Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

За две монетки


Жанр:
Опубликован:
07.10.2009 — 02.09.2010
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

Будильник прервал этот довольно бессвязный кошмар, краткое лицезрение в зеркале собственных ровных зубов, надраенных мятным порошком, убедило, что во рту все в порядке — иначе и быть не могло. А теперь остатки темноты вымывал из головы солнечный свет. Марко постоял на пороге гостиницы, подставляя солнцу прохладное свежевыбритое лицо. Все было хорошо. Им с Гильермо просто нужно потратить целый день, потратить на что-нибудь веселое и необязательное, потому что олимпийские билеты у них кончились, деньги стремительно подходили к концу, а при этом безумно хочется, чтобы хватило на мужские командные соревнования по той же рапире. Это завтра и послезавтра, четыре билета — целое состояние, а еще надо что-то кушать, хорошо хоть, все надобные балалайки уже куплены (Марко покраснел пятнами, но не стал напоминать, что балалайку и прочее он покупал "на свои"). После ресторана "Украина" нетрудно слегка затянуть пояса, а к сестрам то и дело ходить отнюдь не рекомендуется, чтобы их не подставить — наоборот, хорошо бы сделать заметный перерыв.

Вчерашний день целиком был посвящен фехтованию. Впервые в жизни Гильермо получал от спорта большее наслаждение, чем его спутник; с девяти утра и до семи вечера с краткими перерывами на еду они провели в спорткомплексе ЦСКА, в зале фехтования, и вид фехтующих после 21-го числа вызывал у Марко что-то вроде похмелья. К тому же половину душевных сил он потратил, стараясь ни нарочно, ни случайно не глядеть на своего спутника. Который, как назло, превратился в настоящего чумового болельщика, то есть вскакивал, свистел, бил себя по коленям так сильно, что наверняка остались следы, и даже один раз, промахнувшись, заехал по колену Марко, не успев смутиться и извиниться — просто не заметил, так горячо было на фехтовальной дорожке. Марко, как назло, с утра отстегнул нижнюю часть штанов и ходил в шортах — так что ему пришлось после боев поспешно превращать их обратно в брюки: на ноге расплывался здоровый синяк, на который было почему-то стыдно и ужасно обидно смотреть. Это же надо, какие у него острые и крепкие кулаки, когда доходит до крайности! А Гильермо до крайности именно что дошел: он даже перестал быть Гильермо, остался совершенно незнакомый провансалец, забывший итальянский язык и вопивший во весь голос в хоре остальных французов: "Allez, Pascal, allez!!!" Уже никакой не доминиканец; считай и не компатриот; Марко здесь просто не было.

А, Паскаль! Двое русских в финале — и он один, яркий, как стрела, легкий, с невыносимым изяществом человека, которому терять нечего, а завоевать он может весь мир. В промежутках между боями, сорвав маску и откидывая мокрые черные волосы, он успевал за двухминутный перерыв осиять всех вокруг, сверкнув улыбкой в камеры, жадные до нового чемпиона — ведь явно же будет чемпион, — но самый сильный электрический разряд улыбки посылался в ту часть зала, откуда кричали по-французски. Русский Смирнов старательно боролся, русский Романьков — яростно работал, а Паскаль Жолио из Фонтенбло, 21 года от роду, — фехтовал. В так называемой легкой французской манере, с ослепительной раскованностью, почти танцуя. И Дюпон пропал, Дюпон был влюблен, хуже чем Жоффре Рюдель в свою принцессу, влюблен по уши и совершенно бескорыстно — увидев воочию идеал детства, принца Оранжского, который вырвался вперед словно играючи — и теперь с непринужденной легкостью стоял против всей советской мощи, самый тонкий из троих, самый юный и абсолютно непобедимый.

Этот принц Оранжа играючи "сделал" Смирнова в предпоследнем бою — о, теперь все стало иначе, он прыжком поднялся в небо, и пока Смирнов уходил с дорожки, стиснув кулаки и закаменев в тоскливой ярости, и пока тренер мэтр Куртийя одновременно охлопывал, обнимал Паскаля, наставлял и разворачивал сияющим мокрым лицом к камерам — будет заодно исторический кадр, чемпион с тренером — Гильермо, оказывается, уже обнимался с каким-то совершенно незнакомым пожилым французом с верхнего ряда. Они все сейчас братья, а все те сейчас — враги.

