— А что же здесь тогда важно, семпай?
— А то, что у четырнадцатилетнего мальчишки психическая устойчивость, сравнимая с опытным солдатом! Понимаешь, Майя? Чтобы он сошёл с катушек, нужно нечто поистине запредельное! При этом... Да, при этом видно, что его уровень так вырос только с прибытием в Токио-3. Вся психограмма в целом существенно изменилась, но перед нами без всякого сомнения Икари Синдзи. И в то же время это уже не тот Икари Синдзи, каким он был ещё каких-нибудь полгода назад.
— Это плохо, семпай?
— Плохо? Да нет, Майя — это очень и очень интересно...
— Вы всё-таки думаете, что Ева влияет на Пилота?
— А есть какие-то ещё объяснения? Мы же по сути так до конца и не понимаем, что создали... Генетический материал Ангелов нельзя так просто списать со счетов, а уж то, что Пилоты находятся под постоянным влиянием этих биомеханоидов... Нам стоит благодарить небеса, что пока не выявлено никаких отклонений в психике Детей.
— А как насчёт Синдзи?
— А что Синдзи?
— Семпай, это нормально, что четырнадцатилетний подросток ведёт себя как взрослый? Иногда, когда я с ним говорю, у меня появляется ощущение, что мне четырнадцать, а ему двадцать три года.
— Уверяю тебя, Майя, всё в пределах нормы. Я регулярно перезваниваюсь с опекуншей Второго Дитя — доктором Цеппелин, так у неё складывается точно такое же впечатление от общения с Пилотом Лэнгли. Похоже, что это общая тенденция в развитии Детей — быстрое взросление и становление личности, а также высокий уровень интеллекта... Мой тебе совет, Майя, пока мне недосуг, пиши научную работу о раскрытие потенциала человеческого организма под влиянием пилотирования Евангелиона.
— Доктор Акаги, опять вы шутите...
— Напротив, Майя, я говорю абсолютно серьёзно. Возможно, это позволит совершить нам прорыв в науке ещё по одному направлению...
— Иногда мне кажется, что вы откровенно радуетесь вторжению Ангелов, семпай...
— А что ещё делать? Если уж я не могу пока что их остановить, остаётся только находить в этом выгоду... Так, Майя, я тебя тут, наверное, задержала — тебе же ещё куда-то нужно было зайти!
— Ничего, ничего, я успеваю.
На секунду я замешкался, но почти сразу же постучал в дверь, одновременно стараясь полностью отключить лицевые мышцы, чтобы по моему лицу нельзя было прочитать ровным счётом ничего.
Дверь отошла в сторону, и передо мной возникла лейтенант Ибуки, подпрыгнувшая от неожиданности.
— Синдзи! Ты меня испугал!
— Извини, Майя, не хотел, — слегка улыбнулся я. — Доктор Акаги, я тут, оказывается, у вас бумажник забыл...
Так, подпустить в голос вины и досады...
— Вечно ты что-то забываешь, — проворчала Рицко, прихлёбывая кофе из кружки и внимательно изучая кипу распечаток.
— Извините, исправлюсь, — смущённо произнёс я, быстро находя потерянную вещь. — До свиданья, доктор Акаги.
— Угу...
Я вышел из кабинета Рицко и быстро зашагал по коридору. Внутри меня в броуновском движении метались мысли.
Рей пичкали какой-то херью. Отец лично дал указание не препятствовать нашим с ней контактам. У него на нас явно какие-то планы. Зная батю, ничего хорошего ждать не стоит. Любой ценой защитить Аянами от его херовых планов. Не допустить, чтобы Первая так и осталась его игрушкой...
Нужно разобраться. Со всем и всеми.
* * *
Токио-3.
Мирный и спокойный город, где воздух так удивительно чист и свеж. Здесь нет бесконечных потоков машин или чадящих заводов, зато много парков и деревьев. Такие города будущего мне определённо нравятся. Хорошо бы все мегаполисы походили на него...
Ночной Токио-3.
Тих и красив, залитый ярким светом уличного освещения и жилых домов. В эти часы безумно редки машины, а линии лёгкого метро уже давно остановлены. Город тысяч огней и миллионов жизней...
