Невеста по завещанию

Дамиан зажмурился, скривившись, как от боли. Я поцеловала его в макушку и, обойдя стул сбоку, крепко обняла. Он усадил меня к себе на колени.

— Остановился только тогда, когда понял, что стражник смотрит на меня и ухмыляется. Это возымело правильный эффект. Я понял, что заслужил хороший удар в челюсть. Мужчиной надо оставаться до конца, тем более, что до конца было недолго. Просто так спустить этого стражнику я не мог. Когда он принёс еду, дождался удобного момента и хорошенько приложил его головой о решётку. После этого меня заковали в кандалы. Мне в общем-то было уже всё равно. К тому моменту я получил письмо.

— Какое письмо?

— О расторжении помолвки. Я был помолвлен до этой истории. Свадьба должна была состояться через два месяца. Когда невеста узнала, в чём обвиняется жених, поспешила помолвку разорвать.

— Вот так, пока ты был в тюрьме, когда твоя жизнь висела на волоске, взяла и разорвала помолвку? — переспросила я, не до конца веря собственным словам.

— Вот так.

Дамиан равнодушно повёл плечом.

— Тварь.

Я добавила ещё пару крепких словечек, которые неоднократно произносились в моём присутствии.

— Да нет. — На мою распущенность Дамиан никак не отреагировал, только на содержание сказанного. — Посуди сама, что такое быть невестой изменника? Это довольно опасный статус. Чревато крупными неприятностями. Так что она в сущности правильно поступила.

— Правильно?!

— Вполне. Логично.

Он снова равнодушно пожал плечами.

К демонам такую логику.

— Ты не думай, потом, когда всё закончилось, она приходила ко мне, просила прощения. Объясняла, каялась... Просила всё забыть и начать заново. Но я уже сам послал её к демонам.

— Естественно! — фыркнула я.

Дамиан натужно рассмеялся.

— Естественно? Вот так просто? Я потом все локти себе искусал, а она говорит "естественно"... Но назад всё равно её не принял.

— А разве можно принять назад того, кто предал? — удивилась я. Будем честны сами с собой: мне крупно повезло, что тогда он не женился на этой девушке, но я старалась концентрироваться не на этом. — Даже если она чего-то боялась. Она же знала, что ты получишь это письмо, сидя в камере. Тогда, когда тебе больше всего на свете была нужна поддержка. Ты же мог сломаться после такого письма. Это стоило бы тебе жизни. Ты получил его до последнего допроса?

— Да. Ты проницательна, — грустно усмехнулся он. — Ко второму допросу мне не осталось ради чего бороться. Даже не знаю, почему я не признал свою вину. Наверное, просто сказалось врождённое упрямство. Впрочем, я был близок к тому, чтобы сказать всё то, что они хотели услышать. Если бы они поняли, насколько близок, то непременно меня бы дожали.

— А твоя мать? Неужели она тоже от тебя отвернулась?

Да, понимаю, характер у Камиллы не сахарный, но ведь это же всё-таки сын!

— Ну почему же, — вздохнул он. — Не отвернулась. Она как раз всеми силами пыталась помочь. Попробовала дать большую взятку, чтобы устроить мне побег. Наверное, она поступила совершенно правильно, как и должна любящая мать. Хотела спасти сына любым способом. Но мне-то тогда было нужно совсем другое. Во всяком случае, так мне казалось. Мне было нужно доказать всему миру, что я не делал того, в чём меня обвиняют. И в этом мне совершенно неожиданно помог твой отец.

— Мой отец?

— Я говорил тебе, что пересекался с ним в Ансилоне во время его кратковременного визита. Так уж случилось, что в его распоряжении оказалось доказательство моей невиновности. Можно сказать, алиби. Так вот, узнав обо всём, он специально вернулся в Ансилону, чтобы выступить в качестве свидетеля. Его показания оказались решающими. Меня оправдали. Прости.

Дамиан знаком показал, что хочет подняться. Я встала с его колен, он подошёл к столу и снова плеснул себе вина.

— На этом всё закончилось? — спросила я. — Тебя отпустили?

