Двести с лишним лет назад
В то время как Софир продолжал поиски верховного стража, Лундес осознала, что она не может. Не могла она ловить Фредрика, сражаться с ним, не могла даже просто находиться рядом с графом. Когда он смотрел на нее, она словно теряла рассудок. Не способна была трезво оценивать ситуацию, сражаться в полную силу. И потом, когда он в очередной раз ускользал от нее, когда она оставалась одна, ей становилось страшно. Она понимала, что он опять что-то сотворил с ней! Фредрик Гаус имел над ней власть. Какую именно?! Она прокручивала в голове всевозможные варианты. Магия, подчинение... Как еще она могла объяснить себе свои собственные эмоции. Никак! Она бы не позволила себе даже предположить, что дело было в обычном влечении. Тем более к врагу.
Усталая и взволнованная, она вернулась в особняк, в свои покои. Принялась расхаживать по помещению, хватаясь за голову и гадая снова и снова, почему граф защитил ее своим телом. Почему, проклятье, он был готов рисковать собой?! Как глупо и безрассудно для верховного стража!
"Я не могу сражаться с ним", — в очередной раз пронеслось в ее голове.
— Фавластас... Фавластас! — Лундес выпрямилась, попыталась пригладить волосы. — Фавластас, пожалуйста, есть разговор! Мой господин! — Она замерла, почему-то глядя в потолок. Никто никогда не появлялся сверху, но почему-то, ожидая кого-то, принцесса всегда смотрела вверх. — Мой господин, — тихо повторила она.
Темные покои на миг озарились светом таинственной магии. Лундес поднесла руку к глазам и стала терпеливо ждать, пока ее господин приблизится.
— Спасибо, что пришел, — произнесла она устало, и ее собственный голос показался ей голосом незнакомки.
Фавластас подошел, его рука сжала ее ладонь, и он, видно, ощутил дрожь. Принцесса тщетно пыталась ее унять.
— Смятение, — определил император. — Что с тобой? Верховный страж мертв? Оттого смятение?
Лундес отрицательно покачала головой.
— Нет, мой господин. Я не могу его убить, — с трудом выговорила она. Под взглядом Фавластаса она чувствовала себя словно в аданее. — Я хотела сказать...
— То, что ты хотела сказать, Лундес, ты сказала.
— Ты злишься? — теперь уже она напряженно сжала его ладонь. — Мне сил не хватает убить его, вот и все.
Фавластас молчал.
— Софир, астанцы и гавары рыскают по городу. Они найдут его и убьют — этой же ночью, быть может, уже... Я не то что не желаю ему смерти, просто не могу сама это сделать. Я пыталась уже несколько раз, но он что-то делает со мной, использует против меня какую-то силу, я не могу объяснить, что именно ощущаю. Ступор. Я... — Наконец Эверли замолчала, собравшись с духом. Сказала себе: "Хватит унижаться".
Фавластас стоял рядом и будто улавливал ее мысли. Во всяком случае, перемены в ней он чувствовал хорошо.
— Такого быть не должно, — сказал он. — Какое оно, это смятение, Лундес?
— Что?
— Что ты ощущаешь?
— Я же сказала! Растерянность, ступор! Все нормально, пока я не вижу его глаза! — И тут она осознала, как все это звучало. Что бы с ней ни происходило, Фавластасу об этом говорить не стоило. — У него хищно горели глаза. Сверкали магией. Он шептал заклинания, — постаралась она приукрасить свои ложные предположения по поводу силы и гипноза.
— Заклинания, значит.
Разумеется, Фавластас ей не верил. Он видел ее насквозь. Лундес была его марионеткой, и ему не нравилось, что по какой-то причине она могла начать подчиняться кому-то еще. Неважно, по какой причине. Из-за гипноза ли, или даже из-за странной эмоциональной тяги. Он хотел, чтобы она почитала его, как какого-нибудь бога — например, бога магии Ралуса. Смотрела на него с восхищением, вытирая при этом меч от крови Фредрика. А она говорила, что не может убить врага, потому что он сражал ее взглядом.
