Еще на Земле, я заметил, что некоторые тату, хоть плачь, хоть смейся, но убивают своих владельцев. Не играло роли кто набивал, какие использовал краски и какой рисунок — все зависело от места расположения рисунка.
Не верный выбор и готова язва, человека мучают головные боли или не проходящий депрессняк.
Там я видел следствие. Здесь — причину.
Не дрогнувшей рукой, обработав лезвие скальпеля, сделал надрез и сорвал кусок кожи, с злополучным рисунком.
Гаффлинг взревел и замахал руками.
Его серебристые, морозные искры, словно пылесосом, потянуло обратно, в бренную оболочку тела.
Через пару секунд, к искрам серебристым стали присоединятся искры других цветов. Стало тяжелее дышать и усталость навалилась на мои плечи.
"Никогда не делай добра — не узнаешь и зла!" — Пробормотал я сквозь зубы и от души, с любовью и самой своей лучшей улыбкой, влепил гаффлингу пощечину.
Дроид-медик уже спешил на выручку с инъектором в манипуляторе.
Гаффлинг пришел в себя и искры замерли.
Он лежал и прислушивался. Сперва к тому, что происходит вокруг него. Потом к тому, что происходит внутри.
Дроид держал инъектор у его бьющейся жилки сонной артерии и ждал лишь моей команды. Или моего падения.
Цианистый калий, внутривенно, даже маг не выживет.
— Глаза открой. — Потребовал я. — Или снова по морде бить?
Открывшиеся глаза были полны удивления и удаляющейся Тьмы.
Очень даже симпатичные глаза, если говорить правду — голубые, как глаза сиамских кошек, правда зрачок не вертикальный и не круглый, а, скорее — многогранник.
— Не надо, по морде. — Гаффлинг попытался улыбнуться. — Я уже контролирую свою регенерацию.
Дроид, получив подтверждение, бибикнул и откатился к следующему пациенту.
Я стянул вниз повязку с лица и снял очки.
Гаффлинга сдуло с больничной кровати быстрее, чем до этого возвращались искры.
Дроид снова метнулся к пациенту и приставил инъектор.
Маг не обратил на этого внимания, стараясь вжаться в стенку и растечься по ней тонким слоем.
— Тчарн... И придет Тчарн, последний и милосердный и милосердие его будет солью земли и болью его наполнит сосуды душ наших, выворачивая и исторгая, сжигая города легче, чем пламя костра пожирает упавший волос. Он придет и простит нас, принеся свой взгляд, принеся свою кровь, разрывая старые узы и сшивая новые, перекраивая и соединяя...
Я замер, решая прибить идиота или дать ему шанс прийти в себя?
— Тчарн! — Раздалось с соседнего стола удивленное и дроид жалобно заметался, пытаясь разорваться между двумя пациентами.
— Пасть закройте, оба! — От души рявкнул я, снимая белый халат и тыча пальцем во вросшего в стену, мага. — Ты! Живо в койку!
Гаффлинг, трясясь, занял свое место, а соседний стол возмущенно запыхтел.
Меддроид, благополучно замер, видя что все успокоились.
— Тчарн, скажете тоже... — Покачал я головой. — Не скажу, что отличаюсь милосердием, всепрощением и любовью к ближнему своему, но до тчарнов мне далеко. Хотя, глядя на вас... Думаю, что они были не так уж и неправы...
Успокоившийся маг внимательно изучал меня, я видел, как он что-то старательно припоминает, копаясь в собственной памяти, и увиденное нравится ему все меньше и меньше.
— Меня зовут Плат. — Я вновь сделал первый шаг к мирному сотрудничеству, ругая себя последними словами.
— Тофин. — Маг представился в ответ и замер, словно его имя могло мне что-то сказать.
— Тофин так Тофин. Мне, пофиг. — Пожал я плечами, вновь впадая в свою колею наплевизма. — Завтрак будет в восемь или десять, в зависимости от того, во сколько я проснусь. Захотите убраться до этого момента — ваши вещи сложены у входа. Дроиды вас выпроводят.
