Я в свою очередь тоже хорошо понимал, что рано или поздно враг обнаружит мою огневую позицию, попытается меня кружить плотным кольцом, чтобы живым взять в плен. Эммануилу Донскому я был нужен живым, а не жмуриком, иначе он не получит моих личных сбережений примерно в десять миллиардов долларов, а также мой дар мага не перейдет к нему.
Таким образом, как бы сам собой сформировался первый вопрос, который я хотел бы задать Эммануилу Донскому: "откуда он узнал о моем, Марке Ганееве, простом майоре КГБ СССР, существовании, а также о том, что долгих лет отсутствия я вернулся в Москву?". В этот момент я вспомнил об одном слишком уж информированном американском дипломате, о Роберте Мэнсфилде, который, как мне показалось, на третий день моего пребывания в Москве он знал о сути инцидента с московским таможенником в аэропорту Шереметьево, который из-за своего служебного рвения навсегда потерял память. Поведение этого американского в ресторане "American Grill & Вar" очень походило на то, что злобная рука из бугра пыталась проинформировать о моем появлении в России соответствующие российские правоохранительные органы.
Снова вдохнув полной грудью этот изумительно чистый и прохладный осенний воздух, я отбросил в сторону все лишние мысли из своей головы, чтобы сосредоточиться на одном только вопросе — как бы мне живым и здоровым выбраться из этой ловушки, в которой я так невольно оказался?!
Я стоял в тени перекрытий лифтовой шахты практически никому не видимый. Стоял и присматривался, и прислушивался ко всем ночным звукам, не появится ли среди них снова тот царапающий звук сколопендры, свидетельствующий о передвижениях милиционеров, разыскивающих меня. Я прекрасно понимал, что милиционеры, обложившие стройку со всех сторон, не позволят мне ее спокойно покинуть. В создавшейся ситуации я должен был бы найти самое неожиданное решение своей проблемы скрытно покинуть эту стройку, чтобы скрытно и без преследования уйти от противника самого себя вдруг оказался.
Хотя, должен честно вам признаться в том, я сам не очень уж переживал или беспокоился по этому поводу, так как у меня все же имелся один запасной вариант ухода из образовавшейся на этой стройке ловушки, а также от преследования противника. Но в свою очередь мне хотелось знать, кто же на деле являлся контактом Эммануила Донского в российских правоохранительных органах. В этой связи мне было необходимо пару минут пообщаться с прапорщиком Малашенко или кем-либо из его бойцов для прояснения этого вопроса.
Вскоре пара бойцов Малашенко, зачищающая нижние этажи каркасного здания, должна была появиться и на моем двенадцатом этаже этого же здания. Из-за создавшегося цейтнота во времени я едва успевал зачистить этот свой этаж от следов своего пребывания. Я не должен был своим оппонентам оставить отпечатки пальцев, жировые следы или свое ДНК на различных предметах, которыми только что пользовался. Мне нельзя было своим оппонентам предоставить какого-либо свидетельства для установления своей личности, чтобы не было раскрыто моего инкогнито, как снайпера, чтобы в дальнейшем я избежал бы любого судебного преследования и обвинения.
Первым делом силой мысли я собрал все стрелянные гильзы в пластиковый пакет, а затем его убрал его в отдельный карман своего ватника. Сооруженную мною помост-лежанку, я опять-таки силой мысли я поднял в воздух, а затем его левитировал по снижающей спирали в дальний угол двора новостройки, где снова рассыпал на отдельные доски и обрезки досок.
