Конунг: Вечный отпуск

(69) Ливэ — уважаемый, сокращение от традиционного фризского обращения [liewe heer] — уважаемый господин; служит для самостоятельного использования по типу английского обращения к титулованному собеседнику, и ближе всего по значению к "достопочтенный". Здесь — подчеркивает, что посол воспринимает Игоря, как достойного ему собеседника.

Последняя реплика тогда вызвала несколько сдержанный, но вполне искренний смех как посольских, так и всех четырех воинов, сопровождающих землянина в качестве почетной охраны. И парень еще подумал, что некая самоирония его особенно роднит с народом, частью которого, судя по всему, ему придется стать.

* * *

Торговая тысяча, за три недели собранная со всех четырнадцати племен-участников, выдвинулась ранним утром 27 марта по "земному" календарю Анвара. Полой уверенности в его точности по-прежнему не было, но пользоваться — он вполне годился. Войско традиционно вышло чуть раньше крайнего срока. Этому не помешала ни погода, ни какие-либо другие причины.

Кстати, "тысяча" была, как и многие годы до того, достаточно условным обозначением числа бойцов. За исключением дюжины посольских, двух дюжин охраны Игоря и его самого, под знамена давнего договора на этот раз собрались 1086 воинов. Хотя сам себя Игорь, да и другие предводители, конечно же, не исключали из общего числа. Как кстати, и батавов-посланцев.

Эти отборные конные бойцы были выбраны их конунгом, чтобы не просто сопроводить, но и стать его официальными глазами и устами при "Торговой армии", а потому — считались частью войска. Вся разница, как понимал Игорь, была в том, что использовать их частями или бросать в разведку боем, например, никто бы не стал. В остальном, доведись драться с равным по силам противником, они имели не меньшие шансы получить свою порцию риска.

...Дорога от Эверберга до места будущего лагеря на выходе из Врат батавов прошла совершенно обыденно. Местность здесь, по большому счету, ни чем не отличалась от холмистого нагорья со стороны побережья. Но Игоря заверили, что уже через двое суток земля заметно понизится, а усыпанный камнем бардак, сменится кусками ровной как стол местности вперемешку с небольшими лесками, озерцами и речушками. Холмы еще будут встречаться, но малыми группами и намного реже, чем он привык видеть на землях ивингов. Однако двигаться туда будут с прежней скоростью.

Вообще, если бы бывшему журналисту понадобилось слово для описания похода, он бы, пожалуй, использовал лексему "размеренность". Только первый полуторный переход они преодолели за сутки. В остальные дни конница двигалась по 25-30 км в день, из-за чего на хозяйственные дела и совместные строевые тренировки, отводилось почти по половине дня. Не быстрее обычного торгового каравана.

Из-за этого только к середине восьмого дня длинная железная змея начала вытекать из каменных теснин, и подходящие отряды постепенно занимали заранее отведенные места на обжитой за несколько столетий огромной поляне. Нельзя было, кстати, не признать, что в сравнении с первыми днями, все это происходило с большей дисциплиной.

По сложившейся за время пути традиции, подчиненные посла и воины Игоря привычно, одними из первых принялись обустраивать общую ночевку на четыре костра и семь легких палаток. В местах, где пространств больше, чем доступных дров, одно кострище в среднем рассчитывалось на каждую дюжину воинов, и отдельный шатер выделялся только для предводителей. Остальные ночевали по шесть-восемь человек.

Игорь искренне наслаждался всем, пока еще доступным комфортом. Ощущение временности даже придавало дополнительную привлекательность немудреной элитарности. Правда, посчитав, что статус — статусом, но перегибать не стоит — он все же поперся в боевой поход, — поэтому готовить себе отдельно запретил. Единственное что мешало в кулинарном смысле полностью стать "одним из всех" — это три опытных слуги посла Аскольда.

Старший из них оказался изрядным мастером по кухонной части. Игорь просто не мог отказать себе, когда высокопоставленный батав спокойно евший общую кашу, в очередной раз получал блюдо какой-нибудь вкуснятины, и, естественно, предлагал разделить его лишь равному. Внутренне подуставший от простоты здешних блюд, землянин все равно немного стеснялся "жрать в одиночестве". На глазах у своих воинов все это ему казалось штукой несколько неловкой. Ровно до того момента, пока вдруг не осознал, что все воспринимают это совершенно спокойно. Здесь свойственные современным ему людям комплексы "маминых принцев и принцесс" отравляют жизнь только клинически завистливым персонажам.

"Да уж, привычка жрать по полгода китайскую лапшу из пакетов, но пользоваться "айфном", здесь, скорее всего, поддержки не нашла бы..." — с удивлением решил переселенец и окончательно успокоился.

* * *

Сегодня переход закончили сравнительно рано — еще не было даже пяти вечера. Правда, хвост колонны подтягивался еще почти час, а тыловые дозоры покидали проход — вдвое дольше. Но приятные сюрпризы на этом не закончились. Возглавивший в нынешнем году Торговую тысячу гутон (70) Радульф Легкий меч, ко всему ограничился всего одной учебной тревогой.