— Послушай, я не предала тебя! Его убьют сегодня, я уверена! И все будет как надо, как планировали! — Эверли виновато опустила взгляд в пол и затаила дыхание.
— Знаешь что, Лундес, — мрачно проговорил он. — Хоть ты и не сделала того, что я требовал, и, судя по всему, не сможешь, ты все же позвала меня и честно поделилась своими слабостями. Значит, по-прежнему доверяешь мне?
— Разумеется! — Она тогда даже подумать не могла о недоверии к нему. — Я верна тебе, я помогу тебе в другом, позволь мне лишь не заниматься верховным стражем.
— Точно не хочешь отомстить сама? Может, это и хорошо. Поначалу твоя сила и твердость меня настораживали. Женщина даже в бою должна оставаться женщиной, в чем-то милосердной. Но прощать врагов все же не стоит.
— Я его не простила, — поспешно заверила она. — Теперь ты будешь считать меня слабой и не способной ни на что.
— Нет. — Фавластас взял ее за подбородок. — Уверен, ты мне поможешь. Будет лучше, если ты отправишься воевать в графство, помогать Ирвингу. Решите, как подобраться к вратам. А с Фредриком я сам разберусь. Тебе нужно поспать.
— Я не смогу уснуть.
— Сможешь, я помогу. — Он вроде бы по-доброму улыбнулся. — И смятение сейчас уйдет, я обещаю. Только следи за шаром в моей руке.
Его ладонь оказалась на уровне ее глаз. Он сотворил тот самый шар, о котором говорил, и Лундес пришлось смотреть на магию, позволяя императору и дальше влиять на ее сознание. Фавластас старался не переусердствовать, не хотел, чтобы его власть ослабевала, ведь таинственную магию нельзя было усиливать постоянно. Она могла дать обратный эффект.
Лундес качнулась. В глазах у нее потемнело. Император подхватил ее, сжав крепкими руками ее талию. Ослабшая и ничего не понимающая, она откинула голову назад. Он аккуратно уложил ее на кровать и нагнулся. Теперь она с трудом различала контуры его лица даже при свете луны. Ее клонило в сон. Она разжала пальцы, ощутив на своих губах его странный, холодный поцелуй.
"Оставь меня", — впервые за последнее время в ее голове возникло нечто подобное. Фавластас между тем так и сделал. Спешил куда-то, или Лундес не нравилась ему такой вялой. Когда же он исчез, принцесса едва слышно простонала и погрузилась в беспокойный сон.
На территории особняка Касед-Риас
Прозрачность проходила совсем рядом. Фредрик подгадал момент и проник во внутренний двор. В некоторых местах там горели факелы, однако их было немного, а белую магию граф снова берег. К темноте он уже привык. Искал определенный объект. Это Софир, сам того не подозревая, подсказал Фредрику ответ, помог увидеть те места, которые не пропадали. Верховный страж сразу же прикинул почему. Вспомнил перегородку в подвале, знаки, силу, которая проявляла город, и пришел к выводу, что сооружения, не теряющие материальность, подпитывались снизу магическими потоками. И стало это происходить после того, как Лундес случайно выпустила пропитанную силой воду в каналы под городом. Фредрик рассчитывал найти на территории особняка спуск в подземелья и нечто такое, с помощью чего можно было бы открыть все шлюзы под Утренним Ликом, проявить его полностью, а затем взорвать из того же самого центра.
На самом деле Фредрик тогда и половины не понимал из того, что видел. Скромное сооружение, которое он обнаружил посреди заброшенного сада, больше походило на закрытую беседку, чем на основательную конструкцию со спуском в подземелья. У сооружения была дверь, и открыть ее не составило бы труда. Фредрик сразу увидел углубления для рук и не нашел ни одного тайного символа. "Возможно, ничего там нет", — сделал он мысленный вывод и оглянулся на особняк, темнеющий в стороне, где в тот момент спала Лундес. Подумал о ней и о Фавластасе, а заодно прислушался, не журчала ли поблизости вода. Ему что-то показалось, или он просто убедил себя в этом. Подоспела прозрачность, прокатилась совсем рядом с территорией особняка и частично задела ее. Особняк и "беседка" не пропали. Выходит, под землей все же был поток. Вновь повернувшись к двери, граф вложил руки в углубления и раздвинул створки.
