После Пламени. Венец Феанора

Феанор не выдержал и засмеялся. Мир был восстановлен.

— Их много, — покачал головой нолдо. — Это сколько же шкур потребуется! А у меня только меч. Хотя я могу сделать еще и лук. Или даже несколько луков. Но пока люди научатся стрелять... — он вздохнул.

Мелькор приподнял брови:

— Меч? Луки? Зачем столько сложностей, Феанор?

— Не голыми же руками зверей убивать, — удивился нолдо.

Вала весело улыбнулся. После примирения с Пламенным настроение у него заметно улучшилось.

— Друг мой, если надо кого-то убить, нет ничего проще.

Я отобрал нескольких людей пошустрее и повел их в лес.

Один из мужчин, высокий, с золотистыми волосами, был смышленее других — ему я поручил следить за остальными нашими спутниками, чтобы не разбредались. А сам вслушивался в лесную Музыку — искал волчьи мелодии.

...И еле успел поймать за плечо девицу, которая радостно кинулась навстречу крупному светло-серому зверю, едва тот вышел к нам из зарослей. Волки не терпели фамильярности. Кроме того, им еще только предстояло усвоить, что Младшие не добыча, а часть моей стаи.

Серый медленно приблизился ко мне, наклонив голову и прижав уши. Я хозяйским жестом положил руку на широкий лоб хищника. Люди не слышали, как и о чем я говорил с волком. Зато смотрели во все глаза. Я нарочно встал так, чтобы им было видно как можно лучше.

Наконец, я отпустил вожака. Тот отошел на несколько шагов, отряхнулся и потянул носом воздух, запоминая запах Младших Детей. Затем, как ему было велено, зверь коротко, но убедительно зарычал, приоткрыв пасть и показывая острые клыки — для непонятливых. Мои подопечные, впрочем, стояли смирно и смотрели с должным почтением. Непонятливых не было.

Волк завыл — из чащи ему тут же откликнулись. Я жестами показал Младшим, что пора возвращаться. Не следовало мешать охотникам.

Феанор только что развел на берегу очередной костер, когда я подошел к нему.

— Я распорядился насчет шкур и мяса, — сказал я, усаживаясь возле огня. — Оружие не потребуется.

Я следил за двумя светящимися ладьями, медленно скользившими по небу навстречу друг другу. И даже мощь Врага как будто отступала перед их чистым сиянием. И горы вокруг казались не такими мрачными. А тяжелые тучи, постоянно скрывавшие небо над Ангбандом, исчезли, словно сметенные чьей-то силой.

Воздушные ладьи доплывали до краев неба и снова устремлялись к центру. Когда они встречались там, их смешанный свет казался ярче, чем в Валиноре.

Я больше не был одинок. Потому что Лаурэлин и Тэльперион возродились. И Валар послали частицу их света в Эндорэ. То ли в помощь нам, то ли как вызов Морготу.

Потом облака над головой снова сомкнулись, но свет проходил сквозь них, пусть и менее яркий. Он смывал отчаяние и тоску, он давал надежду — на что, я и сам не знал. Наверное, на то, что ничего непоправимого нет. Потому что Древа спасены. А значит, Валинор вернулся к прежней счастливой жизни.

Мой дед снова правит в Тирионе. Убитые в Альквалондэ нолдор и тэлери вышли из Мандоса и, возможно, сумели простить друг друга. И Фингон теперь дома. Хочется верить, что он не держит зла на меня. И хоть иногда вспоминает.

Сначала я боялся, что Моргот попытается уничтожить ладьи, но он так и не решился ничего предпринять. Тогда я понял, что Враг струсил. Или бессилен против света возрожденных Древ. В любом случае, говоря о своей непобедимости, он лгал.

И когда далеко внизу запели рога и раздался боевой клич нолдор, я понял, что для Моргота настал час расплаты. Что братья отомстят — и за меня, и за отца. Даже если не смогут освободить нас обоих.

Я тоже кричал от радостной ярости, почти ничего не видя сквозь окружившие меня низкие тучи, но зная, что у ворот Ангбанда вот-вот начнется бой.

