Поколение живых

* * *

Ма-рина подошла к упавшей проградке. Слова обвинения обжигали ее, впились, как занозы, и причиняли боль.

— Ты не понимаешь. Никто не понимает, — произнесла она, — увидь ты хоть в тысячную долю того, что видела я, испытай хоть на минуту то, что испытала я — и ты все равно не имела бы права сказать это, вносить смуту сейчас, когда все и так висит на волоске. Ты принесла свою смерть и хотела забрать меня с собой. Второе тебе недоступно, а первое я у тебя не заберу.

— Так... просто? — на мгновение открыла глаза проградка и с трудом вдохнула.

— Да, — ответила наследница и закрыла ей глаза навеки, — другим будет гораздо сложнее.

Хлой, потирая шею, вошел в зал совета и обомлел. Прямо перед ним распростерлось тело посла Програда, а в отдалении лежали с застывшим удивленным выражением лиц тела нескольких советников, которым не посчастливилось оказаться в зале совета именно в этот момент. Поймав холодный взгляд наследницы, он на минуту потерял дар речи.

— Я... — Голос его окреп, — всегда считал, что правосудие должно быть быстрым. Я прикажу убрать тела предателей. Не отвлекайтесь от боя.

Ма-рина пристально смотрела в глаза неогеанца. Хлой отшатнулся к двери и исчез за ней.

Битва была окончена. Одинокие фигуры бессмысленно бродили по полю, ничья рука их больше не направляла. Но Ма-рина лишь усилила напор, не жалея ни бывших нападавших, ни защитников города. Лишь бы смыть, очиститься от позорного обвинения, от страха разоблачения, столь низкого. "Это ложь, — говорила она сама себя, — я спасаю их. И я вольна выбирать способы делать это. Нельзя чтобы они подумали, что я не справлюсь. Нельзя было допустить этого обвинения. Нельзя было!".

Корабли союзников кружили над городом, как стервятники. Ма-рина приказала им скрыться с глаз, и те с удовольствием скрылись, выискивая и уничтожая недобитую армию Великого. Наконец-то они посчитались с убийцами отцов и дедов, наконец-то заслужили благословение хозяина и смогут пожить спокойно!

Хлой вернулся с дюжиной солдат и приказал грузить тела на носилки. Один из солдат, узнав Тису, чуть не выронил ее тело из рук и воскликнул.

— Но ведь это же Командир! Этого не может быть!

— Делай, что велено, осел, — надменно произнес Хлой, — так будет с каждым предателем.

— Выслушайте меня, позвольте мне сказать, — солдат осторожно положил ее тело на носилки и обращался к Ма-рине, устало прислонившейся к креслу и не смотревшей в его сторону, — Если кто-то из нас все еще жив и может давать отпор этим тварям, то это только потому, что командир нас этому научила. Если кто-то раненный возвращался домой, то только потому, что она прикрывала отступление. Если она до сих пор не отдала жизнь за город, то лишь потому, что никто не мог сравниться с ней в честном бою. Она не может быть предателем. Она никогда бы не предала город.

— Интересно, — ответил вместо нее Хлой, — но, к сожалению, она предала и поплатилась за это жизнью. С этим фактом ничего нельзя поделать.

Солдат промолчал, с тоской вглядываясь в застывшее мраморное лицо, и хотел что-то ответить, но Ма-рина властно подняла руку и произнесла:

— Довольно! Вернитесь на боевой пост, солдат. Битва еще не окончена. Многих еще предстоит оплакать, рано начали.

— Слышишь, что велено? — вставил Хлой, — давай, забирайте тела и идите прочь.

* * *

Не прошло и получаса, как скрылись за дверью носилки с телами и наконец восвояси был спроважен Хлой, как вдруг кто-то знакомый снова возник у входа в зал совета.

— Скажите...

"Боги, боги, сколько еще?"

Опять, опять этот солдат. Неужели Хлой не мог проследить, чтобы он больше не возвращался?

— Скажите, ведь командир... Раскаялась? Она пришла к вам, не спаслась бегством, — чтобы расплатиться за свое предательство? Ее наверняка обманули. У нас так говорят. Скажите... Правду.

