Владычица Ночи: Дитя Смерти

— Что-то вроде этого, — согласилась Мюриэль.

— Если Шерри не кардинально изменилась с последнего возрождения, что в принципе вряд ли возможно, то она по-прежнему не склонна к перемене решений, — заметила Менестрес, присаживаясь радом с вампиршей, — Дочь Таната всегда стремилась к постоянству.

Мюриэль кивнула, принимая услышанное к сведению, потом осторожно спросила:

— Ты хотела со мной о чем-то поговорить?

— Да. И как раз о Шерри.

— Я вся во внимании. Ради нее я пойду на все.

— Просто пока старайся не оставлять ее одну.

— Об этом можно было и не просить, — пожала плечами Мюриэль. — Пока я не разберусь с Уриэлем, я ее не оставлю ни на минуту. Но что-то мне подсказывает, что волнение не столько из-за Уриэля, сколько из-за чего-то еще. Я права? — глаза вампирши подозрительно сощурились.

— Да, — призналась Менестрес. — Ты ведь знаешь, кому Шерри приходится дочерью.

Подтверждающий кивок и вопрос:

— Но я думала, что это обеспечивает ей определенную неприкосновенность.

— С одной стороны да, но с другой стороны... — королева замялась, но все-таки продолжила. — Сила Шерри огромна, и вместе с этим она наполовину человек. И это рождает определенные опасения на ее счет. Не мои, и не ее отца, а тех, кто сейчас хранит нашу планету.

— В смысле? — вся эта речь озадачила Мюриэль.

— С самого начала рождение Шерри, вернее Юраны, не было предопределено. Это великая случайность, которой не должно было быть. Но так вышло. И вот на смену старым пришли новые Хранители, которые видят в существовании Шерри большую опасность.

— Они хотят ее убить?

— Не думаю, что станут действовать настолько прямолинейно, но им нужна именно ее смерть.

— Кто они и как им помешать?

— Узнаю закаленного воина, — невольно улыбнулась Менестрес. — Эмоции не потом, сначала решение проблемы.

— Такая тактика помогает выжить. Так кто эти Хранители и как им помешать?

— Хранители служат тому, кого принято называть Светлыми. В данный момент за Шерри пытается наблюдать архангел Габриель.

Брови Мюриэль удивленно взметнулись вверх. Но ее удивление было не таким сильным, как у Антуана. В конце-концов бывшая амазонка была далека от христианской морали и ее догматов. Поэтому, справившись с удивлением, она проговорила:

— Это могло бы быть любопытным, но мне это не нравится. Он может причинить Шерри вред?

— Архангел имеет высочайшее благословение на убийство, — уклончиво заметила Менестрес.

— Он бессмертен?

— В определенном смысле да.

— А конкретнее? Я могу его убить?

— Маловероятно. А вот Шерри — да. Она способна призывать Косу Смерти, а против этого оружия бессильны даже боги. Но Шерри нужно до конца вспомнить, как ей пользоваться. К тому же пока лучше вообще не пользоваться Косой. Не нужно давать повода.

— Повода?

— Да. Дело в том, что когда пришли новые Хранители, Танат и я заключили с ними договор. По нему, если Шерри своими действиями создаст угрозу человечеству, Светлые могут прекратить ее существование. И, предвосхищая твой вопрос, скажу, что этот договор на тот период был необходим. Но прецедента ни разу не было.

— Так что же они тогда взъелись сейчас?

— Танат и я выясняем это, — и Менестрес рассказала Мюриэль о пророчестве, о том, что поведали демоны. Закончила она словами, — Так что пока мы не узнаем их планы, мы должны просто защищать Шерри.

— О, в этом можешь на меня положиться, — уверила Мюриэль. — Я, если надо, буду сражаться за нее.

— Боюсь, если дойдет до этого, то сражение развернется на совсем другом уровне, — вздохнула Менестрес. — Но твоя роль в судьбе Шерри неоценима. Она любит тебя.

— Это чувство более чем взаимно, — ответила Мюриэль. — Спасибо, что рассказала мне все.

