Реформатор (Самозванец 3)

Анелия, перехватив взгляд посетителя, усмехнулась левой половиной рта. Вопреки ожиданиям короля, вид принцессы не выражал отчаяния. Хотя причины к отчаянию имелись. Несмотря на все искусство ишибов в деле лечения ожогов, повреждения лица занимали отдельное место. Их могли залечить и восстановить кожу. Но как! Даже величайшие их великих ишибов не были достаточны искусны, чтобы придать лицу прежний вид. Там все равно остались бы дефекты. Особенно, в случае таких обширных травм. У принцессы были все причины для печали. Ее безупречная красота отныне была весьма сомнительна. Плюсом являлось то, что она — ишиб. Значит, существовала возможность путем кропотливого труда восстановить лицо. Но на это ушли бы многие годы!

— Приветствую, твое величество, — прошептала Анелия. — Все ли в порядке в столице? Как поживает мой брат?

— Приветствую, твое высочество, — очнулся Михаил. — Да. Все в порядке. Строительство дворца идет полным ходом, а твой брат отправляется домой, на усмирение возможного бунта.

— Он вряд ли справится, — еще раз усмехнулась принцесса. — Ему недостает решительности.

— Я отправил с ним Йонера. Вот у него как раз и решительности и расчетливости хоть отбавляй. А что произошло, твое высочество? Что с тобой случилось?

— Пустяки, твое величество. На этот раз мне повезло меньше, чем раньше. Хотя сейчас моей жизни ничего не угрожает благодаря твоим ишибам.

— Конечно, Анелия, ты выздоровеешь. Я не вижу в твоей ти никаких опасных изменений.

— Зря твое величество приехал. Мы бы тут справились и без тебя. Мне только нужно немного поправиться и я включусь в работу. Аррал мне сообщил, что вплотную занимается заговорщиками. Нужно было это раньше сделать. Как я просила.

В ее голосе не было упрека. Только констатация факта.

— Поправиться? — переспросил Михаил. — Но твое лицо требует хорошего лечения!

— Что толку? — Анелия немного качнула головой. — Прежним ему уже не быть. Поэтому хорошее или нет — неважно.

— Еще как важно! Нужно попробовать восстановить все!

— Нет, нет, твое величество, не беспокойся. Я избавляю тебя от всяких обязательств по отношению ко мне. А союзнический договор останется в силе.

— О чем ты говоришь?

— Ты не женишься на мне, твое величество. Даже если сам изъявишь желание, я на это теперь уже не пойду. Королева Круанта должна выглядеть иначе. Или это скажется на репутации страны. А насчет наших общих детей, то они возможны. Здесь я не отступлюсь. Ты их официально признаешь, если они будут, и сделаешь наследниками.

— Напрасно ты так говоришь. Я не отказываюсь жениться на тебе.

— Вопрос не в этом, твое величество. А в том, на что согласна я. И повторяю — за союз не нужно беспокоиться. Сама переговорю об этом с братом.

Короля удивил такой практичный подход к делу. Анелия говорила нормальным тоном, было заметно, что она все тщательно обдумала. Михаил посмотрел на нее с большим интересом. Анелия отличалась от всех его знакомых женщин не только красотой. Еще — силой духа. Король пока что не видел других принцесс этого мира, но его невеста, похоже, достигла совершенства всех качеств, которые могут быть присущи королевским дочерям. Ее высокомерие и гордость стремились к возможному максимуму. Конечно, это не очень хорошие черты, но когда они достигают своего апофеоза, то приобретают даже некоторую привлекательность. А если принять во внимание храбрость и самоотдачу Анелии, то вывод очевиден: принцесса — очень сильная личность. Король поймал себя на мысли, что из его невесты получилась бы отличная королева, которая не давала бы спуску ни себе ни другим. Главное — подталкивать ее в нужном направлении.

— Я поговорю с ишибами о том, что можно сделать с лицом. Думаю, что твое высочество изменит свое мнение по поводу женитьбы.

— Как угодно твоему величеству. Но что они скажут — известно заранее. Сначала появятся грубые шрамы, потом благодаря моим усилиям начнут уменьшаться, и лет через десять на лицо можно будет смотреть без содрогания.

— А если все получится быстрее, тогда как? Твое высочество изменит свое решение?

— Быстрее? — Анелия попыталась рассмеяться, но ей это плохо удалось. — Если получится все восстановить хотя бы в течение года, то признаю тебя величайшим из великих людей, когда-либо живших. Буду гордиться тобой. Хотя что это я? Я и так уже горжусь. И жду с нетерпением появления самодвижущихся повозок и быстрых кораблей.

— Твое высочество, ну при чем здесь повозки? Мы о лице говорим. Это — важнее.

