— Ты теперь из моей воли вышел, — дед между тем продолжал речь, — не мне Перунова родственника или слугу доброго под себя гнуть. Сам решай, как жить дальше, а мы за тобой теперь.
В голосе у деда стала заметна почтительность, чего раньше не было. То ли действительно в Перуново происхождение моё поверил, то ли ответственность с себя снять хотел, или разделить с кем.
На празднике в деревне я склонился ко второму варианту. Дед речь толкнул перед общественностью, на момент смены власти, и того, как под Перуновым гласом теперь ходить будем. Из неё по мелким оговоркам, интонациям, я понял, что вымотался Буревой, устал один на себе тащить всё. А Перуново происхождение моё — это лишний повод разделить ярмо ответственности. Праздник, кстати, получился весёлый. Костёр большой развели, песни пели, даже я что-то выл из репертуара будущего, более-менее адекватного этому времени. Ну там "Ой, мороз, мороз", про берёзку, что в поле поломали, про дубинушку, которой ухнем. Слова, правда, знал плохо, половину сам додумал. Местным особенно понравилось про Стеньку Разина, правда, разнонаправлено. Мужикам за удаль молодецкую, а бабы рыдали по княжне, которая плавать не умела. Ещё про зайцев пел, которые траву косят, но та всех развеселила. Хорошо посидели.
Под конец слушали местный рэп. Дед речитативом, нараспев выдавал местные былины. Ну там про "Ой ты гой еси добры молодцы" и тому подобное. Длинно так выдавал, как только запомнил. Я же сидел и прикидывал, как теперь себя тут вести, работу нашу построить, чтобы всем лучше было, да каким образом с ответственностью, возложенной на меня, справиться. И при этом "крестного" своего, Перуна, не посрамить. Я на полном серьёзе начал подозревать, что моё попадание сюда — его промысел. Слишком много совпадений, так не бывает. А раз есть хотя бы малая вероятность, что его волю я тут исполняю, то лучше соответствовать высокому званию, от греха подальше. А то не ровен час он меня молнией своей стукнет, и готовьте место у Кремлёвской стены. Значит, буду под себя род брать, да на путь истинный, прогресса и индустриализации, направлять. Так сказать, железной рукой, если смогу конечно. Они же мне тут и впрямь все как родные. А дед мне за канцлера будет, серый кардинал и визирь в одном лице. Вот прям завтра и начну. Что у нас там завтра?
Отметки на моем "палочном" календаре показывали, что завтра будет 22 июня.
16.Деревня на Ладожском озере. Расчетный время — июнь-июль месяц 860 года (22.06 -30.07.2016)
"Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся" — строчки из школьного стихотворения приходили мне на ум все чаще и чаще. Причём, пока только в положительном ручье. После праздника Перуна, который я решил считать днём образования нашей новой общности, по деревне пошли сначала незаметные, но потом все более явные изменения. Началось все с пилы.
На радостях, что удалась моя задумка с молнией, я решил повторить эксперимент, и создать из второй стенки шкафа ещё одну пилу. Правда, в этот раз не стал брезговать местными технологиями улучшения качества продукции — на полочку для Сварога-кузнеца навалил кучу провизии, выставил ему солидную плошку водки и принялся за дело. И вот какое дело — у меня получилось! Что сыграло определяющую роль непонятно. То ли два месяца моих мучений в кузне и приобретённый опыт, то ли обновленный инструмент, то ли выявленные режимы работы и допотопные измерительные приборы. А может, и впрямь Сварог подсобил — я не знаю. Но новый инструмент стал по крайней мере похож на тот, которым я работал в будущем. Старую же пилу распустил вдоль и сделал две более узкие ножовки — и опять успех!
В деревне тоже веселье. И началось все с нижнего белья. Ещё до праздника ко мне пришла Зоряна, и поинтересовалась, чего это я деду там рассказывал про женскую одежду. Я как смог объяснил ей, про гигиену, про хм... верх для женщин, даже нарисовать пытался. Что-то донёс, да и забыл про это.