— Меня отпустили, — кивнул он, отхлебнув из кубка. — А закончилось... В некотором роде. Я был оправдан, но о продолжении военной службы речи идти не могло. В свете моя репутация тоже была погублена. И я возвратился сюда. В общем, объективно говоря, я довольно легко отделался. Меня не убили, не успели искалечить и даже не лишили титула.

Дамиан с громким стуком поставил кубок на стол. Я подошла и тоже отхлебнула вина. Легко отделался, конечно. Всего лишь потерял друзей, невесту, доброе имя, веру в людей и дело, которому собирался посвятить большую часть своей жизни. Не успели искалечить... Спорный вопрос. Да нет, не спорный. Конечно же, успели. Физически, может, и обошлось, хотя... Эти периодические драки, люди, которых приходится ставить на место, доказывая с мечом в руках своё право на свободную жизнь. Те двое, которые совсем недавно чуть было не оставили его инвалидом. Всё это отголоски той же истории.

Объективно говоря... К демонам такую объективность.

— А тот, кто был настоящим предателем? Его так и не нашли?

Дамиан покачал головой.

— Я хотел разобраться, но, находясь в тюрьме, это было нереально, а потом мне было приказано незамедлительно покинуть Ансилону. Мой... новый статус не позволял провести тщательное расследование. Да и к тому моменту мне уже, признаться, было почти всё равно. Мой пыл в ансилонских застенках основательно остудили.

Он снова остановился возле стола и провел ладонью сквозь пламя свечи. Растревоженный огонёк заколыхался, а потом вновь вернулся на своё законное место. Дамиан поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза.

— Ты мне веришь? — спросил он вдруг.

Казалось бы, какое это в сущности имеет значение? Верит или не верит семнадцатилетняя девчонка, ничего не знающая о жизни, в его версию событий, произошедших четыре года назад? Но взгляд Дамиана был внимательным и напряжённым, будто от моего ответа зависело нечто действительно важное. Он не просил подачек, не умолял ответить определённым образом, просто ждал — так, как ждут приговора из уст судьи.

— Да, — не колеблясь, ответила я.

— Почему? — изогнул брови Дамиан. — Я мог всё это придумать. У меня было достаточно времени, чтобы сочинить красивую версию. Может, я действительно решил тогда разбогатеть благодаря имевшейся у меня информации. А потом сумел выкрутиться, дав большие взятки правильным людям.

Да, помнится, именно на что-то подобное намекал Эдмонд. И, наверное, есть ещё люди, которые считают так же.

Почему я верила? И как ответить? Потому что люди не лгут, когда им снятся кошмары? Потому что успела достаточно хорошо узнать Дамиана?

— Какая разница, почему? — Я нетерпеливо передёрнула плечами. — Верю, и всё. Я точно знаю, что ты не лжёшь. И ещё. — Я посмотрела на него почти с вызовом. — Я никогда бы не поступила так, как эта твоя невеста. Ни за что не бросила бы тебя в такой момент. И мне было бы плевать, чем это чревато. Я бы сделала всё, что в моих силах, чтобы тебя вытащить. А если бы это было невозможно, то во всяком случае чтобы тебя поддержать. А в случае, если бы тебя сослали в Мидбар, я поехала бы с тобой.

Мидбар — это пустынные земли на юге нашего королевства, и туда нередко ссылали осуждённых, совершивших тяжёлые преступления, но тем не менее не приговорённых к смерти.

— Это тебе так только кажется, — рассмеялся Дамиан, благодарно привлекая меня к себе. — Там дикая жара днём, невыносимый холод ночью, нехватка воды и вообще практически невыносимые условия существования.

— Всё равно, — упрямо повторила я, так, будто решение этого гипотетического вопроса имело значение. — Ладно, — я согласилась на маленькую уступку, — возможно, уехав туда за тобой, я бы потом об этом пожалела. Не могу знать этого заочно. Но что поехала бы — это точно.

Он снова рассмеялся, гладя меня по волосам. Сейчас его сердце стучало более размеренно, ближе к тому, как это должно быть.

