Слышишь меня, мой далекий северный бог? Помоги неразумной мне, прошу, иначе кто еще будет верить в тебя и, попадая в нелепые ситуации, молить о спасении?!
Пока я отчаянно выпрашивала высшую милость, дверь снова скрипнула и закрылась. Ушли? Неужели и в самом деле ушли?! На радостях я едва не выскочила из-под опостылевшей кровати, однако вовремя расслышала мягкие шаги и вновь затаилась, словно мышь под веником.
И в самом деле, с чего это Лиону на ночь глядя покидать свою собственную комнату?
Наставник остановился около кровати, задумчиво качнулся с пятки на носок, потянулся к шнуровке ботинок...
— Мастер Ривенс! Мастер Ривенс!!! — отчаянные вопли слились с дробным стуком в дверь. — Грошен что-то не то в чан с экспериментальным зельем кинул, и теперь оно ревет, лязгает зубами и лезет на волю!
Витиевато ругнувшись и помянув недобрым словом чересчур самостоятельных, но безмозглых студентов, Лион выбежал из комнаты, позабыв — о счастье! — запереть дверь. Не теряя времени, я выползла из-под кровати и, стеная и охая от тупой боли в затекших ногах, припустила прочь, не думая о том, что меня может кто-то увидеть.
Лишь благополучно миновав переходы и оказавшись в родном крыле, я вспомнила о дюжине ломких, колючих стебельков, заботливо разложенных под одеялом наставника...
Я сползла по стеночке и пару раз легонько стукнулась и без того пострадавшим затылком о стену.
Вряд ли мой "подарочек" придется мастеру по вкусу... Какое счастье, что завтра — выходной!
Утро добрым не бывает, особенно когда тебя вытаскивают из уютного сна, не считаясь с твоим мнением по поводу столь бесцеремонного обращения.
— Она — эльфийка! — полным трагизма голосом взвыли над ухом, разрушая хрупкое очарование сонного забытья. — Вики, слышишь?! Эльфийка!
— Кто-о-о? — душераздирающе простонала я, пытаясь спрятать голову под подушкой и зацепить хотя бы краешек заманчивого сновидения.
— Эта девица! По обмену! — в тон мне завела Ланка, безжалостно отбирая подушку.
— По какому еще обмену?! — недовольно буркнула я, с трудом приоткрывая левый глаз. Правый странно припух и подозрительно чесался. Никак ячмень? Похоже, лежание на холодном пыльном полу все-таки не прошло даром...
— По тому самому, от которого тебя широкой грудью закрыл Лион! — с непередаваемой смесью ехидства и непомерного горя взвыла подружка.
При упоминании наставника я инстинктивно втянула голову в плечи, и уже потом до меня дошел смысл сказанного. А, точно... Обмен, эльфы, Дубравы. Сама же об этом Лантэлии говорила.
— Не такая уж она и широкая, — зевнула я, садясь на постели и пытаясь открыть зудящий глаз.
— По сравнению с некоторыми, — палец подруги обвинительно уперся в меня, — в самый раз! И вообще, не пытайся меня отвлечь!
— От чего? — непонимающе посмотрела я на пылающую, словно весенний костер, Ланку.
— От эльфийки!
— Какой?!
— Виорика, — с рычащими интонациями начала подруга, — не зли меня!..
— Ладно, успокойся! — хмыкнула я. — Понятно, тебя вывела из себя новенькая девица. Только один вопрос, если позволишь, — когда она успела-то?
— Да я даже не знаю, как ее зовут, и видела лишь мельком! — отмахнулась от меня Лантэлия. Я многозначительно потерла лоб и тяжко вздохнула. Ланка в неадеквате — это сильно. К счастью, такое бывает нечасто и длится недолго.
— И в чем же дело? — осторожно уточнила я, ногами пытаясь нашарить на полу ботинки и подтягивая к себе висящие на спинке кровати брюки.
— Да в Ардэниодирниэле же дело! В Ардэниодирниэле!!! — чуть ли не в голос заорала подруга.
Я сжала зубы. Так, Виорика, спокойствие, только спокойствие! Вдох-выдох...
