Тропой лекаря - 2. Дар смерти

Линетт была из рода давних сподвижников короны, Арнесов, росла в соседнем поместье, просто раньше Алонсо ее не замечал. А потом она приехала с визитом.

И...

Первая любовь обжигает. Но даже обгоревшее дерево может пойти в рост, дать новые побеги, зазеленеть по весне.

Последняя — выжигает начисто. До золы и пепла. Вот это с Алонсо и произошло. Полыхнуло, и остался он на пепелище, где и ростка зеленого найти было бы нельзя, если бы не сама Линетт. Он никогда бы не решился не то, что подойти... просто посмотреть! Вздохнуть не так!

Пусть маг, но слабенький, почти никакой. Воздух ему шепчет, для должности канцлера этого хватает, а чтобы что-то серьезное сделать — уже нет. Пусть порода у них крепкая, отец до девяноста пяти дожил, а мог бы и больше, да ведь он вдвое старше Линетт!

Вдвое!

Ему сорок, ей двадцать. Ей сорок будет, а ему за шестьдесят. Старик...

Так и молчал бы он о своей любви, если бы Линетт не взяла дело в свои руки. И в один вечер...

Алонсо помнил его, как наяву. Помнил охоту, в которой участвовал, как и положено второму лицу королевства, помнил Линетт в чем-то воздушно-зеленом, помнил пение рогов — и свою бешеную скачку по лесу.

Хоть так — отвлечься.

Забыть о том, как вокруг любимой увиваются несколько молодых павлинов, распускают хвосты, и она смотрит на их ухаживания с одобрением. И принимает их...

Есть ли горьшая доля?

Старик, всего лишь старик, ровесник отца. Разве девушка сможет посмотреть на него с любовью?

Никогда.

А жалости и ему не надо.

Мог бы он купить понравившуюся девушку?

Да сотню девушек, коли на то пошло! Род Моринаров был не беднее королевского, и надавить было чем, и...

Себе самому лгать — безнадежная затея. Ему хотелось искренности, а не принуждения. А покупная любовь... честнее уж к шлюхам отправиться.

Он бы так и сделал после охоты, но...

Тихий крик, разорвавший лес. Призыв? Мольба о помощи?

На охоте бывает всякое, но страсти в этом голосе не было. И Алонсо повернул коня.

Он искренне считал, что если наткнется на ссорящуюся парочку, то уйдет, и не станет вмешиваться... как же!

А каково это — смотреть, как наглый юнец отвешивает пощечину той, кого сам Алонсо любил всем сердцем? А потом еще пытается повалить ее на траву, а девушка отбивается все слабее и слабее... не из кокетства, нет! Глупец тот, кто так подумал.

Просто от сильной пощечины звенит в ушах, теряешь сознание, да и сил у девушки меньше, чем у мужчины. Это жизнь...

И Алонсо пустил коня в галоп.

Щенка он просто проткнул кинжалом.

Дуэль?

Благородный поединок?

Для насильника?!

Вот уж что Алонсо и в голову не пришло. Способный принудить женщину к близости, априори не дворянин, а значит, и поступать с ним надо, как с быдлом. Убить и забыть.

Спихнуть труп ногой куда подальше, чтобы не попадался на глаза, и приняться утешать Линетт, которая рыдала в три ручья, в дикой истерике.

Он и не думал тогда, что через два дня после охоты Линетт явится к нему домой.

Он сделал все, чтобы ее репутация не пострадала. Потихоньку отвез домой, рассказал все ее родителям, позаботился о трупе... никто бы и никогда не догадался, что молодой баран, то есть виконт... насильнику Алонсо с громадным удовольствием приписал государственную измену, и устроил его семейке кракеновы дни.

А пусть думают, кого и как воспитывают! Поделом!

Он сидел в тот вечер у камина, потягивал малиновый отвар из большой чашки и подтрунивал над самим собой, пытаясь вникнуть в очередной государственный документ.

Старость — это когда ты пьешь травяные соки вместо виноградных. А то и голова, и... эххх... возраст.

