Там тебя никто не ждёт

Бренчала повозка, которую везла почему-то не лошадь, а, судя по силуэту, человек. Рядом шёл ещё один, на самой повозке что-то возвышалось и покачивалось. И как-то очень зловеще бренчал колокольчик.

Двигалась эта странная парочка с повозкой в мою сторону, так что убегать было поздно — точно бы увидели. Я села на корточки, спрятавшись за каким-то кустиком, и принялась наблюдать. Повозка невозмутимо прокатила мимо, остановилась неподалёку у какой-то не то ямы, не то вообще бог знает, чего. Накренилась и выбросила содержимое в... хм... яму. Содержимого было много, так что я рассмотрела. И вот тут меня по-настоящему вывернуло, потому что это оказались трупы. Невозмутимые возницы их потом спокойненько забросали землёй и отправилась восвояси, ни на что не обращая внимания. А я долго пыталась прийти в себя, прекрасно поняв, что забрела на кладбище и увидела очень циничный способ похорон в братской могиле.

Да что у них тут происходит? Точно мор какой-то...

Моё паническое бегство после этого стоит отправить в глубины памяти вместе со взбесившейся кобылой и кабаном... Хуже всего: когда я опомнилась и поняла, что нахожусь на краю какой-то площади, она не была столь пустынна, как улицы. По ней медленно бродили люди. Кто-то пристально смотрел вниз, как будто что-то ища, кто-то кривлялся, точно буйный сумасшедший, кто-то бросался на остальных, хохоча и улюлюкая.

Я метнулась в подворотню и остановилась только, когда из ближайшего дома раздался крик. Леденящий стон. Я замерла, как птичка перед удавом. И сама завопила не хуже, чем неизвестный страдалец, когда меня схватили за ногу.

Сначала я подумала, что фильм ужасов перешёл в стадию "зомби" и трупы оживают. Но тут оживший заговорил — на языке Эдварда — и я резко вспомнила, что в целом зомби молчат. Почему-то это убедило, что человек ещё жив. Лучше, правда, не стало, потому что он явно был не в себе: предложил мне прилечь рядом, ибо "всё равно мы все умрём".

Не знаю, как некоторые, а я умирать не собиралась. И потому с размаху пнула его и бросилась бежать.

"Зомби" — не смотри, что только что на земле валялся — живенько вскочил и кинулся за мной. Резво так, точно за ним сам дьявол гнался. А ещё спустя какое-то время я, сама полуживая от ужаса, вдруг услышала, что к нему присоединилась ещё парочка таких же "мертвецов".

Мамочки! А вдруг они все тут такие?! И все по мою душу?!

Господи, да куда же я попала!

У страха глаза велики: орава "зомби" за мной не кинулась. Но, как я ни петляла по странным переулкам, наткнулась в итоге на тупик, а один из самых настойчивых преследователей, соответственно, на меня. Этот бормотал по-азвонски и невесть чего хотел, но потому как тянулся к лицу, было похоже, что поцеловать. Понятно, что я отбивалась, как только можно, так что в итоге мы вместе упали, а там подоспели остальные и... Помню, у меня перед глазами промелькнула похожая сценка, когда я кинжалом... Тошнота нахлынула тут же — "зомби" смердели ужасно. А ещё были странно слабыми, но даже так трое мужчин слишком много для меня, в чём я немедленно убедилась, и...

Свистнула стрела. Одна, вторая. Кто-то заорал прямо в ухо, а потом перед глазами оказались копыта и, спустя мгновение — рука, торопливо ухватившая меня за плечо и втащившая в седло.

К тому моменту я уже не могла ни кричать, ни сопротивляться, разве что тихонько скулить, когда уткнулась спасителю в грудь. Лошадь вместе с нами развернулась и понеслась прочь. Рядом тоже кто-то скакал, но важным был на тот момент лишь знакомый запах — смесь пота, мяты и чего-то острого, пряного, так что это могло быть только... только...

— Эдвард! — всхлипнула я.

Рука прижала меня сильнее, так, что я услышала, как гулко, быстро-быстро бьётся у него сердце. И решила, что вот он — счастливый конец, прежде чем перед глазами вновь потемнело.

Но теперь было совсем не страшно.