Теперь я живу здесь.
В непривычном и непознанном мире. В большом мегаполисе, хотя почти всю свою жизнь я провёл почти что в деревне, на которую была похожа окраина моего родного города... Но теперь всё изменилось — вокруг всё чужое, всё незнакомое, ко всему нужно привыкать... Мне это не трудно — в конце концов, к новым стенам и домам легче привыкнуть, чем к новым лицам.
Мама, друзья, знакомые... Их для меня больше нет. Не они умерли, но я для них. Горько... Но по крайней мере стоит радоваться выпавшему шансу на жизнь. Ведь есть у меня какое-то ничем не подтверждённое чувство, что другого уже не будет. Если следующий Ангелу всё же улыбнётся удача, и я не смогу увернуться от лучемёта, то вряд ли перед моими глазами всплывёт меню с вопросом "Загрузить новый мир? Да/Нет". Шанс — он всегда один, второго обычно не дают, даже не стоит на такое рассчитывать...
И вообще, как будто я недоволен тем, что не помер в той треклятой автокатастрофе, а оказался здесь. Новое тело, новые возможности, новая судьба — разве это плохо? Немногим выпадает шанс начать новую жизнь фактически с чистого листа...
Нет, не так.
Это не просто новая жизнь, это — чужая жизнь...
Хотя, нет, пожалуй — такое определение тоже не слишком верно... Была жизнь Синдзи Икари, был Виктор Северов, который в эту жизнь ворвался. Ворвался и начал перекраивать её под себя...
И как успехи, Витя? Да вроде бы не так чтобы очень... Но то, что получилось — это уже и не твоя жизнь, но и не жизнь Синдзи. Что-то среднее, что-то ещё неоформившееся...
Ничья жизнь.
Да, пожалуй, сей оксюморон больше всего подходит к моей ситуации. Уже не чужое, но ещё и не своё... Чтобы понять это не нужно быть философом. Взгляни вокруг себя, и узри незнакомый дом вкупе с незнакомым городом. Подними взгляд вверх, и увидь своё родное небо и свои звёзды. А ты между ними, на нейтральной полосе.
Небо...
Ночное небо Токио-3. Красиво, чёрт побери! Просто смотри и наслаждайся, глядя на огоньки чужих миров...
Что, собственно говоря, я и делал. И не только я.
Вдвоём с Рей мы с комфортом устроились на просторном открытом балконе нашей с Мисато квартиры. Притащили лёгкие раскладные лежаки, фрукты, минералку... Ночная прохлада, звёзды над головой — благодать!.. Зря командир не захотела присоединиться к нам, хотя может так и лучше...
Хорошо просто лежать и отдыхать, даже ни о чём не говоря между собой. Если уж и звучала речь, то исключительно моя. Я о чём-то рассуждал, что-то рассказывал Первой, а она просто была рядом и слушала меня...
Наверное, этого мне всегда и не хватало.
Человека, который был бы рядом и просто бы умел слушать. Не утешать, не ободрять, а просто быть. Я всегда играл эту роль для других, но у меня никого такого не было...
Нелегко всё держать в себе, глушить собственные эмоции и желания, постоянно носить непроницаемую мраморную маску вместо лица... Нелегко быть одиноким.
...Губы скривила невесёлая усмешка.
Не так уж и ужасно оказаться одному в чужом мире, если ты уже привык к одиночеству. Страшное это привыкание, потому как в какой-то миг понимаешь, что ничего иного тебе и не нужно...
...Бросил взгляд вправо, на смотрящую в небо Рей.
Всё-таки хорошо, что Мисато своё слово сдержала и снабдила Аянами нормальной одеждой. Школьную форму она успешно забросила куда подальше, щеголяя теперь и в школе, и в Конторе исключительно в нервовской. А в остальное время повседневной одеждой Первой стала белая блузка, чёрно-серый жилет и чёрно-красная клетчатая юбка в складку. Нужно признать, что всё это ей очень шло....
Подложив руки под голову, Рей неотрывно смотрела куда-то в звёздную бездну. В лунном свете её лицо казалось ещё более бледным, чем обычно...
