— Мы же это предлагали, а вы отказались. Что-то изменилось?
— Изменилось. Мы столкнулись с более развитыми государствами, с одним из которых намечается союз, а с другим что-то вроде конфронтации. Но вашим бывшим согражданам это ничем не грозит.
— Почему бывшим?
— Вы, Павел, пропустили самое главное. Вы предлагали построить свою колонию, поэтому я и отказалась. Мне нужны грамотные и умелые люди, но они должны быть моими подданными. Я не могу ставить будущее своего народа, в зависимость от чьего-либо расположения.
— Вряд ли на это пойдут.
— Жаль, если так. Мне не хотелось набирать американцев, свои как-то ближе.
— Я понял, — сказал Воронцов, — и всё передам в точности.
Встреча Серга, о которой говорил Воронцов, была проведена не в телестудии, а в концертном зале Государственного института имени Гнесиных, и присутствовали на ней не только дети, а люди всех возрастов. Телевизионщики, как всегда, не вели трансляции, но всё снимали. Сергу на этот раз подобрали действительно интересные вопросы, а он сумел интересно ответить. В конце встречи он всё-таки выбился из плана её проведения, но к подобному уже привыкли. Причиной послужил вопрос из зала, который поступил на бумажке. Один из молодых людей, сидевших за столом рядом с ведущим, посмотрел записку, не нашёл в ней криминала и передал принцу.
— Расскажите, как население королевства относится к дружеской помощи Советского Союза, — прочёл записку Серг. — Я могу попросить подняться того, кто это написал?
В третьем ряду поднялся интеллигентного вида юноша лет семнадцати.
— Я хотел извиниться перед вами за то, что не могу ответить на ваш вопрос, — сказал Серг. — Дело в том, что никакой дружеской помощи нет. Наши страны не друзья, а только партнёры. Мы взаимовыгодно торгуем, но это не то, что называется дружбой. Я считаю, что дружбы между странами не бывает вообще или она бывает редко и ненадолго. Я вижу ваше дружеское к нам отношение, но вы — это только часть вашего государства, причём небольшая.
— И что же тогда, по-вашему, дружба? — спросил парень, и в притихшем зале его услышал каждый без всякого микрофона.
— Дружба, — сказал Серг, — это когда я в трудный час прихожу к другу и говорю ему, что готов разделить с ним его горе и помочь всем, что у меня есть. Очень трудно так сказать и ещё труднее сделать, поэтому настоящая дружба так редка.
— Как у нас с Вьетнамом? — понимающе сказал парень.
— Нет, — покачал головой Серг. — Ваши отношения это тоже не дружба, а выгода.
— Как же так? — растерялся парень. — Мы ведь помогаем вьетнамцам бескорыстно...
— Можно давать даром, но это будет не дружба, а расчёт. Ваш мир разделён. Часть стран поддерживают вас, часть — американцев, а остальные смотрят на вашу борьбу со стороны. Части у вас неравные. Я ведь не всё время провожу на встречах, стараюсь хоть немного посидеть в библиотеке. Это нужно хотя бы для того, чтобы грамотно отвечать на такие вопросы, как ваш. Да мне и самому интересно. У вас везде пишется о борьбе капитализма с социализмом, а в любой борьбе выигрывает тот, кто сильнее. Если позволить своему главному противнику беспрепятственно завоёвывать страну за страной, он так усилится, что вы в конце концов проиграете. Поэтому ваше правительство, помогая вьетнамцам, борется за своё будущее, а за него можно и заплатить. Надеюсь, мой ответ вас удовлетворил.
Прощаясь с Сергом, все в зале встали и горячо аплодировали, пока он не ушёл со сцены. Работник ЦК ВЛКСМ хотел проводить принца к автомобилю, но он попросил подождать, вернулся в уже почти пустой зал и спустился со сцены по боковой лестнице.
— Здравствуй! — сказал он поджидающей его Оле. — Познакомишь с мамой?
— Познакомлю. Это моя мама Ирина Александровна. Мама, это мой друг принц Серг.