Я сладко зевнул и развернулся к выходу из лазарета.
— Спасибо. — Голос Тофина меня порадовал — ни следа истерики или отчаяния.
Может быть, эти четверо не просто так появились на моем пути?
Я круто развернулся.
— Мне пришлось испортить твою татуировку, чтобы ты не подох. — Предупредил я, постучав себя по руке, на месте вырезанного у гаффлинга куска кожи. — Других вариантов, прости, не видел.
— Страж Вечности блокирует лечебные силы... — Признался маг, с грустью кивая в ответ на мои слова и рассматривая окровавленную руку. — Он оскорблен... И подавлен...
— Картофельное пюре — самое грустное блюдо. Та же картошка, только подавленная-подавленная... — Рассмеялся я, вспомнив не хитрую шутку. — Спокойной ночи!
— Ты — человек? — Донесся до меня хриплый голос с соседней лежанки. — Или и вправду — Тчарн?
— Человек. — Признался я.
— У людей не может быть зеленых глаз! — Тофин отвернулся к стене. — Только у эльфов и пакарров! Даже у полукровок — нет зеленых глаз... Ты лжешь, Тчарн!
— Если я тчарн, то, надеюсь, утром вас уже здесь не будет. Выход будет открыт. — Я покинул лазарет снова на взводе.
Очень хотелось пойти и дать в морду. Хотя бы тому же Тофину. Или его хриплоголосому соседу.
Рассыпанные по небу огоньки звезд мерцали в холодном воздухе, меняли свои цвета, играли, выбрасывая лучики на разную длину.
Где-то там, я уже побывал.
Теперь я "где-то тут" и мне здесь не нравится.
Возможно, я к этому привыкну. Возможно — изменю этот мир или изменюсь сам.
Но именно сейчас я очень хочу вернуться к себе, сесть на берегу моего пруда и долго-долго кидать в воду камушки, наблюдая как разбегаются круги, ломая отражение неба, пробегающих туч в нем и мое собственное, и без того кривое.
Не вовремя все так случилось...
* * *
"Вылеченные гости" покинули меня через полчаса после восхода солнца.
Судя по записям с камер — из наваленных грудой припасов они взяли самое необходимое и свалили в бездну белой пелены, оставив после себя две параллельных линии, уходящие круто влево и вниз.
Пожав плечами — можно подумать я ждал благодарности — отправился готовить себе завтрак, ибо сухпайки надоели.
По дороге, отдал приказ о ре-маскировке — гости свалили так стремительно, что, того и гляди, вернуться обратно, в сопровождении чего-нибудь весьма убойного и очень неприятного.
Два взрыва спустили еще лавину, снеся припасы экспедиции в далекую пропасть и плотно закупорив основной вход в пещеру.
Дроиды, шустро принялись прогрызать проход в другую сторону, пользуясь для этого своими весьма продвинутыми инструментами.
Из-за собственной глупости, добродушия и милосердия — потерял больше двух суток, но к появлению гостей приготовился сполна: ловушки, мины и лавина, как последний аргумент!
...Самое неприятное при высадке на отсталую планету — отсутствие связи. Ни тебе помощь позвать, ни завещание отослать...
И наши и имперцы с этим борются по-разному — имперцы предпочитают развешивать на орбитах миниатюрные спутники-ретрансляторы. Наши, для этих же целей, пользуются наземными установками, раскидывая их десятками тысяч и создавая целые поля, засеянные передатчиками.
Оба варианта хороши, выбирай на вкус!
Рассчитывая, что от моей пещеры и до летающего города не меньше 3-4 тыс. километров, решил обойтись наземным засевом, экономя топливо бота и ресурс его двигателей.
Для этой же цели, предпочел для ухода легкий десантный скаф, а не целый бот или тяжелый штурм-костюм — все может понадобиться, а скаф я припрячу в паре-сотне км от города и буду использовать его как ретранслятор, усиливая сигнал.
