Я сел, помял ладонями лицо, прогоняя сонную одурь, повернулся к ней.— Подняла? А теперь брысь отсюда.
Её как ветром сдуло. Провозившись с утренним туалетом минут десять ( я так думаю) выскочил во двор и уткнулся в маленькую толпу. Осмотрев всех, взрослых и детей, мысленно взвыл '— Идиот двугорбый'
Ну забыл, с кем не бывает... Утренний поход в церковь. Сегодня он был немного особый, мы в первый раз шли все вместе...
* * *
То угожее место, — заявил мне дьячок из поместного приказа, после принятия подношения в виде гуся (живого) и алтына, оставленного рядом с образами. Не знаю чем, но мне этот тип не понравился с первого взгляда, редкие, сальные волосишки выбиваются из под шапки и неопрятными прядями обрамляют худощавое, какое-то крысиное личико. Добавить козлиную бородку, будет, ну вылитый грызун. Так и тянуло заглянуть под стол, а вдруг и правда хвост есть...
Пообщавшись с ним немного, понял, что ничего особенного от него не узнаю, 'сарафанное' радио на торгу и то знало больше. Одно выяснил точно, мне лично, землю могут продать, только с царского разрешения и никак иначе или же могу её получить в дар за заслуги. Виной тому мой гражданский статус иностранного мастера, даже владея наделом и, то не могу его продать на сторону, только как в казну. На все это от государя нашего указ имеется. Вот так. Будь здоров и не кашляй.
В легкой обиде на себя что просто так потратил алтын и гуся за копейку, решил прогуляться на торг. Была у меня одна задумка, надо к сапожникам зайти, они с самого краю сидят, а потом надо будет дойти до Мустафы, я у него обычно покупал хлопчатую бумагу, цена правда кусалась. Но с другой стороны это как посмотреть, другие ткани продавали аршинами, а эту на вес по два с полтиной за пуд.
На трусы и майки, вообще на исподнее самое оно.
— Еще не околел? — поздоровался с хозяином лавки, — Насколько помню, ты уже давно должен быть дома, персики кушать, пилав готовить, а ты все тут.
— А...— Все что он смог ответить, сокрушенно взмахивая руками, — Должны были мне кожи привести... День жду, нету. Второй, нету. Седмица прошла, нету. Земляки говорят, — 'Мустафа, ехать надо'
А я отвечаю, -'не могу, слово дал' Пришел караван, товар привез, я взял, серебро отдал, дождь пошел дороги развезло, теперь жду, когда холода придут.
Он чуть ли не приплясывал, от легкого морозца, опустившегося за ночь на город и сковавшего грязь тонкой ледяной коркой. В прошлой жизни видел фиолетового негра, здесь увидел иссиня синего турка или кто он там.
Потрепались, он рассказал мне последние сплетни, в перерывах между ожесточенным торгом.
Я хотел взять всю штуку ткани сразу, купец запросил за нее три рубля. В итоге сошлись на рубль девяносто и то только потому, что ему, мол, надо ехать, он меня уважает, но запрошенные полтора рубля взять не может, сам купил за столько. Согласился на два девяносто. Сказал ему, что аллах наказывает за жадность и что рубль шестьдесят, самое оно, чтоб не прогневить бога.
Так слово за слово мы доползли до заветной стоимости, ещё немного потрепухались и согласились.
Оставив небольшой задаток, попросил Мустафу, — Уважаемый, оставь пока у себя, до вечера, мне тут потребно в одно место наведаться и надо, чтоб там руки свободными были.
Из разговоров с уважаемым купцом, прояснил одну вещь, обоз с кожами, должен уйти завтра. Когда он отбирал товар, было забраковано порядка полутора десятка шкур, почитай целый тюк, толи выделка, толи ещё что, но он от них отказался. Хочу посмотреть, что это такое, может и прикуплю, на распродаже. Идти было недалеко, и скоро я был на месте. Честно скажу, воняет здесь, духан стоит ещё тот, от кож чем-то кислым прет. Хотя чему удивляться если в технологическую цепочку входит квашение оных в киселе из ржаного 'кваса' с овсяной мукой и 'какши' что это такое так и не понял, сапожник мне попытался как-то объяснить, но я запутался в терминах применяемого сырья. Единственно чего понял, что процесс выделки, первое производство с непрерывным технологическим циклом. Во, в одно предложение свел получасовой рассказ.