"Боги, правду..."

— Да, это так, — глухо ответила она, — она раскаялась в содеянном и покончила с собой.

— Спасибо. Мы в это верили.

"Как глупо".

Солдат собрался было покинуть зал совета

— Постой, — вдруг остановила его она, — С ней была девочка, ты знал ее?

— А, малышка Миррель. Ее все знали.

— Она была с ней сейчас?

— Нет. Командир прилетела одна на земном корабле, — он вдруг понял, к чему клонит наследница, — как жаль, если и она погибла!

— Жаль, — побледнела Ма-рина, — теперь ступай. Битва еще не окончена.

* * *

Миррель!

Увидев ее после парада, Ма-рина не поверила глазам. В голове застучал молот, загудели провода, застучали шестеренки, но они не заглушили голоса, произнесшего так ясно.

"Когда твоя цель будет достигнута, ты появишься на свет в новом поколении. И проживешь ту жизнь, которая была у тебя отобрана".

Она смотрела на девочку, следующую за высокой проградкой в броне, и ее не покидало то ощущение. Словно она смотрела на себя в зеркало там, на Земле, давным давно, когда землянин Нэрген еще не был ей знаком. Да, ее глаза не были зелеными, а волосы не отливали золотом, но разве это меняло дело?

И если это так, то что это означает?

"Ничего. Тебе показалось. Не будет никакого воплощения. Хотя бы потому, что для этого нужно умереть, а ты жива и будешь жить еще долго, держа оборону, принимая союзников и изредка посылая войска на борьбу с Великим. Довольно мягкие условия за безопасность! Наверняка он одобрил бы ее. Ведь враг нашего врага не может не быть другом!"

Девочка села на кресло рядом со своей спутницей и что-то спросила. Проградца ответила, не переставая выискивать кого-то в зале.

"Кто она? Ее дочь?"

— Кто это там, у дальней стены? — Спросила она пристроившегося рядом Хлоя. Тот, прерванный на полуслове, внимательно посмотрел в сторону, указанной Ма-риной, и ответил:

— Это Тиса, посол Програда и главнокомандующий обороной. До вашего появления, конечно.

— А кто рядом с ней?

— Миррель, полукровка, взятая ею на попечение.

— Наверное забавно выглядит попечение главнокомандующей, — усмехнулась Ма-рина.

— Более чем, — подтвердил Хлой, — она таскает ее с собой всюду. Не думаю, что проградка догадается не взять ребенка с собой в смертельную битву. Мне порой кажется, им все равно, когда дело касается чужой жизни. А вы как считаете, наследница?

Наследница не ответила, погруженная в свои мысли. Хлой привык к подобному вниманию к своим словам, и не стал настаивать на ответе. Одно то, что он здесь, рядом с ней, имеет огромное значение. Ведь если Ма-рина исчезнет однажды, как Ма-ален, то кто-то должен подхватить упавшее знамя. Важно чтобы ответ на вопрос был ясен еще до того, как этот вопрос будет задан.

* * *

Когда стих гром битвы, когда некуда было больше посылать войска, когда она властно произнесла "все!" в умах защитников города, люди устремились к ней. Оставив погребения, отринув скорбь и усталость, они направились к ней.

"Разоблачить! Свергнуть! Уничтожить" — вопил страх в ее душе. Конечно, ведь битва окончена. Она им больше не нужна, надменным глупцам, рабам, которые празднуют свободу, не ведая, что променяли одни оковы на другие.

Каков был соблазн закрыться от всех, выставить охрану, приказав пристрелить каждого, кто приблизится к башне хотя бы на десять метров! Конечно, ведь ей еще предстоит открыть им правду. Рассказать их участь. И тут же показать свою силу, продемонстрировать, что у них иного выхода кроме как подчиниться.

"Нет, я не боюсь. Я не хочу больше пережить того низкого страха, быть загнанным зверем. Я выйду к ним. Я хочу знать сколько из них бросит мне в лицо те же слова. И если таких не найдется — значит, сильно ваше раболепие и лицемерие."

