Затерявшийся

Не успели занять положенное место, как сзади грохнуло. Сработал-таки, самодельный взрыватель. И сказал он, что это хорошо! А вот и подрывник наш навстречу, а довольный какой — ещё бы, день только начинается, а уже три взрыва устроил. Маньяк.

— Товарищ командир, получилось.

— Хорошо. За старшего в дозоре.

— Есть.

Отлично идём, ходко, но это пока бодрые, после полудня потащимся, а оторваться надо прилично. Ещё за полчаса отмахали километра три, что по лесу неплохой результат, как над головой что-то прострекотало. Низко, но чуть в стороне. Не по нашу ли душу? Интересно, что они увидеть собираются, на лес сверху посмотреть, или думают, что через полчаса после диверсии, мы на привал стали, костёрчик запалить и попеть песен под гитару? Н-да, вероятнее всего получили приказ и исполняют. Ну, пусть летают, нам чего жалко.

Самолёт пролетел поблизости ещё раза три, вероятно змейку крутил. Рассмотреть его так и не удалось, но судя по шуму и скорости, что-то слабое и тихоходное, что в общем, для таких целей в самый раз. Больше меня беспокоили собаки, гипотетические, и следы жизнедеятельности лошадей, вполне реальные. Клевчук, поставленный следить именно за этим вопросом, периодически отставал, занимаясь приборкой, а затем нагонял группу. Читал где-то, что лошадям вроде как мешки как-то подвязывали, но специалистов в этом вопросе не нашлось, решили пока отложить.

До вечера больше ничего примечательного не произошло. Речку Лонницу и дорогу решили пересечь ночью, больно место предсказуемое. Всё подряд у немцев перекрыть не получится, но особо узкие места могут, а здесь было как раз такое. Пока совсем не стемнело, взял Фролова с Потаповым, и пошёл поглядеть, что да как. Ничего особо опасного не высмотрел. Хорошо или плохо? Придётся на месте разбираться.

Что речку, что дорогу проскочили без происшествий, отмотали ещё километр и встали сушиться. Теперь наш путь лежит строго на север. Очень не хочется уходить — вдруг портал откроется, но и оставаться смерти подобно. То есть затаиться конечно можно, особенно одному, но и к этому душа не лежит. Больше месяца уже прошло, а вроде пока ничего не случилось. Вряд ли гансы смогут оторвать крупные силы, для охоты на нас, больше чем на неделю. Пять дней с момента нападения на колонну зондеркоманды уже прошло, так что ещё дней девять-десять побегать осталось.

Костёр горел тускло, только чтобы вещи просушить, да сготовить мало-мальски тёплую похлёбку. Слабо, конечно, верится, что самолёты в ночь поднимут, но котелок с водой, на всякий случай рядом стоит. Тишина. Если отвлечься, то можно забыть что где-то идёт война. Вот чего людям не хватает, с голода не умирают, да и чтобы не голодать, лучше не воевать, а землю пахать. Что противно, основная масса стреляющих сейчас друг в друга людей ничего не получит, кроме, может быть, пули в дурную голову. Потрать они своё время и силы на созидательный труд, могли бы получить больше. Нет, их и в этом случае конечно бы обдурили, но хоть живыми остались. Не понимаю я их, хотя и себя конечно тоже. Чем я их лучше? А откуда вообще взял, что должен быть лучше, эгоцентризм в действии? Если сравнить меня с любым из находящихся здесь людей, то что можно увидеть? Ну, регенерация у меня лучше, соображаю, не то чтобы быстрее, а как-то не так, параллельно-перпендикулярно, чуть лучше координация движения и быстрее реакция. И всё? Вроде знания какие-то в подкорке сидят, но это к качествам тела и личности совсем никакого отношения не имеет. Вот — качества личности, потому как телесные преференции можно вынести за скобки. А что мы имеем в личностных качествах? Я честнее, добрее, храбрее? Мог бы встать в атаку и пойти на пулемёт, имея шансы пятьдесят на пятьдесят, или струсил? Не знаю, вот честно не знаю, и проверять что-то не хочется. Чёрствый я, даже когда сидел у постели умирающего Станчука анализировал проблему, жалко его конечно было, но больше меня интересовало наличие и расход лекарств, а не его мучения, как физические, так и душевные. Всё что я делаю, я делаю от мозга, а не от сердца. А как же Ольга? А что Ольга, как будто целуя её не думал, как с её помощью получать сведения или добраться до склада медикаментов. Ну да, думал, но я всё время думаю, и корить себя за мысли, как сам недавно говорил — контрпродуктивно. А я вообще её люблю? Кто бы ещё сказал, что это такое. Горько будет, если её потеряю? Горько. Горше, чем если, например, потеряю Жорку или Матвеева? Не знаю.

