Дважды рожденный

И я взялся за работу!

Для непосвященных мой распорядок не отличался разнообразием: тренировки, сон, прием пищи. Все! Мелочи вроде коротких бесед или водные процедуры оставляю за кадром, как несущественное. На самом деле все обстояло несколько иначе. Я работал как проклятый, выделяя для сна не больше двух-трех часов, и все равно не мог отделаться от ощущения, что время утекает как песок меж пальцев.

Первым делом пришлось поднимать всю доступную периодику за последние пятьдесят лет. Вот когда впервые серьезно пригодилась честно украденная библиотека. Сделав выборку по словам 'медицина' и 'нанотехнологии' я чуть не выпал обратно в реальность. Список не просто впечатлял, он вгонял в тоску. Чтобы разобраться во всем мне пришлось бы сперва получить докторскую степень по медицине, причем в нескольких ее областях. Профессиональную литературу я отсеял сразу и по всему временному отрезку. Смысл ее читать, если половину терминов я просто не понимал?

И все же начинать изучение НОИ с ее документации не хотелось. Опыт подсказывал, что не стоило полностью полагаться на заинтересованные источники информации, а корпорация была именно такой. Потратив несколько часов, мне удалось составить собственное мнение об их продукте. Имплантат действительно являлся прорывом! И дело тут как ни странно вовсе не в нанитах.

Пробираясь сквозь залежи информационного мусора, мне удалось наткнуться на золотую жилу. Архив медицинского форума одного из последних негосударственных университетов. Продержавшись дольше остальных, он не выдержал давления Совета и был закрыт как нецелесообразный. Ради интереса я заглянул в записи смежных конференций, где обсуждали истинные мотивы такого поступка. Ничего интересного. Совет здраво рассудил, что влиять на социум лучше на этапе формирования личности, а это: школа, университет и армия. И монополизировал все, кроме элитных учебных заведений. К делу это не относилось, и я вернулся обратно к медицине.

Мне удалось выяснить, что крошечных роботов запустили в производство еще в прошлом веке, задолго до создания НОИ. Во время острого передела территорий, когда стирались сперва границы государств, а затем и само понятие 'государство', их уже использовали в локальных боевых действиях. Естественным образом обкатка шла в армии. Боевые коктейли на основе нанитов использовали повсеместно. Отличный инструмент чтобы получить временное преимущество на участке. Почему временное? Заряда бодрости у работничков хватало максимум на сутки, а потом они начинали умирать один за другим, снося организм солдата к чертовой матери. Печень просто не успевала переработать такое количество отменного яда.

Сыворотка 'бессмертного дня' — именно такое прозвище получила убийственная смесь в армии. Солдаты боялись ее как огня. Наниты первого поколения редко убивали, но инъекция практически гарантировала полную инвалидность. Уйма минусов, которые с лихвой перекрывались одним плюсом — сутки воин оставался непобедимым. Поэтому солдатики крестились и кололись, принося новообразованному Совету победу за победой.

Русская рулетка продолжалось очень долго, пока в моду не вошли боевые имплантаты узкого профиля. Не такие универсальные, они не только оказались дешевле в производстве, но и работали десятилетиями. Мышечная сила, скорость, заживление ран, захват цели и автоматическое смещение с линии огня — читать про это было очень интересно, но к пониманию я не приближался. Наниты и имплантаты работали на разных принципах. Если первые улучшали и поддерживали физические возможности человека, то вторые сами выполняли за него всю работу. Допинг против велосипеда, если уж совсем упростить.

Меня же больше интересовало принципиальное отличие НОИ от нанитов первого поколения. Если по 'бессмертной' сыворотке встречалась хотя бы противоречивая информация, то нанофабрика оставалась тайной за семью печатями. Все намеки на ее устройство были тщательно выхолощены даже из служебной документации 'Pharma Group'. С одной стороны — это правильно, ведь я покупал прототип лекарства от болезни, а не технологию. С другой — никто не мог запретить мне изучать себя, и кое-что интересное я все-таки обнаружил.

Правда, чтобы подтвердить догадки я нуждался в помощи спящей в соседней каюте девушки. В отличие от меня, нормальным людям требовалось не меньше восьми часов здорового сна, так что после заката лаборатория превращалась в филиал сонного царства. Усиленный до предела слух позволял уловить скрип кровати за металлической переборкой Мариной каюты. Девушка спала беспокойно, и часто ворочалась. То ли дело Рауль. Получив очередную дозу обезболивающего, он сладко сопел с довольной улыбкой на лице.

Мои планы ненадолго откладывались. Тихонько вздохнув, я мысленно вызвал на экран датчики времени. Через несколько часов где-то там, за стенами корабля из-за горизонта взойдет солнце, возвестив о начале нового дня моей жизни на Марсе.

Глава 13

Циферблат показывал полпятого ночи по времени моей далекой и, увы, уже несуществующей родины. Неприятные ощущения испытываешь при мысли, что на картах не осталось и следа от знакомых с детства великих городов. Москва, Санкт-Петербург, Киев, десятки других — они просто пропали. На их месте теперь красовались безликие цифры районов. Не утешало даже отсутствие заклятых друзей вроде Вашингтона, Лондона и Берлина. Сдались все, и от этого становилось стократ горше. И все же я оставил часы своего города как память. Теперь перед моими глазами постоянно красовались земные сутки и марсианские солы — два круга синхронно отсчитывающих убегающее время.

