Цунами

— Это что было? — Я удивился было, но догадался быстро. — Он принцессу в тебе опознал?

— Да. — Девочка кивнула.

— Больше скажу, — вмешался Вергилий. — Он опознал в тебе моряка из эскадры иномирцев, сейчас докладывает об этом своему начальству. Судя по всему, у офицера идеальная память, помнит все, что когда-то видел или слышал. Но не волнуйся, ему приказано не чинить препятствий.

— Еще бы. Осел с золотом берет большинство крепостей. Зря, что ль, мы через судостроителей такую скромную взятку сунули. Почти в полляма зеленью, — хмыкнул я, стучась в дверь спальни. — Эгей, таинственная незнакомка, тебя можно на пару слов? Только хоть халатик накинь, а то провоцирует, знаешь ли.

Про Милу полиция вообще не спрашивала. А я и Линь говорить не стали. Девица же за время нашей задушевной беседы уснула, я слышал ровное посапывание. Вот нервы у девчонки!

Дождавшись, когда нежданная гостья выйдет, я внимательно поглядел на нее. Не дашь ей почти тридцать лет. Красивая, сильная, ухоженная девушка. Только внимательно присмотревшись, понимаешь, что она не двадцатилетка. Реально красивая, кстати — густые каштановые волосы (причем не крашеные, я запаха краски не чую, а нос у меня сейчас такой, что спаниели позавидуют), темно-карие, с красноватым отливом глаза, нежные красивые губы, аккуратные ушки с крохотными сережками-гвоздиками. Отличная фигура, сильная и женственная.

— Насмотрелись? — И голос красивый, надо сказать.

— Да. Но пока не налюбовался. — Я хмыкнул. И сказал, обращаясь к компу-одержимому. — Вергилий. Ты остановился на том, что она гениальная аферистка. В чем ее гениальность?

— Долго рассказывать, Евгений. К окончанию МАИ по специальности "инженер-конструктор летательных аппаратов" у нашей гостьи уже было около полумиллиона долларов на трех счетах. Причем получала она их во множестве мелких, идеальных аферок. Таких, где потерявший деньги просто махал на них рукой. Потом путешествия по миру, во время которых Мила получила еще около трех миллионов только прибыли. Так же, небольшими аккуратными операциями. Чисто и без последствий. Чтобы оценить красоту каждой, надо вникать в местное законодательство, изучать характеры каждой жертвы нашей гостьи. Так что поверь мне на слово, хозяин, — эта красавица одна из лучших ныне живущих аферисток.

— А для чего она крутилась около нас? — поинтересовалась Линь Йен.

— Вы вложили около восьмисот миллионов в строительство шхун и доков. Причем особо не прятались. Интерес данной особы я заметил три месяца назад. Было очень приятно наблюдать за филигранно выверенной работой гения.

— То есть ты позволил этой девице следить за нами? Вергилий, ты заигрываешься! Смотри, сотру напрочь! — Да, я зол. И потому хоть и сказал негромко, но девушки даже поежились. А одержимый заикнулся, потеряв на пару мгновений дар речи. Для компа такого уровня это очень много.

— Извини, хозяин, больше не повторится. — Надо ж, тембр подобрал. Прям из динамика раскаянье течет.

— Пока — проехали. Больше так не делай. Хочешь повеселиться — доложи и обоснуй. После разрешения хулигань. Как будто я тебе это раньше запрещал. — Я уселся напротив явственно насторожившейся девушки. — Короче, барышня. Слушай сюда. Прям сейчас я тебя не отпущу. Через пять часов мы принимаем первую шхуну, выходим в Корейский пролив и ждем остальные четыре. После этого идем к Южной Америке. Там я тебя выпущу. Годится?

— С кем вы разговаривали? — К моему удивлению, Милу интересовал совершенно другой вопрос.

— С суперкомпьютером. Джарвиса у Железного Человека помнишь? — Девушка неуверенно кивнула. — Вергилий стоит пары сотен таких. Упреждая твой вопрос — мы иномиряне. Да-да, с той самой "эскадры товарища Сталина".