Так, надо с этим самокопанием завязывать, а то хрен знает до чего додумаюсь. Тоже мне Фрейд с Юнгом в одном лице.

— Давыдов, поднимай смену — спать пора. Час волка.

* * *

— Ну что там?

— Немцы, товарищ командир, — Потапов, тяжело дыша, опустился на пенёк. — Две машины — человек сорок, половина серых, половина в камуфляже. Собаки.

Всё, нарвались. Как же хорошо они нас прищучили — вперёд не пройти, вдоль железной дороги посты и грёбаный бронепоезд. Справа болото, глубокое. Сзади, на только что пересечённой шоссейной дороге, эсэсовцы. Остаётся только влево. И сколько мы сможем так идти, зажатые между шоссе и железкой? Понятно, что как раз до Залесья, где нас будет ждать очередная, и похоже последняя для нас, засада. Не надо было соваться к железке. Мало ли что тот немец сказал, что через Идрицу идёт переброска четвёртой танковой группы под Москву. Тебе идиоту какое дело? Героем стать захотелось? Будешь теперь мёртвым кретином, и ещё из-за тебя ни за что ни про что четырнадцать отличных парней погибнут. Думай, балда, думай!

— Потапов, отправляйся обратно, наблюдайте. В бой не ввязываться, самим не атаковать, огонь только в ответ. Постарайся, чтобы вас не обнаружили.

— Есть.

— Ну что, Николай, кажись мышеловка захлопнулась. Отсидеться до ночи, как хотели, уже не удастся. Похоже, надо прорываться, вот только куда — вперёд или назад?

— Через железку проще. Подождём когда бронепоезд от нас составом будет отделён и рванём прямо на патруль. Этих свободно положим, пока остальные подтянутся, оторвёмся.

— И получим на пятках эсэсовцев с собаками. Рация у них должна быть, значит начнут координировать засады на нашем пути. Не выход, дожмут.

— Тогда надо по ним ударить.

— Сходу не прорвём. Если ввяжемся в затяжной бой, бронепоезд из орудий раскатает. Надо выбить радиста и рацию.

— Сделаю. На трёхстах метрах двумя патронами, при удаче одним, но лучше по рации контроль сделать.

Хорошо, что ещё вчера распотрошили всю патронно-гранатную заначку.

— Снимай все дозоры, и подтягиваемся к Потапову. Время — жизни.

Правильно ли я поступаю? Да кто ж его сейчас разберёт. Вырвемся, значит правильно, нет, значит дурак.

— Товарищи, боеприпасов не жалеть. Больше расстреляем — легче бежать будет.

Собачки уже громко лают, значит Давыдов с Потаповым у немцев в тылу, по крайней мере хвост смогут прижать. Вряд ли эсэсовцы широкий захват устроят, вероятнее всего пойдут как и мы, может даже без боковых дозоров. Не должны они засады опасаться, но наглеть и мне не стоит. Эти волки должны быть стреляные. Эх, добить бы. Всё, ждать не больше минуты.

Вот и первый с собачкой. Беги родная, зря тебе что ли Клевчук навоза набросал. Пять, семь, одиннадцать... Где же радист? Вот он. Ну, Коля, тебе начинать, а то первых упустим, и они уже к нам в тыл зайдут.