— Ты должна знать, ведь ты часть ее семьи, — ответил королева, приобняв вампиршу, — Ей удалось то, что не удалось мне, — встретив изумленный взгляд Мюриэль, она продолжила, — Шерри смогла убрать боль со дна твоих глаз.

— Ты права, — тихо согласилась вампирша.

— И тоже самое ты сделала для Юраны. Она всегда боялась любить. Вы похожи на половинки одного целого.

Мюриэль как-то странно вздохнула, потом спросила:

— А Шерри знает, какие тучи сгустились над ней?

— Нет, пока нет. На нее и так свалилось слишком многое. Пока она окончательно не освоится с проснувшейся в ней силой, ей противопоказаны эмоциональные встряски. Сначала пусть она возродит в себе полный контроль над чувствами.

— Понимаю. В таком случае я постараюсь защищать ее и от тревог тоже.

— Мы все будем, — согласилась Менестрес. — Но тебе, возможно, придется труднее всех.

— Это ничего. Главное, чтобы с Шерри было все хорошо. Правда, остается еще Уриэль... Но я с ним разберусь. Во всяком случае Шерри он больше угрожать не будет.

— Если будет, то ему придется иметь дело со всеми нами, — холодно заметила Менестрес.

* * *

Архангел был встревожен, сильно встревожен. Его миссия находилась под угрозой. Он больше не мог слышать дитя Смерти. Словно какая-то сила отрезала его от нее. Далеко не сразу он понял, что над замком Шемро воздвигнут ментальный купол. Мощный, но при всем при этом практически невидимый. Архангел едва не втемяшился в него, но его будто за шкирку оттащили, и хорошо знакомый насмешливый и в то же время грозный голос в его голове произнес:

— Ты совсем с ума сошел? Хочешь все перья растерять?

— Но я... я...

— Пора научиться быть более осмотрительным. Чай не в бирюльки играем!

— Как же мне быть? Я ничего не слышу!

Голос в его голове обреченно вздохнул и сказал:

— Не позволяй изменившимся обстоятельствам парализовать свой мозг.

— Я должен...

— Вот именно. Есть куда более тонкие материи, чем реальный мир.

— Я понял.

— Хорошо. От тебя очень многое зависит, Габриель. Ты был избран не случайно.

Голос смолк, и периферийным зрением архангел заметил, как мелькнули крылья и черные волосы.

* * *

Шерри спала, но сон ее был весьма тревожен. Начиналось все хорошо. Ей снился теплый летний день, парк, в котором она любила гулять в детстве, и тот же фонтан в виде чаши, из которой выпрыгивала рыба, а из ее пасти уже бил сам фонтан.

День жаркий, и Шерри склонилась к фонтану освежиться. Но стоило ее пальцам погрузиться в воду, как она забурлила и стала приобретать темно-алый цвет. По ощущению в пальцах Шерри с ужасом поняла, что это не вода — кровь. А она все бурлила, пребывая. Вот уже перелилась через портик фонтана, заливая дорожку. Девушка в ужасе отступила.

А мир вокруг менялся. Кровь все лилась и лилась, образуя алое море. Трава на глазах жухла, обращаясь в пыль, а за ней и деревья. Все вокруг умирало, причем быстро, скоротечно. В воздухе повис стон, и сквозь этот стон Шерри услышала:

— Что ты наделала!

— Я? — девушка чувствовала, как ее сердце сжимает липкий страх. Она сделала шаг назад и тут же очутилась в крови по щиколотку. Причем оказалось, что она боса.

Захотелось закричать, завопить, что есть мочи, но крик умер у нее на устах, так как она видела, что опустошение простирается все дальше и дальше. Люди, попадающиеся на пути, просто обращаются в неподвижные статуи.

В одной из них Шерри с ужасом узнала Мюриэль. Стоило ей дотронуться до милого лица, как статуя обратилась в пыль, а вместе с ней и все остальные, и раздалось обвинительное:

— Это все из-за тебя!

— Почему? — еле слышно спросила Шерри.

— Именно ты виновата в гибели их всех!

Перед девушкой развернулась кровавая пустыня, и всю ее заполнили призраки умерших. К своему ужасу Шерри различила среди них свою семью, знакомых, и Мюриэль!