— Можно без принцев, — улыбнулся Серг. — Мне очень приятно познакомиться. Это действительно так, я не из вежливости говорю. Ирина Александровна, мне можно поговорить наедине с вашей дочерью? Я прошу вас не обижаться, но мне дали очень мало времени...
— Говорите, — вздохнула молодая и красивая женщина. — Оля, я подожду в вестибюле.
— Больше мы не сможем увидеться, — сказал Серг, когда они остались вдвоём. — Завтра мы летим в Новосибирск, а потом я сразу уйду. Ты меня навестишь?
— Ты приглашаешь? А как это сделать?
— Очень просто. Я предупрежу нашего посла, и как только придёшь в посольство, тебя сразу же отправят в столицу. Можешь прийти с мамой. По протоколу мы не только имеем право посещать Союз, но и можем по своему усмотрению принимать гостей. Сестра специально настояла на этом пункте. Там, правда, указано, что на срок до пяти дней, но на большее время тебя не отпустят из-за школы. Только если соберётесь, надевайте брючные костюмы. У тебя есть?
— У мамы есть, а я возьму брюки у подруги.
— А я попробую вырваться к вам зимой. Сестра рассказывала, как много здесь снега, а у нас он бывает редко и быстро тает. Приду сразу после Нового года, когда у вас каникулы. Ты принесла фотографию?
— Вот, возьми! — девочка достала из нагрудного кармана кофты небольшую чёрно-белую фотографию комнаты. — Её сделал мой одноклассник. Наверное, крутил пальцем у виска. Ты сможешь по ней прийти?
— Я не смогу. Я очень слабый маг, а между мирами у нас мало кто может ходить. Вот если уломаю сестру, тогда без проблем. Но одного она ни за что не пустит, а сама постоянно занята, так что попробую, но ничего не обещаю. Пойдём провожу к матери, а то она волнуется, а меня ждут.
Дети вышли в вестибюль, где ждала мать Оли, уже одетая и с пальто дочери в руках.
— Извините, что заставил ждать, — сказал Серг. — Я не подумал заранее о цветах, поэтому, может, хоть так?
Он создал замечательную иллюзию букета красных роз и вручил его опешившей Ирине Александровне. Два вечера трудов не пропали даром: розы даже кололи пальцы и аромат от них шёл, как от настоящих.
— Я очень слабый маг, — повторил он, — но до завтрашнего утра они должны простоять. В воду ставить не нужно: это только иллюзия. В следующий раз буду предусмотрительней и приду с букетом.
Дома между матерью и дочкой состоялся разговор.
— Слава богу, что он уезжает и всё кончится! — сказала мать, положив несуществующие цветы на тумбочку и снимая пальто.
— Как ты можешь так говорить! — возмутилась дочь.
— Могу, потому что желаю тебе счастья! Мало того что ты слишком молода для такой дружбы, так ещё выбрала в друзья принца! Ты знаешь, что у тебя никогда не будет от него детей?
— Дети — это не самое главное в жизни!
— Это ты сейчас так говоришь, а когда вырастешь и поумнеешь, будет поздно!
— Если бы был жив папа, он не стал бы так говорить!
— Ещё как стал бы! Он точно так же, как и я, желал бы тебе счастья. Подумай сама, кто он и кто ты?
— Главное — кто для него я! — отрезала дочь. — Королева была такой же девочкой, как и я! У неё даже не было матери!
— Вон ты как заговорила! Захотелось в королевы? Так ты и в этом ему не пара! Этот мальчишка не глупее нашего завкафедрой, а у тебя нет ничего, кроме внешности!
Вот этого говорить не следовало. Заплакав, Оля схватила букет роз и убежала с ним в свою комнату.
— Оля, пойми, я хочу тебе только добра! — сказала мать, приоткрыв дверь в комнату.
Плач Ольги перешёл в рыдания.
— Солнышко, ну не плачь! — мать подбежала к ревущей дочери, обняла и прижала к груди. — Тебе же только одиннадцать лет, ты ещё ребёнок!
— Ну и что? — всхлипывания стали чуть тише. — Мы с ним только дружим, а ты уже завела разговоры о детях. Другая мать помогла бы, а ты хочешь разрушить нашу дружбу! Кому она может мешать?