Десантный скаф, полностью заряженный, но без внешнего вооружения, типа турелей, обвеса с оружием и прочих боевых нужностей, выглядит таким... Трогательным... Ровненьким, гладеньким, тоненьким...
Самому не верится, что даже в этой серебристой скорлупе я могу оторвать ногу слону и засунуть ее под хвост носорогу, особо не запыхавшись.
Активировав АГ режим "быстрого движения", покатился вниз по склону, с сердцем, трепыхающимся как флаг на капоте машины.
Линию снегов миновал за час, вылетел на каменную осыпь и снова помчался вниз, к подножию горы, но уже медленнее и осторожнее — здесь могли оказаться совершенно ненужные мне свидетели, не зачистив которых, я рисковал всем своим планом.
Не знаю, как долго спускались вниз мои "пациенты" и спустились ли вообще, но мне пришлось катиться вниз больше пяти часов, используя все складки и неровности местности в качестве маскировки. Я проехался по дну резвой горной речки, пока она несла меня в нужную сторону, затирая мои запахи и следы.
Ночь провел в лесу, сладко посапывая под корнями недавно вывернутого ветром, дерева.
Ни зверь, ни человек меня не побеспокоили — защитное поле плотно заперло единственный вход, давая возможность выспаться перед дальней дорогой.
Вечером следующего дня, когда скафандр показал 45% мощности, я с ним тихо и ласково простился, спрятав среди скал.
До летающего города было несколько дней пути и я шел по своим собственным следам, узнавая местность и улыбаясь ей, как старой знакомой, радушной и доброй.
Правда, за моей спиной теперь болтался не убогий клинок, длинный и тяжелый, а пара легких сабель, сделанных дроидами специально для меня и под мою руку.
Учел я и тот факт, что всякая шушера может попытаться клинки у меня прихватить, встроив в рукояти электроразрядники.
Кто с первого раза не поймет — со второго осыплется жирным пеплом.
Жалеть всех подряд я не намерен.
Палящее сверху солнце и отсутствие малейшего движения воздуха, марево на горизонте и странные облака, быстро догоняющие меня, вот и все мои попутчики.
И пусть рюкзак у меня тощий, а внешний вид — затрапезный, связываться со мной, сейчас, совершенно не надо — ткань одежды, легко защитит меня от тяжелой арбалетной стрелы, а клинки — смахнут голову любому рыцарю, сколько бы не было на нем железа.
Ничего высокотехнологичного — все в пределах "ведения военных действий на отсталых планетах", по имперским канонам ведения войны. У нас, Союза, таких программ отродясь не водилось в загашнике!
— Эй, путник! — Окликнули меня с обочины. — Не торопись! Присядь, отдохни...
— Некогда мне. На том свете отдохну. — Привычно огрызнулся я, вытягивая в сторону говорящего руку, с зажатым в ней ножом. — Вопросы есть?
Тишина была мне ответом.
Нравится мне быть плохим, психом и неадекватом!
Таких "окликальщиков", за мою первую дорогу, было штук пять.
Четверо — из секты, что ловит неосторожных, одиноких путников и дальше ты уже идешь налегке, радуясь, что вообще — идешь.
Один был нормальным, просто скучно мужикам стало. Точнее — гномам. Посидели мы душевно, но вот за шутку, придется им чистить морды, иначе не только они меня, но и я себя, сам, уважать перестану!
Улыбаясь своим воспоминаниям, топал по середине дороги, грыз яблоки, что нарвал почти полный рюкзак, в лесочке оставшемся за спиной пару часов назад, разбрасывал огрызки и ждал неприятностей.
Стук копыт и лязг зубов услышал задолго до того момента, как странная кавалькада догнала меня, на одном из подъемов.
Карета, запряженная шестеркой существ, чьими родителями лошади все-таки были, только очень давно. Единственное, что осталось в этих тварюгах лошадиного — копыта.
Ну, еще, может быть, фиолетовые, выпуклые глаза.
А вот пасть — больше подходила кайманам: узкая и зубастая!