Когда Алонсо доложили, что его желает видеть какая-то госпожа, он даже и не подумал отрываться от своего занятия.

— Проводите.

И уж подавно не думал он увидеть перед собой Линетт.

— Госпожа...?

Девушке было еще сложнее, чем ему. Он это понял. Линетт не надеялась на свое красноречие.

— Я... я пришла, потому что... вот...

И плотный плащ упал с плеч, на которых осталась только одна тонкая сорочка. Весьма радующая мужской глаз своей простотой и прозрачностью.

Алонсо и сам не помнил, как закутывал девушку в плащ. Руки оказались быстрее головы. Кажется, он говорил какие-то глупости, что ему не нужна благодарность, что это долг, что...

И замолчал только когда на его губы легли тонкие пальцы, а ярко-зеленые глаза встретились с его темными глазами.

— Я не благодарю. Я вас люблю.

Стоит ли говорить, что в храм невеста шла уже женщиной? Алонсо за собой вины не чувствовал, на его месте и святой не устоял бы. А если бы устоял, то и поделом дураку! С точки зрения канцлера, любого, кто на его месте не поддался бы, стоило прибить. Ибо нечего кровь портить такими... снулыми рыбами!

И плевать на всех, кто будет шипеть в спину. Может он получить хоть немного счастья?

Может.

Они и были счастливы.

А уж когда Линетт забеременела, больше всех был счастлив Рамон. Он тогда уже получил свое прозвище, но видел бы кто Палача, который обнимает, что есть сил, родного дядю, и вопит от радости что-то нечленораздельное. Кажется, 'ура!!!'. Или 'поздравляю!!!'?

Это было неважно.

Но что оказалось страшным, так это болезнь малыша.

И опять была бессильна магия, и опять Алонсо ударился в поиски магов жизни... безрезультатно. Если такие и были где-то, прятали их пуще всякого золота.

Везти малыша в столицу было нельзя. У Моринаров хватало врагов, а причинить вред маленькому Лиму было легче легкого. Оставалось Алонсо все чаще сбрасывать дела на Рамона, и наезжать к семье, в поместье. И это тоже было счастьем.

Но кто ж знал, что умрет старый маг?

Что запаникует Линетт?

Что так получится с малышом...

Хвала Светлому и Темному, рядом с портом была лечебница для бедных. И лекарка, которая умудрилась остановить кровь малышу. Теперь можно было отправиться к магу воды, сегодня же! Сейчас же!

А уж потом подумать, что делать дальше.

* * *

Королевский маг воды спал, но отказать канцлеру?

Таких дураков в королевстве не водилось. Мужчина вышел, как был, прямо в халате, разве что плащ на него накинул. А когда узнал, в чем дело, молча кивнул.

— Идемте. Сейчас наложу на мальчика заклинание, а потом подумаем, что делать. У меня есть пара учеников, безмозглые, конечно...

Алонсо кивнул.

Ничего, бестолковый маг воды не хуже другого, лишь бы нужные заклинания знал.

Мальчик беззаботно спал на руках у отца, посапывая во сне. Алонсо прижимал к себе хрупкое тельце, а в голове его билась лишь одна мысль.

Не отдам!

Людям не отдам, смерти не отдам, костями лягу... не допущу!

Мой сын!

Он ощущал руку Линетт на своем локте, и готов был свернуть горы.

Не потребовалось.

Ренар Дирот поводил руками над маленьким телом, нахмурился, повторил процедуру, скорчил совершенно непередаваемую рожу и посмотрел на канцлера. У Алонсо сердце ухнуло в пятки.

— Что случилось?

— Ничего страшного, ваша светлость. Мальчик просто... здоров.

— КАК?!

Линетт осела на пол в обмороке. Для нее все случившееся оказалось слишком тяжкой ношей. Алонсо дернулся, но как тут поймать жену, когда у тебя на руках спит сын. По счастью, не растерялся маг. Поднял с пола герцогиню, похлопал по щекам, без всякой магии приводя в чувство.

— Ну-ка очнись! Не пугай мужа!

