После Пламени. Корона Севера

— Гномы.

— С чего вдруг? — изумился я.

— Не догадываешься? — Мелиан подняла на меня глаза. — Сильмарилл.

Я совсем перестал что-либо понимать. Сыновья Феанора не могли послать за Камнем гномов: они же поклялись отобрать свое сокровище у любого. А самим коротышкам Сильмарилл не настолько нужен, чтобы из-за него нарываться на войну.

Мелиан всхлипнула — совсем как Дети Песни, когда им скверно. Хотя по ее мелодии все и так было ясно. И я не выдержал — обнял ее за плечи, стал гладить по волосам, шептать какие-то глупости. Слишком долгое общение с Воплощенными приводит к странному эффекту: начинаешь не то, чтобы походить на них, но случаются иногда... чудачества.

— Эльвэ поручил гномам вставить Камень в Наугламир, — Мелиан немного успокоилась, но отстраняться не стала. — Они выполнили работу и захотели забрать ожерелье себе.

— Этого следовало ожидать, — хмыкнул я. — Теперь Сильмариллы — неподходящая игрушка для Воплощенных.

— Теперь?

— После того, как они стали частью Венца, — объяснил я. — Камень из Ангбанда унесли, но связь-то осталась. Разве ты ее не почувствовала?

Мелиан не ответила, только прижалась ко мне сильнее. Так доверчиво, так невыносимо доверчиво!

— Сильмарилл у гномов? — спросил я, из последних сил стараясь думать о деле.

— Нет, в Дориате. Убийцы Эльвэ не успели уйти далеко. Наши воины настигли их и перебили. Спаслись только двое.

— Если они доберутся домой, им свои же еще добавят, — заметил я. — За срыв торговли с Дориатом. Но Камень ты лучше отдай мне. Иначе рано или поздно тебе придется воевать с сыновьями Феанора.

— А ты отнесешь его Старшему? — Мелиан резко отодвинулась, высвобождаясь.

— Вала Мелькор — единственный в Эндорэ, кто способен управиться с Сильмариллами...

— О, да! — она вскочила. — Уж он управится, не сомневаюсь!

— Не будем ссориться, — попросил я. — Ты ведь не за этим пришла. Что ты собираешься делать?

— Не знаю, Аратаназ, — она вздохнула так беспомощно, что впору было завыть.

А еще лучше — стереть в порошок гномов вместе с их городом! И Дориат заодно.

— Я подумала... — неуверенно начала она. — Я ведь теперь одна. Мы могли бы...

Ну, наконец-то! Я не находил слов, а открыть сознание опасался, чтобы совсем не утратить над собой контроль. Смотрел на нее и улыбался — глупо, ликующе. Щенок щенком, голыми руками бери! Хорошо, хоть не видит никто. Ну, кроме Мелиан. Ей — можно.

— Ты согласен? — просияла она. — Ты уйдешь из Ангбанда. В Эндорэ есть еще свободные земли — на востоке и юге...

— Уйду? — растерянно переспросил я, уже понимая: не будет ничего и не может быть. — Нет, Мелиан, я не откажусь от своей Темы. Не могу.

— Что ж, — ее голос дрогнул. — Тогда считай, что я пришла... попрощаться. Я возвращаюсь в Аман.

— А твой народ?

Говорить — все равно, о чем! Как-то взять себя в руки: мне же еще с Нарготрондом заканчивать. И после впереди множество дел, и если я позволю себе поддаться чувствам, это погубит Эндорэ. Мелькор один не справится. А на кого ему положиться, кроме меня?

— Мой народ в Валиноре, Аратаназ, — Мелиан грустно улыбнулась. — И там теперь мой муж.

— Завеса без тебя не продержится долго.

Королева Дориата пожала плечами: какая, мол, разница.

— Лучше сними ее сама, — посоветовал я. — Иначе это придется сделать мне. Столкнутся несовместимые мелодии. В Эндорэ и так Диссонанса хватает, не хотелось бы добавлять.

— Старший решил захватить Дориат? — без особого интереса спросила Мелиан.

— Нет, уберечь Эндорэ от разрушения. — Ты — майэ Ирмо, ты не чувствуешь землю, но я могу показать, что происходит. И чем может обернуться слишком долгое противостояние двух Тем.

— Что ж, покажи, — решилась она.