— Ланочка, — ласково прощебетала я, — милая моя, дорогая, а при чем тут Ардэр... Ардэнд... Лис?
— Он — эльф! — простонала девушка, глядя на меня несчастнейшими глазами беззаветно влюбленной дурочки.
— Кажется, он никогда этого не скрывал, — терпеливо заметила я. — И раньше, насколько я помню, тебя совершенно не волновала его расовая принадлежность!
— Меня и теперь не волнует! — сверкнула глазами Ланка.
— А что тебя волнует, солнышко? — прожурчала я, смотря на нее с пониманием, коего в моей душе не было ни капли.
— То, что я — не эльфийка! — всхлипнула Лантэлия, а я наконец вздохнула с облегчением. Женские истерики — дело сложное, муторное и нервное. Пока разберешься в их причине — поседеешь.
— Ланка, спокойно! — заявила я, пресекая намечающиеся рыдания. — Лис — эльф пуганный. То бишь его одним только видом прелестной эльфийской девы не проймешь!
Я вспомнила, с каким выражением лица приятель отзывался о своих соотечественницах. Если бы Лана это видела, наверняка бы не беспокоилась!
— Да-а, — капризно протянула подруга, — а ты знаешь, какие они, эльфийки, краси-и-ивые?
— Си-и-ивые, — передразнила, не удержавшись, я. — Лантэлия, ты что, только вчера на свет родилась? Знаешь такое волшебное слово — "макияж"? Если как следует умыть эльфийку... Современные косметические средства даже последнюю кикимору в потрясающую красотку превратить могут! Да наши же травницы и целители такие эликсиры варят — закачаешься!
— Видела я вчера, как именно вы с Рэмионом, выходя от целителей, качались! — фыркнула Лана.
Ой. Ой-ёй! Наверное, это когда Лис ее к феям водил... Слава всем богам, подружка не видела, куда я пошла потом!
— Это Рэм виноват! — пожала плечами я, стараясь не выдать волнения. — Очередная любовь всей его жизни на нем эксперименты ставит, а он, дурень, "из ее нежных ручек готов принять даже яд"! — с неподдельным отвращением процитировала друга я.
— Он-то готов, — кивнула Лана, — а ты-то чего всякую неопознанную дрянь с ним распиваешь?!
Я тоскливо вздохнула. Разговор неудачно свернул на не самую приятную для меня тему. Правда, выбирать не приходится. Подругу надо приводить в чувство любой ценой!
— Нервы я лечила, Лан. Откуда мне было знать, чего именно Рэмион в колбу налил?!
— Так вы еще и из колбы сие пойло хлестали?! — ужаснулась непогрешимая Ланка.
Я смущенно кашлянула. Пожалуй, не стоит уточнять, что из колбы, благородно отданной мне другом, "пойло" хлестала только я, а Рэм, не заморачиваясь, по-простому пил из горла. Лантэлия не поймет. Она девица благовоспитанная, с хорошими манерами и идеалистическими взглядами на жизнь. Вот кому надо было царевной-то родиться! Усмехнувшись, я натянула штаны и рубаху и полезла под кровать в поисках неуловимых ботинок.
— Вики, — робко окликнула Ланка, когда я пыталась дотянуться до забившегося в дальний угол ботинка, — но ведь она и правда невероятно красивая... К тому же — его расы... А ну как...
— Вот если "как", тогда и будем думать, — глухо отозвалась я, чихнула и, разозлившись, рискнула применить простейший телекинез.
Ну что сказать? Если принять за аксиому утверждение, что главное — результат, то у меня все получилось. То есть ботинок я достала. Подошла и без проблем взяла его, благо что кровать к этому моменту, чудом не задев подавившуюся воздухом Ланку, вверх тормашками стояла у противоположной стены.
— Магия — сила, — задумчиво протянула я.
— В руках дебила! — возмущенно добавила пришедшая в себя подруга. — Виорика!..
— А? — невинно улыбнулась я. — Да ладно тебе, Лан! Сейчас я все на место верну...
— Не надо! — рявкнула она, глядя на меня с суеверным ужасом. — Не смей! Пусть стоит, как стоит, поняла?!