Последний бой — с Романьковым — решал все. Если Паскаль победит, он чемпион. Если проиграет — у всех троих будет равное число побед и поражений, а значит, дополнительные бои. Смирнов стоял у помоста, не менее обескровленный волнением, чем Романьковский тренер, извергавший на весь зал волны адреналина вроде электрических разрядов: решалась и его судьба. Если сейчас русский проиграет, то француз — чемпион.

Третий укол — наносит — НЕТ — Романьков! "Саня, давай!" — чей-то неистовый русский крик раскрывает шлюзы. Гильермо дышит, как астматик, его колотит дрожь, будто кровь прилила к голове и изнутри бешено бьется о барабанные перепонки, и вот уже Романьков ведет — 4:2, "Саня! Сашенька! Санек!" — русское имя Романькова сотрясает стены, половина зала на ногах, именно тогда Марко вскрикивает от неожиданной боли, потому что кулак товарища, промахнувшись, со всех сил врезается ему в колено, задевая какой-то чувствительный нерв, так что нога Марко резко подпрыгивает вверх, как в детстве, в кабинете врача с молоточком. Гильермо не услышал его, вообще не замечая — Марко тут нет — потому что все уже изменилось: Жолио за минуту наносит подряд два укола! Два! Укола! Подряд! Четыре-четыре! Будь проклята война!!!

Треть зала взрывается. Дюпон вскакивает, снова садится, вцепившись в подлокотники; в глазах стоят настоящие слезы.

— Allez, Pascal! Allez!!! — он кричит этому человеку, самому родному на свете, сейчас — абсолютно обожаемому, что он с ним, весь Вивьер с ним, и весь департамент Ардеш, вся Франция, за Францию, за маму, вперед, сыны отечества, день славы пришел, НЕ ПОДВЕДИ!

Паскаль-невидимка с лицом, скрытым белой маской, смотрит сквозь маску до самого Ардеша и средиземноморских Пиренеев, до родного Фонтенбло, отлично зная об их чаяниях и надеждах, начав осторожничать под невыносимым грузом ответственности. Противники не торопились уже, они прощупывали друг друга — легкие шажки, невесомые прикосновения клинков, нерв к нерву, все, что можно предугадать, должно быть предугадано. Даже Марко не мог оторвать взгляда от дорожки, тем более что на Гильермо смотреть было страшно, как на гранату с выдернутой чекой. Сейчас рванет.

И рвануло — Романьков рискнул. Не мог он достать! Ни один человек на свете не смог бы — в такой атаке, ломающей все понятия о тактике и здравом смысле — кошачий выпад — Паскаль, отступив и выгнувшись, даже не пытался защищаться, потому что ведь уже видно, что не достал — многие закрыли глаза, в том числе и Гильермо, с яростным стоном — НЕТ! Достал. Один укол, перевес на один укол, победа досталась Романькову. Люди уже плясали на местах, ревели, стонали — огромный дом, полный сумасшедших, — Романьков орал громче всех, отплясывал на дорожке, подпрыгивал, вскинув руки, выкидывал бешеные коленца. Гильермо с грохотом откинулся на спинку кресла, закрыв лицо руками. Так, считай, и просидел первый из дополнительных боев — Смирнов против Романькова, оторвав пальцы от щек, только когда болельщики последнего разразились победными криками.

А принц Оранжа уже снова стоял на помосте, ярко улыбаясь перед тем, как надвинуть маску, легкий, изящный. Перед последним боем. Он всегда улыбается, когда уезжает на войну. Я целым уезжаю... Je partis sain et sauf, et j'en revins blessй. De trиs grands coups de lance, qu'un Anglais m'a donnйs... qu'un Russe m'a donnйs. После того поражения что-то важное сломалось, но улыбаться искоса взглянувшему, мрачному противнику он будет так же, пока лицо не скроет маска, и будет атаковать, еще сколько будет атаковать, и хитро финтить в последнем бою, чтобы выбить наконец Смирнова из равновесия боевой машины, но рапира его, уже нанесшая Смирнову в предыдущих боях столько уколов, пропарывает воздух, "смертельных три удара приму от англичан", Паскаль, жизнь моя... пять чертовых уколов, я знаю наперед. Проиграл всухую.