Бах! Есть! Началось. Бу-бух! Бу-бух! Бу-бух! Гранаты хорошо пошли. Уже около половины лежат. Только трое или четверо пытаются отстреливаться, остальных так плотно прижали, что не высовываются. Бу-бух! Бу-бух! Бу-бух! Минута с начала боя, а точнее расстрела, а девять десятых уже выбито. Засада дело такое — не пошёл на прорыв сразу, считай отпели. А немцы упёртые, не сдаются. Ещё один готов, а вот и последний. Только собака, как ни удивительно, осталась невредима. Продолжая то ли лаять, то ли выть, она упорно рвалась вперёд по следу, волоча за собой труп

— Внимание, — кричу громко, а то после такой канонады со слухом проблемы. — Пять минут, на... сбор трофеев.

Блин, чуть не сказал 'мародёрку'. И откуда ко мне это слово приклеилось.

— Пулемётчики доснаряжают оружие, не забывать про контроль, брать только тяжёлое оружие, провиант, медикаменты, камуфляж.

Надеюсь Денисов догадается перекрыть подход к месту боя. Вроде с тыла никто не подходит, значит бдят.

— Матвеев, я к Денисову, не телитесь здесь — сразу подтягивайтесь к дороге.

— Сделаем.

А мародёрка уже шла полным ходом. Бац! Кто там ножом пользоваться разучился? Понятно, собаку пристрелили, видно желающих выяснить остроту зубов не нашлось. Пробегая мимо радиста, распрощался с мечтой заиметь свое средство беспроводной связи. Очередь, судя по разрушениям пулемётная, превратила короб рации в ошмётки, напрочь убивая надежду на благоприятный исход. А вот это уже интереснее.

— Что, Заболотный, нравится?

— Хорош винторез.

— А пользоваться сможешь?

— Не, снайпера из меня не выйдет.

— Тогда отдай.

— Да забирайте, товарищ командир.

— И боеприпасы тоже. Да не весь ремень, подсумки сними, а кобуру с ремнём себе оставь. Ещё патронов мне найди с полсотни.

Вот это дело, только неудобно тащить. Так, автомат на шею, снайперку в одну руку, подсумки в другую. Всё одно неудобно. Хотя, можно пару за голенища засунуть, благо у немецких сапог они широкие, хоть и короткие. Это другое дело.

Дозорные затихарились на опушке, если бы не условный стук, не нашёл бы. Научились прятаться.

— Потапов, доклад.

— Эсэсовцев прошло шестнадцать человек при четырёх пулемётах...

— Про тех забудь, что тут?

— Здесь остались серые, человек двадцать-двадцать пять, минимум один пулемёт, за грузовиками плохо видно. Волнуются, давеча трое хотели в лес идти, но с полдороги вернулись, сейчас о чём-то спорят.

— Движение интенсивное?

— С утра здорово подросло, машины примерно раз в восемь-десять минут проходят, в основном на восток.

— Хорошо, наблюдаем. Где думаешь лучше дорогу пересечь?

— Лучше влево к болотцу отойти, там за поворотом можно проскочить.

— Тогда давай к нашим, сразу отправляй туда.

— Поздно, вон пошли.

А, дьявол, всё-таки сподобились проверить. Отделение с пулемётом. Не успеем отойти. Если ввяжемся в позиционный бой в лесу, то кранты мобильности, а тогда точно прихлопнут. На этих засаду не поставить, эти готовы.

— Потапов, выполнять, мы их здесь придержим.

— Но...

— Хорошо, один магазин выпустишь и ходу. Огонь!

Естественно я взял пулемётчика, разумеется попал — что такое семьдесят метров для снайперской винтовки? Правда волновался, что может быть прицел сбит, но пронесло. Сразу зацепили минимум четверых, остальные залегли и ответили. Ещё им от машин помогли. Пули защёлкали по веткам кустарника уж очень близко — вот это, похоже, не тыловики. Пришлось крутиться. Как на зло с запада показалась колонна из трёх машин. Автомобили встали метрах в трёхстах, из них выскочило несколько фигурок, которые, пригибаясь, короткими перебежками направились к лесу, заходя к нам во фланг. Через пару минут совсем кисло станет.

— Денисов, отходим в лес, шумим, потом даём дёру.