В этот тот момент я внимательно осматривал свою винтовку СВТ40, решая ее судьбу, забрать ли ее с собой или бросить на месте? В свое время эту винтовку я поднял со дна реки Яуза, когда вместе с друзьями в ней купался. С тех пор она хранилась в моем схроне вместе с другим найденным мною оружием! В любом случае мне было очень жалко с ней расставаться, СВТ40 — прекрасное оружие времен Великой Отечественной войны, в наши дни ставшее большой редкостью. Поэтому мне не хотелось ее выбрасывать, оставляя ее на этаже, как бы на поругание врагу. К тому же в сегодняшние смутные времена ни один человек не знает, каким оно будет это его будущее, к тому оно могло бы стать и не таким уж светлым, как бы нам этого хотелось, и тогда эта винтовка СВТ40 могла бы стать верным гарантом справедливого решения всех спорных или конфликтных вопросов! Опять-таки силой своей мысли я на руках поднял СВТ40 над головой и, словно почтового голубя, посла ее левитировать по направлению к сторожке своего знакомого сторожа. Когда буду покидать эту новостройку, то и ее прихвачу с собой.
Как только СВТ40 скрылась в темноте ночи, я приготовился к встрече с оппонентами, из плечевых кобур вытащил оба своих израильских пистолета "Desert Eagles", снял их с предохранителей и застыл, ожидая появление на этаже противника. В этом месте я хочу сказать только одно, что я не хотел и собирался убивать этих двух незнакомых мне парней, мне нужно было бы их обездвижить и допросить, но не более того! Повторяю, что я не собирался кого-либо убивать, хотел допросить, но не убивать! Стоя на бетонном перекрытии двенадцатого этажа, я внимательно прислушивался к приближающемуся скрипу лестницы, по которой на мой этаж поднимались спецназовцы ФСБ.
— Справа — чисто! Слева — чисто! Прямо — чисто! — То и дело я слышал возгласы спецназовцев, поднимающихся по лестнице на мой этаж.
Так, перекликаясь между собой, Юшка и Святой, осторожно вступили на мой этаж.
— Старый, старый, тебя вызывает Юшка! Подтверждаем, что перешли на двенадцатый этаж. Приступаем к его зачистке! Тут пока все спокойно, никого не видим! Через пять минут выйдем на новый сеанс связи. Отбой связи. — Быстро протараторил в надгубный микрофон идущий вторым спецназовец, который, как я понял, был Юшкой.
Этим выходом на связь со своим командиром спецназовец Юшка как бы ускорил событие, до этого момента неспешно созревавшееся в череде других событий, происходивших со мной. По крайней мере, этот момент стал решающим отправным толчком для моих активных действий, приведших в конечном итоге к столь печальному результату. Причем именно Юшка своими действиями предоставил в мое распоряжение пару минут времени для координации моих же действий. Этого времени мне вполне хватило бы на то, чтобы попытаться у этих двух спецназовцев выяснить детали их боевого задания. Правда, в какой-то момент один из них становился лишним человеком в этом процессе!
Для этой цели мне требовался всего лишь один спецназовец, а не оба сразу. Сама ситуация мне как бы подсказывала, что для разговора тет-а-тет мне наиболее подходил спецназовец Святой, так как Юшка оказался в положении, когда его было легче всего нейтрализовать. Он шел вторым в паре со Святым, его мне было бы легче отправить в нокаут одним ударом своего кулака. Здесь я хочу еще и еще раз повторить, что я не хотел никого из этих парней убивать, просто ситуация сложилась подобным образом!
Не теряя времени, я сделал шаг вперед, широко размахнулся и, рукояткой своего "Desert Eagle", который держал в правой руке, ударил по затылку спецназовца Юшку. Как почти всегда в таких случаях происходит, Юшка не сумел вовремя сгруппироваться, чтобы мой подлый удар принять на свое правое плечо. В этот момент он как-то странно споткнулся, раскинул руки широко в стороны и без сознания повалился на бетонное межэтажное перекрытие. Его карабин СКС45 мне удалось поймать прямо в воздухе, не позволив ему с железным лязгом упасть на бетонный пол межэтажного перекрытия.
Святой так и не услышал звук падение тела своего напарника, но он, видимо, обладал острым внутренним нюхом ко всем изменениям, внезапно начавшим происходить за его спиной. Ибо было практически невозможно иначе объяснить все его последующие действия. Святой все еще продолжал продвигаться вперед, но через секунду он вдруг остановился, чтобы сделать резкий, полный разворот своего тела на сто восемьдесят градусов. Видимо, этот спецназовец нутром почувствовал свободное пространство, внезапно образовавшееся за его спиной. И он решил этот факт тотчас же проверить, на месте ли сейчас находится его напарник?
Отсутствие Юшки на месте ввело Святого в некоторое замешательство, но главное заключалось в том, за его спиной сейчас вообще никого и ничего не было. Когда же он своими глазами в ПНВ посмотрел книзу, то поле его зрения попали и его напарник Юшка, с запрокинутой лежавшего на бетонном полу межэтажного перекрытия, и меня в тот момент, склонившегося над телом спецназовца Юшки и проверявшего биение пульса сердца на его шее.
Святой имел отличную боевую подготовку и, если бы ствол его карабина в тот момент был бы четко направлен на меня, то сейчас я не писал бы этой книги-воспоминаний, так как этот спецназовец не промахнулся бы, стреляя, с такого близкого расстояния. Но в тот момент я наклонился вслед за подающим карабином его напарника, стараясь его поймать до момента его соприкосновения с бетонным полом. Так что выстрела не последовало, доля секунды потребовалась этому спецназовцу, чтобы меня снова разыскать своими глазами. Вторая доля этой же секунды у него пошла на то, чтобы выправить прицел своего карабина, направив его на меня. И третья доля секунды у Святого пошла на то, чтоб своим пальцем выжать курок карабина, но последнего он так и не успел сделать.
Пуля, выпущенная из пистолета "Desert Eagle" размозжила ему голову, карабин СКС45 бойца отлетел далеко в сторону. Снова сыграли роль рефлексы Ката, не задумываясь, этот заказной киллер спасал свою жизнь, о моей жизни он в данную минуту не заботился!
Этот выстрел из пистолета, сопровождаемый дребезжащий звуком удара автоматического карабина о бетонный пол, нарушили мертвую тишину, до этого момента царившую на стройплощадке. Тотчас же послышались вызовы спецназовцами своего командира, начавшего проверять наличие своих бойцов. Мне же потребовалась целая минута времени для того, чтобы пережить смерть этого спецназовца. Затем я подошел к безжизненному телу Святого по православному обычаю сложил его руки крест-накрест на груди, и, прощаясь с ним, произнес краткую молитву, которая вдруг мне сама собой пришла на память. Вопреки обычаям того времени моя мама меня крестила при рождении, но церковь я, как и большинство советских граждан, никогда не посещал, поэтому молитв никогда не учил, я их попросту не знал.
Поэтому вслух, да и то шепотом произнес слова, которые вдруг всплыли у меня в голове:
— Обращаюсь к тебе, Творец! Ты умеешь наказывать, ты умеешь и миловать! Ты принимаешь на небесах и тех, и других! Прошу тебя, о Творец, прими к себе это только умершего человека, спецназовца по имени Святой, так неожиданно и внезапно призванного к тебе на суд!
Прочитав молитву, я подошел к телу Юшки, который все еще был без сознания. Сняв с его головы шлем, я свободно проник в его сознание. Мгновенно его просканировав, я узнал о том, что группа ликвидаторов под командованием прапорщика Малашенко была поднят по тревоге одного из заместителей директора ФСБ РФ и передана в распоряжение некого полковника Василенко. Этот полковник отдал приказ изводу на выполнение боевой задачи по захвату особо опасного государственного преступника по кличке Кат.
В сознание Юшки я подлил немного жизненной силы, чтобы с ним ничего не случилось бы до прибытия медиков. А затем вложил в него информацию о самом себе, как о Кате, выразил свои глубокие сожаления по поводу преждевременной смерти его напарника. Попытался объяснить, как это случилось и почему я себя вел подобным образом в той самой ситуации. Еще раз ему сказал, что не хотел, не планировал и не собирался убивать Святого!
В этот момент со стороны лестницы послышался негромкий топот ног нескольких спецназовцев, спешивших на место происшествия. Прислушавшись к этому топоту, я мгновенно сообразил, что прапорщик Малашенко, командир этой группы спецназа ФСБ РФ, узнав о возможные потери двух бойцов своей группы, он свой резерв бросил на их спасение.
Наступало время и мне покинуть это здание, больше меня здесь уже ничего не удерживало. Да и время подступало к полночи, в гостинице меня, наверное, уже совсем заждались! Я ведь с ними не связывался после покушения на меня, совершенное на Ленинском проспект. Ответный удар за это покушение на себя мне удалось нанести практически в один и тот же день! Я поднялся на ноги, я еще раз посмотрел и перекрестился на лик погибшего Святого, бойца спецназа ФСБ РФ, который имел имя и фамилию в своей обыденной жизни, которые я вряд ли когда-либо узнаю!
За мгновение до появления бегущих спецназовцев на моем этаже, я подошел к самому краю межэтажного перекрытия и посмотрел в клубящуюся тьму ночи под моими ногами. Тогда я просто сделал шаг в эту темноту, сначала падение моего тела с высоты двенадцатого этажа быстро стремительным и практически неконтролируемым, словно это падение было в бездонную пропасть. Мне потребовалось несколько мгновений для того, чтобы восстановить свой контроль над телом и своим падением с двенадцатого этажа здания. Каким-то невообразимым образом мне удалось начать балансировать вес своего тела, тем самым замедляя скорость его падения с высоты, а затем само падение перевести в парение своего тела. Теперь я не падал, а как бы очень медленно опускался на землю. Вскоре мое летело получило горизонтально направленный импульс, я начал левитировать, придерживаясь направления на избушку сторожа.
Вскоре пролетая над его сторожкой, в полосе света, падавшего из окна, я увидел свою родную СВТ 40, валявшуюся на земле, неподалеку от сторожки. Я только протянул к ней свою правую руку, чтобы ее подобрать с земли, как она сама подпрыгнула и влетела прямо в ладонь моей правой руки.
4
После своего первого рабочего дня, я едва добрался до кровати в гостиничном номере, находясь в полуневменяемом состоянии и мало чего соображая. Я заснул именно в тот момент, когда моя голова и тело находились в процессе стремительного падения на подушку, до момента соприкосновения с ней. Кстати, к этому времени настенные часы показывали начало третьего часа ночи.
Полтора часов назад я шатающийся походкой, тяжело переступил порог гостиницы "Арарат Хайятт Парк", то в тот момент я прежде всего очень удивился тому, что меня никто не остановил при входе в гостиницу. Мой костюм от Армани давно уже превратился в некое подобие половой тряпки. Поверх него на мои плечи был натянут тюремный ватник, перетянутый в поясе дорогим ремнем из кожи. Единственное чем мой ватник отличался от ватника зека, так это тем, что выглядел он почти новеньким, а на его спине не было личного номер зека. Словом, в тот момент я выглядел вполне приличным советским человеком, но вот только немного уставшим и с винтовкой через плечо, а, может быть, даже партизаном Великой Отечественной войны.
Когда я прямо с улицы через стеклянные двери гостиницы прошёл в ее вестибюль, то оно практически пустовала. Часы на стене показывали без пяти минут два часа утра, поэтому, кроме охранников, в этом вестибюле никого не было. В мгновение ока первые два неизвестно откуда появившиеся охранника ловко сцапали меня за плечи, хотели меня повалить на пол, чтобы там обездвижить и обезоружить. Но мне почему-то не захотелось валяться на холодном полу вестибюля гостиницы, в этой связи у меня с охранниками завязалась небольшая свалка. Когда число охранников увеличилось до четырех, им все же удалось свалить меня на пол, обездвижить, надеть на руки наручники и забрать винтовку СВТ40, которую они тут принялись рассматривать под разными ракурсами, так как такой они давно уже не видели.