Только звуков битвы я так и не услышал. И рога смолкли. Наступившая тишина показалась мне оглушительной. Страшной.

Что сделал Моргот с теми, кто бросил ему вызов? Едва ли он способен сражаться честно.

Ворота крепости не открывались, иначе я почувствовал бы это — по едва заметной дрожи, проходящей по скалам. Тогда что там произошло?!

Облака разошлись совсем ненадолго, но достаточно, чтобы я успел посмотреть вниз. Там никого не было. И никаких следов битвы. Только трава вытоптана прошедшим войском.

Моргот не принял боя. Он уязвим, и его уже заставили почувствовать это! Сначала Валар. Теперь мы.

— Варда, нужно изменить путь Светил.

— Зачем? — Зажигающая Звезды удивленно взглянула на Владыку Грез. — Восставший не сумеет разрушить ладьи. Его майар попытались напасть на Тилиона и потерпели поражение. Так что Ариэн они точно не одолеют. И уж тем более не справятся с обоими сразу.

— Твой свет сейчас не менее вреден для Эндорэ, чем тьма Мелькора, — вмешалась Эстэ.

— Чем он может быть вреден?! — изумилась Варда. — Разве твои творения, Йаванна, не нуждаются в нем? Разве не бегут от него твари Восставшего? Разве не радуются ему Дети?

— Часть животных привыкла жить в сумерках, — возразила Дарящая Жизнь. — Сияние небесных огней слишком ярко. Оно губительно для таких зверей. И оно обжигает растения. Те мелодии, что я пела в Эндорэ, должны звучать в сумерках или при мягком свете.

— Льды на севере Белегаэра тают, — предупредил Ульмо. — Если не станет прохладнее, часть берега Эндорэ будет затоплена.

— Эльдар, оставшиеся жить в Покинутых землях, привыкли к звездному свету, — вступил в разговор Оромэ. — Но теперь его не разглядеть.

— А лучи Лаурэлина для них слишком ярки, — поддержал его Намо. — Если мы ничего не изменим, часть Детей может не выдержать и уйти в Мандос. И не по вине Старшего.

— Умерь сияние, королева, — посоветовал Ирмо. — Пусть Ариэн и Тилион проплывают над Эндорэ по очереди, один за другим. Например, с востока на запад.

— Жаль, — Варда склонила голову. — Их Музыка особенно хороша, когда они поют вместе. Но вы правы. Нам следует заботиться о живущих больше, чем о красоте собственных мелодий, иначе мы уподобимся Мелькору.

Она нахмурилась:

— Но твари Восставшего опять осмелеют.

— Ничего, — успокоил супругу Манвэ. — Я отправлю в Покинутые земли орлов во главе с Торондором.

— Мы не должны больше вмешиваться в дела Эндорэ, — напомнил Намо.

— А мы и не станем. Мои посланцы будут только наблюдать за происходящим.

— Враг не принял бой. Почему, отец? Что это — слабость? Трусость?

— Едва ли, Тургон. Моргот — Вала, и здесь его земли. Ему не было нужды отправлять против нас воинов. Он мог обрушить на нас скалы, устроить засуху, наслать ядовитых змей или насекомых — говорят, в Эндорэ есть такие. Потому я и не стал ждать, пока он нанесет удар первым. Я сразу повел войско на Ангбанд. Враг не мог не заметить наш приход в Эндорэ. Таиться не было смысла.

— Почему же мы теперь отступаем, отец? — удивился я. — Мы могли бы осадить крепость. Вряд ли Моргот способен придумать что-то страшнее того, что мы уже вынесли во льдах.

— Наш вызов остался без ответа, Фингон. Возможно, Враг и вправду боится. Только вряд ли нас.

— А кого же тогда? Валар?

— Владыки Запада послали в Эндорэ свет. Как знать, не собираются ли они снова начать войну против Моргота?

— Но что, если они доберутся до него раньше, чем мы? — нахмурился я. — Тогда получится, что наш путь, все жертвы были напрасны...

Я осекся, виновато покосившись на брата. Он так и не оправился после гибели жены. Счастье, что хоть маленькая Идриль выжила.