В прежней жизни Михаила был один эпизод, который он часто вспоминал. Сразу после окончания медицинского факультета он работал врачом общей практики в сельской больнице. Работал недолго, всего лишь год, но за это время повидал всякое. И вот однажды к нему во время дежурства привезли одновременно двоих. Мужчину в тяжелом состоянии с менингитом и молодую женщину, чей нос не выдержал соприкосновения с сельскохозяйственным инвентарем. Казалось бы, выбор прост: нужно уделить все внимание тяжелому больному, а девушка, жизни которой ничто не угрожает, может подождать. Но Михаил сделал немного иначе. Проведя ряд необходимых мероприятий с пациентом, он сразу же бросился к травмированной. Ее нос представлял из себя печальное зрелище, но врач знал, что от его ранних и правильных действий зависит многое, почти все. Женская красота. Он неспроста ставил на одну доску жизнь мужчины и внешность женщины. Юная привлекательность — это огромный дар, равный самой жизни. С его точки зрения, многие девушки относятся к этому халатно, как к чему-то самому собой разумеющемуся, растрачивают свои годы на пустяки, но когда по каким-то причинам лишаются этого дара, то впадают в отчаяние. Их прежняя жизнь заканчивается. Если речь идет о старости, то это еще куда ни шло, природа милосердна в медленном старении, но травма или внезапная болезнь — катастрофа. Михаил неоднократно слышал расхожую точку зрения о том, что внешность не важна. Он смеялся над этим. По его мнению, утверждать подобное весьма опрометчиво. Женская красота важна, еще как важна!

— Срок в две недели устроит твое высочество? — спросил он.

— На что две недели? — не поняла Анелия.

— На полное выздоровление.

— Насколько полное?

— Совсем полное. Через две недели все будет как прежде.

— Это невозможно.

— Твое высочество согласна мне довериться? Немного пострадает спина, но потом и с ней будет все в порядке. Еще раньше, чем с лицом.

— Твое величество знает, что я тебе полностью доверяю, — ответила Анелия тоном, не вызывающим сомнений.

Но между доверием и верой — огромная пропасть. Михаил знал это и твердо рассчитывал ее преодолеть.

Хорошая штука — абсолютная память. Король никогда не читал специализированные учебники по пластической хирургии. А вот по общей хирургии — да, приходилось. И там несколько абзацев были посвящены пересадке кожи. С точки зрения земной медицины, ишибы работали с телом весьма грубо, отнюдь не на клеточном уровне. Это резко снижало эффективность косметических воздействий. Но зато если объединить два подхода: управление ти и хирургию, то можно ожидать потрясающего эффекта. Перед мысленным взором Михаила уже вставала страница когда-то прочитанной книги. Старенький учебник описывал метод, разработанный давно умершим доктором. Возможно, существовали более продвинутые методы, но король о них просто не знал. Зато этот поражал своей оригинальностью. Михаилу вообще было очень любопытно, как врач по имени Деглас додумался до такого. Нужно обладать выдающимся воображением, чтобы прийти к чему-то подобному. Метод был прост в техническом исполнении. На неповрежденной коже больного, находящегося под наркозом, специальным круглым пробойником выбиваются кружочки на определенном расстоянии друг от друга. Затем лоскут кожи снимают, а кружочки остаются на месте. Лоскут выглядит как сито и может даже растягиваться, чтобы покрывать обширные дефекты. Оставшиеся кружочки кожи дают рост новым клеткам, между ними не образуется никаких шрамов, если все сделать правильно. Просто и гениально.

Через три часа, когда Михаил и ассистирующий ему Аррал завершили работу, уже темнело. Король отложил в сторону свои нехитрые инструменты и любовался результатом. Сделано было на совесть.

Принцесса вышла из состояния глубокого сна, за который был ответственен Верховный ишиб, и сейчас с изумлением изучала свое ти.

— Ну что, нравится? — спросил Михаил, удовлетворенный выражением глаз Анелии. — Понятно, что и как я сделал?

— Это невероятно, — прошептала принцесса. — Впервые вижу такое.

— Получилось довольно прилично, — заметил король. — Нужно только еще поработать над ти по краям раны, чтобы там заживление было равномерным и все.

— Я согласна на свадьбу, — сказала Анелия. — И лучше сделать ее побыстрее. Если война с Фегридом все-таки случится, то мне будет приятней умирать, будучи твоей женой, твое величество.

Глава 20. Галера

Каждый капитан мечтает стать адмиралом. Каждый матрос тоже мечтает стать адмиралом. Поэтому когда адмиралом становится король, это огорчает их всех (речь одного из королей Кманта перед проигранным морским сражением)

Сидя на подоконнике боком к заходящему солнцу, Михаил читал свиток. Тот самый, который ему заботливо вручил защитник монаршьей репутации Комен.

Время словно остановилось. Точнее, королю стало казаться, что он существует одновременно в двух мирах. В этом и в том, которого уже давно нет. Нет не потому, что он далеко, а нет вообще. Остался в прошлом.

Когда Михаилу было лет тринадцать, он вот так же сидел на подоконнике в квартире своих родителей и читал Шекспира. Комедию о любви, трагедию о любви, странную пьесу об эльфах и тоже о любви. У того не было, пожалуй, ни одного произведения, в котором бы не фигурировала любовь. Да и вообще такое произведение отыскать тяжело.