Через некоторое время начал замечать странности во внешнем виде женского населения посёлка. Все, включая пятилетнюю Смеяну и семилетнюю Новожею, обросли грудью. У Агны, невысокой и достаточно широкой барышни, так вообще выдающихся размеров. И все они гордо носили грудь по посёлку, поглядывая свысока на нас, мужиков своих родных. Зрелище было классное, по-моему, даже Буревой стал задумываться о новой жене. Прижился бюстгальтер в нашей деревне. Внешний вид наших барышень стал гордый у взрослых, и смешной — у мелких. Они травы напихали себе внутрь, подражая мамам.
Но все эти изменения привели к первому ресурсному кризису. У нас таки кончилась ткань, все ушло на новоделки. Это активизировало процессы исследований в часть текстиля. Шли последовательно, от задачи к задаче. Первая была с вываркой сосновых иголок. Нужна была металлическая посуда. Пошли на плато, опоры ЛЭП трогать не стали, начали разбирать остановку, она была обшита металлическими листами. Сняли одну боковину, принесли домой. А что с ней делать я не знаю. Как из листа получить посуду? Нужна сварка, а электродов и розетки я не наблюдал в окрестностях. Буревой сказал, что Первуша сильно разогревал металл, потом добавлял песок специальный, и долго бил молотком, непрерывно разогревая. Про дно, чтобы как у ведра сделать, Буревой не знал.
И начались мои мучения. По итогу кастрюля получилась кубическая, дно сделал из цельного куска, загнул у него края. На самодельные клёпки, сделанные из остатков железа и гвоздей, посадил квадратные листы железа — это стенки. Для этого пришлось ещё и ножницы по металлу "изобретать", играясь с закалкой и науглероживанием толстых кусков металла. Получившийся инструмент хоть и требовал постоянного внимания, но работал исправно. Долго пытался ещё и приварить по Первушиной технологии листы между собой. Получалось не очень — то ли песок неправильный, то ли недостаточно разогрел.
Пробовали греть сильнее — сломали, а точнее, порвали меха. Нового куска кожи не было подходящего размера, теперь только от насосов работает горн. Наступил новый кризис, у нас кончилась кожа, остатки мехов пустили на насосы и запасные части к ним. Но хоть кастрюлю сделали, квадратную и с крышкой. Из всех экспериментов со сваркой только ручку к той крышке и удалось приделать по-человечески. Закрывающейся тару делал с целью увеличения температуры. Крышка плотно прилегала, и позволяла, в теории, увеличить давление при варке.
Пришли с кастрюлей к Зоряне — некуда ставить. Кастрюляка у нас знатная, сантиметров сорок грань по всем измерениям. А дырка для горшка, в котором раньше варили иголки, маленькая, сверху печки. И в саму печку не сунешь, устье слишком узкое. Пришлось под это дело мостить навес, под ним собирать из камней и глины отдельный очаг под кастрюлю, больше напоминающий мой горн. Ещё раз сбегали за уголком от опоры ЛЭП — сделали колосник из них. Дрова теперь горели на них, угли и зола падали в специальное место внизу. Трубу сначала выводили тоже каменную, потом плюнули — подняли на метра на полтора "досками". В кавычках потому, что делали не доски скорее, а ополовинили стволы топором и их соединяли нагелями. Да внутри все глиной обмазали, чтобы не сгорела. Труба высокая вышла, метра два. Крутая. Мы её потом только на испытаниях раз пять поменяли — то падала, то гнулась, то вздувалась, то ломалась.