— Знаешь, в сущности, мне очень мало что известно о моём отце, — сказала я, положив руки Дамиану на плечи. — Можно сказать, практически ничего. И видела я его очень редко. Он дарил мне подарки, но мне были нужны не они. Мне был нужен он, а его никогда не было. А потом он устроил меня в пансион, и я почти что его возненавидела. Я по-прежнему не понимаю, что он был за человек, и, наверное, никогда уже не пойму. Но я бесконечно благодарна ему за две вещи. За то, что он спас тебе жизнь, и за то, что подарил тебя мне.

Дамиан сильнее прижал меня к себе.

— Это ещё неизвестно, кому он сделал больший подарок, — возразил он.

Я подняла голову и поцеловала его в губы. Поцелуй получился долгим, но на этот раз не страстным, скорее нежным.

— Как ты думаешь, он знал? — спросила я, прижимаясь щекой к груди Дамиана. — Знал, что всё так получится?

Дамиан помолчал, раздумывая над ответом.

— Полагаю, догадывался. Я думаю, он просчитал, что мы с тобой окажемся друг для друга...полезны. Остального он заранее предвидеть не мог. Понадеялся на удачу.

Я улыбнулась уголками губ. Мы помолчали.

— Ну что, — проговорил Дамиан, выглядывая в окно. Снаружи по-прежнему было темно, никаких признаков приближающегося рассвета. — Останешься со мной до утра, не побоишься?

Я фыркнула, выражая таким образом своё отношение к подобным предположениям.

— Конечно, останусь. Сегодня и на все остальные ночи. И буду охранять твой сон. Если ты захочешь, конечно, — поспешила добавить я, сообразив, что сболтнула лишнего.

На все остальные ночи меня вообще-то не приглашали. И про охрану сна тоже глупо. К тому же он очень гордый человек, ему не понравится.

Но Дамиан посмотрел мне в глаза и просто сказал:

— Захочу.

Не гася свечей, мы легли рядом на кровать, поверх одеяла, и я положила голову на его вытянутую руку.

— Дамиан...

Я запнулась.

— Что?

Его голос прозвучал спокойно. Уверенно, надёжно, как и обычно. И тело больше не колотила дрожь, и сердце билось в нормальном темпе.

— Нет, ничего.

Задавать возникший было вопрос казалось мне теперь очень плохой идеей.

— Ну же. Ты что-то хотела сказать.

— Я хотела кое-что спросить, — призналась я, — но боюсь, что ты не так поймёшь, так что лучше не надо.

— Постараюсь понять так.

По голосу я слышала, что он улыбается.

Я недоверчиво поджала губы и вздохнула.

— Мне просто стало любопытно, правда. Когда мы договорились пожениться, ты сказал, что собираешься оставить в чью-то пользу завещание. Значит, у тебя есть ещё какой-то близкий человек. Кто это? Он же тоже должен был как-то себя проявить тогда, четыре года назад?

Услышав какое-то странное придыхание, я подозрительно покосилась на Дамиана и увидела, что он тихо смеётся.

— Хочешь посмотреть на завещание? — предложил он, уже вставая с кровати.

Я неуверенно пожала плечами. В принципе не против. И правда любопытно. Кого он мог выбрать в качестве наследника? Мать — вряд ли. Эддингтон — точно нет. Дамиан доверяет ему как подчинённому, даже как своей правой руке, но этого недостаточно.

А между тем мой муж, не таясь, приподнял висящую на стене шкуру, надавил на какую-то пружину и извлёк из открывшегося тайника лист бумаги. Подошёл и с прежним насмешливым выражением лица протянул его мне.

Я передвинулась поближе к свечам. Пробежала глазами по короткому тексту, нахмурившись, подняла на Дамиана недоверчивый взгляд, и снова перечитала. Согласно документу, в случае смерти виконта Дамиана Телбриджа его замок, земли и движимое имущество переходили во владение его супруги, виконтессы Вероники Телбридж, урождённой Фостер. Я перевела взгляд на дату. Завещание было составлено два месяца назад, почти сразу после свадьбы. Я посмотрела на Дамиана совсем уж непонимающе.