— Если Поющие сойдутся в схватке, нам не стоит оказываться между ними, Фингон, — объяснил отец. — Это значило бы погубить наш народ. Мы отойдем к югу и закрепимся там. Все измотаны, нам нужно набраться сил. Моргот невольно сделал нам бесценный подарок, дав возможность оправиться после похода. Мы выясним все о судьбе Феанора и его воинов. Узнаем слабые места Врага. Изучим здесь каждую гору, каждую рощу, каждый овраг. Постараемся заключить союз с эльдар, живущими в Эндорэ. И лишь когда будем готовы, мы начнем войну.

— А если Врага просто нет в Ангбанде? — спросил Тургон. — Может, он поэтому не ответил?

— Тогда мы найдем его. Рано или поздно найдем.

Из леса раздался призывный вой. Уже во второй раз.

Я неохотно оторвался от своего занятия: научить людей работать хотя бы с глиной было гораздо труднее, чем самого бесталанного эльда тонкостям ювелирного дела. Атани все время пытались что-то менять, не усвоив даже основ. Иногда получалось интересно, но чаще работу приходилось начинать заново. Мелькору эта особенность наших подопечных почему-то нравилась. Во всяком случае, он не столько наставлял их, сколько задавал вопросы, предоставляя людям самим искать ответы. И наблюдал, вмешиваясь только, если ученикам грозила опасность.

Волк завыл снова. Я огляделся: Восставшего не было видно. Снова отправился куда-то со своими девушками. Он с самого начала предпочитал заниматься с ними. Хотя и мужчин иногда учил: изготавливать луки и стрелять из них, правильно вести себя с волками и читать звериные следы, обдирать шкуры с пойманной дичи и отличать целебные травы.

Я предпочитал тратить время на будущих мастеров. Отобрал наименее безнадежных, показывал им, как добывать огонь и лепить из глины, как вырезать из дерева и обращаться с камнями. И собирался перейти к более сложным занятиям: научить людей добывать и обрабатывать хотя бы медь.

"Мелькор, там твои охотники принесли добычу, — мысленно позвал я Валу. — Забрать бы. Ты далеко?"

"Близко", — с легким раздражением откликнулся он.

Довольно скоро закачались ветви кустов, и Мелькор выбрался на поляну, на ходу поправляя пояс.

— Ты, ты и ты, ступайте к поваленному дереву у болота и принесите мясо, — он махнул рукой, показывая направление.

Мы оба привыкли, говоря с атани, подкреплять слова жестами.

Мои ученики с сомнением посмотрели на меня. Знали, как я не люблю прерывать работу.

— Идите, — разрешил я. — Только ненадолго.

Из кустов, между тем, показались девушки. Несколько, одна за другой. Раскрасневшиеся, растрепанные и странно медлительные.

— Чем вы там занимались? — не удержался я от вопроса, отойдя с Мелькором в сторону. — У тебя хвоя в волосах, у твоих атани вид такой, словно их долго гоняли по всему лесу, а потом основательно покатали по траве. Ты учил их охотиться?

Он рассмеялся.

— Можно и так сказать. Правда, не на зверей. И они исключительно способные ученицы.

Я скривился.

— Феанор, не обижайся, но они гораздо лучше эльфиек, — с довольной улыбкой заявил Восставший. — Кстати, ты очень нравишься Динри — вон, гляди, рыженькая. Не обижал бы девочку...

— Вот оно что! — я нахмурился. — То Ральтагис, то Динри. А Нерданэль?

— Твоя жена осталась в Амане, — заметил Вала.

— Ты никогда не понимал эльдар, Мелькор, — я поджал губы. — Судишь по своим оркам, да? Хочешь и атани сделать такими же?

— Вот чего я действительно не понимаю, это зачем ты лишаешь себя радости, — сухо ответил он. — Впрочем, дело твое.

— Радость мастера в творчестве, — начал я.

И осекся. Что остается мастеру, если у него искалечены руки? Если он, в сущности, и не мастер больше. Мелькор просто пытается хоть как-то отвлечься от своей беды. Такой беды, что мне, например, даже умереть было бы легче. А ему-то, бессмертному, деваться совсем некуда.

