Такие смешные человечки

И Иван первый быстрым шагом углубился в лес. Вся компания которая не так близко принимала к сердцу нулевые результаты охоты и была вполне довольна прошедшим днем, весело балагуря последовала за своим предводителем, стараясь от него не отставать.

Через полчаса движения по сумеречному лесу экспедиция вышла к большому оврагу, или даже небольшому каньону, преграждавшему ей дальнейший путь. Солнце уже стояло низко над верхушками деревьев, окрашивая вогнутый горизонт в пурпурные цвета, его косые лучи ели достигали дна оврага, но Иван все-таки умудрился разглядеть там то чего не видели остальные, поглощенные созерцанием чудесного заката.

"Фортуна все-таки не забывает меня," — улыбнувшись подумал Иван. По дну оврага, гордо покачивая великолепными рогами, важно выступал красавец олень. Осторожное животное внимательно поглядывало по сторонам, втягивало чуткими ноздрями воздух, но не догадывалось глянуть наверх, где его и поджидала опасность. Иван шепотом окликнул своих спутников и подав им знак не шуметь, глазами показал на оленя, одновременно снимая с плеча автомат. Тут пожалуй не требовалось никаких слов, все и так было понятно. Вся восьмерка охотников на удивление быстро и бесшумно цепью улеглась на краю обрыва, приготовив автоматы.

— Пускай подойдет поближе, стрелять по моей команде, — шепотом скомандовал Иван.

Восемь вороненых стволов хищно следили за оленем, который все так же спокойно, ничего не подозревая приближался к своей гибели. Когда лесной красавец оказался прямо под поджидавшими его охотниками, Иван скомандовал: "Огонь!" Олень изумленно замер, вскинув голову и обернувшись на этот крик и в то же мгновение вокруг него взметнулись десятки фонтанчиков земли, а спокойствие вечернего воздуха разорвал треск автоматных очередей. Несчастное животное испугано шарахнулось в сторону, в отчаянном стремлении спасти жизнь, но его задние ноги вдруг подкосились и олень сел на круп, от его головы брызнули щепки и один рог подрубленный словно дерево упал на землю. Олень несколько секунд покачался, стараясь удержаться на слабеющих передних ногах и непонимающе глядя по сторонам, а затем, издав громкий стон, завалился на бок, запрокину в голову и взбрыкнув ногами. Тело лесного красавца несколько раз дернулось и замерло окончательно. Восьмиголосый торжествующий победный клич взметнулся к . темно-синему вечернему небу.

Охотники кинулись к своей добыче прямо по крутому склону оврага, загребая землю ногами и срывая редкие кустики растительности. Перебравшись через протекающий по дну оврага ручеек вся радостно галдящая компания собралась у трупа оленя.

— Ты глянь-ка! — удивленно воскликнул Эдвард. — Я думал наш олешек на решето будет похож, а он совсем целенький, всего-то несколько дырочек. Здорово мы все-таки стреляем!

— Ну и отлично! — заявил Дэниэл. — Чем меньше в мясе пуль, тем меньше шансов поломать о них зубы!

— Ой, я ничего не слышу! Мне уши заложило от этого грохота! — верещала Барбара.

— А мне чья-то гильза прямо за шиворот угодила. Горячая! — радостно сообщила Маргарет.

— Нужно вырезать хороший крепкий шест и подвесить на нем оленя за ноги, — начал распоряжаться Дэниэл. — Именно так переносят добычу настоящие охотники. Ян, пошли со мной !— и они вдвоем отправились на поиски подходящего шеста.

Стоявшая молча Сара присела на корточки перед головой оленя, все еще изумленно глядящей на мир большими влажными глазами.

— Бедненький, — Сара осторожно потрогала пальцем острый обломок рога на лбу оленя, потом погладила его по шее, на ладони у нее осталась кровь. Сара хотела вытереть руку о траву, но трава тоже была вся в крови и рука испачкалась еще больше.