Герцогиня медленно открыла глаза.

— Я... не ослышалась?

— Мальчик здоров.

— Но как?!

Линетт отлично помнила, как металась по пристани, помнила кровь сына у себя на руках, свой ужас и беспомощность, свой самый страшный кошмар — почти смерть ребенка.

Почти...

Потому что потом перед ней распахнулась дверь лечебницы, ребенка выхватили у нее из рук и унесли, а она осталась одна, совсем одна, и со всех сторон сгущались жутковатые ледяные тени, готовые отобрать у нее жизнь малыша, и только теплый голос одной из служительниц не давал ей пропасть в жестоком и холодном мире.

Когда Лим посмотрел на нее веселыми глазенками, она и не поверила... сначала.

А потом?

— Как это может быть?

Линетт размышляла бы долго, но герцог Моринар не склонен был к абстрактным философствованиям. Ребенок не мог выздороветь сам? нет, не мог. Значит, его вылечили.

На пристани он еще был болен, потом стал здоров... что у нас прошло между этими двумя событиями?

Карета?

Э, нет.

Лечебница.

Линетт пока еще ничего не понимала, но в свою жену канцлер верил. Поймет. Просто нервы, силы... какое уж тут логическое мышление, если полчаса назад у тебя на руках умирал родной сын?

Умей королевский маг читать мысли, он бы нашел, что добавить к размышлениям канцлера. Но Ренар Дирот был магом воды.

— Эммм... господин канцлер...

— Ребенок точно здоров?

— Магией клянусь.

— А головой?

— Ваша светлость!

Шипел маг негромко, но очень выразительно. Канцлер качнул головой, покрепче ухватил ребенка, и проследовал обратно в карету.

Кучер свистнул, лошади зацокали копытами по булыжникам мостовой, и только тогда канцлер посмотрел на жену.

— Что случилось в лечебнице?

— У меня сразу забрали ребенка. Она унесла его, а потом вернула...

— Она?

— Госпожа Ветана...

Алонсо откинулся на спинку сиденья.

— Ладно. Думаю, до утра ничего страшного не произойдет. А с утра надо бы поговорить с племянником...

* * *

Племяннику было сейчас не до бесед. Хотя он и не спал...

Рамон Моринар любил подметные письма. А уж как он любил их авторов...

Во всех видах и во всех позах, используя все подручные средства... и не надо говорить про извращения! Значит, кляузничать, наушничать, лгать и подличать мы любим, а достойную награду получать не торопимся?

А н-на тебе в копилку впечатлений!

Это письмо оказалось интересным.

Некто, пожелавший остаться неизвестным, просил герцога о личной встрече, непрозрачно намекал, что ему известно нечто такое о казначее, что требует внимания лично герцога, только вот сам доносчик очень боится. А потому просит господина герцога заночевать в казармах, а уж он расстарается и придет.

Рамон подумал, и остался на ночь, где просили. Хотя казармами жилище капитана гвардии мог назвать только очень скромный человек. Только и того, что комнат мало, всего шесть штук, но уж обставлены они со всей возможной роскошью. Рамон меньше всего обращал внимание на обстановку, а потому и не выкинул ничего, оставшегося от предшественника.

Моринар не прогадал, ночью в его окно поскреблись.

— Ваша светлость, позволите?

Моринар отодвинул шпингалет, и в окно скользнул мужчина, при виде которого Палач напрягся. Ох, непохож был этот человек на типичного доносчика, который не может разобраться с обидчиком самостоятельно, или с помощью закона, и прибегает к анонимным кляузам. Рамон скорее поверил бы, что у этого мужчины обидчиков нет.

Уже — нет.

Крабы — они голодные и всеядные, а побережье Алетара богато милыми зверушками.

Лорт, а это был именно он, поднял руки, демонстрируя пустые ладони.

— Ваша светлость, я безоружен и не враг вам.

Рамон медленно кивнул, не отрывая взгляда от противника.

— Слушаю? Что вы мне хотели поведать о казначее?

— Ничего.