Тут мне явно удалось удивить гостью. Она аж рот приоткрыла и звонко клацнула зубами, когда совершенно серьезная Линь Йен приподняла ей пальцами подбородок. Но нервы у нашей аферисточки в полном порядке. Сердито сверкнув глазами на сестренку, Мила снова стала спокойной и выдержанной.

Да еще, стервочка, ногу на ногу закинула, блеснув как будто случайно обнаженным телом. Играет на моих нервах нежных, я ж молодой мужик. А тут передо мной прелестями светят. Впрочем, я тоже уже не молоденький глупый матросик.

— Спрашивай. Вижу же, что неймется. — Я уселся в кресло напротив, с удовольствием потянувшись и зевнув. Похоже, спать уже не придется.

— Почему вы не устроили революцию здесь, в России? Вы ж шутя заняли Одессу и Николаев, напугав при этом весь капиталистический бомонд?

— Ты уже вторая за эту ночь об этом спрашиваешь. — Я усмехнулся, поглядев на скромно сидящую сонную Линь Йен. — Нельзя нести революции на штыках в чужой дом. Ничего хорошего не выйдет. Кроме того, мы не можем и захватить этот мир, нам не хватит транспортной инфраструктуры. Уничтожить можем, захватить — нет. А мертвые миры нам ни к чему, у нас их три штуки в распоряжении. Понимаешь, нам не нужны чужие ресурсы, у нас их и так столько, что не скоро сможем их полностью освоить. И нам нельзя дробить силы — не забывай, в нашем мире тоже есть капиталистические страны, и если ослабнем, то нас сожрут.

— Возьмите меня с собой, — неожиданно встала Мила, решительно выпрямившись. — Возьмите меня туда. С собой! Я не хочу жить здесь, в капитализме, где все потихоньку едят всех под красивые слова из телевизора и ругань в соцсетях. Здесь для меня мир до сих пор горелым людским мясом пахнет, я здесь порой до сих пор слышу крик моей мамы. Не хочу я здесь жить, хочу с вами, туда, по иным морям под иные звезды.

— Ишь какая. — Я позволил себе усмехнуться и снова поглядел на молодую женщину. А ведь на самом деле искренне просится. Что ж такого стряслось у этой, в принципе, уже весьма небедной барышни, что она хочет свалить из этого мира?

А Линь, простая душа, взяла да прямо спросила об этом же самом.

И мы полчаса слушали затаив дыхание короткий пересказ жизни Милы. Вот уж действительно, в жизни случается такое, что ни один писатель не придумает. Страшно Мила жила и кроваво. После распада СССР семья застряла в Грозном. Сначала понадеялись, что все пройдет, потом просто стало поздно. Отца убили боевики, мать, дочь и бабушка еле-еле сводили концы с концами, чтобы хотя бы не умереть с голода.

В 96 году они попытались эвакуироваться из разрушенного войной Грозного. Но караван беженцев с жидким прикрытием из пары отделений пехотинцев попал в серьезную засаду. Армейцы стояли насмерть, прикрывая гражданских, но их было слишком мало. Бандиты убили множество гражданских, среди которых были мать и бабушка Милы. Авиаподдержка явилась поздно, но спасла оставшихся.

Девочку определили в детдом. И здесь ей повезло — директор и воспитатели, возможно, и не были ангелами, но они были настоящими людьми. Да, жили бедно и не очень разносольно. Но дети были сыты и одеты, и самое главное — присмотрены. Мила по выходу из детдома смогла поступить на очный МАИ. Мозгов в очень ясной голове и сил в юном теле хватало, чтобы и отлично учиться, и подрабатывать.

Одновременно оказалось, что один из воспитателей детдома — бывший мошенник, еще в СССР намотавший на высшую меру социальной защиты. Потому уже немолодой фармазон поменял имя, фамилию и спрятался там, где его никто и не подумал искать — воспитателем в детдоме. И уж так вышло, что его это оказалось настолько, что бывший уголовник там и остался. И изо всех сил помогал тащить ребятишек и в перестройку, будь она неладна, и в лихие девяностые, когда рухнула страна. Чем ему Мила глянулась, не ясно, какие задатки он в ней углядел, но девочку не оставил в покое, а начал целенаправленно готовить к карьере аферистки. И у него получилось. Сначала Мила тренировалась на кошках, то есть на богатеньких студентах, потом на мелких чиновниках и эффективных менеджерах из подрастающей поросли молодых капиталистов. Ну а потом вышла и на международную арену.