* * *

Сосредоточенно-хмурая физиономия Эдварда — не то, что я желала бы видеть с утра.

Я вообще решила было, что мне всё приснилось. Но раз так, почему мы в лесу, вокруг с десяток Проклятых и жутко серьёзный Эд роется в седельной сумке.

— Только не говори, что тебя турнули с авзонского престола, и мы снова убегаем? — простонала я. — Серьёзно...

Эд вскинулся, точно я у него над ухом орала.

— Катрин! Как ты себя чувствуешь? — и зачем-то принялся щупать мне лоб. И... погодите-ка...

— Ты зачем это сделал?! — выдохнула я, прижимая руки к груди и изумлённо разглядывая разорванный ворот сорочки.

— Катрин, дай мне тебя осмотреть, — настойчиво, с каким-то маниакальным блеском в глазах, потребовал юноша.

Я обмякла, но чувство, когда его рука зашарила по ключице и зачем-то подмышкам, было, мягко говоря, странным.

— Да что случилось-то? Где мы? Что... что происходит?

Эд кончил осмотр, ещё с минуту настойчиво меня гипнотизировал, потом вздохнул и вдруг крепко сжал меня в объятьях.

— Катрин...

Э-э-э... А-а-а!

— А ты на меня вчера ругался! И в спальне запер! — пожаловалась я, временно "забыв", что вообще-то собиралась извиняться. — А ещё ты на меня смотрел. Вот так, — и, надув щёки, уставилась на Эдварда. Точнее, попыталась, потому что отпускать меня не собирались.

— Прости, прости, прости, — шептал юноша, целуя меня в щеки, за ушком, в шею...

И я таяла, пока он не отстранился — зачем?! — и не взял себя в руки.

— Что случилось-то? — спросила я позже, в седле, когда мы невесть куда скакали вместе с Проклятыми. — Куда мы едем?

— В столицу. Катрин, среди стражи оказался чужой колдун. Я понятия не имею, как это вышло. Точнее, Адриана не имеет, — голос Эдварда звучал очень напряжённо. — Думаю, тебя хотели похитить, но, возможно, что-то пошло не так, и ты оказалась в Заглесе и...

— Где-где оказалась? — удивлённо перебила я. — Что ещё за Заглес?

— Город на юге, там.., — Эд замолчал, подбирая слова.

А я очень хорошо вспомнила этот Заглес.

— Ничего себе тут порядочки! Эдвард, скажи, этот ваш Заглес в Азвонии — что-то вроде пещеры ужасов, да? Типа бесплатный аттракцион для туристов? Там же не взаправду всё было? Это ж ваша магия, да?

— Катрин, Заглес и другие города рядом с ним сейчас полностью отрезаны от мира, — усиленно спокойным голос принялся объяснять юноша. — Туда нельзя ни въезжать, ни выезжать...

— Но мы-то как-то там оказались? — буркнула я. — А почему нельзя? Аттракцион на ремонте?

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — тихо откликнулся Эд. — Там "Чёрная смерть".

И красноречиво замолчал.

— Ну чудненько, что не голубая, — фыркнула я. — А что не так-то?

— Там чума, Катрин, — сорвавшимся голосом пояснил Эд. — Ты не могла о ней не слышать.

Да. Ой, да...

— Мамочки, — выдохнула, вспомнив крыс и... и... телегу...

— Не бойся, Катрин, если бы ты заболела, ты бы уже знала, — философски заметил Эд, понукая коня.

Ага, знала... А что-то у меня коленка чешется. И это... лоб горит!

— А ты? — наконец "осенило" меня. — Ты когда узнаешь?

— Не бойся, Катрин, — фальшиво хохотнул Эд. — Я сын некроманта. А колдуны чумой не болеют.

— Так ты.., — "так ты же и не колдун" чуть не сорвалось с языка прежде, чем я осознала, что собираюсь ляпнуть. Эд всё прекрасно понимал и всё равно поехал за мной в чумной город...

— Спасибо, — чуть погодя шепнула я, прижимаясь к его плечу.

Эд промолчал, только легонько поцеловал меня в висок.

* * *

Спустя десятки километров и пару колдовских коридоров, организованных Проклятыми, мы въехали в столицу.