(70) Гутон — представитель фризского племени гутонов, одного из самых многочисленных среди кинефатов; владеют землями западнее Бувайи от побережья до правого берега Рихаса.

Не успел со стороны степи раздаться тревожный сигнал рога, как чуть более трети воинов, подхватив щиты и копья, живо сбилась в строй глубиной в три ряда на угрожающем направлении. При этом хевдинги грамотно прикрыли правый фланг нагромождением камней здешнего лагеря, по закуткам и у импровизированных "бойниц" которого сразу же затихарились три десятка хороших лучников.

Еще примерно столько же — около трех десятков самых молодых бойцов, — взялись присматривать за отогнанным в тыл табуном. Остальные, поделившись на четыре неровные части, укрепили оборону иначе.

Около двухсот пятидесяти, самых тяжеловооруженных пеших воинов, стали на левом фланге, выстроив отдельный прямоугольник глубиной в десять рядов, способные, как встретить атаку врага, так и ударить в бок противнику, который мог бы попробовать навалиться на основное построение. При этом место они заняли заметно в стороне и шагов на двадцать пять позади основной линии. Очевидно, чтобы не стать в случае нападения первыми жертвами возможного обстрела и сохранить возможность маневра.

Десять дюжин самых опытных всадников, куда вошел отряд посла и телохранители Игоря, приняли на себя роль то ли "засадного полка", то ли особого подвижного резерва. Под прикрытием других отрядов, они успели спокойно разобрать и проверить упряжь коней, затянуть ослабленные ремни уже на собственной броне, разобрать оружие, и занять положение в глубине обороны. Готовые, как парировать попытку глубокого охвата пехоты, так и к малореальной, но теоретически возможной атаки со стороны только покинутого прохода.

Еще шесть десятков самых уважаемых и немолодых воинов собрались у штандарта Торговой тысячи, став одновременно почетными телохранителями предводителя, и резервом последнего шанса. Отряд из чуть более полутора сотен оставшихся, куда вошли самые молодые, неопытные и слабо вооруженные воины, разобрав легкие плетеные щиты, луки, пращи или пучки дротиков, распределились за основным построением. Их задачей было забросать врага сначала камнями и стрелами, а если он все-таки попробует атаковать, то еще и причесать его ряды густым градом коротких копий.

Когда шесть десятков передовых и тыловых дозорных отошли к основным силам, их встретили стройные и, не без основания, довольные собой ряды ополченцев Торгового Союза. Сегодня собственно, у них впервые получилось занять свои места к этому моменту, без столпотворения, попыток найти разбросанные детали брони или оружия. Удалось даже избежать суеты связанной с попытками собрать в назначенное место не очень-то послушный табун.

Игорю с его места, даже сидя на конской спине, было плохо видно выражение лица их выборного "тысяцкого", но довольство в голосе, с которым тот выкрикивал приказы предводителям отрядов, было ни с чем не перепутать. Поэтому не стала сюрпризом и одобрительная реакция посла, невозмутимо помалкивавшего все предыдущие дни.

— Еще восемь дней тренировок по дороге к Ленстрагофу, и нам точно можно будет идти в степь!

Прозвучало это, конечно, не так приятно, как хотелось бы, но экс-журналист ни капли не сомневался в скрытых в тумане "пределах совершенства", да и выучка батавов, а главное — их коней, однозначно показывала, что воинам есть куда стремиться.

Всей тренировочной суеты хватило еще почти на полтора часа. Общий строй, или как про себя его называл землянин — "большой полк", — совместно с их легковооруженной поддержкой, снова и снова учился собирать непроницаемую для стрел и копий стену щитов, и снова распадаться на более свободное построение. Шагать в ногу всеми четырьмя сотнями щитоносцев и врем от времени то атаковать в рассыпном строю, то останавливаться и снова собирать единый фронт.

Отдельный отряд тяжеловооруженных, больше затачивался на умение наступать, не размыкая щитов и быстро менять направление удара. Время от времени они перестраивались во что-то вроде наступательного треугольника с тупой атакующей вершиной, когда в первый ряд становились трое отборных бойцов, во второй — уже пятеро, в третий — семь, и так далее, до десяти рядов от "острия". Остальные формировали строй по 21 воину в ширину, и также тренировались шагать в ногу.

Конница тоже несколько раз повторила одно и то же упражнение, в чем-то сильно похожее на треугольник тяжеловооруженных пехотинцев, правда, выходило это заметно сумбурнее, хотя и выглядело не менее опасно.

