-океан. Соседние конязья да каганы у крыльца стояли, в рот заглядывали и милости ждали.
-И что? Что стряслось?
-А то и стряслось, что разодрали коняжество в стародавние времена в лоскутья, как снохи угол у свекровки. Кому ухват, кому горшок, кому тряпка у порога. Так и дерут по сию пору, хотя уж и драть нечего. А тут и Сумерки!
-Чудны дела твои, господи.
Да уж. Только Род наш не при чем. Сами управились, без него. Такого начудесили! А было время, когда княжата из чужедальних краев нашим государям за кусок хлеба рады были верой и правдой служить.
-А Соколянь?
-А что Соколянь? Задворки. Кус не завидный. Всеми ветрами битый. Так и на него порой с дуру наскакивают. Рать не велика. Народу не лишка. Только ленивый не ущипнет. Есть, правда, города богатимые, торговые. Но те уж давно сами по себе живут и перед конязем Зоренем шапку не ломают.
Старики разговорились.
Сам не понял, как болячку расковырял.
Друг друга перебивают, торопятся каждый свое сказать.
Стас задумался и почти не слушал, что они говорят.
Все, как всегда. Как везде и всюду.
-К тебе пошли, когда увидели, что и сердцем горяч и умом трезв, и делом дерзок. Только уж непоседлив больно. Степенства мало. Спишь где попало, ходишь в обдергайке. Гость приехал, приветить негде.
-Срамно волчьему роду.
Стас смутился.
-Рук на все не хватает, старики. Сами видите, от воеводы Хмурого кожа да кости остались.
-Вот за тем и пришли к тебе, вождь. Терем решили тебе всем миром ставить. Чтобы людям не стыдно было в глаза смотреть.
-Не до терема сейчас. — недовольно проворчал Стас. — Посад тыном не закрыт. Сами под небом живете. Не на улице сплю...
-А мы не для тебя. Для рода ставим. Дом окнами красен. А ты в волоковое оконце выглядываешь.
Стас растерянно улыбнулся. Никак не ожидал он подобного разворота событий.
-Да я больше из седла выглядываю.
-И наряд коняжеский справим. А то у тебя из одежды только шкура волчья на плечах да мечи за спиной.
-На какие шиши? — Вскинулся Стас. — Я не знаю, чем завтра воев кормить буду, детинцы править, а вы наряды на меня одевать.
Сгорбившийся от старости дед, щуря слезящиеся глаза устало, но твердо перебил его.
-Объявим и конязем. Великому делу, великое начало должно быть. Под твою руку, что не день то сельцо, то весь, а то и городок приходит от княжат-захребетников. Или не говорил тебе твой воевода? А воев кормить, не твоя печаль...
-Так, когда такое было?
-То-то и оно, что когда. А тебе бы поменьше бегать надо.
-Под лежачий камень вода не бежит. — Попробовал отговориться он.
-Побежит и вода, если тот камень как надо уронить. — Устало возразил все тот же старик.
-От нужды бегаю.
-От нужды убегать хорошо. А так она сама в гости пожаловать может. — Проворчал Бэрдяй. — Сказывают, ты эльфов с собой привез? Словно сказку нам вернул. Это к добру. Сказки все добром кончаются. Смекаешь, к чему клоню?
-Вот только этого, дед, не надо! Так и сказочного богатыря из меня слепите. Витязь в волчьей шкуре!— Совсем не вежливо прервал его Стас. — Этого мне еще не хватало. И так уже болтают не весть что.
-Витязь и есть! Сумеречная гора породила. А люди, хоть и врут, но не ошибаются. Говорят, значит знают. Пустое болтать не станут.
-Три богатыря. Стас, Леха и Толян. — Стас не выдержал и, нарушая торжественность момента, от всей души расхохотался, зримо представив всех троих в рыцарском одеянии. Как не крути, но не дотягивал он до былинного витязя.
-Хорошие вы люди, старики. Жду вас вечером. Нам есть о чем поговорить с вами. — Стас решительно поднялся и повторил. — Вечером! А я все-таки подремлю немного.
-Значит, ставим терем? — Заключил Бэрдяй.
-Делайте что хотите. Вас не переспоришь. — Стас обреченно махнул рукой. — Но вечером жду.
-Мы придем, вождь.
Но спать уже расхотелось.