В особняке Лундес проснулась и увидела над собой Трифона. Спросонья она даже не разобрала, чем он замахнулся, откатилась в сторону и больно упала на пол. Потянувшись за посохом, она поразилась глупости мглистого. Мог бы заранее убрать ее оружие, но нет, оставил возле кровати. Вот только после дурмана Фавластаса Эверли никак не могла сосредоточиться: очертания мглистого терялись, а полы танцевали. Если бы Трифон не настаивал на бое, принцесса отпустила бы его, но он вынудил ее перебороть слабость. Все получилось как-то быстро. Лундес ударила его магией посоха в грудь, и не спасли его даже доспехи, потому что в них не было ангельской силы. То была плата за кражу. Мглистый вскрикнул, упал на свои крылья. Лундес присмотрелась к стихшему противнику и поняла, что он выжил. Добивать его она не стала и Фавластаса не позвала. Вместо этого подумала о Фредрике, который, должно быть, тоже разгуливал поблизости, и отправилась искать графа, по-прежнему не зная, чего хочет.
Вскоре принцесса уже пробиралась через высокую траву в сторону "беседки", ни на секунду не сомневаясь, что граф был внутри. И все потому, что увидела темный силуэт из окна. Будто этого было достаточно в городе, по которому не так давно рассеялись астанцы. Дверь сооружения была открыта, и, добравшись до нее, Лундес смело шагнула вперед. Она сразу же увидела ступени — довольно крутые, уводящие в темноту, и, раскрыв посох в качестве дополнительной опоры, стала аккуратно спускаться. Свободной рукой она скользила по стене, ощущала вырезанные в камне знаки. Иногда ее пальцы ударялись о вентили. Многое для нее оставалось непонятным, но она особо не вникала. На последней ступени кто-то схватил ее за руку с посохом. От неожиданности Лундес случайно стукнула оружием о стену. Вспыхнувшая на его конце сила осветила темное помещение и Фредрика.
— А я тебя ждал, — сказал он и тут же надавил на ее пальцы, тем самым заставив ее сильнее сжать посох и прислонить его конец к стене.
— Пусти, — испуганно воскликнула принцесса, пытаясь не дать ему зажечь очередные знаки. — Ты погубишь и нас, если уничтожишь город!
Гаус ее протест проигнорировал, успешно орудуя ее рукой с посохом, активируя очередные символы. Стены вокруг стали подниматься, а вентили крутиться. Эльфийка оттолкнула графа, воспользовавшись моментом, и кинулась вверх по лестнице. Он побежал следом, но Эверли развернулась на ступенях, атаковав его магией. Увернувшись, он едва удержался на лестнице. В глазах Лундес блуждали настоящие сгустки магии. Впервые Фредрик увидел их так четко.
— Не смотри на меня! — завизжала она и яростно столкнула его с лестницы к светящимся знакам. Ей следовало бы убедиться, что он погиб или хотя бы потерял сознание, но вместо этого она продолжила подъем, пытаясь как можно быстрее покинуть то место. Выбравшись наружу, эльфийка закрыла двери, судорожно выдохнула и кинулась в траву. Поначалу ничего не происходило, вода не вырывалась из-под земли, да и не должна была. Потокам было куда стремиться, ведь новые знаки подняли абсолютно все заслонки под городом. Теперь магия оживляла целый Лик.