— Тебе его жалко? — сочувственно спросил Иван, присев на корточки рядом с Сарой. Но ведь это всего лишь биоробот! Вот, смотри.

Он достал из кармана складной охотничий нож и открыл острое как бритва лезвие. Этим лезвием он сделал дугообразный надрез на голове оленя и откинув скальп обнажил черный пластиковый череп.

— Та же самая пластокерамика, из которой был сделан панцирь чудища, которое нынче утром собиралось позавтракать нашим дорогим Яном, который изволил зевать по сторонам, — прокомментировал Иван, постучав рукояткой ножа по лбу черепа.

Затем он что-то поддел лезвием, и крышка черепной коробки откинулась на шарнире, открыв большой, тускло блестевший кристалл, оплетенный паутиной тончайших золотых проводков.

— Простейший кремниевый компьютер. Допотопнейшая технология, двадцатый век, — усмехнулся Иван. — В этом черепе интеллекта меньше чем в любой фотонной персоналке!

— Пускай так, — согласилась Сара, — но фотонная персоналка это всего лишь компьютер, умеющий только считать. . . А в этом кристалле смоделирована душа настоящего живого оленя, со всеми его желаниями и страхами. Он обладал полной свободой действий и свободой выбора, значит он думал? Проснувшись утром он размышлял о том, где и как ему провести предстоящий день, где найти траву повкуснее и самочку покрасивее, как безопаснее пройти к водопою. Конечно, это мысли совершенно примитивные, но все-таки это мысли. А когда он увидел нас, он испугался, бросился бежать чтобы спасти свою жизнь, которая была ему так дорога. А мы его убили. . . Убили, в общем-то просто так, ради забавы. Чего, в самом деле, церемониться, ведь это всего лишь биоробот, творение наших рук, лишенное нами же даже тех минимальных прав, которые мы оставляем за настоящими животными. Разве это не ужасно? — Да, в чем-то ты, конечно права. . . — задумчиво произнес Иван. — Но зато сегодня на ужин у нас будет отличное жаркое!

От этой мысли Иван обладающий бесценным даром находить во всем положительные стороны сразу повеселел. Он закрыл череп биоробота-оленя, вернул скальп на место и кожа сразу же будто приросла к пластику, а шерсть закрыла следы разреза словно его и не было.

— А вот и наши шестоискатели!

Дэниэл с Яном гордо тащили здоровенную дубину. К этой оглобле подвесили за ноги несчастного оленя, четверо мужчин положили шест себе на плечи и по обнаруженной в крутом обрыве узкой звериной тропке потащили добычу наверх, на противоположную сторону оврага. Единственный оставшийся рог оленя волочился по земле, цепляясь за камни и путаясь в кустах, сильно затрудняя тем самым движение, пока наконец Иван не предложил остановиться и отстрелить этот рог, служивший когда-то гордостью лесного красавца, а теперь ставший только лишней обузой. Так и поступили. Никому уже не нужные оленьи рога остались сиротливо валяться в кустах на дне оврага как напоминание о произошедшей здесь трагедии, а вся наша компания вместе с оленем довольно быстро выбралась наверх.

На противоположной стороне оврага путешественников встретил все тот же, уже знакомый им джунглевый лес, подступающий к самому краю обрыва и нависающий над ним своими ветвями. Только в одном месте лесная опушка изгибалась, отступая от края оврага и образуя чудесную полянку, с трех сторон окруженную лесом, а с одной стороны заканчивающуюся обрывом. Хотя мужчины и бодрились, но было заметно что они изрядно устали, вытаскивая оленью тушу из оврага, и поэтому предложение Ивана остановиться на ночлег именно на этой полянке а не тащиться куда-нибудь еще, было встречено всеобщим ликованием. Лагерь решено было разбить поближе к лесу, подальше от оврага.

Когда путешественники добрались до облюбованного места и опустили свою ношу на землю, солнце, послав прощальный лучик, окончательно скрылось за верхушками деревьев. На джунгли стала быстро опускаться

ночь.