Намяли таки холку, старики. И, пожалуй, поделом. Но не покрасоваться в коняжеском венце и красном тереме.
И тихо засмеялся.
Вот хохма бы была, узнай тот толстомордый чинуша в красных лампасах, по чьей милости он в ментах оказался, что в конязья его прочат. Звезды бы с плеч посыпались от нервной встряски.
Вышел на плац.
Скрестив руки на груди, следил за тренировкой. И мало помалу увлекся. Спень и Квашня нещадно гоняли новобранцев из посада.
Слушая их гневные филлипики, невольно улыбнулся.
Совсем недавно сам на них так же покрикивал.
Как всегда вокруг полно ротозеев. В основном мальцы и старики, удел которых завалинка да теплая печь.
-Спень, кинь — ка, мне свой меч. Косточки разомну. — Крикнул он.
Спень, не рассуждая, рванул меч из ножен и что есть силы бросил через головы Стасу. Стас поднял руку и рукоять смачным шлепком легла на ладонь.
-Порадуйте старика, ребятки. Посмотрю, не напрасно ли кулешом вас кормят.
Налетели, как воронье. Молодо-зелено. Вечером хвастать будут, что самого вождя чуть мечом не погладили.
Диким огнем брызнули на него карие глаза.
Стукнулись мечи...
Распустить бы девке волосы и нарядить в мини-юбку, мужики в том, забытом мире шеи бы себе свернули, на такую красоту оборачиваясь. А сверху топик в облипку.
Но и так хороша! Штаны туже собственной кожи. Волчовка на груди не сходится. Короткие голенища сапог в икры впились.
Зачем тебе меч, милая барышня? И без меча любой мужик к твоим ногам рухнет. Тебе бы спицы в руки да у красного оконца сесть. Женихи бы в штабеля, в поленницы валились.
Звенят мечи.
Не терпится девке за обиду посчитаться.
Задумался. Рука сама с мечом управляется. Блок. Атака. Снова блок... Нырок, атака и с финтом удар... Одним мечом стало меньше. Подцепил его кончиком меча, подкинул, поймал в левую руку. Взвыли мечи в его руках, исчезли в ослепительном сиянии и сам он, словно пропал из глаз. Посыпались короткие точные удары.
Вырвался чей-то меч из неловкой руки, заплясал, словно живой в воздухе и отлетел в сторону, вонзившись в бревно.
Еще один. Этот в землю.
Ну, берегись, Купава.
Вбил оба меча в землю. Пропустил удар мимо груди, встретил плечом, правой рукой за кисть, повел по дуге вокруг себя. Выпал из руки меч. Ногой его в сторону. Чтобы не порезалась. Теперь подножка. Есть касание. Пожалел, положил бережно, чтобы щечки не ободрала. Рука за спиной. Колено сверху...
Взвизгнула.
Хитришь. Еще не больно.
-Война или мир?
Губку прикусила, но терпит.
-Ну, терпи, терпи. На сердитых воду возят.
-Так не честно!
-Ой, ли? Ты с мечом, а я одинокий и практически беззащитный....И не честно?
-Сам виноват!
От обиды вот-вот слезы брызнут. Может пожалеть?
Подошел Свист. Улыбается Спень, перемигивается с Квашенкой.
-Проси пощады, Купава. — Добродушно посоветовал Свист. — В том позора нет. И не такие, как ты вои, выли и лапками трясли.
-Все равно, не честно.
Строптивая девица. Упрямая. С характером.
Пожалеть? Пожалел.
Выпустил из руки побелевшую кисть, убрал со спины колено и, по дружески, подал руку, чтобы помочь подняться.
Но норовистая девица, оттолкнув его протянутую руку, кошкой вскинулась на ноги и прыгнула к своему мечу.
Стас, глядя на нее, расхохотался. Засмеялись и его вои.
-Не быть тебе, Купава, замужем. — Сквозь смех, проговорил Спень. — Ну, какой мужик, если он себе не враг, позарится на такое добро? Жена должна быть смирной да послушной. И чтобы очи в пол. И к рукоделью прилежна. А ты глазищи вытаращила и в драку лезешь? Кому же битым охота быть?
-Кому надо, тот и на такую позарится! — Вспыхнув до кончиков волос, отрезала Купава.