Аронеарст, автор, был хорош. Даже очень хорош. Он осветил ситуацию неверно и правдиво одновременно. Потому что так могло быть. Михаил мог бы любить Инкит, но все равно не женился бы на ней. Подобный брак невозможен. Не потому, что невозможен в принципе, а потому что так не принято. Король Ранига и Круанта мог сколько угодно поражать свою страну и соседей чудачествами и новинками. Его власть от этого нисколько не страдала. Потому что новинки и чудачества не противоречили никаким традициям. А вот неравный брак короля противоречил. Пойти против традиций — значит ослабить власть. У такой королевы не будет того уважения, которое есть у настоящей принцессы, той же Анелии. А уважение к королю зависит от многих факторов, в том числе и от уважения к королеве. Михаил вообще считал, что королевская власть — это иллюзия, которая существует лишь до тех пор, пока в нее верит достаточное количество людей. Снижается вера и власть рушится. Это происходит не сразу, постепенно, но любой здравомыслящий владыка никогда не стал бы давать столь ясного повода к началу пагубного процесса, как женитьба на неравной.

Дойдя до последней строчки, Михаил свернул свиток. В его голове роились грандиозные планы. Если это произведение не случайно и автор способен написать еще несколько подобных по уровню, то что же... было бы расточительством не воспользоваться таким талантом.

Ишиб Сурент Пинтокст был невысоким худощавым мужчиной, не привлекающим к себе внимание несмотря на аб и сопутствующий ему халат серо-синих оттенков. Он прожил в Иктерне всю жизнь, работая в порту скромным чиновником. Если бы кого-нибудь из его знакомых спросили о запоминающихся приметах или привычках Сурента, то ответом было бы озадаченное молчание. Ишиб не имел ни особых примет, ни запоминающихся привычек. У начальства порта он был на хорошем счету, потому что даже взятки брал как все: не много, но и не мало. Если бы Сурент наглел, то это быстро стало бы достоянием гласности, а если бы был кристально честным, то о нем бы прокатилась противоположная молва. А так, в общественном мнении ишиба словно не существовало, и это устраивало его как нельзя лучше. Дело в том, что у Сурента были другие источники дохода, помимо жалования и коррупционной деятельности. Он был глазами и ушами даллы-коменданта в порту. И правитель Иктерна очень ценил своего преданного слугу. Ценил как в моральном, так и в материальном смыслах.

Сейчас, тем же вечером, когда король читал произведение ранигского драматурга, ишиб Сурент занимался своей непосредственной деятельностью, тоже литературной. А именно — сочинял доклад. Это был далеко не первый рапорт, отправленный им далле через специального посланника на рыбачьей лодке. Третий или даже четвертый, если оценивать с точки зрения объемов написанного.

Он сидел за столом в своем скромном доме, расположенном впрочем в одном из респектабельных кварталов. Его жилье было одноэтажным, но если бы кто-то взял на себя труд заглянуть в подвал, то был бы удивлен. Именно там находились самые дорогие вещи. Сурент остался верным своему принципу 'чем дороже, тем ниже'. Наиболее ценные предметы в виде золотых монет он разместил на самом низшем уровне, а именно — закопал их.

Ишиб решал важный вопрос. Возможно, самый важный во всей его жизни. Сообщать ли далле о том, что покушение на принцессу прошло при его косвенном участии или нет. Конечно, на самом деле Сурент не имел к этому отношения, но учитывая количество жертв среди ишибов, а следовательно отсутствие свидетелей, вполне мог бы приписать себе чуть ли не вдохновляющую роль. Это сулило прибыль. Но с другой стороны, покушение провалилось. Вернулся король. При плохом раскладе далла мог бы пожертвовать своим верным слугой, выдав его в обмен на какие-нибудь блага. Перевешивает ли прибыль подобный риск? Сурент не мог решить.

Он обмакнул перо в чернильницу.

'Принцесса повела себя как герой, — продолжил писать ишиб. — Но наши люди тоже были хороши. Они почти достигли своей цели. Ее высочество получила тяжелые ранения и если бы не неожиданная помощь, то погибла бы. Нападающие понесли большие потери. Принимая во внимание столь отчаянный поступок, идущий нам на пользу, нельзя ли возместить убытки их семьям? Это можно сделать через меня'.

Сурент остался доволен собой. Если далла решит заплатить, то деньги не пройдут мимо его кошеля. С другой стороны, из текста не следует, что он причастен к покушению.

'Красота принцессы оказалась под угрозой. Знающие люди утверждали, что теперь Анелия в ближайшие годы не сможет показываться на публике. Отчет доверенного лица о характере повреждений лица Анелии прилагаю. Однако король Нерман прибыл очень быстро. И вместо того, чтобы погрузиться в расследование и карать виновных, он совершил чудо. Полностью вылечил принцессу. Это настоящее чудо, такого не может быть. Твое высочество, мои финансовые дела расстроены, а изучение любого чуда требует их крайнего напряжения. Нельзя ли выделить мне дополнительные средства на эту загадку?'

Ишиб не имел ни малейшего представления о том, что же сделал король. Но зато твердо знал о полученных Анелией ранах. С его точки зрения произошедшее не являлось реальным. А значит перед ним была отличная возможность потратить деньги без всякой отчетности. Ведь кто знает, как расследуются чудеса?