В кастрюлю из истончённой для экономии сырья проволоки сделал сетку. Подобная же стояла в сушилке. Дед узрел мой станок для вытяжки проволоки, радостно поматерился и начал жадно потирать руки. Оказалось, тут проволоку тянули через специальную металлическую пластину с кучей разных дырок. Они её волоком называли, тянули сначала через самую большую, потом через поменьше, ну и так далее, пока не получали нужной толщины. Адская работёнка, у меня лучше и быстрее. Соответственно, проволока получается у местных дорогая. А значит — это идеальный товар для обмена на торге. Дед планировал увеличить выход проволоки из ресурсов "плато" Я его огорчил — на обмен если и будем делать, то только когда мы на выделку железа из местной руды перейдём. Дед опять доволен — развитие рудного дела будет. Ну а я же даже боялся идти к болоту, где Первуша работал с сырьём для получения железа. Чтобы в депрессию не впадать. Местная металлургия, по рассказам, представлялась мне чем-то страшным, трудным, и непонятным.
Продемонстрировали барышням устройство для варки иголок. Моему современнику оно бы больше всего напомнило бы фритюрницу. В сетку закладываешь иголки, сетку в кастрюлю, накрыть крышкой, придавить её камнем, и знай себе дрова суй в печку. Потом за специальную ручку достаёшь сетку, и вынимаешь из неё сваренные иголки на просушку. Опробовали. Кастрюлю долго доделывал, постоянно что-то протекало. Хорошо, что она достаточно плотно стояла в каменном пазу печи, не заливала огонь.
Наварили иголок, посушили их, а вот дальше процесс встал. Их надо было мять, а тут мяли кривой палкой, долго и вручную. Сделал им валики деревянные. Остатки кожи перевёл на ремень, чтобы оба вала вращались одновременно. Рассказал, как подобным в моё время отжимали белье. Отвлёкся — ещё один вал, только уже со "шестерёнчато-шпеньковой" передачей, нашёл своё место возле заводи, где полоскали и стирали одежду. Тут мы опять выиграли ещё пару процентов "человеческой мощности".
Валки для обработки отваренного текстильного сырья получились хорошие, удобные. Из них выходили в виде полосок достаточно ровные продавленные иголки.. Только подавать надо было аккуратно, да валки от смолы чистить периодически . Но это не страшно — после мучений с кастрюлей работа с деревом, даже такая мелкая и тонкая, приносила удовольствие. Набрали барышням иголок килограмм двадцать, выдали "новинки", ожидая прироста производительности. Девушки застонали — им из этого сырья нитки выбирать ещё месяц, глаза портить да ногти сбивать на руках. Опять тупик. Долго исследовал получившиеся "игольные пластинки", пытался понять, что держит волокна. Пришёл к выводу, что это смола. А смола это что? Правильно, канифоль, это любой, кто паяльник в руках держал, знает. А чем её растворить можно? Опять верно, спиртом! Я рванул в дом к Зоряне, с тоской посмотрел наши "медикаменты"... Не-е-е-е, так дело не пойдёт.
С дедом решали сложную, комплексную задачу — как сделать самогонный аппарат. Принцип я ему объяснил, хотя он и сам мне тут фору дать мог, но надо ставить брагу. Дед сказал, что не вопрос, литров пять к октябрю он сделает. Я опять затосковал, хотелось побыстрее. Сидел у костра, мешал угли, думал, где взять спирт. Мне бы даже из табуретки подошёл. О! Вспомнил! Как там наш Ваня-химик говорил, когда мы пытались древесного угля и жидкости для розжига купить? "Ни рубля капиталистам! Они бревно за червонец берут, в печку суют, греют, пиролиз, мать его так, и конденсат собирают. Конденсат на "розжиг" идёт, а уголь оставшийся — в мешки и в магазин. И нам то бревно, на "запчасти" разобранное, уже за три сотни впаривают! Сами руками наломаем, лес рядом!". Вот это слово спирт меня тогда и зацепило. Надо попробовать добыть его самостоятельно, разобрать бревно "на запчасти".
Что для этого надо? Правильно, много разной герметичной металлической тары, змеевик, посуда. Я опять застонал. Надо было делать ещё несколько кастрюль, по типу тех, что я уже использовали. Тут дед ещё с подошвой для берцев, мол долго делается, сжимать сильно надо и прочие жалобы. Решил первый раз в этом мире поступить как руководитель — назначил деду на утро инструктаж по механике.
