— Дядя, дай копейку, дядя хочешь, спляшу, дай копейку. — Она уставилась на меня почему-то синими глазами. Я знал, что у цыган не бывает синих глаз, у настоящих цыган я имею в виду. Да и волосы под сбившимся платком были не черными, а скорее русыми.

— Ты что не цыганка? Кто твоя мама?

— Мэ ромны.

— Значит, говоришь цыганка? Ну, пусть будет так. Куда вот тебя вести только?

— Как тебя зовут? — Влез и Сашка в разговор.

— Мен кхарэн Лиза.

— Странно. Так цыганки своих детей не называют. Но явно по-русски не говорит, и в тоже время понимает, о чем мы ее спрашиваем. — Я, честно говоря, не знал, что с ней делать, дружок мой тоже был в растерянности. Тем не менее, он достал не первой свежести платок и предложил его девчушке.

— Держи, Лиза, лицо вытри.

— Она кивком головы поблагодарила его и принялась приводить себя в порядок.

По идее ее надо было отвести в милицию, пусть они с ней разбираются. Нам с ней возиться некогда, да и зачем? Есть же милиция. Это их прерогатива, вот пусть и занимаются. Но в тоже время мне ее было жалко. Отведешь ее, и кто его знает, куда она потом денется. Домой, к своим цыганам, может и не попасть.

— Лиза, ты, где живешь? Ты меня понимаешь? — Заметив, что она кивнула головой, говоря как бы, что она меня понимает, я опять спросил — ты знаешь, где живешь, как туда идти? Мы тебя отведем.

— Наис, мэ датэ побушала. Мэ шувани. Биби.... — И она вновь заплакала.

Вот черт, что же делать?

— Санек, как думаешь, что нам делать?

— Как что? В милицию ее отвести, сдать ее и все. Давай я пока ее туда отведу, а ты иди билеты покупай. А то очередь пройдет.

Девчонка, поняв видимо, что ее намереваются отвести в милицию, отрицательно затрясла головой и опять затараторила на своем языке. Она, по всей видимости, не хотела в милицию. Я так почему-то понял.

— Давай пока ее к нам отвезем, а потом уже когда узнаем, где живут цыгане, отведем ее к ним. — Предложил я, жалея девчонку.

Санек согласился тут же, как будто ждал такого предложения.

Купив все-таки билеты и посадив на раму велосипеда девчонку, я поехал домой. Сашка остался покупать тетради, и ему кроме этого еще куда-то надо было заехать. Дома меня ждала немая сцена: "А мы не ждали....". Да я и сам не ждал от себя столь непонятного поступка. С чем было связано такое вот решение...? Только с ее глазами, не иначе. Она так смотрела в мои глаза, когда я принял свое решение привезти ее домой, что я могу и поверить в колдовство. Колдовские глаза, не иначе. Так ведь цыганка, что с нее взять. Может и запудрить мозги. Маловата еще правда, конечно, для подобных дел, но кто ее знает. Я, во всяком случае, не знаю.

Мама, услышав историю с девочкой, тут же принялась ее приводить в порядок, приговаривая при этом:

— Ничего девонька, все будет хорошо, вот мы тебя умоем, накормим, спать уложим. А пока спишь, дядя сходит и узнает, где табор ваш остановился, ведь ты же с табором приехала в наш город? Конечно с табором, вы отдельно не ездите, всегда табором. Я-то знаю, не в первый раз сюда приезжаете. И что вас тянет сюда? Медом что ли вам тут намазали. Всегда же потом плохо для вас получается. Не любят вас наши люди. Да и за что любить? То одно украдете, то другое, то драки с парнями затеете, то еще что-нибудь непотребное придумаете.

Она, приговаривая, продолжала возиться с девчонкой, а я уже намылился смотаться, куда подальше, считая, что свою миссию выполнил.