Лорту удалось удивить, брови герцога взлетели вверх.

— Вот как?

— Я ничего не знаю о казначее, ваша светлость. Я пришел, чтобы поговорить о другом, очень серьезном деле. О работорговле.

И вот тут Моринар напрягся струной.

— Работорговле?

Дядюшка, который сейчас разбирался с делами в порту, упоминал нечто... подобное. Люди пропадают, но что, как, куда — неизвестно. Свою сеть осведомителей он пока еще не наладил, а пользоваться той, которая осталась от предшественника, не стал бы и полный идиот.

— Вы уже в курсе дела, ваша светлость, — довольно согласился Лорт. — позволите не говорить, откуда я узнал...?

— Не позволю.

— У меня был друг. Вор. Король воров. Один из, — Лорт говорил короткими рубленными фразами. — И у него пропал сын.

— Сын у короля воров?

— От неожиданностей никто не убережется, — пожал плечами Лорт. — Юношеская неосторожность... но парня Рыжий признал, насколько мог. Взял под покровительство, приказал натаскивать на свое ремесло...

Рамон кивнул. Кажется, он понимал, о ком идет речь.

— И?

— Сын пропал. Отец принялся искать его... я чудом оказался рядом, когда мой друг умирал.

— Умирал — не напрасно?

Лорт хмыкнул. Не то, чтобы Моринар верил в его историю, но она явно совпадала с известными герцогу фактами.

— Он успел рассказать мне. Есть два корабля, они сейчас стоят в порту. 'Черный заяц' и 'Зубастая девушка'. Там есть потайной трюм, он обит железом и деревом. Есть склад на территории порта, там держат рабов. Тиртанский склад. Если что — его можно затопить, и люди погибнут. Я не знаю, на кого наткнулся Рыжий, но его пытали, потом убили...

— Не добили?

— Решили, что мертв, сбросили в воду. Кое-как он выполз на причал.

— Трогательная история. Почему нельзя было написать это сразу?

— И убить людей, которые сейчас у работорговцев? Ваша светлость, Рыжий был неглуп и осторожен, и все же... где-то не то слово, не тот жест — он поплатился жизнью. Я не хочу отдавать свою. И хочу, чтобы мальчишку, если его еще не увезли из Алетара, спасли.

Моринар подумал пару минут, вздохнул...

— Я проверю ваши слова.

— Большего мне и не надо.

— И от награды откажетесь?

Лорт насмешливо фыркнул.

— До свидания, ваша светлость. Уж извините, что так в гости прийти пришлось.

— Дверь открыть?

— Спасибо, как пришел, так и уйду, — Лорт попятился к окну, и быстро исчез за шторой.

Что ж. свое дело он сделал, теперь можно и к лекарке. Да, именно туда. Поживет он рядом с ее домиком пару дней, уж не переломится, а девчонка все под охраной будет. Так оно спокойнее.

Хорошая она девочка, правильная. Не хотелось бы, чтобы пострадала ненароком.

* * *

Не спал и храмовник по имени Гентль.

Снова и снова он перебирал в голове то, что знал про мага жизни. Снова и снова пытался все сопоставить.

Маг жизни работает в лечебнице для бедных?

Бред.

Только вот карта, вот иголочки, которые он лично втыкал в нее, и все сходится. Еще одна вспышка сегодня окончательно убедила его в своей правоте.

Хотя... надо же ему на ком-то тренироваться? На тех, кого не жалко, это логично...

Только почему его не раскрыли? Это странно...

И вот еще всплески по Алетару. То здесь, то там, без особой системы...

Всплеск на рынке... Странно, что никто не заметил.

Гентль подумал, что обязательно отправится в лечебницу. И попробует узнать, кто же там такой...

Лекарь ли, служитель, он обязательно найдет мага жизни. И очень просто. Он вел разбивку не только по месту, но и по времени. Надо просто узнать, кто работал в эти дни, и он найдет мага жизни.

Конечно, Шантр Лелуши был талантливее, но где теперь Шантр? И где сам Гентль?