При этом немалую часть своего дохода она передавала своему учителю, который стал директором детдома. А большую часть оставшегося пустила на месть. Месть — блюдо, которое едят холодным. И заказанные ею убийцы отца, а также люди из верхушки тейпа, напавшего на караван беженцев, умерли в полном неведении, кто и за что их заказал. Точно так же не могли понять этого и члены чеченской диаспоры. Война и кровь ушли далеко назад, десятилетия прошли. И вспомнить все оказалось непросто.

Но вспомнили. И начали искать. Потому Мила решила еще разок рискнуть, напоследок развести глупых капиталистов, решивших купить сразу флотилию великолепных трехмачтовых стаксельных шхун и несколько плавдоков, после чего потеряться где-нибудь на просторах мира. Благо, что их представитель, то есть я, показался ей молодым и не очень умным богатеньким бездельником.

— М-да... Это что, я так со стороны выгляжу? — Должен сказать, что меня данное определение весьма удивило.

— А ты на себя со стороны смотрел? Нигде не работаешь, ничего не делаешь. Денег не считаешь вообще. Такое впечатление, что ты о них даже не задумываешься. Частные самолеты, которые сложно отследить, частные яхты, свой остров. — По перечислении всего этого моя челюсть отвисала все ниже и ниже, а голос Милы становился все менее уверенным. — А что, не так?

— Вергилий, кем ты меня изобразил? — наконец под смешки Линь Йен я немного пришел в себя и поинтересовался у одержимого.

— А кем мне тебя, хозяин, изображать надо было? Ты здесь, в этом мире, короткими тайными набегами появляешься. За исключением проводок официальных конвоев, разумеется. Вот и пришлось создавать легенду. А когда я заметил, что эта особа тобой заинтересовалась, чуть ее приукрасил. — Такое впечатление, что Вергилий обиженно отвернулся.

— Ладно. Понятно. И про тебя понятно, Мила. На частных кораблях исчезнуть и всплыть совершенно в неизвестном месте, а то и на своей яхточке лет несколько прожить, не оставляя следов, для тебя самое то. Годится. Более того, я согласен провести тебя в наш мир...

— Спасибо, благодетель ты мой и спаситель! Вечной рабой тебе буду за это! — Вот здесь Мила хотела явно съехидничать, но не вышло.

Точнее, вышло. Клятва вышла, которую здешние древние боги подтвердили, юмористы языческие. Меня аж тряхнула отдача от этой клятвы, за окном шарахнула молния, влепив при этом в совершенно неповинный телеграфный столб. И это при совершенно ясном и звездном небе. Раскат грома и ударная волна чуть не выбили из пластиковых окон стеклопакеты.

Линь Йен тоже почуяла, что дело непростое, сидит перепуганная, с вытаращенными глазами, похожая на совенка.

И Мила чего-то схватилась за горло, вытянулась в струнку.

— Мила, ты вроде как аферистка. Знаешь силу слова. Знаешь, что "в начале было слово". И так бросаешься этими самыми словами. Поздравляю тебя, красавица, ты моя раба вечная, спасибо за подарочек. Вот не было у бабы хлопот, так купила порося. Ну для чего мне ты нужна? — Я второй раз за этот вечер разозлился, и было с чего. Не могу я клятву Милы перебить, силенок не хватит. И ни дед-Леший, ни его родственники мне просто помогать в этом не станут. А если и станут, то свободы Миле все едино не видать, перекинут родичи клятву на себя, они от дармовой рабыни никогда не откажутся. — Ты хоть понимаешь, что вручила мне свою жизнь? И смерть, кстати, тоже?