Я открыл сознание. Теперь это было безопасно: я сумел наконец овладеть собой. И знал, что справлюсь. Стисну зубы и вытерплю это расставание. И пойду дальше. Не оборачиваясь.

— Ты не лжешь, Аратаназ, — сказала Мелиан, когда я закончил. — Я сниму Завесу. И еще — я не заберу Сильмарилл в Аман.

Я сдержал вздох облегчения. Если бы она вздумала отнести Камень Владыкам Запада, мне пришлось бы сражаться с ней. Хоть этого удалось избежать.

— Не знаю, насколько это опасно для Валинора и Эндорэ, Аратаназ. Но Сильмарилл действительно связан с этим вашим Венцом, и рисковать я не хочу.

— И как ты поступишь с Камнем?

Мелиан сдержанно улыбнулась.

— Оставлю пока в Дориате и пошлю весть дочери. С тех пор, как Лютиэн с Береном вернулись из Мандоса, у них свой путь. Их остров отделен от мира. Они заберут Камень и будут для него лучшими хранителями.

— Их остров — часть Эндорэ, — возразил я. — И они ведь умрут рано или поздно.

— Тогда Сильмарилл перейдет к Диору, их сыну.

Ну, да, а от него — к тому, у кого хватит сил отнять Камень. Впрочем, Сильмарилл в любом случае оставался в Эндорэ, а это было главным.

— Прощай, Аратаназ, — Мелиан словно ждала чего-то.

Или надеялась вопреки всему? Все-таки ложные надежды хуже любых врагов!

— Прощай, — спокойно ответил я.

И отвернулся. У меня было дело. Важное. Незаконченное. И прежде всего следовало заняться запруженным Нарогом, пока он не затопил окрестности.

Глава 7

Вестники

1

— А еще у этого Хурина был племянник, Туором звали. Сирота: отец на войне погиб до того, как парнишка родился.

— На какой из войн?

— На той, где Владыка Севера Маэдроса с Фингоном побил. Там ведь и людей полегло несчетно. Мать Туора тоже вскорости померла, и воспитывали мальца Древние.

— Так они же тогда разбежались, вроде.

— Заморские разбежались, а местные — ничего, остались, кто в Дориате, кто на востоке. А самые отчаянные — в Хифлуме, там пещеры в горах есть. Сперва их никто не трогал, но потом у народа Рейлин объявился новый колдун...

— Погоди, это... м-м-м... как его? Ульт, что ли?

— Он самый. Так вот, он решил всех разбойников извести в округе. И начал, понятно, с Хифлума. Древние тамошние хоть и жили тихо, не озоровали почти, но у народа Рейлин ведь как: враг Владыки Севера, значит, без разговоров под нож. Так всех в пещерах и перебили. Кроме Туора: человек, все-таки, да и мальчишка совсем. Повязали его и привели к Лоргану.

— К кому?

— Ну, к вождю.

— Так у них, вроде как, Ульнир вождь. А до того Бродальт был.

— Ну, да.

— А Лорган-то здесь при чем?

— Это значит, "вождь" по-ихнему. Только не всякий вождь, а тот, что большой поход возглавил. Ульфанг был Лорган, и Бродальт тоже.

— А Ульнир?

— Он — нет, не Лорган. Он вождем уже в Хифлуме стал, когда осели они на месте. Великих переселений с тех пор не было.

— Так что с Туором стало?

— Лорган Бродальт его к себе взял, вразумить пытался: не чужой все-таки мальчишка, родич жены. Но впустую: Древние парня испортить успели, так что тот уже не мог с людьми жить. Три года Бродальт провозился с Туором, а потом тот сбежал и принялся разбойничать.

— Похоже, это у них семейное. Турин тоже, говорят, с лихими людьми дружбу водил.

— И плохо кончил.

— Да уж, куда хуже. А Туор-то что? Поймали его?

— Ловили, но, похоже, не особо старательно. Ульт в ту пору был занят торговлей с гномами, а без него с выкормышем Древних сладить никто не смог. Говорят, Туор этот прямо сквозь скалы проходить умел. Так и остался он на свободе. Жил потом в Хифлуме один, народу Рейлин досаждал по мелочи, но потом надумал податься к морю.

— С чего вдруг? Ульт все-таки до него добрался?

— Не Ульт, а Ульмо, Владыка Вод. Сказывают, явился он Туору.