— Ладно, успокойся. Не буду я вам мешать. Пойди умой лицо. И розы на всякий случай поставь в воду, может быть, дольше простоят.
Глава 18
— Докладывайте, Заг, — сказала Ира дознавателю. — Что вы узнали в результате допроса?
— По Хортогу дали показания трое слуг и младший сын хозяина дома. В первый раз он появился у них три декады назад и с тех пор заходил чуть ли не каждый день. Не было его только тогда, когда хозяин сам куда-нибудь уезжал. Получается, что он заранее знал об этих поездках. В доме Хортог ни с кем не общался, кроме самого жреца. Вот и всё, что удалось по нему узнать.
— Немного. А что говорит старший сын хозяина?
— Молчит он, ваше величество. Нас ненавидит и не скрывает ненависти. Но мы пока не прибегали к пыткам.
— Колин не рвался его придушить?
— А зачем ему душить арестованного?
— Из-за него жена Колина потеряла ребёнка, была изнасилована и очутилась в подвале. Не знали?
— Откуда? Колин проявляет завидную выдержку, а о его семье я вообще ничего не знал. Но теперь мне понятна причина ненависти пленника. Он увидел Колина и считает себя обречённым.
— Правильно считает. Как только мы с ними закончим, я его Колину и отдам. Такое нельзя прощать.
— А остальные?
— Слуг можно оставить, а на младшего сына жреца у меня свои планы.
— Теперь по боевым действиям, — продолжил Заг. — Точно никто ничего не знает, все питаются слухами. Так вот, по этим слухам, рахо потеряли на побережье все города, кроме одного. Там сейчас базируется их флот, туда же стянуты основные силы.
— Странно. Что мешает воинам даргонов нанести удар вглубь страны и взять столицу?
— Может, боязнь удара в спину?
— Было ещё что-нибудь интересное?
— Узнали, что у них не было других гостей, кроме Хортога. На рынок за продуктами и всем, что нужно, ходили слуги. Правда, сам жрец каждое утро уходил по делам и редко возвращался до обеда, так что если кто-то придёт в тот дом, то только из-за прекращения его хождений.
После ухода дознавателя Ира попыталась дозвониться до Новикова. На этот раз он ответил сразу:
— Слушаю вас, ваше величество.
— Нет, это моё величество слушает тебя. Рассказывай, что американцы полдня показывали офицеру КГБ.
— Мне кажется, что они не догадываются о порочащих меня связях.
— Это тебе только так кажется, барон. Они не дураки и прекрасно знают, кто со мной работал на первых порах, хотя бы от вашего перебежчика. Ладно, давай о деле.
— Они приготовили образцы той продукции, которую вы заказывали. В первую очередь это повозки и шасси для карет. Я только глянул и сразу дал добро. Как ни жаль, но нашим далеко до такого качества. Поставки они готовы начать через неделю, а нам нужно огородить где-нибудь площадку для приёма. Места понадобится много.
— Подготовим. Что ещё?
— Весы четырёх видов. Как я понял, это стандартная продукция, они лишь добавили к арабским цифрам наши. Будут напольные весы двух видов на больший и меньший вес, настольные и ручные. У меня не было замечаний. По вашему указанию я спрашивал о стеклянной и керамической посуде, так они мне и это показали.
— И как посуда?
— Захотелось взять всё и сразу.
— Такие послы, как ты, пустят меня по миру. Ладно, это была шутка. Когда будешь в следующий раз говорить о посуде, скажи, чтобы нам передали образцы. Оценим и сообщим американцам, пусть решают, выгодно им это или нет. Нам с тобой нужно собраться и поговорить по ценам на остальную продукцию. Рассчитались за доски и палатки?
— Золото я отправил, вроде довольны.
— Слушай, Владимир, купи-ка ты у них побольше картошки. Я по ней соскучилась, и скоро вызреет свой урожай.
— А зачем покупать, если будет своя? — не понял Новиков.