Да что я вообще знаю об одиночестве? Вот передо мной действительно его живое воплощение, не знавшее, в отличие от меня, иной жизни. Вечный испытатель и подопытный образец, которого не так уж и жалко — главное цела, а всё остальное неважно. Опыты, транквилизаторы... Разве так можно относится к живому человеку? Всё для победы, всё ради науки... Но ведь есть же предел!..
Гендо, мне тебя проклинать за такие методы подавления психической неустойчивости Аняами или всё же благодарить за то, что не стал нас разлучать? Для тебя, Командующий — это всего лишь очередной эксперимент. Пацан, вбивший в голову, что нашёл свою сестру — смешно и наивно, не правда ли? Но его неумелая опека неожиданно приносит вполне существенные результаты — хорошо ли это или плохо? Преклонение перед Командующим никуда не исчезло, но в то же время возросла психологическая устойчивость, и появился искренний интерес к пилотированию. Ангелы слишком сильны, а Пилотов слишком мало, чтобы так просто ими разбрасываться. Поэтому, пока всё нормально — пускай идёт, как идёт...
За что я буду только благодарен.
Знаете... Как-то я уже не могу без Первой. Такое ощущение, как будто действительно нашёл потерянную младшую сестру. Именно сестру, а не девушку...
Что девушка, ну вот что девушка? Когда-нибудь появится и она, а терять такого друга, как Рей не хочу и не буду.
Да, именно друга. Да, да, дружба между мужчиной и женщиной невозможно, ля-ля, тополя, три рубля... Но пока мы ещё не взрослые (некоторые психически, некоторые физически) — всё возможно. Ведь в первый раз у меня есть кто-то, с кем можно просто помолчать, не испытывая неловкости. Чьё присутствие не тяготит, а наоборот, вызывает только чувство комфорта...
Такое нужно ценить.
— Звёзды... — задумчиво произнесла Рей, глядя в небо. — Такие же солнца, как и наше... Только освещают совсем другие миры. Синдзи, как думаешь, похожи ли другие миры на наш?
— Не знаю... — так же задумчиво ответил ей, закладывая руки под голову и устремляя взгляд к звёздам. — Вряд ли. Хотя... Всё может быть.
— Может быть... — эхом откликнулась Аянами. — Может быть, они похожи... Может быть, они даже похожи сильнее, чем можно представить. Может быть, там есть даже мы... Другие, но всё-таки мы...
— Философствуешь, Рей? — слегка улыбнулся я. — На тебя это не очень похоже.
— Бывает... Синдзи, а ты бы хотел увидеть другие миры?
Я их уже видел. Свой, этот... Кто знает, сколько есть ещё?..
— Наверное... — после некоторой паузы ответил я. — Но не какие-то там параллельные, где всё почти так же, как и у нас, а различия только в деталях... Я бы хотел оказаться там, среди звёзд...
Протянул руку к небу.
— Увидеть нашу колыбель — Землю, в иллюминаторе. Через чёрную бездну, мимо звёзд, полететь к неведомым землям... Да... Увидеть, как рождаются и умирают солнца и планеты. Как рождается и умирает чужая жизнь. Какой она может быть... Да, чужая жизнь, чужой разум... А ведь мы и так знаем, каковы они могут быть — Ангелы, они ведь приходят оттуда, с небес. Пока мы лишь обороняемся, но придёт день... О, да! Придёт день, и мы сами отправимся туда, чтобы навсегда избыть эту угрозу... Найти логово этих тварей и уничтожить его. Сжечь Ангелов в звёздном пламени, заморозить в водородной атмосфере планет-гигантов. Всех, до единого. Чтобы можно было смело ступать в новые миры, ничего не страшась и опасаясь... Построить там, на небесах Рай, раз уж мы лишены его здесь — на Земле...
В голове неведомо откуда вспыли строчки стихов, и я начал негромко их читать. Себе, Рей, звёздам...
Огни чужих миров горят на небосводе.
Огни миров иных, где нам не побывать.
Где ночь поёт двоим лишь только о свободе,
Где нет нужды во тьме о чём-то горевать.