— Прямо в Хифлуме?

— Нет, в землях Владыки Метелей ему несподручно было: не ладят они со старшим-то братом.

— А кто с ним, с Северным, ладит?

— Ты язык-то попридержи! Кто ладит, тот горя не знает. А кто в распрю вступил, тех уж нет давно: сгинули или по норам прячутся.

— Да я ничего, я со всем уважением... пошутил просто. А что Ульмо-то?

— Велел он Туору идти к великому Западному морю.

— А как велел-то, если парень был в Хифлуме?!

— Как-как? Ручьем нажурчал, дождиком нашептал. Делов-то! А вот когда Туор добрался до моря, там уже Ульмо его и встретил.

— И как он выглядел?

— Кто его знает? Разное сказывают. Одни — что на человека похож, только здоровенный, с зеленой бородой, а головой в облака упирается. Другие — что это огромная рыба в серебряной чешуе. А третьи — что Ульмо, словно волна громадная, но с человеческой головой. А голова та — вся из воды, прозрачная.

— Страсти какие!

— Страсти, не страсти, а только наказал Ульмо Туору идти в Гондолин. Вроде как вестником к королю Тургону!

— Так не проще ли было самому с королем-то поговорить?

— Может, и проще, да кто разберет их, Повелителей стихий? Вон Владыка Метелей тоже, небось, сидит на троне, из Ангбанда носа не кажет, только приказы раздает своим верным.

— Почему, интересно?

— Я так думаю: если Повелители везде расхаживать станут, земля не выдержит. Замерзнет все, снегу наметет до самого неба. А то — паводок большой случится, засуха или ураган какой. Нет уж, пусть лучше люди сами все делают. От них вреда меньше.

2

"Владыка Ирмо, я должна поговорить с Королем".

"Мелиан, твоя мелодия надломлена. Ты измучена, тебе надо сначала отдохнуть, окрепнуть".

Да, отдохнуть. В Лориэне все тот же обволакивающий покой, та же безмятежная красота. Нежное журчание ручейков, вкрадчивый шепот листвы, негромкое пение птиц. Цветы приветливо качают головками, ягоды призывно блестят глянцевыми бочками — на случай, если захочется воплотиться, вдохнуть аромат, почувствовать вкус. А нет — просто слушай целительную Музыку. Главное — не двигайся, не шевелись, ни о чем не думай, пока не утихнет боль, не отступят тяжелые воспоминания. И не зови никого: не услышат, не ответят. Никто, кроме Владыки Ирмо и его майар. Так Дети Песни стараются не бередить свежую рану, не тревожить сломанную кость, пока плоть не срастется. Я слишком долго жила среди Воплощенных. Как и Арата...

Да что за дело мне до него?! Здесь мой Эльвэ! Мандос восстановит его мелодию, воссоздаст разрушенную оболочку, и мы вновь будем вместе. Пусть не в Эндорэ — здесь, но это даже лучше. В Амане ничто не напомнит ни о дочери, выбравшей путь Смертных, ни о бедах Покинутых земель.

И ничто не напомнит об Аратаназе. Да разве он стоит того, чтобы о нем вообще думать?!

Он — нет, не стоит. А вот то, о чем он говорил... Судьба Эндорэ — это судьба Детей. Они равно беззащитны что перед Старшим, безжалостно уничтожающим их, что перед Владыками Запада, если те решат навести в Сирых землях свой порядок.

"Мелиан, ты встревожена. Не думай сейчас о прошлом. Доверься Лориэну, он исцелит твою мелодию".

"Я не о прошлом, Владыка Ирмо, я о будущем беспокоюсь. Я должна поговорить с Королем! Пока не поздно".

3

Я воплотился на уютной полянке посреди Лориэна. Белые и голубые цветы, приглушенное пение птиц и полное безветрие. Похоже, Ирмо изо всех сил старался оградить свою подопечную от лишних мелодий. Или — от мелодий аманских?

Мелиан была в облике. Правда, в нем не осталось ничего от яркой красавицы, какой она когда-то осталась в Эндорэ. Зыбкие, не выразительные черты. Слишком светлые, почти лишенные оттенка глаза. Нарочито ровный голос. Что до мелодии — я только вздохнул про себя. С этим пусть Ирмо разбирается. И хорошо, что не Намо.