Тот факт, что период вращения красной планеты на тридцать семь минут дольше земного придавал картинке особый колорит. Пришлось изрядно помучаться с перенастройкой, чтобы быть в курсе местного движения Солнца. Хотя это и не самая важная информация под толщей многометровой брони 'Титана'. Свет здесь в основном искусственный, да и того, признаться, не хватало.

Взъерошив волосы, я постарался прогнать из головы упаднические настроения. Получилось не слишком хорошо, но у меня оставался другой способ, доставшийся в наследство от моего старого друга. Надеюсь, что авантюра выгорит, и работяги НОИ не сожгут мой мозг к чертовой бабушке. Было бы обидно, ведь я давно ждал этой минуты, и уже почти перестал верить.

Судьба изрядно побросала меня перед тем как свести с Громовым. Я считал себя уравновешенным человеком, но с первого дня знакомства во мне поселилась зависть. А как иначе, если Пашка имел все, к чему я так стремился? И богатырское здоровье, и семью и полную независимость от кого бы то ни было. На его фоне я смотрелся бледно — прикованный к кровати инвалид, из последних сил борющийся с болячками, и шагу не делающий без присмотра врачей. Меня еще не начали резать на части, но я всем сердцем ощущал приближение последней стадии. Слишком старательно парни в белых халатах отводили глаза.

Жизнь сложилась так, что веру в сказки мне отбило напрочь еще в далекой юности. Откровенно говоря, я и по сей день в них не слишком-то верю, но в тот момент в моей жизни произошло настоящее чудо. Словно кому-то наверху вдруг захотелось, чтобы я побарахтался еще немного. Бог? Творец? Сатана? Мне было все равно. За Громова и его методику я ухватился со всей преданностью неофита. Суток хватило, чтобы отправить в отставку прежний штат врачей. Надежды на них не осталось, а облегчить страдания можно было и проще, и дешевле. Моих накоплений с запасом хватало на пулю.

Мы успели в последний момент. Впоследствии мой друг не раз повторял, что после скальпеля даже его чудодейственные техники оказались бы бессильны. Он меня спас. А со временем поутихла и моя зависть, скрывшись под слоем благодарности, доверия и многолетней дружбы. И все же я постоянно представлял себя на месте Громова. В то время я уже почти перестал верить, и боролся на остатках упрямства. Окончательно зависть исчезла только сейчас, в полуразваленной лаборатории старого 'Титана'.

Время пришло, и я надеялся что моя давняя мечта наконец осуществится. Все эти годы память услужливо хранила движения разминочного комплекса. Больше десяти лет я ежедневно наблюдал за движениями своего друга, и надеялся, что когда-нибудь смогу двигаться с той же завораживающей уверенностью. Пора!

Роботы НОИ запоминали и оптимизировали каждое движение разминочного комплекса. Анализировали нагрузку на каждую мышцу в отдельности, позволяя выбрать эталонное движение. Минимум затрат, максимальный выход силы. Сегодня я наконец получил предварительные расчеты, и оттягивать финал больше не получится. Настало время переходить к активной фазе. Придавив в себе остатки неуверенности, я решительно вскочил на ноги, и окинув лабораторию взглядом, встал в центр.

Более чем просторно. Чтобы освободить место кочевники вырезали половину столов, и теперь помещение представляло собой идеальный гимнастический зал. Закрыв глаза, я сосредоточился на воспоминаниях, мысленно прогоняя движения Громова через собственную моторику. Программа должна помогать, она не будет действовать за меня. Чтобы провернуть задуманное, пришлось слегка пошаманить с НОИ, перераспределив приоритеты. Ничего из ряда вон, но от напряжения меня потряхивало.

Заранее запрограммированные наниты замерли в ожидании команд из центра. Проходя тщательную проверку, они блокировали девяносто процентов импульсов головного мозга. Сердце, легкие и прочие необходимые для жизнедеятельности органы контролировались дублирующими системами. Со стороны я представлял собой идеальную статую. Неподвижность во всей красе.

Мне казалось очень важным, чтобы первый раз получился почти как у Громова. Пусть не идентичным, пусть не идеальным, но хотя бы вполовину столь же красивым.

Не знаю сколько прошло времени, прежде чем я все же решился сделать первое движение. Короткий шажок для человечества, но огромный скачок для отдельно взятого человека. Мысль мелькнула и исчезла, затерявшись в дебрях разума. Сейчас я был занят более важным делом. Силы НОИ переброшены на ускорение восприятия, отчего подвергающийся нешуточным нагрузкам мозг успевал десятикратно проиграть движение каждой мышцы, сверяя с эталоном памяти. Только потом он отдавал команду, посылая импульс в нервную систему. Нарощенные в первый день свободы кристаллы памяти буквально пожирались, заполняясь данными биометрии. Нагрузка все возрастала.