— Нет! Нет! — закричала Шерри, но во сне ее крик казался не громче мышиного писка. — Я... я не могла!

— Но сделала! — все тот же обвинительный голос. — Ты засеяла поле, чтобы он мог собрать свою жатву.

И Шерри увидела Смерть в развевающемся черном плаще с сияющей Косой в руках. Она касалась душ, и те обращались в сияющие искры, которые взмывали вверх и исчезали.

— Ты встала на путь их погибели! Ты виновата!

— Нет! Нет! — только и могла повторять Шерри, упав на колени и закрыв лицо руками, но и они были в крови, а голос все обвинял и обвинял.

Когда Шерри находилась уже на грани безумия, какая-то сила вытолкнула ее из сна, вырвала из него. Девушка проснулась и поняла, что ее, действительно, кто-то держит. Запаниковав, она попыталась вырваться, но объятья стали лишь крепче, и такой знакомый голос зашептал ей:

— Тише. Тише, любовь моя. Это я. Все хорошо. Это лишь сон.

— Мюриэль, — облегченно вздохнула Шерри. — Мне было так страшно!

— Приснилось что-то плохое!? Ты кричала и металась по постели.

— Ужасное.

— Но это лишь сон, он ничего не значит, — прохладные губы вампирши коснулись разгоряченного лба девушки, и постепенно спустились до ее губ. — К тому же я никому не позволю причинить тебе вред.

Шерри, ища успокоения, прижалась к Мюриэль, а сама подумала, кто встанет на защиту, если она сама причинит вред?

— Ты идешь дорогой разрушения! — снова так ясно прозвучало в ее голове, что девушка аж вздрогнула, но тут же ощутила нежные, но крепкие объятья Мюриэль, и успокоилась. Но смутные сомнения черными тучами сгущались у нее на сердце.

Глава 42.

Менестрес тоже услышала крик Шерри, а в следующую секунду она уже стояла в коридоре, но почти одновременно поняла, что все нормально. Она слышала тихую, утешающую речь Мюриэль. Видимо, ее подопечной просто приснился плохой сон. Да, можно пойти и проверить, но зачем ставить влюбленных в неловкое положение? Поэтому она решила вернуться в постель.

В этот самый момент в коридор вышел Антуан. Босой, несколько взлохмаченный, но в рубашке и в штанах. На полном боевом взводе он спросил:

— Что случилось? Вроде кто-то кричал...

— Все нормально. Просто у Шерри был дурной сон, — ответила Менестрес, одновременно посылая успокаивающие импульсы Димьену и Танис. Вряд ли Шерри быстрее успокоится, если два вампира ворвутся к ней в спальню, когда Мюриэль занимается ее активным утешением. Менестрес даже хохотнула, представив себе эту картину.

— Ты чего? — удивленно поинтересовался Антуан, ему даже стало немного неловко за свой неряшливый вид.

— Просто вспомнила о Мюриэль и...

— Что же в нем... в ней такого забавного? — нахмурился вампир. Они наконец-то вернулись в спальню. — Это после вашего разговора...

— Не ревнуй, — усмехнулась Менестрес, не дав ему договорить.

— Хм... Но вы, оказывается, так долго знаете друг друга.

— Я много кого знаю долго. Димьена вон еще дольше. И что? Ты пойдешь душить его подушкой?

— Нет. Его — нет.

— Хоть это хорошо. А Мюриэль моя давняя подруга. К тому же сейчас для нее не существует никого кроме Шерри, если ты не заметил.

— Заметил, — как-то неопределенно ответил Антуан.

— Что, тебя и здесь что-то не устраивает? — рассмеялась Менестрес. Это был тот смех, который заставлял Антуана забыть обо всем на свете, тем более, что сейчас вместе с этим королева еще и раздевалась ко сну. Но все же он договорил:

— Все-таки Мюриэль... странная. И мужчина, и женщина. Значит, она может и с теми, и с другими.

— О, можешь мне поверить, Мюриэль женщина — страстная, сильная и жесткая. И она не позволяла и не позволяет прикоснуться к себе ни одному мужчине. Истинная амазонка.