В среднем шкура забитого скота скупалась за двадцать, тридцать копеек, после выделки, дорожала процентов на пятьдесят.
Я собирался скупить их по закупочной, опосля того как в нашем доме поселилась банда оглоедов, остро встал вопрос, во что одевать и в чем ходить. С верхней одеждой проблем не было, с рубахами тоже, но во мне проснулся эдакий червяк, о котором я даже и не подозревал. Червь воспитатель, въедливый, настырный, упертый... Ну и куча остальных эпитетов, которыми меня потом наградят воспитанники. Мне почему-то стала не безразлична их судьба, захотелось сделать для них, что ни будь хорошее. И вообще, с моей подачи они появились в этом доме...
— Эй, кто здесь Данило Волков, — окликнул мужиков суетящихся у телеги, один махнул рукой, — 'Вон тот, в чекмене'
Пройдя через весь двор, остановился рядом с худощавым мужчиной средних лет, наблюдающим, как разгружают сарай, выкладывают на возы и увязывают товар. — Здрав будь, Данила.
— И ты добрый человек, с чем пожаловал?
Я честно рассказал ему про Мустафу, от которого прознал о неком несчастии и вот решил выкупить эти шкуры.
Взгляд моего собеседника оживился, — У меня самые лучшие... — начал он было, но осекся под моим насмешливым взглядом, — отдам по полтине за аршин.
Я протянул руку и со словами, — 'что с ним было приятно познакомиться' — попрощался и пожелал удачного пути, развернувшись, пошел к выходу. Дошел почти до ворот, когда до меня донеслось, — По сколько купить хотел?
— По семь с половиной за аршин.
Он аж дар речи потерял. Потом как то собрался, улыбнулся, развел руками, как будто собрался охватить весь свой обоз.— Ежели уступлю, по миру пойду, прибытку не будет.
Если честно, я с самого утра на ногах, все что успел сожрать, так это пирог с тухлой зайчатиной и запить все кружкой горячего сбитня, так что устал и вдобавок хотел писать.
— Данило, они порченные, я хочу купить у тебя то, за что тебе настоящую цену не дадут, ты, или выкинешь их или отдашь задаром. — И тут до меня дошло, а за что хоть торгуюсь? В глаза не видел товар, а уже продавцу руки выкручиваю.
По губам было понятно, что купец материт Мустафу по-черному, отбрехавшись, он видимо принял решение. Кликнул одного из работников, что-то сказал тому и буквально через пару минут у моих ног лежал свернутый рулон кож. — Тута осемь штук, моя цена гривна и три деньги.
В голове загудел калькулятор, зацокали кластеры, производя вычисление, итогом было, рубль тридцать два. — По рукам, — Ответил ему и полез за кошельком.
Домой добрался за темно, меня почти выбившегося из сил, подобрал знакомый стрелец и довез почти до самых ворот нашей усадьбы.
По закоулкам памяти бродила идея про таксистов, — ' в стрелецкую слободу.
— Сколько дашь дарогой?
— Две деньги.
— Давай за три, овес нынче в цене.
— Поехали.
— А дорогу знаешь?'
Ввалившись в избу, свалил свои покупки прямо на мостках, тащить их дальше более не было сил. На шум вышел Никодим следом появилась Марфа.
— ужо хотел в лапоть насрать да за тобой послать, — Приветствовал меня медник, осматривая кучу кульков и свертков.— Ты зачем ходил?
— Никодим, я тебя тоже люблю. Марфа, хоть ты заступись... — Я сидел на каком-то чурбаке, с которого было лень вставать, и смотрел на нашу хозяйку как кот из 'шрэка'
Даже не удивился, когда это сработало, — Старый охальник, сам все жданки проглядел, а тапереча лаешься. Пойдем в дом Феденька...
'Меня когда никогда, Никодим точно, чем ни будь охреначит...'