Не теряя даром времени путешественники принялись за работу: хван достав свой знаменитый нож с Яновой помощью занялся разделкой оленьей туши, женщины устанавливали палатки, Эдварду доверили сбор хвороста для костра, а Дэниэла отправили в овраг за водой. Через каких-нибудь полчаса на поляне уже стояли рядком четыре палатки и перед ними горел внушительных размеров костер, над которым на импровизированном вертеле жарилась оленья туша, покрываясь прозрачной, аппетитной корочкой. Вертел крутил Ян, переполненный чувством собственного достоинства ввиду огромной важности порученного ему занятия, а остальные, собравшись вокруг костра, давали различные дельные советы:

— Огонь слишком мал: этак он до утра не зажариться. . .

— Огонь слишком велик: сверху подгорит а внутри будет сырой. . .

— Ян, крути помедленнее, чтобы лучше прогревался. . .

— Ян, крути побыстрее, а то эти пластиковые кости так легко плавятся. Не хватало еще чтобы наше жаркое воняло горелой пластокерамикой.

— Нужно брызгать в огонь водой, чтобы не было неприятного запаха.

— До того жрать охота, что я бы сейчас кого-нибудь прямо сырым съел! — Пожалуй именно эта фраза произнесенная Иваном наиболее точно выразила общие мысли.

Все как-то плотоядно посмотрели друг на друга.

— А аппетитнее всех выглядит Сара! — Ян подвел итог оценке вкусовых качеств своих компаньонов.

Сара поняла, что если дело дойдет до каннибализма то начнут именно с нее, поэтому она стала усиленно соображать, чем занять спутников чтобы отвлечь их от людоедских мыслей.

— А давайте в самом деле сыграем в дикарей! — нашлась наконец она. Это было то что надо. Наконец-то нашлось какое-то занятие и не нужно было больше торчать вокруг костра глядя как млеет на огне мясо, изнывая при этом от голода и давясь слюной. Тут же развернулась самая кипучая деятельность: Барбара притащила из леса охапку огромных листьев какого-то растения, цивилизованную одежду сняли и вместо нее каждый соорудил себе из этих листьев некое подобие набедренной повязки. Потом Сара нашла где-то несколько кистей ягод, брызжущих густым, кроваво-красным соком, Дэниел вспомнил что видел у ручья нечто белоснежное, то ли глину то ли мел, и побежал за белилами, а Элизабет стала изобретать способ приготовления черной краски из угольков костра. Трех цветов было уже вполне достаточно для нанесения ритуальной раскраски и все тут же принялись покрывать себя с ног до головы самыми диковинными узорами, соревнуясь в изяществе линий и утонченности вкуса.

Через несколько минут наших космических путешественников совершенно невозможно было узнать: их лица, плечи, груди, животы, руки, ноги покрывали всевозможнейшие узоры начиная с традиционных огнедышащих драконов и кончая уже какими-то совершенно абстрактными астроинженерными конструкциями. Отдельные индивидуумы были размалеваны и со спины. Набедренные повязки и разлохмаченные волосы с воткнутыми в них пучками травы и птичьими перьями полностью довершали картину и если бы сейчас на поляне вдруг появился какой-нибудь дикарь-каннибал из племени тумбу-юмбу, то он без всяких лишних слов сам сразу же полез бы на вертел, убежденный что угодил прямо на праздничный ужин к своим соплеменникам и желая быть у них первым блюдом.

Иван, разрисованный под индейского вождя с вороньим перышком в повязанных ленточкой волосах, подменил Яна, давая ему возможность принять подобающее участие в этом маскараде, и с видом гордого достоинства вдохновенно крутил вертел с оленьей тушей.

Когда уже ни у кого на теле не осталось свободного места для нанесения более-менее масштабной композиции, новоявленные дикари удовлетворились наконец-то результатами своего творчества и приступили к праздничным ритуальным пляскам, знаменующим собой завершение столь грандиозной работы. Дэниэл извлек из памяти своей радиостанции какую-то совершенно первобытную мелодию, насквозь пронизанную грохотом тамтамов, и под эти дикие ритмичные звуки племя стлало плясать вокруг костра, озаряемое его красноватыми отблесками. Причудливые, смутные тени извивающихся в танце людей заскользили по окружающей полянку стене леса.