Конный резерв доверили возглавлять послу Аскольду, и именно его воины составляли вершину фигуры. Игорю было отлично видно, что выучка только их коней позволяла изображать что-то геометрическое. Остальных хватало очень ненадолго, и каждый раз, когда отряд по широкой дуге слева огибал отборный отряд пехоты, подобие строя размывалось, и к выходу то ли в бок, то ли в тыл к воображаемым врагам, теоретически атаковавшим большой полк, все что позади посольского вымпела, превращалось в угрожающую, но несколько аморфную массу. Ничего похожего на стройные ряды атакующей кавалерии, знакомые землянину по фильмам про войну.

Хотя нельзя не признать, что когда под конец тренировки Аскольд скомандовал разомкнуть строй, и кавалерия сформировала две более-менее ровные линии, очень похожие на казачью лаву (71), вот эта скачка уже сильно напоминала "Тихий Дон" (72).

(72) "Тихий Дон" — советский трехсерийный фильм-эпопея 1958 года по одноимённому роману Михаила Шолохова, где рассказывается история казачьей семьи Мелеховых на фоне Первой мировой и Гражданской войны в 1910-1920-х годах.

Правда, полукилометровая атака в сторону от лагеря и тоже самое — обратно, — все это удалось изобразить, только после довольно сумбурных попыток. Но предводитель все-равно явно был доволен. Склонный везде в таких случаях искать подвох, Игорь подозревал, что батав просто рад наконец-то вырваться из горных теснин, где кавалерию вообще не очень-то потренируешь. Уже на следующий день у него была возможность убедиться в собственной прозорливости...

* * *

Вечер того же дня

Только расседлав, обиходив и распустив пастись большую часть четвероногих, лагерь по-настоящему принялся готовиться к отдыху. Быстрее всего, удалось поставить палатки, и народ рассыпался по своим делам.

Назначенные кухарить — принялись раскладывать костры, а сменившиеся с дневных дозоров — рванули к воде, чтобы суметь по традиции первыми смыть с себя дорожную пыль. Треть воинов, назначенных в ночную стражу, рассыпалась вокруг лагеря, тайными секретами, пешими и конными патрулями. Другая треть, чуть ослабив завязки брони, занялась ужином. Те же, кому выпала доля беречь сон товарищей в самые трудные, предрассветные часы, скинув лишь самое неудобное железо, забились в свои палатки отдыхать.

Большая же часть торговой тысячи принялась неторопливо перебирать конскую сбрую, броню и оружие, под неторопливые "казарменные" разговоры, в ожидание своей очереди мыться и есть. Правда, самым нетерпеливым никто, конечно же, не мешал отхватить кусок-другой копченого или вяленого мяса от ближайшей туши. Естественно, в основном этим "грешила" молодежь, но сейчас, только в условно боевом походе, никому бы не пришло в голову такое поставить в вину. В отличие от слишком громких разговоров. Такую "слабость" ветераны подчеркнуто не поощряли, на собственном опыте зная, какие беды могут случиться от подобной небрежности.

— Ингвар, давай помогу, — предложили Эгир, один из старшин ополчения во время похода в Долину ушедших, а сейчас — первый (старший) десятник в отряде землянина. — Так будет полегче...

Нагрудные и наспинные пластины Игорь снял сам, а вот кольчуга, совместными усилиями, слезла намного быстрее, чем это получалось обычно и парень облегченно замер. Обдуваемый едва заметным ветерком, он на некоторое время выпал из реальности.

— Как люди? — уточнил предводитель некоторое время спустя, стянув обильно пропитанную потом рубаху, и устало обрушившись на оставленное у огня седло.

В последние дни этот разговор стал традиционным и Эгир, привычно подхватив мех с водой, приготовился поливать на спину и плечи своему работодателю. Это было еще одно статусное удобство, отказываться от которого Игорю даже не пришло бы в голову.

Неторопливый монолог, прерываемый отфыркивающимся землянином, свелся к сообщению, что "все, слава богам, хорошо!" Это было собственно и неудивительно, потому что в отряд телохранителей подбирали только тех, кто как минимум однажды уже ходил в степь и главное — неплохо себя показал.

Пяти-шести литрового бурдюка, как раз хватило на все ироничные отступления и прочие подробности. Распрямившись, парень получил сначала полотенце, а потом и очередную свежую рубаху от одного из своих штатных ординарцев. При этом учитывая, что в горах, как бы не было жарко днем, к вечеру обязательно холодает, сверху он накинул еще и двойную кожаную куртку. Она, кстати, была укреплена изнутри кольчужным полотном, а потому могла служить неплохим легким доспехом для какого-нибудь воина. Если бы не дорогая шелковая подкладка и опушка из меха нерпы.

Вещь первоначально была куплена "для солидности", и теоретический образ уважаемого человека дополняли выточенные из горного хрусталя застежки да несколько распределенных по разным местам заклепок в виде волчьей головы. Несмотря на весь форс, куртка гарантированно защищала от случайной стрелы или удара не в полную силу. Именно поэтому Игорь был уверен, что она стоит каждого из двухсот сорока уплаченных гельдов.