Все утро объяснял ему, как сделать валки для сдавливания той фанеры, которая шла у нас на подошвы. Уткнулись в нехватку сырья (опять!), надо как-то снимать шпон. Прикинул схему, необходимые материалы, оставил деда делать основы для обоих станков, с деревом он привычный работать. Сам взял Кукшу, и пошёл к "плато". Опять таскали листовой металл, половину остановки расчихвостили. Да ещё и кабеля силового три метра взяли. Еле донесли, не говоря уже про то, как мы это отдирали, особенно кабель. Кабель был медный, в полиэтиленовой изоляции. И весил где-то килограмм под пятнадцать на метр длины.
Начались мучения с созданием трубки змеевика. На три метра кабеля у меня получилось сто пятьдесят метров проволоки диаметром полтора-два миллиметра. Пробовал накручивать на железный стержень проволоку, греть, обстукивать — трубки получались хрупкие, пропускали воздух, не гнулись. Пробовал закапывать шов расплавленной медью — чуть не сжёг кузницу и сам чуть не сгинул в огне, искал другие варианты.
Итогом стала трубка диаметром под сантиметр и толщиной стенок в два миллиметра. Её делал из медной проволоки, которую сплетал в пучок, нагревал, простукивал молотком. Из полученного "стержня " уже высверливал отверстия, благо сверла закалённые уже были, а для меди и арматуру портить не пришлось, обошлись самоделками железными. Трубки получались по полметра длинной, больше не позволял тот набор свёрл, которые я сделал. Создание баков-кастрюль пошло легче — руку на первом набил.
Параллельно дед под моим руководством сделал станок для выделки шпона и валки для прокатки заготовок под подошвы. Ну, по крайней мере, деревянные части устройств. Шпон снимали закреплённым в бревне ножом, сделанным из того же стального уголка. Там даже обработки не пришлось делать, только наточить посильнее. Бревно-заготовку клали в специальный паз, приделывали ручки, и начинали вращать. Получался шпон до пяти миллиметров толщиной. Его дед резал, сортировал, сушил, складывал так, чтобы волокна дерева смотрели в разные стороны, смазывал клеем, и прокатывал в валках, постепенно сжимая их. После сушки получалась вполне достойная фанера. Но тут нас настиг еще один кризис — рыбный. Точнее, останков рыбы у нас не хватало. Они были сырьём для клея, и если с пропитанием текущие мощности вершей были достаточны, то вот с промпроизводством была беда, слишком мало ловилось. Пришлось деду наделать шпона, оставить его сушиться и начать плести верши, благо проволоки после моих экспериментов с трубой осталось много. Наделал вершей — их некуда ставить. Выбрали новое место, и стали размещать там. А это для деда ещё полчаса в пути через день на проверку, обновление и ремонт вершей.
Одно цеплялось за другое, постоянно всплывали вещи, которых я или не знал, или не учёл. Отсутствие привычных материалов, знаний в химии и металлообработке — все это заставляло двигаться опытным путём, "медитировать" вечерами в кузнице, извлекая из памяти крохи необходимых мне данных. Медленно, со скрипом, но дело всё-таки шло. Мы собрали два очага-горна, для получения древесного спирта и его дистилляции.
Утром установили "котлы", набили их сырьём и топливом. В течении дня произвели первый пробный процесс пиролиза. Получили некую субстанции, представлявший собой жуткую смесь каких-то смол, эфиров, и пахнущую чем-то невообразимым. Её собрали в стеклянную бутылку — я хотел видеть что получается. Набрали в итоге пол-литра жидкости, её перегнали на слабом подогреве в другую тару. Продукта перегонки получилось грамм двадцать-тридцать, именно эта жидкость воняла спиртом с примесями. И это с килограмма дерева! В бутылке же с "первачем" осталась какая-то чёрная вода. Выход полезного продукта был категорически мал, мой бак на пару декалитров таким макаром я буду заполнять пару лет. И это не считая того, что продукт — я посчитал его древесным спиртом — ещё и испаряется, и вреден до невозможности. В нем метила много, так Ваня говорил.