* * *
Ночью пришла зима. Температура, только грозившая прошедшим днем, провалилась в самую глубокую ледяную дыру. Я проснулся посреди ночи от того что у меня замерзла голова, задувало в небольшие щели. Пришлось вставать и, ворча на самого себя, ковыряться в здоровенном комоде в поисках вязаной шапки. С трудом уснул, а поутру, обнаружил, что в кувшине с водой, плавает лед.
Мои опасения, из-за того что в горенке детям будет холодно, не оправдались. Когда поднялся к ним и расспросил, все в один голос утверждали.— ' тяпло, дюже был' Может врут? На сегодня запланирован поход к тетке, шьющей для меня исподнее, надо отвести мелких, снять мерки.
А сейчас смотрел, как они едят, для них было в диковинку, что каждому в этом доме полагалась своя глиняная миска, кружка и ложка, наконец-то моя 'хомяческая' натура получила маленькую награду.
Никодим ворчал поначалу, — 'куда класть, зачем стока'. Ну не объяснять же каждый раз про оптовые закупки.
На завтрак была пшеничная каша с молоком, взвар из яблок с медом, масло, яйца, хлеб правда был вчерашний, но ещё, на удивление мягкий. Поначалу прикалывало, что Марфа, только в выходные опару ставит, а на следующий день печет хлеб сразу на неделю.
Если припомнить присказку, — 'кто как ест тот, так и работает' можно сказать что Машка, даст фору любому из парней, пока они дружно искали клад в своих плошках. Она уже смолотила свою пайку, испросила разрешения у хозяйки и, цапнув с тарелки яйцо, хрустела скорлупой, очищая его. Масло сливочное, желтое, комковатое, а вкусное... Не та лабуда из 'пятерочки'
Во, отвалилась, от стола и глазенки под лоб закатывает, а у самой рука шарит по столу, ухватила горбушку... Потащила... Надо будет подсмотреть, где эта белка припас прячет.
Поглядим, как вечерять будут, упросил нашу хозяйку из пшена сарацинского, запеканку сделать с изюмом, э-эх, к ней еще кисельку бы клубничного, но придется пить черничный. И пусть попробуют морды скривить. На будущий ужин потрачено четырнадцать копеек. Два фунта риса и фунт изюма.
Никодим с утра пораньше, запряг кобылку и умотал, с ним поехали Силантий и Сидор, по разговору понял, что ещё одного должны на околице подобрать. Свершилось, ну почти, поехал заработанное менять на клочок никчемной земли. Пока не решил, может завтра, а может и попозже, сгоняю, посмотрю на наше приобретение. Скрестим пальцы, Никодим заявился в тот день, почти за полночь, сыт, пьян и ус в 'табаке', довольный как два слона. Не поленился поднялся ко мне, разбудил и сообщил радостную новость. — 'Сговорились, за двадцать осемь рублев, двенадцать алтын и две деньги'
— Вместе с деревней?
— А на хрена они мне нужны? — Он пьяно икнул, — По весне он их сабе заберет.
— Чтой так дешево, как-то...
— Земля моя! — Он махнул рукой и чуть не сверзился с края кровати, — до марта по деньге с души, что у меня жить будут.
— Где? — спросонья тупил немного. Спросил, а потом дошло, деревня до весны на месте остается.
Так что остается дождаться возвращения команды и обмыть грамотку на земельный надел.
Когда мы за стол садились, я уже видел что Марфа дерганная какая-то. Понятно, простава есть, а вот закусон готовить надо. И не обойдешься, всякими там канапе, как на фуршетах, вроде еда, а микроскоп не прилагается... А что, рыбки поставить надо, беленькой и красненькой, не настругана должна быть, а нарезана ломтями. Зря, что ли двугривенный отвалили за десять килограмм, икры на гривенник вышло ещё кило, свинину и баранину, Семен привел и за сараем уже и освежевал наверно.
Марфа не хотела отпускать со мной Машку, говорила, — 'что сама ей все пошьет' отговорил её от этой глупой затеи, пока есть заработок, надо его тратить, так чтоб потом не думать о всяких мелочах. Кажется, она обиделась. Клятвенно пообещал, вернуть всех в целости и сохранности, как можно скорей. За что получил тряпкой по спине и пинок под зад, когда выставляли с кухни.