— Сколько её там будет! Я хочу посадить всё, что соберём, а народ нужно приучать к тому, что сажать картошку выгодно не потому, что за это платит королева, а потому, что хорошие урожаи и вкусно. Пусть попробуют жареную картошку, потом за уши не оттянешь, в том числе и меня.
— Сколько брать?
— На первый раз хватит тонн сто. Хранить негде, так что сделаем запас для себя, покормим тех крестьян, которые заняты картошкой, а остальное продадим в столице. Пусть сначала распробуют, потом можно взять больше.
— Всё сделаю.
— Как там Лина? Чувствует себя баронессой? Герб уже придумали?
— Свой гардероб обновила, теперь наседает на меня, чтобы я обновил свой. А герб... Пока не до него, да и не понимаю я ничего в геральдике.
— Жене не поддавайся и ходи в том, в чём удобно, но парадный дворянский костюм пошить нужно. Скоро свадьба у старшего из принцев, так что вы приглашены. А с гербом помогу, у канцлера есть знатоки.
После разговора с Новиковым она позвонила Марту.
— Есть дело. Нужно сходить за чешуёй. Будем продавать амулеты на Землю, да и нам их много понадобится для связи. Со временем можно продавать населению. Те же купцы оторвут с руками. Это не горит, но и надолго откладывать не стоит. Когда принесёте, соединись с Сардисом, и он кого-нибудь за ней пришлёт. Всё не отдавай, достаточно половины. Если есть свободное время и желание помочь, можешь и сам потихоньку сделать сотню-другую амулетов.
Прервав связь с Мартом, Ира взяла амулет связи с канцлером.
— Лён, у меня серьёзный разговор, но я не знаю, стоит ли затевать его до обеда, чтобы не портить вам аппетит.
— Ты хочешь начать его после обеда, чтобы испортить мне пищеварение? — насмешливо спросил канцлер. — Давай совместим. Выгоним слуг, и ты всё расскажешь, когда будем есть. И это время уже подошло. Бросай всё, и идём обедать. Не люблю я неприятные разговоры, но откладывать их люблю ещё меньше.
Через несколько минут они встретились в трапезной.
— Начинайте свой разговор, — сказал Лён, усаживаясь за стол. — А вы, милейшие, пока подождите за дверями. Когда в ваших услугах будет нужда, позовём.
— У меня не один, а три разговора.
— И все неприятные?
— Нет, неприятный только один.
— Тогда с него и начинай.
— Лён, я хочу отказаться от Сардии!
— Слава богам! Я вам с Анишем сразу говорил, что это королевство нам не нужно. Не протестовал только потому, что в то время его надо было занять. И что думаешь сказать сардийцам?
— У меня найдётся, что им сказать, а вам нужно отправить кого-нибудь в магистрат Талимы с известием, что завтра в десять утра на площади перед магистратом королева Рина будет отчитываться перед народом за неполный год своего правления. Придут, как ты думаешь?
— Если так объявить, соберётся весь город.
— Что и требуется. И отдельно нужно отправить людей к трём их герцогам с тем же предупреждением. Возьми у Сардиса магов, они откроют врата. А завтра герцогов нужно доставить на площадь.
— Скажу своим — сделают.
— Теперь дальше. Лён, я хочу построить город и заселить его выходцами с Земли.
— Где ты думаешь его построить и с какой целью?
— На месте разрушенной столицы Ливены. Дарома стояла в очень удобном месте. После переворота и войны она по большей части превратилась в развалины, хотя Лаш сказал, что там немало зданий, которые нетрудно отремонтировать. Её оставили из-за того, что не было никакой власти. Вокруг столицы множество брошенных деревень, которые тоже можно использовать. Дома пришли в негодность, но недолго построить новые. Главное, что сохранились поля и луга и много мелких речек. Это королевские земли, поэтому местные дворяне не осмеливаются их занимать. Герцог Воля просил меня дать ему эти земли во владение на очень выгодных условиях, но я отказалась. Я уже тогда присмотрела их для себя, к тому же не хочется слишком усиливать герцога. Есть и ещё одно преимущество. Там очень безлюдная местность, поэтому при строительстве можно свободно использовать любую технику.