Вала, видимо, догадался, о чем я думаю. Поморщился:

— Как хочешь, Феанор. Хотя одиночество никому не идет на пользу.

И вернулся к своим подопечным. Девушки тут же обступили его.

— Финголфин в Эндорэ, — заговорил Куруфин, едва переступив порог.

Рука Маглора дрогнула, и мелодия оборвалась. Певец бережно отложил арфу и повернулся к младшему брату.

— Не может быть!

— Его видели синдар. Он явился с огромным воинством и идет к Хифлуму с севера, вдоль побережья.

— С севера? — усомнился Маглор. — Там же сплошные льды. Корабли не прошли бы.

— Может, Финголфин добирался сюда пешком? — Куруфин поправил узорчатую застежку плаща. — А может, ему помогли переправиться Валар. Прислали же они в Эндорэ небесные светильники.

Певец зябко передернул плечами. Встал, подошел к мраморному камину, подложил дров.

— То и другое невозможно, Куруфин, — Маглор выпрямился и повернулся к брату. — От кого ты услышал весть о Финголфине?

— Йавендил прискакал сегодня. Встревоженный. Испуганный даже.

— Твой синда не мог ошибиться?

— Нет. Он сам видел их знамена. И подробно описал предводителя. Это точно Финголфин.

Певец опустился в резное кресло, сцепил пальцы.

— С дядей только воины?

— Нет. Много женщин, подростков. Есть даже совсем малыши, которых несут на руках родители. Йавендил сказал, что пришедшие одеты едва ли не в лохмотья и страшно измождены, словно после долгих лишений. Но оружие у них хорошее, а взгляды такие... по его словам, лучше встретиться с орками, чем с этими нолдор. Синдар поговаривают, что даже Моргот не решился принять вызов, когда войско Финголфина подошло к воротам Ангбанда.

— Так, — между бровей Маглора пролегла жесткая складка, к которой трудно было привыкнуть тем, кто помнил его до пленения Маэдроса, — Надо подождать остальных. Я позвал их.

— Дядя знает про сожженные корабли? — спросил Карантир, когда Куруфин повторил свой рассказ для всех братьев.

— Да. И, по слухам, намерен мстить.

— Что ж, — Келегорм зло усмехнулся. — пусть попробует. Мы...

— Нет! — остановил его Маглор.

— Почему же нет? — Карантир взъерошил пятерней густые черные волосы. — Пусть их в несколько раз больше, но они устали после похода, а наш город хорошо укреплен. Финголфин обломает зубы, попытавшись напасть на нас.

— Нет, — угрюмо повторил Маглор. — Что бы ни разделяло нас, это все-таки нолдор. Наши родичи. Нового братоубийства не будет. Мы уходим на юг. За озеро. И дальше, если потребуется.

Они предали нас! Мы не верили в это, не хотели верить. Несмотря на пророчество Намо. Несмотря на то, что никто из нас не считал Феанора не то, что вождем, но даже надежным соратником. Но одно дело — легко поддаваться гневу, затмевающему рассудок, и совсем другое — предать. Мы не верили, что кто-либо из нолдор способен на это. До тех пор, пока не встретили рыбаков синдар и не услышали их рассказ.

А когда услышали — все-таки усомнились. Язык эльдар, живущих в Эндорэ, походил на наш, и все же отличался достаточно, чтобы мы могли обмануться. Неверно понять слова. Тогда рыбаки позвали еще двоих, знающих квэнья. Теперь ошибка была исключена.

Феанор предал свой народ. Маэдрос предал меня...

Нет! Все равно не верю! Феанор — пусть, от него всего можно ожидать, но не Маэдрос. Только не Маэдрос! Он — не мог.

Я должен увидеть его, должен посмотреть ему в глаза, должен поговорить с ним. Сам!

Если он еще жив. Говорили, что он в плену у Моргота, а Феанор мертв. Вторая весть была скорее хорошей, первая же... Я очень надеялся, что это лишь слух, а слухи бывают ложными. Надеялся всю дорогу до Хифлума. Надеялся, когда мы вошли в опустевший город на северном берегу озера. Надеялся, помогая отцу удерживать наших воинов, жаждавших отомстить.

123 ... 2728293031