Винтовку меняю на автомат, среди деревьев от него толку больше, да и перезарядка, точнее дозарядка, у снайперки тупая — из-за неудобного расположения прицела патроны приходится по одному досылать. Для настоящего снайпера, больше одного раза подряд не стреляющего, может и ничего, но мне совсем не в жилу. А это что за топот сзади?

— Потапов, я тебе чего сказал?

— Товарищ старший сержант отводит группу. Нас с Фроловым в подмогу прислал.

Фролов поменявший свой польский недопулемёт на тридцать четвёртый, уже залёг и контролировал подступы от дороги. Лес здесь был достаточно редкий, и на дальности метров в пятьдесят просматривался устойчиво.

— Тогда отходим за ними, мы теперь тыловой дозор.

До поворота оставалось уже недалеко, когда впереди ударили пулемёты и автоматы. Плотно. Неужто наткнулись на кого, только встречного боя нам не хватало.

— Потапов, Фролов, контроль тыла. Денисов со мной!

Ломиться прямо на перестрелку смысла нет, попробуем слева обойти. Долго конечно, но так может толк быть.

Всё оказалось проще, а вот хуже или лучше — другой вопрос. Помешала переходу другая автоколонна, двигавшаяся в западном направлении. В ней оказалось пять машин, и сообразительный командир, остановившийся за поворотом и выставивший охранение. На это охранение мои ребята и нарвались. Немцев было всего двое, и на ноль их помножили быстро, но итог этой перестрелки удачным назвать никак было нельзя. В головном дозоре один убитый и один ранен, а дорога заблокирована и прикрыта чуть ли не десятком стволов. Атаковать их в лоб самоубийство, выковыривать тоже самое — с минуты на минуту навалятся с тыла и правого фланга. Увязнем — съедят.

— Матвеев, оставляешь мне два пулемёта и со всей группой дальше на восток. Метров через сто пятьдесят деревня должна быть, Коклино. Как хочешь, но оседлай там дорогу. Как только будешь готов, дай красную ракету. Винтовку возьми, вам нужнее.

— Есть. Денисов, Заболотный — с командиром.

А вот и пулемёт с тыла заработал, поджимают гады.

— Заболотный, ты как с пулемётом? — Спрашиваю на бегу, экономя дыхание.

— Справлюсь.

Спрашивал не просто так, достался тому чешский двадцать шестой Брно. Машинка не сложная, но поначалу может быть и не привычна. Большой его минус, как и Браунинга — коробчатые магазины, на те же двадцать патронов, да ещё крепящиеся сверху. Теоретически перезаряжать его несколько проще, но обзор пулемётчику магазин сокращал. На крайний случай боец ещё и автомат тащил. Перегруз должен быть немалый.

— Магазинов сколько?

— Восемь.

Должно хватить, у Денисова ещё штук шесть-семь снаряжённых должно быть. По привычке забрал чуть в сторону, обходя немцев. Как бы они тоже не решились на обход — в лоб столкнёмся. Накаркал, вон они крадутся. Как бежал, так и упал, вытянув руки с автоматом вперёд, мои пулемётчики также моментально залегли. Немцев было тоже трое, но они опоздали всего на секунду. В первого я кажется попал, когда тот стал падать, остальных двоих вроде не зацепили, но прижали плотно.

— Держите их, не давайте голову поднимать.

Вперед двигаться было нельзя — под свой же огонь попаду. Поэтому слегка отполз назад, обогнул Денисова и рванул вперёд. 'Колотушка' легла хорошо. Один из немцев, вероятно заметив прилетевший подарок, решил откатиться в сторону, но был остановлен на полдороги, длинной, патронов на десять, очередью. Кто-то из пулемётчиков похоже добил магазин. Ба-бах! А теперь вперёд, пока не очухался.

Осколками фрица если и достало, то не сильно, но взрывом контузило, а короткая на два патрона очередь успокоила окончательно. Ага, и перестрелка затихла, вероятно немцы перегруппировываются, опасаясь удара во фланг. Правильно конечно опасаются, но я всё одно туда не пойду.

— Отходим.

Эх, жаль нет времени трупы обшмонать.

Отошли метров на пятьдесят, когда заметил кого-то двигающегося параллельно.