— Наследница, — взволнованный Хлой просунулся в дверь, — я приказал окружить башню совета охраной.

— Глупец, — Ма-рина направилась к выходу, и Хлою пришлось выйти за дверь, пятясь от наследницы.

— Разумно ли это? — Спрашивал он, — я лишь забочусь о вашей безопасности.

Ма-рина ничего ему не ответила. Она прислушивалась к сердцам тех, кто был там, снаружи.

Нет, этого она не ждала увидеть в их глазах.

"Что же вы делаете, вы же видели, что я натворила" — говорила она.

"Вы защитили нас, повели в этот бой. Были нашей надеждой, путеводной звездой"

"Я стала причиной гибели многих"

"Не будь вас, погибли бы все"

"Я не пощадила тех, кто молил о пощаде"

"Вы спасли их от долгого ожидания. Вы сделали это потому, что коварство врага безгранично, и это могло быть ловушкой"

"Я победила, нарушив правила. Это не было честным боем"

"Этот бой не мог быть честным. И вы сделали это ради нас. Если вы сделали так, значит, так было нужно"

"Вы так просто оправдываете все, что я сделала, все мои промахи, все мои ошибки, случайные и умышленные?"

"Потому что мы любим вас"

— Не меня! — выкрикнула она, и люди замерли, изумленные дрожью ее голоса.

— Не меня, — повторила она, уже успокоившись и приняв решение, — Вы любили и ждали его. Вы смотрели на меня, будто бы я была им. Вы только потому любили меня, потому что я наследница его величия, и за мной вы видели его тень!

Меня же — меня! — вы обрекли на изгнание, пытки и смерть еще тогда, когда я не была его дочерью. Желаю ли я вам блага, слепые в вашей доверчивости и вашей жестокости?

Любите ли вы меня теперь? Молчите... Вам нечего мне сказать, ведь я — не он! Не Ма-ален! Ведь так?

Почему, кто дал вам право считать все эти годы, все то время, что он покинул вас, что кто-то должен придти и защитить вас, научить вас? Почему вы не отвергли мою помощь, с негодованием, гордо, оскорбленно? Не бросились в бой за свою жизнь, за город, который Он вам подарил? Сколько еще подачек он должен вам сделать, чтобы вы наконец поняли?

Не было никакого и ничьего замысла. Вы — игрушки в чужих руках. Все еще игрушки. А он свои веревки срезал, раз и навсегда. А я...

Она подняла на них взгляд, и в зеленом льде глаз вспыхнул огонь.

— Я — не вы. Я не пойду послушно по чужой указке. Чужой замысел я отвергаю. Да встаньте же наконец с колен! — Вскричала она, и исчезла, на глазах у сотен тысяч изумленных людей.

* * *

— Да почему же так! — Кмир выскочил из корабля и со всей силы ударил по нему носком сапога. Проградцу такой удар был нипочем, а кораблю — тем более. Лин стоял неподалеку, глядя на сокрушающегося проградца, и размышлял.

— Защита? — спросил он участливо. Кмир мрачно кивнул.

— Да еще какая. Этот корабль не может использовать никто, кроме тех, чья идентификационная информация в него заложена. А она только у ее владелицы и у Миррель! — Он зло скрипнул зубами, — там идет битва, которой мы ждали столько лет. Столько лет летать в патрули, чтобы предугадать ее, подготовиться к ней — и теперь не иметь возможности встать в строй вместе с моими братьями!

Лин устало осмотрелся. Нелл сидела в беседке и читала, рядом пристроился Ивен и слушал. Миррель пряталась за беседкой и пыталась сделать вид, что ей не интересно. Нелл изредка бросала на нее полный нежности взгляд, отчего девочка еще больше смущалась и прятала глаза.

— Наверное, у каждого свой удел, — вырвалось у Лина.

— Что? — Нервно спросил Кмир, — да, конечно, — тут же согласился он, — но мой удел — сражаться.

— Мне кажется, ты уже выбрал свой удел.