Вернулись мы где-то часа через два, два с половиной. Я хренею, пацаны цирк устроили, отказывались чтоб им такое шили, голыми коленками мол сверкать, не хотят. Пришлось давить авторитетом, и на пальцах объяснять экономику. Из одной пары исподнего можно сшить четыре пары трусов и оставшиеся деньги идут на оплату, труда швеи. Машка молодец, уперлась как бычок, — ' хочу такие'
У швеи нашелся кусок ткани другой расцветки, она предложила обменять его на мой и сшить для дивчины, — 'красные портки'
Опосля, двинулись к сапожнику, дед отвел в сторонку и отчихвостил по первое число. Было бы за что, кожи, которые принес, можно было пустить только подметки. Пришлось успокоить, и попросить пока оставить их у себя. Одну порезать на подошвы, а на другие... Другие должны стать приводными ремнями на станках, обещал вскорости дать размеры и ещё добавить материала. Оглядев детишек, он хмуро поинтересовался, — ' Обувку надоть?'
На эту зиму, только девочке были нужны сапожки, у мальчишек ещё были крепкие сапоги. Я выложил перед мастером образец новой обуви. Одно время носил мокасины, они состояли из трех деталей, подошва, мысок, задник, что здесь не добыть, это резинок, вместо них попросил сделать чуток повыше и пробить отверстия для шнурков. Сандалии решил заказать попозже, в них по снегу во дворе не набегаешься, да и фурнитура пока только на бумаге. Её ещё делать предстоит.
Дед только головой покрутил, рассматривая макет, пошитый из куска тряпки, на живую нитку.— Разумник, ты Федор...'
Оговорив с ним оплату и сроки, мы выдвинулись в сторону дома.
'Пятиалтынного как не бывало, за такие гроши можно спокойно прожить целый месяц, а с учетом того что яйцо стоит восемь копеек за сотню... Можно и закукарекать ...
Четверть ржи, это примерно пятьдесят семь килограмм с довеском грамм в триста стоит сорок копеек, овса четверть, тридцать восемь кг, обойдется в тридцать копеек.
Жратва относительна дешевая как и рабочая сила, но вот заметил такой парадокс, пока продукт или товар сырой, не обработанный, за него просят копейки. Но стоит его хотя бы с места на место переложить, и цена сразу подлетает до небес...'
Там все было в ажуре, наши ещё не вернулись, Машку сразу припахала Марфа, встретив меня ворчанием, — 'Эх, Феденька, обманываешь ты меня...' Парням тоже нашлась работа, ну на четверых её не так и много было. Проследив за фронтом работ и раздав ценные указания, пошел к себе переодеться.
Только поднялся, как наша псина, охраняющая двор, залилась истошным лаем, так подвывать он мог только в одном случае, в слободу въехал Никодим.
А потом был небольшой праздник, отмеченный в узком кругу друзей. Человек так на сорок. Они приходили и уходили, поздравляли, выпивали стаканчик, говорили слово и исчезали. Уступая место другим.
Это они пили стаканчик, а мне приходилось пить с каждым... окончание, помню смутно.
Лица, лица, лавка, стены, ступеньки, ступ-п-пеньки, снова ступеньки. Огромная деревянная стена, оказавшаяся дверью, высокий порог. А вот и он, милый сердцу четвероногий друг, он никогда не предаст, нас мужчин, не обманет и, не будет ругаться, если мы чуток задержимся. Он всегда ждет нас, он очень терпелив и когда мы приходим, встречает ласково, нежно, слегка ворча пружинами, когда мы ложимся на него. Это наш любимый диван.
* * *
Белые блестки свежевыпавшего снега, искрились на ярком солнце. Легкий морозец пощипывал нос и холодил ступни ног, несмотря на шерстяные носки и портянки, пальцы стали подмерзать и уже подумывал, что надо соскочить с саней и пройтись пешочком. Старая кобыла лениво тащила наш транспорт, поскрипывающий полозьями. Одна из подков, кажется, левая задняя, позвякивала, когда лошадка ставила ногу на промерзшую землю, и могла вскоре потеряться. Сказал об этом своему вознице, мальчишке лет десяти, тот только головой кивнул и молча, уставился на конский круп.