— С возвращением, — негромко сказал я.

Она долго жила среди Воплощенных, а эльдар, хоть и способны к мысленной речи, больше любят говорить вслух.

— Владыка, вам нельзя идти в Эндорэ! — она порывисто шагнула мне навстречу, на мгновение напомнив себя прежнюю.

— Интересно, — заметил я. — А почему ты решила, что мы собираемся в Эндорэ?

— Из-за Старшего, — призналась она. — Ваш... наш с ним спор не закончен. Рано или поздно две Темы столкнутся снова, а в Эндорэ живут Дети.

— Успокойся, — велел я. — Что изменилось со времен падения Утумно? Покинутые земли уже тогда были обитаемы.

— Меньше! — она нетерпеливо мотнула головой, и только что казавшиеся бесцветными волосы вдруг блеснули золотом.

Попытка стереть облик не удалась, отметил я про себя. В этой майэ слишком много огня, его никакое горе не погасит. Впрочем, когда ее Эльвэ выйдет из Мандоса, лучше бы им не иметь детей, хватит с этого мира и Лютиэн.

— Эльдар, люди и гномы расселились уже по всему Эндорэ, — горячо продолжала Мелиан. — Они не знают об опасности...

— О какой опасности? — удивился я. — Не знать о Мелькоре при всем желании невозможно.

— Да нет же, наоборот! Старший держит Эндорэ, не дает ему разрушиться.

Та-ак... Лютиэн побывала в Ангбанде и, похоже, потом поведала матери много любопытных подробностей. Но ей, полукровке, простительно, а Мелиан прежде не была наивна.

— Ты мне не веришь, Владыка, — с упреком заметила майэ.

— Не тебе. Тому, кто рассказал тебе это. Вряд ли ты беседовала с самим Восставшим. Тогда кто это был? Лютиэн?

— Аратаназ, — тихо призналась Мелиан.

Молодец, нашла, кого слушать! Но Аратаназ... Артано, если на языке эльдар, он силен! Надо же — обмануть ученицу Ирмо! Майар Владыки Грез малейшую фальшь в Музыке ловят.

— Повтори мне все, что он говорил тебе.

В принципе, ничего нового я не узнал. Легкомысленные нолдор принесли в Эндорэ аманские мелодии и принялись воплощать их в своих творениях. Мудрый Мелькор вовремя заметил беспорядок и стал его исправлять — разумеется, эти творения уничтожая. Можно подумать, он когда-нибудь действовал иначе! И теперь только он один не позволяет Покинутым землям развалиться и сгинуть в морской пучине вместе со всем населением. И если мы шагнем на берег Эндорэ и хоть пальцем тронем Старшего, случится ужасное.

Я разочарованно поморщился: Восставший мог бы сочинить историю и позатейливее. Эта, конечно, годилась, чтобы сбить с толку Детей и даже одну растерявшуюся Поющую. Но прежде Мелькор, если уж брался за что-то, старался сделать это красиво, с блеском — на свой лад. Разучился?

— Артано знал, что ты собираешься уходить в Аман? — спросил я просто на всякий случай.

— Да, Владыка.

— Благодарю, Мелиан, — сдержанно сказал я.

Сбросил облик, стараясь сделать это не слишком поспешно, и устремился на Таниквэтиль.

Артано действовал по указке Старшего, это точно. Но зачем Мелькору понадобилось передавать мне такую нелепую ложь? Не мог же он поглупеть настолько, чтобы ждать, будто я поверю в нее!

А тогда — зачем?

4

— Долго ли, коротко шел Туор, семь пар башмаков стоптал...

— Где он взял-то их столько? Путников грабил?

— Ты вот что, сосед, не любо — не слушай, а рассказывать не мешай. Где надо, там и взял! Может, сам сшил. Так вот, семь пар башмаков стоптал наш Туор, семь посохов дорожных изломал, семь рубах изорвал, а добрался-таки до Гондолина.

— Погоди, а как он сыскал-то его, город этот? Тургон же свою тайну пуще собственных глаз хранил.

— О том Владыка Вод позаботился, проводника дал своему посланцу. Древние на Запад много кораблей снаряжали — за подмогой против Северного. Только те не возвращались, все, как есть, сгинули. Но одного из мореходов, что плыли на них, Ульмо спас и приказал отвести Туора в Гондолин.