Королевский замок стоял на ушах, особенно слуги. Лорды просто делали изумлённый вид, а слугам и страже, похоже, больше досталось.

Красочно представляя, как бушевал Эдвард, когда узнал, что меня похитили, я нашла среди толпы Аглаю, помахала ей. Клушка, запричитав, бросилась ко мне, явно забыв про вставших оцеплением Проклятых. Я махнула, чтобы её пропустили и сама скатилась с седла — Эдвард почему-то замешкался, обычно же он спешивался первый.

Никогда не думала, что так обрадуюсь этому месту. Гомонящему двору, взволнованно кудахчущей Аглае, церковному колоколу. Пробившаяся через оцепление клушка бросилась ко мне, торопливо накинула какой-то плащ на мою грязную, рваную сорочку. Я быстро объявила, что сейчас не до этого, пусть лучше отведёт меня на кухню — есть жутко хочется. Обернулась...

Выпустив поводья, Эд безвольно завалился набок... и рухнул на землю. Точнее на меня, а мы вместе — уже на землю.

— Эдвард, — непонимающе шепнула я, садясь и тряся его за плечо. — Эдвард, что с тобой?

Юноша не отвечал. Его глаза были закрыты, щёки лихорадочно алели, по лбу стекали капельки пота.

Нет. Неправда. Нет!

* * *

От местной медицины хотелось повеситься. Неудивительно, что они тут повально мрут во время чумы. Странно, что их простуда не сваливает. Если не лечиться и уповать на милость бога, "ибо все мы в руке Его", то можно радостно отправиться в Царство Его, посверкивая нимбом и наигрывая на арфе. Серьёзно, все тут думают: раз помер, значит, так и надо. Раз заболел, значит, почти наверняка грешил, и это кара Господня. О том, что все мы грешны, но одни почему-то здоровы, местные "философы" забывают.

Врачи — десять стариков — собрали вокруг Эда консилиум, посовещались и... Натурально, решили, что "всё в руках Его". А королю один шепнул по секрету, что вообще-то, выражаясь языком современным, вероятность летального исхода почти сто процентов. Придя к этому светлому выводу, господа-эскулапы спокойненько разошлись. Один, правда, предложил вскрыть нарывы, но на него зашикали. Ну да, ну да — всё ж от Господа зависит. Молитесь, молитесь больше, чтобы Его Высочество в рай попал. А мы его радостно туда и проводим...

В спальню к Эду пропустили сиделку, нас, нервно ждущих снаружи, окурили какой-то мерзко пахнущей гадостью, облили уксусом и запретили даже приближаться к больному. А чтобы ни у кого соблазна не возникло (вообще-то желающих и так не было), у комнаты поставили стражу, жутко воняющую уксусом.

Поглядев на всё, я сначала решила, что это шутка такая. Ну, или ритуал. А может, у меня культурный шок и я чего не понимаю? Но, когда Аглая, шепча мне на ухо утешения, подтолкнула к двери, стало ясно: нет, не шутка. Вот тут я и правда испугалась. Они что, так и оставят Эда... умирать? Как тех людей на улицах этого... как его... Заглеса? Ну да, примочки какие-то приложили... но и всё?!

В комнате — гостиной? — уже почти никого не осталось, только стража, да кто-то из врачей, когда я качественно и со смаком устроила форменную истерику. Сначала под лозунгом "Да сделайте же вы что-нибудь!", потом — "Как вы смеете меня к нему не пускать?!". Кто-то из врачей — дедок с длиннющей седой бородой, сильно смахивающий на Леонардо да Винчи на автопортрете — раздражённо сообщил: чудо, что я сама не заразилась и "молись, девица, больше". Я истерила дальше и неизвестно, чем бы это кончилось (хотя почему неизвестно? Стражу позвали — меня в охапку и заперли бы в спальне), но кому-то пришла в голову светлая мысль, что раз не заразилась, значит, пусть сидит у постели больного, если так хочет. Я хотела и немедленно предложением воспользовалась. Кажется, все вздохнули с облегчением.

Через полчаса я выгнала сиделку — благообразную старушку-божий одуванчик. Она молилась, и это жутко действовало на нервы.