И ловко, кинув меч за спину в ножны, понеслась к воротам детинца. Но не в ее правилах было покидать поле битвы побежденной. Остановилась, обернулась. Хотела еще что-то добавить, но не найдя подходящих слов, обдала всех гневным презрительным взглядом и, совсем по детски, показала язык.
-Огонь девка!
-Как бы только в этом огне крылышки себе не обожгла. Уродится же такое веретено!
Вздохнул устало. Вернулся к застолью.
Пивень поднял на него смутные глаза.
-Мало спал, Слав.
-Не спится. А вы что приуныли? Рэд, твоих рук дело?
-Да, нет... Я и частицы не успел рассказать...
Стас хмуро улыбнулся.
-Похоже, они твою частицу до сих пор проглотить не могут. Как бы в горле не застряла. По спине что ли постучать? Так это я мигом. Что-что, а по спине стучать научился.
Груздень посмотрел на него исподлобья снизу вверх.
-Уже подавились...
-А ты не тащи в рот всякую гадость.
-Я бы и не тащил, так она, зараза, сама лезет.
Леха, как никогда серьезный, невесело улыбнулся.
-А ты выплюнь...— Посоветовал он Груздню.
-Как?
-Как все. Как муху. Можешь даже обсосать, чтобы добро даром не пропало.
Стас разлил вино по чаркам и легонько пристукнул ладонью по столу.
-Ша, мальчики. Вино прокиснет.
Неторопливо опрокинул свою чарку.
-Рэд, ты можешь, хотя приблизительно, сказать, сколько их все-таки пролезло в этот скучный и ленивый мирок?
-Кто может сказать, сколько в лесу деревьев? Даже приблизительно...
Изумруды в глазах эльфа потускнели.
-Ты хочешь сказать...
-Да, Слав. Я же говорил, что они живые. Творения злого гения темных эльфов. Там, в моем мире, их звали вандоргами. Или доргами. Вы можете звать их троллями.
-Ты сказал, творение темных эльфов. Это понятно. Но нужен был первичный материал, от которого можно бы было оттолкнуться... — Задумчиво спросил он.
-Когда — то, очень давно, так давно, что все уже забыли об этом наши леса населяли древолюди. Они не входили в мир людей. Как и люди, которые по древнему договору старались не пересекать границы их мира. Они берегли и охраняли свой заповедный лес. К ним нельзя было приблизиться не с мечом, не с топором. А о том, чтобы разжечь костер и думать было не чего. Так было всегда. Пока не грянула та война, о которой я тебе уже говорил, Слав. Древолюди не сумели остаться в стороне. Но после той войны они ушли. Куда? На этот вопрос ответа не знает никто. А их лес умер... Но прошло время и появились эти... И заселили снова лес. Но все, и лес, и они сами были уже другими. Вандорги — тролли мертвого леса! Так это звучит на вашем языке.
-И почему вы решили, что к этому приложили руку темные эльфы?
-Только их разум мог пробудить к жизни этот ужас.
-Но... — Поднял на него глаза Леха.
Рэд не дал ему договорить.
— Скоро встанут на ноги.
-И ничего нельзя сделать?
-Не рубить, не сжечь их нельзя.
-Рэд, где твое былое красноречие? — Стас попробовал его подбодрить. Но получилось, сам понял, не важно. — Мы знаем кто, мы знаем где. А это, ребятки, уже не мало. Не все так плохо.
-Слав, они идут в горы.
-И это не причина, чтобы хныкать. Бывали мы и в горах. Правда, Леша? Найдем, было бы только что искать.
Зорень залпом опрокинул свою кружку.
-Слав, дай мне десяток своих ребят. Пусть подучат мою дружину. Вижу, что не коняжеская пря на нас движется.
-Не дам, Зорень! Хочешь обижайся, хочешь нет, но не дам. Самому мало. Сумерки перекрыть нечем. Но если своих пришлешь, обучу. Стоящих бойцов из них сделаю. — И видя, как сразу помрачнело лицо побратима, дружески обнял его за плечи и заглянул в лицо. — Зуб даю, как говорит Толян. За базар отвечаю. Не так ли, Груздень?
-Легко, командир.
-Ну, то-то же. А то сидят, думают. Еще и считать начнете. А командиру голова не думать дана, а шишак носить. Пивень, а ты что нахохлился? Оброни мудрое слово.