Никакие имплантаты не позволяли провернуть подобный фокус. Компьютер НОИ, чья мощность оказалась сопоставимой с возможностями навигационного вычислителя, казалось, скрипела от перегрузок. Но даже имплантат бы не справился в одиночку. Мозг человека выступал главной скрипкой на этом концерте.

Время замерло.

Первый прогон оказался самым тяжелым. По субъективной оценке десятиминутная разминка Громова отняла почти сутки машинного времени. Еще не победа, но уже финишная прямая на пути к ней. Только поставив ногу в последнюю позицию и вынырнув в реальность, я понял, чего стоила эта репетиция. Сердце заполошно колотилось в груди, норовя пробить дырку и выпрыгнуть наружу. Дыхание вырывалось с надсадными хрипами, а в глазах потемнело от перегрузок. При взлете космического шаттла я не чувствовал и десятой доли тех ощущений, как, впрочем, и десятой доли теперешней радости. У меня получилось!

Дохромав до койки, я плюхнулся на спину и, прикрыв глаза, окунулся в переполнявший меня триумф. Все эти погони, смерти и перестрелки едва не отбили у меня вкус к жизни. Если проведенное в лаборатории 'Pharma Group' время еще можно было списать на первичное обалдение, то потом события ускорились до невероятности, напрочь стерев ощущение реальности. Оно и немудрено, похищение, затем абордаж и угон катера, схватка с кочевниками, израненный пилот и прощание с собственной командой, а на десерт — потасовка с крысами и новоявленная родственница Фрэнка. С невероятной целенаправленностью судьба уводила меня все дальше от прежних целей и мечтаний. В такой ситуации и имя свое забудешь, не то что житейские радости. Из всех воспоминаний набиралось всего несколько приятных. Во-первых — это забегаловка при входе на космодром. Чувство насыщения после безумного голода запомнилось на всю жизнь. Во-вторых — это бесподобная ночь с Софией, приправленная эмоциями от поездки на монорельсе. Через весь город со взведенной гранатой в одной руке, и подыхающим Галлом в другой. Такое не забывается. И третье — сейчас, момент предчувствия сбывшейся мечты.

И хотя короткий танец выдавил меня досуха, внутри все звенело от ощущения счастья. Пусть мне еще предстояло обработать кучу данных, пусть я нескоро смогу двигаться как Громов, не рискуя при этом умереть от перенапряжения, но уже в тот момент я знал, что это время придет. Рано или поздно, так или иначе. Даже собственная дебильная улыбка не могла испортить мне настроение.

— Круто. — Голос Рауля донесся с соседней койки. — Это система охранки? Много слышал, но ни разу не видел. Выглядит даже серьезней, чем рассказывают.

Повернувшись к проснувшемуся пилоту, я приветственно махнул рукой. Пошевелив языком в пересохшем рту, мне удалось произнести:

— Что за система охранки?

— Ну, боевая система службы безопасности Совета. Говорили мне — страшная штука, а я не верил... раньше. Теперь верю. Первый раз вижу, чтобы так быстро двигались.

— Да ну, брось. Никаких суперсистем-убивающих-с-одного-удара, боже упаси. Просто гимнастика.

Тут я не соврал. За все время нашего знакомства Громов так ни разу ни с кем и не подрался. Он вообще предпочитал избегать конфликтов, ограничиваясь взглядами. Странно, но даже мой начальник охраны не мог перебороть его в таком поединке. Хотя уж его-то в трусости никогда бы не заподозрил. Да и не было ее там. Просто Громов был сильнее, и не только физически.

— Ага-ага. — Кажется, Рауль даже не пытался скрыть иронических ноток. — Ври больше. Ты же смазывался от скорости.

Значит получилось. Довольная улыбка против воли заиграла на губах. Усиленные нанитами мышцы приходилось сдерживать в необходимом ритме, но мой покойный друг тоже нередко пропадал из поля зрения под конец разминки. Впрочем, Раулю об этом знать совершенно необязательно. Случайный спектакль все же сыграл мне на руку, но не стоило злоупотреблять погружением в легенду. Не думаю, что настоящие эсбэшники будут в восторге от самозванца. Ссориться с представителями сверхсекретной организации по пустякам не хотелось.

— Так темно же. Вот и показалось.

Рауль только насмешливо фыркнул, и болезненно застонал. Кокон с него сняли, и организм парня болезненно реагировал на малейшие движения. Смех ему пока противопоказан. Отдышавшись после приступа, лейтенант надолго замолчал, о чем-то напряженно размышляя. Впрочем, загадка решилась довольно быстро, стоило только понаблюдать, как он осторожно сжимает колени. Судя по всему, Раулю срочно требовалась медицинская утка, но попросить помощи в таком деликатном деле оказалось выше его сил.

— Утку подать? — Я поинтересовался нейтральным тоном.

— Что?

В ответ на непонимающий взгляд я кивнул в сторону металлической посудины возле кровати. Дочь Дабла, не будь дурой, предвидела подобную ситуацию, и заранее позаботилась об этом довольно щекотливом вопросе. Помолчав, пилот только обреченно кивнул.