Карету сопровождало два десятка верховых, в легких кольчугах, верхом на злых и опасных собаках, с зубами, длиной в мою ладонь.
У половины в руках были легкие копья, половина — щеголяла луками, с наложенными на тетиву, стрелами. У всех — по два клинка и маленький круглый щит, на левой руке.
Я специально сошел с дороги и спрятался в придорожном леске — такие кавалькады очень не любят одиноких прохожих, норовя либо сразу затоптать, либо погоняться в свое удовольствие, по сильно пересеченной местности.
Копейщиков я особо не боялся, но от стрелы в собственную голову...
Спасибо, я пешком постою!
Внимательно рассмотрев все это великолепие, дождался когда они ринутся на спуск, вышел из-за деревьев и потопал следом. Не торопясь.
Пыль, поднятая копытами и лапами, вилась теперь где-то далеко впереди и местные птички, осмелев, принялись "настраивать" свои голоса.
Тонкие пересвиситы, шум ветра и шорох волнуемых им трав и ветвей деревьев.
Идиллия.
Жаль, по собственному опыту знаю, что чаще всего такая идиллия заканчивается крупными неприятностями!
От свербящего чувства угрозы, снова сошел с дороги и пошел, укрываясь за деревьями.
Солнце уже клонилось к закату, когда, по дороге, в обратную сторону, промчалась знакомая карета.
Но, звезды яркие, в каком же виде она была!
Дверей у нее уже не было, колеса в грязи и застывших пятнах крови.
Свешивающийся с облучка возница уже никогда больше не взмахнет своим кнутом, подгоняя коняшек — обе его руки свешивались почти до земли.
Задняя стенка превратилась игольницу, из разбитого окна торчит пара хорошо знакомых копий, подрагивая и ерзая, словно тело, в которое они попали, пытается их из себя вытащить.
Помахав ручкой, удаляющемуся произведению искусства, прислушался к своим ощущениям — опасность миновала.
Грохот за моей спиной возвестил, что о повороте лошади ничего не знали...
Их истошное ржание и почти человеческие стоны заставили меня плюнуть на белую пыль дороги и вернуться.
Я не могу пройти мимо страдающего животного.
"Лучше добить, чем оставить страдать", по-моему, самое правильное правило на всем земном шаре. И не-Земном, тоже!
Одну из лошадей пришлось добить — обе передние ноги оказались переломаны и блестели вылезшими наружу, костями.
Остальные, получив свободу, встряхнулись, вставая на свои тарелкообразные копыта и потянулись к сочной траве — заедать стресс, видимо.
В голове промелькнула мысль оседлать пару, с тем, чтобы продать позже, но здравый смысл восторжествовал — кони клейменные, а это уже не шуточная угроза!
Только когда я развернулся уходить, до меня дошло, что стоны продолжаются и раздаются совершенно точно не из кареты!
Подумав, что несущийся шестерик мог сбить зазевавшегося пешехода, сдуру, а иначе и не скажешь, решил посмотреть — если не помогу, так хоть добью, чтобы разумный не мучился.
В придорожной канаве, валялась скрюченная фигура и тихонько стонала, привалившись разбитой головой к камню, остановившему ее безудержный полет. Камзол в крови и прорехах, еще недавно очень нарядный и очень чистые, блестящие, сапоги подтвердили факт — валяется не пешеход, однозначно!
— Да... Любопытство сгубило кошку! — Напомнил я сам себе, всем известный факт, и повернул лицо раненного к свету.
— Тчарн!
— Трофим!
— Тофин! — Гордо поправил меня маг, мгновенно приходя в себя, видимо, от злости.
— Да по фигу. — Пожал я плечами. — Раз ты не подыхаешь, то и лежи себе, дальше... Отдыхай.
Я выпрямился и сделал шаг в сторону, снова и снова раздумывая, а не добить ли мне этого надоедливого мага, уже второй раз попадающегося на пути.
— Подожди! Мне нужна помощь! — Гаффлинг, скрипя зубами, попытался сесть, оперевшись на камень. — Меня предали сопровождающие...