— Что это было? — наконец просипела Мила, ощупывая появившееся на шее ожерелье. Нормальное такое, широкое, золотое и на вид древнее. Ошейник рабский, каким-то божком ей подаренный.

— Это значит, что кто-то из здешних богов решил приколоться и подтвердил твою клятву. Теперь ты моя рабыня. И никаким образом этого не изменить, ты сама ее дала, никто тебя не принуждал. — По мере того, как понимание этого факта доходило до Милы, глаза ее становились все шире и шире.

— А еще говорил, что у тебя нет рабов, — критически хмыкнула Линь Йен. — Братец, тебя только что щелкнули по носу. Тоже за словами следи. Но это ладно, что будешь делать с Милой? Я имею в виду не на постели, а вообще? — Тут эта мелочь вредная порозовела от смущения, а вот Мила зло прищурилась.

— Тебе в секретарши определю. Ты у меня умница-разумница, тебе в секретари нужна барышня не менее умная. — В мою голову, как мне показалось, пришла гениальная идея. Линь Йен точно нужна компаньонка-секретарь. И по статусу, и вообще не помешает. Мила подходит идеально и по уровню интеллекта, и по уровню знаний. Конечно, если забыть о ее карьере аферистки и мстительницы. Ну, разберемся. Прямо вредить нам Миле будет невозможно, правда, есть вероятность того, что Линь от Милы нахватается всякого-разного, судя по всему, характер у моей, чтоб ее, рабыни — оторви да выбрось.

— Извините, что вас прерываю, но я, в свете новых данных, прошерстил немного по миру, — снова ожила пирамидка. — Мила, вы были правы, вас действительно ищут. Причем вас нашли, сюда едут исполнители. Пять человек, остановились за два квартала отсюда и на данный момент идут через парк.

Около гостиницы разбит великолепный парк. Огромные старые деревья, крохотные пруды, заросли бамбука. Скамеечки вдоль дорожек, карасики в прудах, которых обожают тягать местные детишки, беседки во множестве укромных уголков. Отличное местечко, особенно ранним вечером. От огромного количества девушек в шортиках и коротких юбочках, рассекающих на скейтах, роликах и великах, глаза норовят разбежаться, как у хамелеона.

— Ждите меня здесь, — бросая пистолетик Миле на колени, приказал я. И выпрыгнул в окно. Надо ж мне свою злость сорвать на ком-нибудь.

Глава двадцать третья

Двадцать первое августа 2018 года. Республика Корея. Пусан. Гостиница

— Надо ж, он что, меня совсем ни во что не ставит? — Мила возмущенно подняла пистолет с пола, куда он у нее от неожиданности соскользнул, и глянула в сторону Линь Йен. — И что, он за тебя совсем не боится?

— Ты уверена, что из нас двоих надо бояться за меня? — раздался голос Линь совершенно с другой стороны, и шею молодой женщины что-то неприятно кольнуло. Опустив глаза, Мила увидела тонкий стилет, который уверенно держала тонкая девичья рука. — Ты умная женщина, Мила, и ты моя секретарша. Не делай ошибки.

Стилет внезапно исчез вместе с рукой, а Линь Йен оказалась сидящей в своем кресле и мило улыбающейся.

Аферистка сглотнула и медленно положила пистолет на диван.

— Раз Женя отдал его тебе, значит, владеть им и отвечать за действия с ним тебе. Привыкай к этому, — покачала головой молоденькая китаяночка. — Мила, Евгений сейчас здорово сердит, будь аккуратна. Впрочем, если я его правильно поняла, то сейчас будет жестко не везти тем наемникам, или кто там идет по твою душу. Пока можешь отдыхать. И, Мила... если решишь залезть в постель к брату, то я не буду возражать. Но учти — вряд ли ты сможешь влюбить и очаровать его. Просто имей это в виду.

— Спасибо, госпожа, — язвительно ответила аферистка, зло одергивая халат и засовывая пистолетик в карман.

— Пожалуйста, — спокойно кивнула девочка.

Со стороны парка раздался дикий, полный ужаса крик. Потом еще один и еще. А через пять минут в окошко запрыгнул совершенно довольный Евгений.