— Поняла, поняла, — буркнула я, с интересом следя за пятящейся к двери Лантэлией.
— Я скоро! — крикнула она на прощанье. — Главное, опусти руки и молчи! Слышишь?!
Я пожала плечами и принялась обуваться, мысленно ругая себя за то, что не купила нормальные сапоги. Какой бес дернул меня позариться на эти эльфийские пыточные предметы?! То есть сами по себе ботинки очень удобные, но высокая частая шнуровка... О, это выше моих сил!
Лис с Рэмионом заявились как раз тогда, когда я затягивала последний узелок и радушием не горела.
— Тю! — присвистнул эльф, с интересом осматривая комнату. — И по какому случаю банкет?
— По случаю прибытия новой студентки! — далеким от доброжелательного тоном брякнула я, остервенело почесав кулаком пылающее веко. Ланка, стоявшая за спиной Лиса, немедленно залилась краской.
— А какая связь между новенькой и раскуроченной кроватью? — удивился Рэм.
— Самая прямая! — лучезарно улыбнулась я, натягивая куртку. — Не будь новенькой, я бы все еще спала!
— Неисповедимы пути логики женской, — тяжко вздохнул Рэмион. — Ну и как вас понимать прикажете?!
— А вы и не понимайте! — протянула я, мечтательно закатив глаза и с грустью отметив, что правый не закатывается из-за припухлости. — Вы просто любите и балуйте!
— Одну уже, кажется, по самое не могу разбаловали, — заметил Лис, изучая учиненные мною разрушения. — Что это было — особо убойное заклинание?
— Телекинез, — мстительно сдала меня Ланка. Пришла моя очередь краснеть.
— Мало Лион тебя гоняет, — проникновенно сообщил Рэм.
— За каким бесом некроманту телекинез? — попыталась отговориться я уже навязшей на моих зубах и ушах окружающих фразой.
— Чтобы, вскрывая захоронение, не трогать древние кости руками, — просветил Лис. — Но если тебя устраивают и традиционные методы...
Традиционные методы меня не устраивали, тем паче что на горизонте зловещим призраком маячило очередное практическое занятие по страстно ненавидимому профильному предмету. Кажется, придется всерьез взяться за изучение телекинеза. Чем я, не откладывая, и занялась, под чутким руководством Лиса возвращая кровать на ее законное место.
— Молодец! — расщедрился на похвалу эльф, снисходительно потрепал меня по щеке и недоуменно нахмурился: — Вик, а что у тебя с глазом?!
— Действительно, жуть какая, — поддержал его Рэм. — Пойдем-ка к Эйши, она в два счета поможет...
А вот это он сейчас зря! Одно только упоминание о девице, благодаря которой я вломилась к Лиону и едва не попалась на месте преступления, привело меня в состояние неконтролируемой ярости.
— Эй, эй, Вики, что с тобой?! — не на шутку разволновался Рэм, когда я, шипя подобно злющей кошке, вытолкала его в коридор — под изумленными взглядами друзей.
— Со мной — ничего! — захлопнув дверь, чтобы не смущать Ланку и Лиса некрасивыми разборками, шепотом рявкнула я. — А что у тебя с мозгами?! Ты чем меня вчера напоил, Рэми?!
— А... а что? — окончательно растерялся парень, вжимаясь в стену. — Разве что-то случилось?
— Случилось! — ткнула его пальцем в грудь я. — Радужные глюки и желание творить добро во имя добра случились! И, поверь, все могло закончиться гораздо печальнее... для меня!
— Вики... — выдохнул Рэмион. — Я и предположить не мог, что тебя так накроет, из лабораторий ты ушла совершенно нормальная... — Он осекся и внезапно хлопнул себя по лбу: — Ох. А кому ты, ребенок, добро во имя добра причинить успела?
Я смутилась и закусила губу, но Рэм и так уже все понял.
— Вик... Ты, случайно, Лиона вчера не видела? — вкрадчиво осведомился он.
— Случайно — нет, — хмуро бросила я, закрывая лицо ладонями.
— Значит, неслучайно, — хмыкнул приятель. — И почему я не удивлен?