— Четыре года назад близкий мне человек никак себя не проявил, поскольку только-только начинал учиться в пансионе, — усмехнулся Дамиан. — Я вовсе не собрался оставлять завещание в пользу кого-то третьего. Да и некому мне было всё завещать. Но я женился на совершенно незнакомой женщине, к тому же отчаянно не хотевшей этого брака. Имело смысл перестраховаться, чтобы она не думала, будто, подсыпав мне в кубок яду, одним махом решит все свои проблемы. Вот я и придумал несуществующего наследника. Не обижайся, — добавил он. Я и не обижалась, просто сидела, раскрыв рот и хлопая глазами. — Да, я видел, что ты не из той породы людей, но мы действительно были слишком мало знакомы. А доверять людям я давно уже разучился.

— А сейчас? — спросила я.

— Что сейчас?

— Сейчас ты мне доверяешь?

— Тебе — да, — уверенно ответил он, в качестве подтверждения кивая на завещание.

— Докажи, — заявила я, игриво склонив голову набок.

— Как именно? — улыбнулся Дамиан.

— Расскажи мне свою страшную тайну, — хитро прищурилась я. — Для чего предназначена таинственная северная башня? В которую ты никого не пускаешь?

Дамиан рассмеялся примерно так же, как когда я упомянула завещание.

— А что, тебе успели наговорить про неё много интересного? Любопытно, что именно? Что я занимаюсь внутри колдовством? Или расчленяю трупы девственниц?

— Ой, Дамиан, умоляю, покажи мне расчленённые трупы! — Я жадно схватила его за руку. — Ужасно интересно посмотреть! Я, можно сказать, всю жизнь мечтала!

Дамиан отступил назад, критически меня оглядывая.

— Меня всегда впечатляла своеобразность твоих юношеских фантазий.

— Ну, если честно, мне хотелось взглянуть только на один труп — Учительницы Ариадны, — призналась я и прикусила губу.

Разговор принял угрожающий оборот. Мне не хотелось возвращаться к теме пансиона и вспоминать про розги, про три бессонные ночи, зелёные глаза и прочие прелести. Я и не стала.

— А у тебя там есть отдельная полка с органами? — с ажиотажем спросила я вместо этого. — Хочу посмотреть, как выглядит сердце. Оно действительно такой странной формы, какую обычно рисуют на картинках?

— Нет, не такой, — отозвался Дамиан. — Одевайся, так и быть, наведаемся в северную башню. Хотя, боюсь, ты очень сильно разочаруешься.

Одевшись, мы затушили свечи и вышли из спальни, а затем и из смежной комнаты. Дамиан снял со стены горящий факел, и мы зашагали в сторону северной башни. Дверь, ведущая в башню, была заперта. Дамиан провернул в замке ключ. Тихонько приоткрылась одна из ведущих в коридор дверей, чей-то нос высунулся наружу, а потом поспешно спрятался в безопасности комнаты.

— Ну всё, — констатировала я, сжимая руку Дамиана. — Теперь по замку поползут совсем зловещие слухи.

— Что страшный виконт потащил свою жену в башню, чтобы присоединить её труп к своей коллекции? — предположил он, поднимаясь по ступенькам винтовой лестницы.

Дамиан шёл первым, я следом, и он держал меня за руку.

— А что же они будут говорить, когда завтра я снова появлюсь в замке? Или не появлюсь?

Я подозрительно нахмурилась и даже остановилась, дёрнув его за руку.

— А какая теперь разница? — изогнул брови Дамиан. — Поздно ты спохватилась. Мы уже почти пришли.

Тяжко вздохнув, я продолжила подъём. Оставалось действительно немного, ступенек пятнадцать. На самом верху обнаружилась просторная квадратная комната. Дамиан прошёл по ней широким шагом и зажёг от своего факела два других, прикреплённые к противоположным стенам. Я осмотрелась. Четыре огромных окна, выходящих на разные стороны. Стол с многочисленными ящиками, шкаф и низкая кушетка, на которой лежит подушка и скомканный плед. А возле одного из окон — какая-то непонятная громоздкая конструкция на колёсах, включающая в себя длинную трубу.