Франция почти победила — после этого боя у троих было равное число побед и поражений, все зависело только от очков, и по очкам Паскаль Жолио вышел на второе место в личном первенстве. Обойденный одним-единственным русским. Великолепный результат, если помнить, что еще остается командный чемпионат, а команда, в которой Паскаль, и потрясающий Дидье Фламан, и Фредерик с роскошной чисто французской фамилией Петрушка, наверняка идет на золото. Но все же Гильермо, памятуя о принце Оранжа, был совершенно взбешен.

— После Alexandre! После этого он!... Тренер русского чем-то взбесил его, он ломанулся, как боров, но если бы не тот бой, — а ведь как шел Паскаль!... Два подряд, и каких!...

Они с Марко сидели на "французской" стороне спорткомплекса — так получилось, что французов тут сидело больше, чем кого-либо другого из иностранцев — и даже бешенство свое, яростно ударяя кулаком в кулак, Гильермо изливал не спутнику — а новому знакомцу, этому лысому Жерому с верхнего ряда, и лысый Жером отвечал тем же — с великой экспрессией двое людей, которые не знали друг о друге ничего, сострадали друг другу, близкие как братья, по-настоящему близкие, хотя вряд ли увидят друг друга когда-либо еще после случайной встречи в центре Советского Союза. А Марко по-прежнему не существовало. И плевать. Итальянцев в финале все равно не было, Марко все равно болел за Паскаля — кроме двоих советских в финал вышли один румын и один поляк, оба довольно скоро выбыли, а принц Оранжский был и так лучше всех, безо всякого Гильермо. О празднике сейчас не могло идти и речи, хотя по сути-то второе место было праздником, о чем Гильермо неоднократно повторил на улице, убеждая себя самого, — а Марко все еще не существовало, и так до самого часа сна. Милостивая ночь, неужели хоть там нельзя оставить человека в покое и дать ему побыть живым? Видно, нельзя.

Марко вздрогнул и едва не закричал: кусок его сна оказался явью. Девушка Тома, как есть из сна собственной персоной, выскочила перед ним из ниоткуда, радостная, в брючках и синей мальчишечьей рубашке в клетку, едва ли не бросаясь ему на шею. Марко потребовалась пара секунд, чтобы проморгаться — Тома была настоящая, настоящие же Рома и Андрюха маячили у нее за плечами, Рома уже радостно пожимал обе руки Гильермо, опешившему не меньше спутника.

— Здравствуйте, товарищи! Наконец-то мы вас дождались! Вчера дежурили, как шпионы, с утра и до самого вечера, Толька меня заменял. Но вы как-то умудрились мимо нас проскочить, рано, наверно, вышли, так и не встретились...

— Давайте отойдем, что ли, хоть на лавочку, — по-французски попросила Тома, опасливо оглядываясь через плечо. И впрямь швейцар от дверей гостиницы как-то подозрительно смотрел на молодых людей, явно соотечественников, так запанибратски накинувшихся на приличных иностранцев.

Отошли, потихоньку двинулись к метро. Запах тополей и скошенной травы щекотал ноздри. Рома сыпал английскими словами, заставляя прохожих завистливо оборачиваться.

— Вы только не пугайтесь, ребята. Кей-Джи-Би ни при чем. Мы вас сами нашли. Вы ж нам сказали, Гильермо, адрес гостиницы, когда мы вам такси ловили! И — о-йееес, товарищи, каких мы вас красивых туда сажали, до сих пор стыдно вспомнить!

— Ты им скажи, что мы не хотели так, не подумали, — по-русски вмешался Андрюха. — Мы не знали, скажи! Что их французские желудки от нашей бурды на орбиту так скоро выйдут...

— Желудки у них итальянские, Дрюня. Все скажу в свое время, не мешай!

Но Дрюня и не думал отставать, не для того пришел. Гильермо он оставил Роману на растерзание, а сам забежал вперед, крутясь, как молодой пес, и торжественно всунул Марко в руки полиэтиленовый пакет.

— Вот, Марко, вот, возвращаю с извинениями. Вам возвращаю ваш портрет, так сказать. Том, переведи? Я, скажи, понимаю и сознаю, что мне его подарили в состоянии полного беспамятства, то есть невменяемости, а стало быть, подарком это считаться не может, и я не хочу, чтобы такой славный парень думал, что я воспользовался...