Кмир посмотрел на беседку. Нелл старалась не смотреть в их сторону, но от его взгляда не укрылись готовые пролиться дождем слезы, которые она прятала за веселым голосом.

— Ма-ален завещал нам сражаться, — упрямо повторял Кмир, — если я не приму участие в битве, если каждый не примет — погибнут все.

— Ты не можешь быть в ответе за всех, — возразил Лин, — но ты в ответе за троих людей. Если погибнут они, стоит ли это тысячи битв? Да и потом, — он перебил собравшегося было возражать Кмира, — так ли он говорил? Звал ли он кого-нибудь на битву? Нет. Он сказал, что пойдет и один. Остальные сами сделали свой выбор. Никто не приказывал им. И поэтому... Сделай свой выбор. Еще раз, если тебе все еще кажется, что ты не сделал его много лет назад.

Кмир мрачно посмотрел на Лина.

— Сделал, — ответил он наконец, — проградцы не отступают от решенного, — он сел на отвинченную дверь корабля и вздохнул, — пусть только сунутся сюда. Взлететь на нем нельзя, зато оружие в порядке. А то жалко было смотреть на то, что ты приволок в прошлый раз.

— Ну извини, — развел руками Лин, — это лучшее чем могут похвастаться дипломатические суда Архипелага. Только из-за этого к кораблю вообще удалось приблизиться.

— И ты, пират, отговариваешь меня от схватки?

— В схватку я и сам бы не полез, — он посмотрел на закатное солнце, — если так хочешь, лети на моем. Только чур верни без единой царапины!

— На твоем корабле я тебе только царапины и верну, — невесело усмехнулся Кмир, — нет, Лин. Я выбрал жизнь и к смерти мне пока нет дороги. Одному нет, а их я слишком люблю, чтобы обрекать... Но может ли быть так, что меня не хватит для решающего боя? Что они — он кивнул на беседки — погибнут из-за моей трусости?

— Может и так. А может беда придет когда тебя не будет дома. И вернувшись ты не застанешь то, за что сражался. Твое сражение здесь. Сражайся с их бедами, их страхами, их печалью. Сражайся со слезами Нелл, изгони их! Сразись с пугливостью Миррель, почувствуй вкус победы, услышав ее смех! Развей печали своего сына, скуку, сделай так чтобы его глаза сияли ярче звезд! Гораздо проще уйти на неведомые подвиги, вонзая нож в горло врагу, и слушать его предсмертный крик. Проще считать врагов по головам и вспоминать былые обиды и победы. Но поколению живых не вырасти по колено в крови, не научиться жить, всю жизнь вспоминая как умирали их предки. Ты ли, проградец, ищешь легких побед?

Лин выдохнул последние слова и удивился самому себе. Кмир удивления не высказал и лишь смотрел куда-то в сторону, но лицо его просветлело. Он неуверенно поднялся и подошел к беседке. Нелл замолчала, завидев его, и с трудом сдерживала слезы. Ивен и Миррель подняли на него рябиновые глаза.

— Я остаюсь, — с трудом произнес он, и вдруг рассмеялся, освободившись от мучительного выбора, и протянул руки к детям, — идемте. Я хочу показать вам небо там, за куполом.

* * *

Она появилась за многие световые года от Золотого Города. Ма-рина пристально всмотрелась в неразличимые для человеческого глаза створки. Мир, целый мир внутри стеклянного шара с нарисованными на внутренних стенках звездами. Она обернулась — далекие звезды, созданные по воле Великого, казались тусклыми отсюда, с неведомых и дальних рубежей.

— Зачем ты здесь? Ты нарушаешь данное тобой слово! — загремел голос.

— Мое слово было ложью. Вы сами научили меня этому, — ответила она.

Одна дверь, предусмотренная создателем, была надежно заперта. Другая зияла перед ней. Кто открыл ее? Ма-ален, сдавшись под пытками? Она сама? Конечно, она сама это сделала, подчинившись воле лазутчика.

— Если я открыла эту дверь, значит, я смогу ее закрыть. Если вы не сделали этого до меня, значит, вы не могли это сделать. Молчите?

Тяжелое молчание в ответ.