— Коля, ты не убегай. Сейчас обедать будем. Заодно решим, что с ней делать. Нет, ты посмотри, у нее кожа белее, чем у меня, да она совсем не цыганка. Может ее украли маленькой у мамки где-то, а может мамка цыгана полюбила и родила вот такую красивую. Не родись красивой, а родись счастливой, не зря так вот люди говорят. Ну и что вот, что она красавица, а счастья то нет, и не будет. Табор есть табор. Выдадут ее за какого-нибудь толстобрюхого старого цыгана. У них в тринадцать лет отдают замуж, я то знаю это точно. А может и за цыганского барона, если повезет. Охо-хо, бедная девочка. Ты хоть что-то по-русски говорить можешь? О, боже! Да у нее вши! Ну-ка, мужики, быстро баню затопили, хотя нет, не надо. Я сейчас ее в корыте помою. Вот ведь напасть какая, еще не хватало занести к нам всю грязь их с табора.

Она, выгнав нас заниматься своими делами, вплотную занялась девчушкой. Отец и рад стараться:

— Ну что, сходим, посмотрим гараж? Да тут недалеко, вчера по соседям пробежался, поспрашивал и нашел. У Мишки есть помещение, вполне подойдет под мастерскую, он там даже яму сделал. Хотя для чего ему яма, когда у него только мотоцикл "Урал"? Непонятно. Так вот у него мотоцикл крякнул, и он не может его отремонтировать. Когда я ему намекнул, что помогу с ремонтом, он сразу согласился отдать мне свой гараж под машину. Ну не совсем конечно, пока не сделаю свою "тачанку". Да и зима скоро, он зимой на мотоцикле не ездит. Поставим его пока под навес, накроем брезентом, и пусть себе стоит до весны.

Мы с отцом, пока он рассказывал, про то, как он удачно наткнулся на это помещение, смогли дойти до двора Михаила. Еще молодой мужчина был в честь воскресенья дома и уже результативно принял на грудь. Отец, видимо предупрежденный Михаилом заранее, или просто по правилам "деловых людей" этого времени, вытащил из кармана фуфайки поллитровку.

— Коль, без магарыча нельзя, не поймет Мишка нас, если мы не проставимся. — Начал оправдываться отец. — Да ты не думай, я пить не стану.

— Как это ты не станешь пить? Я что, по-твоему, такой уж алкаш, что буду пить один? Не-е-е-т братан, так дело не пойдет. Магарыч он и есть магарыч, и его распивают вместе. И тот, кто ставит и тот, кому ставят. Понял! — Закипел Михаил.

Отец посмотрел на меня, пожал плечами, как бы говоря мне, что ничего не поделаешь, надо пить, и прошел с хозяином в дом. Я решил, что пока они там решают свои дела, посмотрю, что же собой представляет этот "гараж".

Ну, я так и думал. Обычный сарай, наполовину сляпанный из кирпича, наполовину из деревянных бревен. Крыша двускатная, крытая толью. Двери распашные со щелями и слегка перекошенные. Внутри света нет, пришлось створки распахнуть и только после этого осмотреть внутреннее убранство. Яма действительно имеется, и в настоящий момент заполнена какими-то железками, вероятно запчасти на мотоцикл или еще на что-то, пока непонятно. По стенам гаража полки, на которых также навален всякий мусор, наверняка для хозяина нужного и необходимого, так как выбросить жаба не позволяет, "а, вдруг, пригодится". Мне почему-то, глядя на все это, вспомнилась моя "гостиница", там, в оставленном мной мире. Чем-то схоже на то, что я сейчас вижу. Отличие только в том, что здесь в основном, все старое и ржавое. Я прошелся взглядом по верстаку. Отметил, что в наличии есть тиски и кое-какой слесарный инструмент. Это уже хорошо, но чтобы здесь можно было работать, надо будет много чего сделать. Значит вновь непредвиденные расходы, а отец еще не отчитался, какие запчасти приобрел, если только приобрел. Трудновато будет с ремонтом помещения, да и время опять-таки займет не мало, но сделать можно. Ребят задействую, пускай учатся, как можно из дерьма конфетку сделать. После осмотра зашел в дом. Там уже шел "горячий" разговор за жизнь и я, поняв, что делать мне здесь нечего, пошел домой, заодно по дороге обдумывая какой материал нам необходимо подкупить для ремонта этой, так называемой мастерской.