Какой еще портрет?... Отлично понимавший все и без перевода Марко недоуменно заглянул в мешок и обнаружил там свой собственный кассетный плеер Walkman в компании кассеты и кольца наушников. Вот он, значит, куда девался! Марко совершенно не помнил — не мог выделить из той ночи полной темноты какого-то определенного момента, когда он подарил Андрюхе плеер; но момент, со всей очевидностью, имел место быть. Андрей в ожидании перевода глядел ему в глаза своими честными, серыми; Марко вспомнил, как тот катался по палой листве и бил ногами от восторга, что слышит желанных "Битлов" прямо здесь и сейчас — и растрогался едва ли не до слез, осознавая, на какую жертву парень пошел из соображений порядочности. Плеера было, признаться, очень жалко, и вчера по мере осознания, что братский подарок утрачен — скорее всего, безвозвратно, в огромном парке, или в такси, или еще где на улице на пьяную голову — Марко мрачнел все больше и больше. Но тем яснее ему было теперь, что надо делать.

— Нет, — сказал он — старательно по-английски, не позволяя себе сбиться на второй родной язык; — нет, Андрей, я вам подарил это от чистого сердца, а значит, в самом деле подарил. У нас в Италии так не принято — подарки возвращать.

Он убедительно вложил пакет обратно в руки приятелю, для верности пожимая ему запястья — и почувствовал огромное облегчение от собственной щедрости, давно не приходившее осознание себя хорошим парнем, когда Андрюха в порыве радости ответил ему воистину пальцедробительным пожатием.

— Что, правда? С ума сойти... Слушай, спасибо тебе какое! Грацие! Вот такенное грацие! Правду говорят — сольди щедрые, последнее отдадут, это вам не инглиши — не переводи, Том! Просто скажи ему — во-от такенное спасибище от всего нашего курса. От всего четвертого курса Тимирязевки и еще от кучи народа!

Впервые за их с Гильермо российскую неделю Марко было спокойно. Нет, прекрасные и просто хорошие минуты случались и до того — например, в первый же день в ГУМе, выбирая подарки, он попросту забыл о своем несчастье, с головой окунувшись в разноцветный мир этого странного кораллового рифа... если бы не пришлось потом выныривать. И в спорткомплексе было здорово — вскакивать в горячке состязания, крича от восторга или от ужаса при каждом уколе... и в баре в потерянный день рожденья... и болтаться по узеньким улицам центра... Было бы еще здоровее, если бы не Гильермо рядом, не человек, чье присутствие — даже молчаливое — все время ощущалось как легкое жжение, внутренняя боль. Даже не разберешься, притяжение это или отторжение, но невозможность отделаться — это точно. Главная проблема Марко, таким образом, заключалась в том, что он всю дорогу чувствовал себя несвободным. Но этот калейдоскопический четверг был настолько полон другими людьми, что Гильермо действительно терялся среди них, отходя на задний план. Марко мог быть с кем-то. Он в самом деле был с этими ребятами, озирался в ярком мире, подобно Алисе в стране чудес — совершенно свободному ребенку, принимающему все вокруг с чистым и открытым любопытством.

Ребята недолго поспорили, куда им повести гостей; наконец остановились на каком-то ВДНХ, Марко не понял, что это такое, пока не попал туда — это оказался целый торговый городок, полувыставка, полуярмарка, так сказать, fiera dell'est, здесь и мышонка наверняка можно было купить, если задаться такой целью; но их цель была просто гулять, глазеть, рассматривать, поедая мороженое в смешных вафельных стаканчиках, не похожих на рожки; поедая сахарную вату — совсем такую же, как во Флоренции, ярко-розовую и липкую; глотая квас из огромных кружек, холодную воду с сиропом из серых автоматов, прозрачный березовый сок — "экзотика! Это не фруктовый, Марко, не овощной — это сок дерева березы!" — который продавец в магазинчике нацеживал из смешных стеклянных колпаков вроде самовара наоборот. "Да здравствует мороженое, в стаканчики положенное", — учила Тома стишкам, и Марко повторял, стараясь делать это как можно менее уверенно и не забывать про акцент. "На палочках обычное, со сливками клубничное, кофейно-шоколадное и самое нарядное по имени Пломбир!" По имени... как, Тамара? Пламбер? Как водопроводчик?

123 ... 2728293031 ... 404142
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх