Накануне

— Рук не хватает, — сухо сказал Степан, заметив оценивающий взгляд Шемяки. — Людей у меня мало. И времени нет.

Шаткий, наскоро брошенный через ров, деревянный настил, опирающийся на столбы заменял мостик и вел напрямую к большим новеньким воротам. Видно усадьба во время зимнего погрома сильно пострадала, но отчего-то полностью не выгорела.

Сразу за воротами начинался крутой подъем по прямому коридору, устланному плахами, высокие стены которого представляли все тот же заплот. Он вел к высокому, в два яруса, зданию, увенчанному башенкой, с которой такой узкий, что едва телега проедет, коридор лежал как на ладони.

Везде в усадьбе необычайно сильно пахло свежесрубленным деревом, под ногами валялась свежая стружка, но присутствия работников не наблюдалось. Усадьба, словно вымерла. Степан, обнаружив настежь раскрытые ворота, недобро хмурился, а когда увидел во дворе в тени высокого висячего крыльца безмятежно дрыхнувшую девку, то рассвирепел, схватился за плеть, но хлестнул легонько, по бедрам. Разбуженная девка заголосила, но углядев хозяина быстро смолкла, тихонько всхлипывая, обтерла рукавом брызнувшие слезы.

— Где все? — строго спросил Степан.

— Боярыня всех в поле увела, — продолжая всхлипывать пропищала девка тонюсеньким голосом, со страхом глядя на грозного хозяина и окружавших его незнакомых воинов.

— Боярышня где?

— У себя почивает, — уже смелее ответила холопка, стрельнув искромётными глазками в сторону молодых пригожих парней.

— Поесть нам собери, — велел Степан, потеряв всякий интерес к девке.

Пока Сашка располагался в отведенном его отряду доме, с двух сторон опоясанному гульбищем верхом на коне, примчалась Людмила, сразу бросившаяся обнимать мужа. Степан, отстранившись, распекал молодую жену за то, что увела с собой всю челядь и даже двух старых воротников.

— А если налетит кто? — укорял жену Степан, крепко прижав ее к себе.

— Милый, да кто посмеет? — возразила Людмила и обняла мужа, заглянув в глаза. — Как я соскучилась по тебе...

— И я скучал, лада моя, — ответил Степан с нежностью.

Сашка украдкой наблюдал за ними, и досада на девушку переполняла израненное сердце. Он все еще продолжал любить ее, и корил себя за минутную слабость, бросившую его в объятия несмышлёной девчушки, дочери Степана.

— У нас гости, — предупредил Степан жену. — Шемяка объявился...

— Что ему надо? — тревожно спросила Людмила, отстраняясь от мужа.

— А ты не знаешь? — усмехнулся Степан. — Рада...

— Подлец он, — сказала Людмила, сердито поджав губы. — Совратил девчонку...

— Ты все его любишь? — почувствовав укол ревности с волнением спросил Степан, крепко сжимая запястья жены.

— Нет, милый, — быстро ответила она. — Я люблю только тебя.

— Радка по нем сохнет... — тяжело вздохнул Степан.

— Ты ему уже сказал?

— Да. Он согласен взять ее в жены.

— Так, что тебе не нравится? — спросила она.

— Голь перекатная... — сердито ответил Степан.

— Милый, ты не прав, — Людмила ласково погладила мужа по щеке. — Жену он всегда обеспечит. Уж я-то его знаю. Вспомни, кто нам дал серебра...

— Помню я, помню, — поморщился Степан.

— Возьми его к себе в сотню, или попроси князя Мстислава взять его на службу.

— Ты в своем уме? — рассердился Степан. — Мстислав пообещал его на ремни порезать...

— Пусть тогда уедут пока все не образуется. Или владыко замолвит слово. Мстислав, говорят, отходчив.

— Нету Мстислава Глебовича в Чернигове, — ответил Степан. — Михаил вернулся с гридью и прогнал со стола Мстислава.

— Ой, — всплеснула руками молодая женщина. —

— Вот тебе и ой, — усмехнулся Степан. — Наш пострел везде поспел. Убил боярина изгоя Константина... А Константин теперь сыну Михаила Всеволодовича служит.

— О господи, — Людмила снова всплеснула руками, прикрыв маленькими ладошками нижнюю часть лица.

— Если бы не Рада, повел бы парня на правежь, — сказал Степан.

Людмила женским чутьем почувствовала внутреннюю борьбу раздирающую любящее сердце мужа.

— Засиделась в девках Рада, — заметила она, вновь обнимая мужа.

— Так не любит он ее, — покачал головой Степан.

— Стерпится — слюбится, — возразила Людмила.

Увидеть девчонку Сашке не позволили. Степан, вскоре после разговора с женой отъехал, а Людмила наотрез отказалась принимать бывшего полюбовника. К вечеру вернулся Степан, да не один, вместе с ним приехали гости добрые, а следом за ними в усадьбу потянулись люди и вскоре во дворе стало очень людно и шумно.

Благодаря стараниям Василя, Сашка уже знал, чего ожидать и приготовил подарки родителям невесты. Из всей честной компании прибывшей вместе с Шемякой в усадьбу Степана, никто не подходил на роль свах. Гости добрые могли быть только семейные. Степан решил проблему призвав на помощь общину. Нашлись люди готовые выступить в роли посаженного отца-матери, и сваты нашлись — довольно приятные люди, с которыми Сашка быстро нашел общий язык. Снабдив добрых людей подарками для родителей невесты, от которых они пришли в восторг, Сашка попросил еще передать Степану увесистый мешок, запечатанный свинцовой пломбой.

Еще в Киеве, он озаботился заказать вместо княжеских пломб, которыми были запечатаны тугие мешки с украденной казной, другие, попроще, с его собственным знаком.

Войдя в дом, сваха, первым делом бросилась к печи, где несмотря на летнее время, горел огонь и стала демонстративно греть руки, что бы сватовство прошло успешно. Потом гости добрые долго и красноречиво расхваливали жениха, словно не видели его впервые, а знали много-много лет, вручили подарки от жениха — два десятка бобровых шкурок и три гривны серебра, из тех, что имели хождение в Киеве. Степан подарки принял, в свою очередь одарив свах. И лишь потом, ему вручили тяжелый мешок, запечатанный пломбой.

Как и следовало ожидать, Степан примчался к Шемяке. Да не один, прихватил с собой молодую жену. Оба они требовали ответа на вопрос:

— Откуда богатство такое?

— От верблюда, — ответил Шемяка с ухмылкой.

— Слыхал я, в Киеве, казну князя Владимира воровски умыкнули, — скребя пальцами заросший щетиной подбородок, сказал Степан, внимательно наблюдая за реакцией Шемяки.

— И велика та казна? — с любопытством спросил Сашка.

— Велика, — степенно ответил Степан. — Князь Михаил сказывал владыке, а он мне поведал, что на тысячи полторы золотых гривен.

Шемяка присвистнул от удивления.

— И что не нашли? — спросил он.

— Как сквозь землю провалилась, — усмехнулся Степан. — Мнится мне, что те гривны в мешке из той самой казны.

— Саша, как ты мог! — с укором обратилась к парню Людмила.

Тряхнув головой, Сашка рассмеялся и с какой-то бесшабашной удалью хлопнул ладонью по коленке.

— А была не была. Слушайте, — сказал он, поднимаясь с лавки. — Только предупреждаю, выдать князю решите — десять раз подумайте.

— Вот стервец! Угрожать вздумал? — взъярился Степани и ловко вскочил на ноги.

И не подумаешь, что вместо ноги протез у него, каких здесь отродясь не видали.

Людмила поспешила успокоить мужа:

— Погоди горячиться, — урезонила она Степана. — Он прав. Тут подумать надо.

— Вот — вот. Вы уж, голуби мои, подумайте, — Сашка бросил благодарный взгляд Людмиле, а на Степана посмотрел с вызовом.

Боярин долго сверлил взглядом Шемяку, играя желваками на скулах.

— Одно могу сказать точно, столько золота упереть — большая ватага нужна. Я лишь ухватил, до чего руки смогли дотянуться. Смекаешь? — Сашка с интересом наблюдал за реакцией Степана. — Княжьи люди давно бы уже на след ватажки вышли.

— Ты хочешь сказать... — первой догадалась Людмила.

— Именно, — с улыбкой произнес Сашка. — Не прост ваш князь. Ой, как не прост. Киевский князь собирался в спешке, он поди и сам не знает, сколько там было в сумах этих.

— Быть такого не может! — ощерившись, воскликнул Степан. — Чтобы наш князь, да такое измыслил...

— Я наследил там немного, — признался Шемяка. — Да князю это на руку оказалось. Вот и думай, прознает князь про меня, про нас с Радой, что у тебя гостил... — он сделал паузу, давая Степану поразмыслить над словами. — Разве одного меня судить станет? Да будет ли вообще судить? Велит прирезать по-тихому...

Слова Шемяки падали на плечи Степана тяжелыми каменными глыбами, давили неимоверно, пробуждая страх за близких ему людей: за братичадо Местятку, за молодую жену и, досадуя на себя, Степан все больше сутулился, понуро опустив буйну голову.

— И вот что я скажу тебе еще, — в неистовом кураже продолжил говорить Шемяка. — Врагов у меня тьма: князь-изгой из них не самый страшный. Юрий Мстиславович сын Удатного зуб на меня точит — брата его зарубил я в сече. Хан Тигак, когда узнает, что я его людей побил и полон освободил.

Высказавшись, Сашка замолчал, сверля взглядом разом поникшего боярина и видя, что тот молчит, резко, с нескрываемым злорадством спросил:

— Вот и думай, нужен тебе такой зять?

Степан встрепенулся, метнул затравленный взгляд на Шемяку, но сказать ничего не успел.

— Нужен! — звонким голосом выкрикнула Рада, весенним ураганом ворвавшаяся в горницу.

Сашка ошалело смотрел на девушку, решившуюся идти против воли отца. Невесте обычай запрещает видеть жениха перед свадьбой.

— Нужен! — выкрикнула она вновь и, видя, как наливается краской недовольное лицо батюшки, затараторила. — А не дозволишь — сама убегу к любому. В монастырь уйду, в омут кинусь...

— Ах, ты коза своевольная! — взъярился Степан. — Сейчас поучу тебя уму разуму...

— Учи сколько влезет, а от своего не отступлюсь! — нахально заявила девчонка.

И ведь огрел бы Степан своевольную дщерь невесть откуда взявшейся плетью, да только Людмила грозно цыкнула на него:

— Охолонись!

Степан послушался жену, опустив уже поднятую для удара руку.

— Сядь на место, — властно велела она ему.

И опять Степан послушно исполнил веление жены.

— Хватит лыбиться, — Людмила, стремительно ожгла Сашку гневным взглядом.

Шемяка сразу умолк, согнав улыбку с лица. Происходившее в горнице его изрядно веселило. Не так он представлял свою свадьбу. Он вообще ее не представлял.

— И ты садись, — молодая женщина, взяв падчерицу за руку, повела к лавке. — В ногах правды нет.

Рада фыркнула, дернула плечиком, но послушно села, продолжая с вызовом смотреть на отца.

— Сколь дерзка и непослушна, — пытаясь углядеть растущий животик сквозь широкие одеяния девчушки, подумал Сашка, тяжело вздохнув. — Намаюсь я с ней...

— Давайте сядем ладком и вместе подумаем, как дальше жить станем, — усаживаясь рядом с мужем, предложила Людмила.

— А что тут думать-то? — перестав разглядывать девчонку, спросил Сашка. — Валить отсюда надо.

— Чего? — взъярился Степан.

— Тише, милый, тише, — легкими поглаживаниями, Людмила успокоила мужа.

Сашка усмехнулся, наблюдая за супружеской идиллией.

— Ты сама знаешь, что тут скоро будет. Не пройдет и трех лет — одни головешки останутся. Татары никого не пощадят, — с нескрываемой злостью процедил сквозь зубы Шемяка. — Ребеночка родишь, поди Степан, кобель еще не старый... я отцом стану...

Сашка замолчал, игнорируя злобный взгляд боярина. Не понравилось Степану, что его кобелем обозвали, ох не понравилось, но ласка и тихий, спокойный голос жены действовала на него успокаивающе.

— А про голь перекатную... — Сашка встал, снимая суму с деревянного гвоздя, вбитого в бревенчатую стену. — Я побогаче вас буду...

Сорвав пломбу, он вытащил несколько грамот, свернутых в трубочку.

— На. Почитай. — он резко швырнул их на стол и сказал не скрывая горькую обиду. — Есть у меня дома и подворья в Киеве, Галиче, Волыни... Села есть богатые. Собственные. Не чета вашему.

— Посмотри, — велел боярин дочке.

— Все так, — подтвердила она, ознакомившись с документами.

Степан не удержался, фыркнул в густые усы.

— Значит, разбогател, — медленно произнес он и замолчал в раздумье.

— Саша, зачем же ты тогда князя ограбил? — с укором спросила Людмила.

— Неужели ты ничего не понимаешь? — с горячностью ответил Шемяка. — Татары придут и все уничтожат. Ты же сама знаешь.

Степан удивленно посмотрел на жену.

— Он тоже ведун?

— Все мы ведуны, — ответила она нахмурившись.

— Вот, что я тебе скажу, зять мой, — с усмешкой обратился к Шемяке Степан. — Татарами пугай ты детей неразумных, а воинов не напугаешь. Не страшнее поганых они. Булгары их били? Били. И снова побьют.

— Не веришь мне? — тяжело вздохнув, спросил Сашка.

— Отчего не верить? Верю, — ответил Степан. — Только ведь и мы не лаптем деланные. Князь рати поднимет в Чернигове, в Киеве и не устоять татарам. Да, что там. Одних черниговских воев достаточно, чтобы прихлопнуть разом всех татар.

— Степан уговорил владыку сотни набрать. Через год под его рукой будет пять сотен воев, не хуже княжеских, — с гордостью сообщила Людмила.

Боярин ласково взглянул на жену и добавил:

— Оружие, брони запасем, стены подновим и нипочем татарам нас не взять.

— То-то и оно, что каждый по одиночке биться станет... — осуждающе покачал головой Шемяка. — Берите лучше золото и езжайте в Европу, к теплому морю.

— Куда? — удивился Степан.

— Да хоть во Францию, — ответил Сашка.

— И попасть на костер инквизиции? — фыркнула Людмила.

— Зачем так сразу, — обиделся Сашка.

— Нет уж... мы лучше здесь останемся, — в ответ мотнула головой Людмила.

— Дохлый номер, — грустно улыбнулся Сашка.

— А мы все же попробуем, — ответила Людмила и обратилась за поддержкой к мужу. — Да, Степан?

— Как есть правду говоришь, — степенно подтвердил боярин.

— Ну так свадьбу играем? — с улыбкой спросил Шемяка, подмигнув девчонке.

— А много ли у тебя злата-серебра? — неожиданно спросил Степан.

— Да уж не мало, — уклончиво ответил Сашка.

— Гривны, поди, киевские? — уточнил Степан.

— А шут их знает... — пожал плечами Шемяка. — А что?

— Спрятать до поры надобно, — заключил боярин.

— Кто же золото прячет? — рассмеялся Шемяка. — Его бы на серебро поменять, да в дело пустить...

— Что надумал? — проявил интерес боярин.

— Так отдаешь за меня Раду? — вопросом на вопрос ответил Сашка. — Не передумаешь?

— Забирай, — махнул рукой Степан.

Девчонка обрадовалась, бросилась в ноги к отцу. Счастливая. Вот только Сашка чувствовал себя последней скотиной. Ну да стерпится — слюбится. Девка молодая и пригожая, а что дерзка больно, то дело поправимое. Дома сидеть он не собирался.

— Ты вот, что, Степан, — сказал он, когда боярин благословил молодых. — Золото на серебро поменяй. Купи земли подальше от города. В самых непролазных дебрях.