Миновало минут пять, и в небе вспыхнуло ослепительное пламя. Так появился ангел. Самый настоящий вестник небес, в которого Лундес не верила. Она даже разглядеть его толком не успела. Крылья словно тени... Он возник вместе с рассветом, пробился в смертный мир с первыми лучами солнца. Что происходило дальше, Лундес не запомнила. В своем повествовании она предположила, что ангел разбил защиту города, помог Гаусу и огромным световым потоком уничтожил центр подземных туннелей, тем самым погубив проявившийся город. Лундес пыталась убежать, но последним воспоминанием о городе была боль. Ее отбросило в сторону, и она распласталась на земле, потеряв сознание.
Двести с лишним лет спустя
"Знаешь, Тэас, — писала она, — я не помню, что было дальше. Знаю лишь, что город был разрушен, а Фавластас бросил меня умирать. И я погибла бы там, если бы не Фредрик. Безумец, он вытащил меня. Да, я считала его безумцем за это и ненавидела. Я его не понимала, да и не могла понять, что происходило с ним и со мной... почему... Он вытащил меня оттуда, и Трифон тоже был с ним, выбрался. Они переместились из города, как только это стало возможным. Куда они переместились, что было дальше... Многое так и останется провалом как в этой истории, так и в моей памяти".
Двести с лишним лет назад
Леса Астании опасны, но вместе с тем и удивительно красивы. Деревья там огромные и такие высокие, что их верхушки скрывают небо подобно зеленому шатру. Но солнечные лучи все же попадают на землю. А когда розовые блики заката пробиваются сквозь листву, то все вокруг приобретает красноватые и лиловые оттенки и сверкает подобно драгоценным камням. Высоко над головой поют птицы, у самых ног стрекочут насекомые. Запах зелени и благоухание цветов — все это создает прекрасное настроение и заставляет задуматься: а не это ли то самое Невесомое царство — небеса?
Последние лучи солнца как раз струились из-за горизонта, и лишь несколько редких туч лениво плыли по фиолетово-красному небу. Лундес лежала на траве, завернутая в свой плащ. Она крепко спала. Над ней склонялись длинные ветки огромного тропического дерева, ствол которого невозможно было обхватить. Чуть в стороне раскинулось чистейшее озеро, а за ним росли всего лишь в один ряд редкие деревья. Фредрик нашел это возвышение для временной остановки, да и Трифону тропический уголок пришелся по душе.
Мглистый маг, все еще недовольный тем, что Лундес была вместе с ними, ушел добывать еду. Какое-то время Фредрик еще оставался с принцессой, но затем и он скрылся среди деревьев. Позже ее обнаружили эльфы-разведчики. Граф специально навел их на след, а сам исчез.
Глава 12. Иногда стоит и сомневаться
Король Океании, родной брат Валарда Гауса, казалось, сердца не имел. Повествуя о нем, Лундес подчеркнула, что, к счастью, не была представлена ему, иначе не смогла бы написать ни слова, так как ходила бы без рук.
Двести с лишним лет спустя
"Когда на пути попадается сумасшедший, — читал Тэас, — одним лишь богам известно, чем это может обернуться. Таких, как Георг Гаус, в вашем времени сажают за решетку, но чаще казнят. И это при ваших-то законах, когда казнь — особый случай. Однако в мое время в Океании этот псих был королем, и его придворным приходилось приспосабливаться и выживать. Он убивал, пытал и издевался над всеми своими подданными. Про рабов и вовсе говорить нечего. Что такое раб, если лорд при его дворе — навеки проклятое, трясущееся существо.
Будучи первенцем короля Арлема Гауса, Георг получил власть. Валард был младшим принцем, к тому же вывел графство из состава Океании и больше за трон не боролся. Георг получил корону слишком просто, без борьбы, а ведь все, что он умел, — это резать. Не разбирался в интригах и не испытывал сомнений. Он был бездушным садистом. Куда хуже Фавластаса. Но кое-кого этот садист все же любил, помимо себя. Своего старшего сына и наследника — Симиона. Младшему, Владимиру, любовь отца не досталась, потому что еще с детства принц был на стороне своего дяди и двоюродных братьев. Когда он подрос, то понял, что открыто выступать против отца равносильно самоубийству. Однако втайне от короля и своего брата принц по-прежнему навещал графство и встречался с родственниками".