Когда языческий экстаз достиг своего апогея и уносимые к ночному небу вместе с искрами костра звуки тамтамов стали сливаться с восторженными воплями танцующих, Ян неожиданно вдруг совершенно выпал из этой чудесной сцены. Заметив что Иван удалился куда-то в кустики, он замерев на месте, недовольно произнес на чистейшем английском вместо полагающегося тумбо-юмбанского:

— Нет, так дело не пойдет! Мы ведь изображаем дикарей, а дикари, как известно, только тем и занимались что целыми днями кушали своих соплеменников, поэтому для достоверности исторической картины мы просто обязаны кого-нибудь съесть! — И Ян почему-то впился глазами в Сару. Его примеру тотчас же последовали и остальные. Тут только до Сары дошло что своим неосторожным предложением она, возможно, только приблизила свое скоропостижное съедение.

— Ах ты провокатор! — зловеще шипела прекрасная дикарка, невольно отступая под давлением шести пар огненных зрачков, постепенно окружающих ее плотным кольцом. — Ну ничего, ты мной еще подавишься! Я у тебя еще в горле застряну!

В следующее мгновение шесть кровожадных дикарей-каннибалов набросилась на свою жертву. Сара закрыла лицо руками и завизжала от страха, ее подняли на руках высоко над головами и тут же опустили у самого костра, едва не поставив босыми пятками на раскаленные угли. Цепкие руки отпустили свою добычу, племя расступилось, образовав кольцо в центре которого оказался костер и стоящая рядом с ним Сара, и тут же это живое кольцо пришло в движение, завертелось, закружилось в жутком танце смерти. Огненные глаза со сверкающими в них отблесками пламени костра, размалеванные, извивающиеся по змеиному тела все заскользило в зловещем хороводе, подвластное лишь грохоту тамтамов. Иногда, подчиняясь ритму этих звуков живое кольцо сжималось вокруг своей жертвы, шесть пар рук тянулись к Саре и она испуганно взвизгивала, закрывая лицо ладошками, но со следующим ударом тамтама кольцо вновь расступалось лишь для того чтобы продлить зрелище предсмертного ужаса. С каждым подобным циклом круг танцующих становился все уже и уже, казалось что еще мгновение и они бросятся на Сару, разорвут ее на кусочки, и только появившийся как всегда вовремя Иван спас прекрасную дикарку от уготованной ей участи. Неожиданно возникнув из темноты он подошел к костру и потыкав тушку оленя щепочкой радостно объявил:

— А ужин-то совсем готов!

— Поляна огласилась многоголосым радостным кличем. О Саре как о гастрономическом объекте тут же забыли, и только один Ян похоже сожалел об этом. Сара бросилась к своему спасителю:

— Ой, Вань, это просто ужас какой-то, ты бы видел их глаза! И вообще, мне кажется что именно сейчас открылись их настоящие лица: это сплошь одни маньяки! Еще бы мгновение и они бы слопали меня без всяких зазрений совести.

— Я их вполне понимаю, — улыбнулся Иван, нежно обнимая Сару. — Ты такая хорошенькая, что у меня тоже иногда возникает труднопреодолимое желание съесть тебя, обглодать твои белые косточки! — в глазах у Ивана замерцал плотоядный красный огонек и он зарычав, хищно щелкнул зубами.

— Господи, куда я попала, — бессильно вздохнула Сара.

— Но не волнуйся дорогая, — утешил ее Иван. — Пока я здесь, они не посмеют ничего с тобой сделать, а я обещаю тебя в ближайшее время не есть.

Это заверение вполне успокоило Сару.

— Ну что ж, — усмехнулась она, — раз нам не удалось поужинать мною, давай хотя бы отведаем этого чудесного оленя. Хотя, конечно, куда ему до меня.