Эд был не то без сознания, не то спал — но очень крепко, раз даже мои вопли его не разбудили. Так что я побесилась ещё себе тихонечко, а потом устроилась рядом с Эдом на кровати, держа его за руку. И как-то незаметно заснула.

* * *

Ещё не рассвело, когда Эдвард меня разбудил. Сам при этом явно не проснулся — глаза были закрыты, точнее, крепко зажмурены, лицо горело, пот тёк ручьём. Думаю, температура у него зашкаливала. А ещё он метался и бредил. Сильно метался — меня сначала сбросил с кровати (а она вообще-то огромная), а потом и сам, не просыпаясь, попытался встать. А, когда я его уложила и хорошенько укрыла, вдруг стал стонать, напомнив крики, которые я слышала из домов в том ужасном городе.

Надо ли говорить, что я до смерти испугалась? Хуже: я понятия не имела, что делать и отдала бы всё, появись сейчас в комнате врач. Но, как меня не хотели пускать в спальню Эдварда, так теперь не желали выпускать — а стучала и звала я очень громко.

Спустя где-то час я в полной апатии сидела рядом с Эдом, держа его за руки и постоянно укрывая. И лила слёзы — очень полезное занятие. Эдвард в бреду вырывался, хватаясь за грудь — думаю, его очень сильно беспокоили вздувшиеся болячки, образовавшиеся в районе ключиц и подмышками (теперь ясно, почему он сам осматривал меня именно там). Врачи, если мне память не изменяет, называли их бубонами, и мазали какой-то дрянью. Не то дрянь, не то сами болячки причиняли жуткую боль, потому что когда я их случайно коснулась, укрывая Эда, он не то что застонал — закричал от боли.

Так страшно мне не было, даже когда отец Эдварда кинул факел в дрова на помосте и те занялись красивым огоньком. Тогда я просто потеряла сознание — и, слава богу, довольно быстро. Сейчас же я ничего не могла сделать, а мой друг, мой принц, мой Эдвард умирал. Мучился и умирал у меня на глазах, а я была совершенно, абсолютно бессильна. Я отдала бы что угодно хоть за малюсенькуюю возможность его спасти, но её не было...

— Отчего же, — раздался знакомый насмешливый голос рядом. — Есть. И даже не малюсенькая. Отдай мне свою душу, Катя, и он выживет. Я обещаю.

* * *

Я резко обернулась. Демон сидел в кресле и улыбался. Тёмные глаза алчно блестели, да и весь вид, несмотря на человеческое обличье, был какой-то... звериный. Точно вчерашний мастифф, почуявший оленя.

— Душу, — пробормотала я, во все глаза смотря на Чёрного. — Душу?

Он кивнул, и то ли намеренно, то ли нет, облизнулся.

Эдвард снова застонал и вывел меня из ступора. Душу, значит? Да нафига она мне? Я вообще атеистка! Я в неё не верю!

— Да подави.., — начала было я и осеклась. В глазах демона сверкнул алый огонёк — наверняка отблеск свечи, но он заставил вспомнить... многое. Ад, например. Ну как он ещё хуже, чем это замшелое Средневековье — или бред, или параллельный мир? А ну как... — Постой-ка,— севшим голосом начала я, с силой сжав руки Эдварда. — Ты мне за душу небо в алмазах обещал, помнишь?

Демон быстро кивнул и подался вперёд.

— Вот и огласи-ка расценки! — объявила я как можно суровее. — Если небо в алмазах — одна душа, то здоровье человека — половина? Четвертинка? Место в Чистилище? А?

Зря Чёрный выбрал человеческий облик. Точно зря. Потому что вид у него сделался обалделый настолько, что я даже рассмеялась — истерически.

— Катя, — надо же, у него лёгкий акцент прорезался. Странный какой-то, — ты не понимаешь? Он сейчас умрёт, — объявил демон, и я судорожно выдохнула. — Чудо вроде возвращения из мёртвых совершенно точно стоит души.

— Так ещё ж не умер, — нервно хмыкнула я. — Значит, и стоит дешевле. Давай, демон, колись. И кончай меня разводить, я всё поняла.

Чёрный моргнул пару раз и выругался — по-русски, грязно помянув капитализм и оборзевшую молодёжь, у которой ничего святого нет.