Антуан удивленно вскинул бровь, от чего Менестрес прыснула со смеху, сказав:

— И не строй из себя оскорбленную невинность! Как будто ты ни о чем таком и не ведал. Уж я-то знаю, каким ты можешь быть развратником.

Антуан многозначительно хмыкнул и стал расстегивать рубашку. Ко сну эти двое отошли еще не скоро.

* * *

"Утро" в замке Шемро наступило поздно. Нет, технически солнце встало в положенное время, но обитатели замка проснулись лишь заполдень. Правда для основной массы это было даже слишком рано.

После завтрака, который с таким же успехом можно было назвать обедом, Шерри отправилась навестить мать в сопровождении Димьена, а, вернувшись, продолжила свои занятия с Менестрес. На сей раз тренировка навыков шла без Косы. Но сегодня все получалось как-то не так. Вернее то не получалось, не получалось, а то Шерри чуть не разнесла зал вспышкой силы. Благо королева успела погасить волну своей силой. После второго такого происшествия она сказала:

— Шерри, тебе нужно расслабиться. Вернее отпустить эмоции, отрешиться от них и приниматься за дело с холодным сердцем и обостренным разумом. Именно разум должен направлять твою силу.

— Но... по-моему я забыла как, — сокрушенно вздохнула Шерри.

— Ты вспомнишь, — успокоила ее Менестрес, приобняв за плечи. — Для начала уясни принцип: твоя сила всегда в тебе и похожа на сильно сжатую пружину. Разжать ее можно эмоциями и разумом. Но эмоциями это не нужно делать никогда, так как тогда поток силы будет походить на прорвавшуюся лавину, и ты не сможешь ее контролировать. Поняла?

— Да. А если я не смогу сдержать эмоции с Косой в руках?

— Это из области фантастики. Коса сама по себе приглушает эмоции. Она не позволит происходить резким вспышкам, которые способствуют большим всплескам энергии. Да, Коса подчинилась твоей вспышке ярости и отшвырнула Уриэля, — Шерри невольно потупилась при упоминании об этом, — Но лишь потому, что сочла это разумным. Чтобы использовать силу Косы, нужно действовать и умом, и сердцем, настроенным на одну волну.

— Значит Коса заставляет меня сдерживаться?

— В какой-то мере да. В некоторой степени она обладает собственным разумом. Но если ты полностью отдашься порыву: ярости, гневу, ненависти или какому другому, отдашься настолько, что не сможешь думать — это может преодолеть защитный механизм Косы, и тогда результат может быть разрушителен и непредсказуем. Поэтому тебе нужно уметь и самой владеть собой в любых ситуациях.

— Но этому быстро не научишься.

— Согласна. Но тебе и не нужно учиться, только вспомнить, как это делается.

— Хорошо. Но как?

— Давай попробуем. Садись, садись так, как тебе удобно.

Шерри устроилась прямо на полу в классической позе лотоса. Когда-то давно она увлекалась йогой, и еще кое-что помнила. Это поза сразу стала для нее наиболее удобной.

— Так, хорошо, — похвалила Менестрес. Девушка ощущала ее руки на своих плечах. — Расслабься, отпусти все свои чувства, все, что тебя беспокоит. Отпусти все это, постарайся стать пустой.

Завораживающе-мягкий голос вампирши сам лился в уши, и само собой получалось следовать его указаниям. Шерри действительно расслабилась, опустела, так что сама себе напоминала морскую раковину. Девушка уже балансировала на грани транса.

— Очень хорошо, — продолжала королева. — А теперь обратись внутрь себя, попробуй отыскать самою свою суть, ту часть, которая возрождается снова и снова, отыскать в себе Юрану.

Перед закрытыми глазами Шерри сначала была лишь темнота, но она старательно пыталась следовать советам Менестрес. И вот эта темнота дрогнула, чуть расступилась, и Шерри увидела саму себя, но не совсем. У этой Шерри волосы были чуть длиннее, а черты лица острее. Она была в сияющем панцире со стальными пластинами юбки, высоких сапогах и с Косой Смерти. И еще она выглядела полупрозрачной, словно призрак.