— Он зол, да? — глядя на Рэма сквозь пальцы, тихо спросила я.
— А когда он бывает добр? — усмехнулся парень.
— Он фей спас... — пробормотала я, понимая, что разговор явно свернул не в то русло.
— Спас. Но феи ему в благодарность колючек в постель не пихали, — с едва сдерживаемым смехом заявил Рэмион.
— Ах ты! — вспыхнула я, пинком забивая раскаяние поглубже, в самый темный уголок души. — Между прочим, в этом есть и твоя вина!
— Если ты про букет, — прищурился Рэм, — то сильно сомневаюсь, ибо идея не моя! А вот пить что-либо крепче сока я тебе больше не позволю — кто знает, скольких наставников мы недосчитаемся на следующее утро!
И этот... этот белобрысый нахал, заливисто хохоча, сбежал. Значит, решил оставить последнее слово за собой? Ну уж нет, солнце мое!
Прислонившись к стене, я сжала виски ладонями и сосредоточилась.
Еще одна подобная шутка — и мы недосчитаемся тебя! — послала очень громкую и четкую мысль я.
На лестнице что-то громыхнуло, звякнуло, послышались ругань и оправдания, произнесенные очень знакомым голосом. Кажется, сообщение застало адресата врасплох... Но это уже отнюдь не мои проблемы!
Глава 24. Сессия как наказание за грехи первого семестра
На мягких лапках, не спеша, когда студент дремал,
Она пришла... И принесла заботливо кошмар.
Из студенческого фольклора
До дня зимнего солнцестояния оставалось две седмицы, а это означало, что наша вольная жизнь подошла к печальному завершению. Призрак сессии, прозрачный и невесомый, внезапно обрел плоть и грозил придавить неподъемным грузом экзаменов. В Школе было шумно и людно — великая и ужасная сессия вернула в ее стены старшекурсников, которые в основном занимались практическими занятиями и редко появлялись в аудиториях. Серьезные парни и девушки в строгой форме внушали уважение и толику зависти — иногда казалось, что я попросту не доживу до выпускного курса, а если и доживу, то не без проблем с психическим здоровьем.
Раньше я думала, что много занимаюсь, однако предсессионные деньки доказали — можно заниматься еще больше, и все равно этого будет недостаточно для полной уверенности в своих силах. Я практически не выходила из комнаты, обложившись книгами и конспектами, и старательно повторяла то, что нам пытались впихнуть в непутевые головы в течение первого семестра. Что-то было простым и понятным, а что-то вызывало удивление, ибо создавалось впечатление, будто я впервые вижу собственные записи. Видимо, мысли мои витали далеко отсюда, когда рука послушно записывала слова преподавателей.
Ланка тоже мучилась, но весьма специфически — пострадав над конспектами и выдав положенную порцию охов, она решительно захлопывала тетрадки и книжки и бежала на свидание с Лисом, которого предстоящая сессия совершенно не беспокоила. Похоже, от него моя подружка и заразилась, и лишь на меня не действовало полное равнодушие приятелей, пытавшихся время от времени вытащить меня на прогулку. Рэм говорил, что я стала похожа на привидение, и убеждал в необходимости проветривания мозга, потому как иначе он либо ссохнется от недостатка свежего воздуха, либо лопнет от избытка информации. Я стоически игнорировала все его намеки на мои умственные способности, решив не обращать внимания на всяких третьекурсников-разгильдяев. Хотя порой казалось, что Рэм прав и моя голова вот-вот взорвется...
Первым экзаменом значилась боевая магия. Слава всем богам, предстояло сдавать только теорию. Именно поэтому наш курс, обе группы, объединили с целителями и травниками, от которых тоже многого не требовалось. Для них, в отличие от нас, даже третьего вопроса в билетах предусмотрено не было.
Тем роковым морозным утром мы сидели в большой аудитории, выбивали зубами бравую дробь и со священным ужасом посматривали на белые прямоугольники, разложенные на преподавательском столе. Рядом, задумчиво постукивая по столешнице аккуратными ноготками, стояла мастерица Краснояра, непривычно строгая, с забранными назад волосами вместо легкомысленной косы.