Где воздух чище слёз, а солнце ярче злата.
Где мы с тобой вдвоём забудём о былом.
То есть мечта, то — плен, то — лучшая награда —
Под небом голубым быть только лишь с тобой.
Там заржавеет меч, оставшийся без дела.
Рука пускай сожмёт цветок, а не цевьё.
Я знаю, ты всегда лишь этого хотела,
Чтобы жить под небом тем, что миром лишь живёт...
— Мирного неба над головой... — прошептал я. — Боже, как же они тогда были правы... Они знали, о чём говорили... А мы... Чёрт, чёрт, чёрт... Ничего, Рей, мы ещё завоюем для всех мирное небо... Сбросим эту погань в Преисподнюю до скончания времён и заживём спокойно... Ведь так, Ре...
Я повернул голову и осёкся.
Аянами уже не слушала меня, свернувшись калачиком на лежаке и подложив ладони под щёку.
Первая спала.
— Рей... — тихо позвал я. — Рееей...
Никакой реакции.
Глянул на часы, тихонько усмехнулся, встал с места.
Аккуратно взял Аянами на руки (уф, до чего же после тренировок мышцы-то ноют...) и понёс её в зал. Рей лишь пробормотала во сне что-то невнятное.
Увидев меня и Первую, сидящая на диване Мисато буквально просветлела лицом.
— Я знала! Я знала! — Кацураги аж подпрыгнула на месте.
— Тссс! — яростно зашипел я. — Не видишь что ли, Рей спит...
— Ой, — поспешно зажала рот рукой майор. — Извини. А куда ты её несёшь?
— Как куда? — пропыхтел я, направляясь к выходу. — Отнесу к ней домой...
— Чушь какая, — фыркнула Мисато. — Раз уж уснула девчонка, то пускай у нас сегодня остаётся. Давай, неси её сюда, на диване будет спать.
Ладно, сказано — сделано... Что я, против, что ли?..
Сходил к себе в комнату, принёс запасное одеяло. Кацураги за это время собрала все свои квасно-закусочные принадлежности и потушила свет, так что комната теперь освещалась лишь работающим телевизором (звук она у него отрубила).
Укутал Первую, подоткнул одеяло поудобнее, на автомате поправил ей сбившуюся на глаза чёлку...
— Ну, прям такая забота... — тихонько усмехнулась командир, неожиданно возникая за моей спиной.
— А что такого? — моментально вскинулся я.
— У вас точно ничего нет?
— Гм!
— Ладно, ладно... — Мисато внезапно посерьёзнела. — Ты действительно считаешь, что Рей — твоя сестра?
— Да, — решительно кивнул я. — Даже если это и не так — уже неважно. Я не хочу что-то усложнять или менять — это может только всем навредить... Пускай это будет боевое братство и ни в коем случае ничего больше.
— Чёрт, — выругалась Кацураги. — Нет, ну почему самым приличным мужиком, встреченным мною за последние годы, оказался четырнадцатилетний мальчишка? А? Вот скажи мне, Синдзи!
— Какие мои годы, — равнодушно пожал я плечами. — Ещё успею превратиться в сволочь и подонка... И, кстати, пошли лучше на кухню, а то разбудим.
— Сволочь и поддонок — это явно не про тебя, — усмехнулась майор, в привычной манере потрепав меня по голове. — Нда... Даже странно, что у тебя сейчас работает голова, а не... гм, гормоны.
— Иногда эмоции бывают только лишними, — заметил я. — Вот и учусь потихоньку подчинять себе и собственные мысли, и эмоции. Пока что, правда, выходит только подавлять.
— И это немало. Но скажи, разве у тебя никогда не возникало мыслей о том, что ты и Рей могли бы... — полюбопытствовала Кацураги.
— Нет, ну почему, возникали, конечно... Как и о том, что мы с тобой, Мисато, тоже могли бы...
— Паршивец!
— Тссс!!! Пошли уже на кухню!
— Паршивец! — шёпотом рявкнула командир, на ходу отвешивая мне лёгкий подзатыльник. — Иногда ты бываешь честен просто до неприличия!