Я еще не касался таких вопросов, как ремонт машин и честно говоря, никогда особо и не желал этим заниматься, но сейчас придется, иначе мальчишек не заставить. Хотя как сказать. Мальчишки всегда к железкам тянутся, не все, конечно, есть и такие как я. Странно, кстати, почему в той жизни я с отцом не занимался ремонтом? Я стал вспоминать, чем мы с отцом занимались в то время. Помню, что я никогда не видел, чтобы отец делал что-то с машинами дома. Он даже соседям не помогал в ремонте их транспорта. Если только мопед, что он купил себе для поездки на работу, его он иногда ремонтировал, но меня почему-то не привлекал даже к этому, все сам делал. А мне и не надо было, я лучше на тот же чердак залезу и почитаю книгу, чем с какими-то железками возится. Вот так вот. Если отец не делает ничего, чтобы привлечь сына к своей профессии, или просто к труду, то и нечего кричать, что сын не в отца пошел. Ему это просто не привили в детстве.

Так и с пацанами моими, если я не буду личным примером показывать что и как, то и они не будут делать ничего. Зачем им? Тем более работая за просто так, да еще и на чужого дядю. Нет, я, конечно, не сбрасываю со счетов значение отцов. У всех кроме Сухаря есть папы, но насколько я знаю, все они затурканные делами и заботами мало обращали внимания на своих подрастающих сыновей. Не пьют, не безобразничают, школу посещают — значит все хорошо и все в порядке. Примерно так и было у всех, ну может у Виляна немного по-другому, отец его, Петр Петрович, очень живо интересовался делами сына, вот только не помню, почему он потом для сына не стал авторитетом. Может, заболел и не до сына стало? Нет, не помню.

Домой я заходил осторожно, какая никакая, а девочка в доме появилась. Вдруг она полураздетая, смутить ведь можно. И уж никак не ожидал, что такое произойдет.... Только вошел в комнату, а мне на шею бросилась Лиза. Я от неожиданности чуть не шлепнулся на пол, поневоле пришлось приобнять девчонку. Она же опять, как и раньше при первой встрече, быстро, быстро затараторила что-то на цыганском языке. Не особо вникая, что она там бормочет, я невольно смотрел в ее глаза. И как мне кажется, даже не моргая своими тяжелыми большими ресницами, они смотрели в мои, заставляя вновь и вновь всматриваться в эти чудные, синие, чуть ли не ультрамариновые, широко распахнутые, нет, не глаза, очи. Они завораживали, они заставляли мою кровь кипеть и пузыриться от сногсшибательного чувства, что я сейчас взлечу захлебываясь от счастья. Такое..., такое....

— Просто наваждение какое-то. А что бы было, если на месте этой девочки была женщина.... Ох, мать, мать. Да что со мной такое. Это что-то посильнее всякого пси-оружия. Бьет на повал.

Я удивленно взглянул на маму.

— Что с ней? Что она хочет? Откуда такие страсти?

Мама с грустинкой в глазах попыталась что-то сказать, но видно тоже от неожиданности севшим голосом только и сумела проговорить:

— Славная девочка. Добрая и несчастная. Не понятно как такое чудо оказалось в таборе у цыган. Впечатление такое, что она ангел.

— Да уж.... — Я стал освобождаться от крепких объятий, но руки только крепче ухватились за мою шею. Она совсем прижалась ко мне, и глаза, которые смотрели на меня до этого снизу вверх, казалось, приблизились к лицу, и вот-вот сольются с моими глазами.

— Наваждение какое-то. Ведьма прямо. Что мне делать с ней? — Вроде обратился к маме, но взгляд все также не отрывался от ее глаз.

Неожиданно она сама отскочила от меня и стала опять говорить каким-то речитативом:

— Ме шувани, ме шувани. Ме шувани. — Засмеявшись, крутнулась на месте и, подскочив к маме, стала ее обнимать и целовать. Мама с радостью позволяла ей делать все, что та хотела.

Мы с мамой в растерянности так и стояли молча, так и не находя слов от такой бурной сцены. Наконец девочка успокоилась и села на диван. Я смотрел на нее и удивлялся. Только что была здесь сама страсть, оглушительное по своей силе наваждение, вихрь переходящий порой в смерч, а сейчас перед нами само смирение, монастырское послушание, глубоко несчастный ребенок, нуждающийся в немедленном утешении.

— Надо же какая артистка? Ты специально нам все это показала? Зачем?

Она меня не совсем поняла, но сделала вид, что сожалеет от сделанного только что. Так засмущалась, что даже покраснела, опустила свои ведьмовские глаза вниз, и голым большим пальцем ноги как бы в смущении стала ковырять в домотканой дорожке, лежавшей на полу, дырку.

— Наверное, она в тебя влюбилась. — Шутка у мамы получилась неуклюжая и она, понимая это, заторопилась исправить ее. — А ты что думаешь, только у взрослых любовь с первого взгляда бывает. Ошибаешься сынок, в детских сердцах иногда такие страсти кипят, что тебе и не снилось. Ох, что-то я не то говорю. Ты уже, наверное, и сам это знаешь, и какой-нибудь девчонке в классе проходу не даешь. Так ведь? Плохо, что у меня вот одни мальчишки рождались, а я так девочку хотела. От вас ведь откровенных разговоров не дождешься. А с девочкой по-другому. Вот как эта Лиза, всего то побыла в доме два часа, а уже как родная. Даже не хочется ее отдавать.

— А ты и не отдавай.

— Коль, ты, что такое говоришь. Как так не отдавать? Ведь там ее семья. Правда, насколько я ее поняла, то ни матери, ни отца она не помнит. В таборе она с тетей живет. И все время что-то бормочет, бормочет, да так жалобно. Сердце разрывается, слушая ее, хоть и не поняла ни одного слова.

— Так я и говорю, она колдунья, или учат ее этому цыгане. Ты же знаешь, что цыгане гипнозом владеют, внушить любую мысль могут, так запудрят голову, что сделаешь все, что они захотят.

Лиза вслушивалась в слова напряженно, и у меня создалось впечатление, что для нее не слова важны, а интонация, с какой их произносят.

— Вот ведь дьявол. А может она телепат и просто считывает мои мысли? Ведь говорить то она не может, а значит и понимать чужой язык тоже не должна по идее. Однако понимает.

Ну, Николай Сергеевич, опять двадцать пять. Опять вам всякая херня мерещится. Начитался фантастики, насмотрелся на своих чудотворцев и тебе уже вся эта галиматья чуть ли не в каждом встречном человеке мерещится. Даже в этом ребенке, то ведьма, то телепат. Ага, точно! Сам господь бог спустился в лице этой девчушки. Окстись, милый. Будь проще.

Мама, как оказалось, уже накормила ребенка, переодела ее в свою кофту, которую девочка, подвязав пояском на талии, превратила в платье, и сейчас видимо что-то определив и решив для себя, Лиза просто валилась на диван, засыпая на ходу. Мать перенесла ее на мою кровать, задернула занавеску и прошептала мне:

— Садись, перекуси, остыло уже все. Что-то вы там с отцом долго гуляли. Вовка поел и сейчас около вашей таратайки крутится. Ты бы его предупредил сынок, чтобы не дай бог чего не открутил. И так она на ладан дышит, а уж если Вовка там постарается, то вовек вам ее не собрать.

Перекусив на скорую руку все теми же блинчиками, но уже фаршированными мясным фаршем я выскочил на улицу. Возле машины стояли не только мой братишка, но и, как мне показалось, вся его футбольная команда. И не просто стояли, а активно пытались ее завести. Откуда-то взяли "ручной стартер" в виде заводной рукоятки и пытались прокрутить двигатель. Отвесив подзатыльник "знатоку" машин я выгнал всю эту шелупонь на улицу, и стал сам осматривать то, что было передо мной. Ни в той, ни в этой моих жизнях я не сталкивался с такой машиной. Тогда, как я уже говорил, у нас из техники был только мопед, а у меня машины стали появляться только после того как уволился из армии. Хотя на заставе и были машины, но я как-то к ним относился..., прямо скажем чисто иждивенчески. Всегда кто-то возил меня, и самое многое, чем я интересовался у водителя так это тем, что напоминал о необходимости тщательного проведения техосмотра перед выездом. Поэтому представившаяся возможность изучить для начала этот драндулет показалась мне стоящей и весьма своевременной. Я пока не решил еще, будем мы свой гараж делать или сарай Михаила приведем в надлежащий вид, но вот посмотреть, что там привез из запчастей отец, мне было интересно. Вовремя появившийся во дворе отец был хоть и навеселе, но вполне дееспособен, а увидев меня, сразу же постарался загрузить своими сомнениями.