— Раз начали, давай, Артем, расскажи, что делаешь.
— Я занимаюсь генетическими алгоритмами, — солидно сказал мальчик, уже успевший законнектить свой компьютер к проектору и выведший на экран картинку.
— Вот визуализация задачи оптимизации...
Тут Шарк уже не выдержал:
— Артем, блин! Мы не в академии. Нефиг умным прикидываться, тут все кодеры.
И по зашелестевшим улыбкам понял: угадал. Артем хихикнул:
— Ну, я прочитал про генетический алгоритм и ничего не понял. Стал разбираться, как работает. Если по-простому, комбинаторные задачи математика берет плохо. Надо эмулировать принцип естественнного отбора. На входе какая-нибудь фигня: набросок, что-то, хоть приблизительно похожее...
Проектор показывал блок-схемы. Шарк внимательно смотрел на детишек: те слушали вполне осознанно.
— Правила оценки... Вот проверка, что хорошая модель флипа должна летать быстрее, выше, дальше... Теперь копируем входную модель, случайно меняем тут и тут параметры. Хотелось бы еще тут и тут, но мой ноут столько вариантов уже не тянет... Шарк, можно спросить?
— Конечно.
— А Снежана рассказывала, что тут могут научить выделять память правильно. Чтобы паразитный объем совсем ничего.
— Совсем ничего невозможно... У тебя система какая?
Артем замялся:
— Да я, как лох, на убунте. А вот Иван...
Иван, отчаянно краснеющий между парой девчонок, махнул тоненьким запястьем с кучей плетеных браслетов.
— Он умеет под виндой компилятор поднимать, а там как-то все по-другому.
— Про это потом, юный падаван, учись не отклоняться от выбранной темы доклада.
— Ну, вот здесь модельки сравниваются. Оставляем только лучшие, и еще процентов пять самых плохих. А вот здесь у меня блок скрещивания, — Артем отчаянно покраснел, ожидая насмешек и гыгыканья — но тут контингент собрался ни разу не школьный.
Змей, так и стоящий в стороне, пристально поглядел на Снежану. Девочка переминалась с ноги на ногу и поминутно дергала неко-наушники, но взгляд не отводила.
— Снежана... Зачем тебе это?
— Ну... Места освободились, много же поуходило.
— Не прикидывайся глупой, уже не поверю. Ты отвечаешь на вопрос: “Почему”? А я хочу знать — зачем? Для чего, с какой целью. Понятно?
Змей переступил так, чтобы звуки разговора не долетали до новичков:
— Ты пойми, я спрашиваю не от нечего делать. Раз уже дошло до ведомства твоего папы. Ты прикинь, как меня на допросы тягают. Завтра к двенадцати следственный комитет, а потом еще на вторник ювенальная юстиция, а там финансовая милиция, и бухгалтера, как назло, нету...
Снежана тихонько шмыгнула носом:
— Я подумала, если никого не будет, клуб же закроют. Папе же деньги дают на клуб не просто так, а под количество людей. А я не хочу-у-у!
— Ох блин, — Змей потащил салфетку из упаковки под столом дежурного, — да не плачь ты! Ну чего ты опять... Все же пока нормально.
Шарк поглядел на них мельком, хмыкнул в нос и вернулся к докладчику. Судя по радостному голосу, Артема раньше так внимательно никто не слушал, и он менял слайды с быстротой пулемета:
— ... Потомки наследуют качества от родителей. Одинаковые элементы сохраняются, а разные берем от первого или второго родителя. Снова тест и снова отбраковка, и так, пока не найдется моделька, отвечающая техзаданию... Только честно, у меня это всегда вылетает по переполнению памяти. Вот. А Снежана говорила...
Вытирающая слезы Снежана откровенно пряталась позади Змея, так что Шарк отвлек от нее внимание, начав спрашивать новичков: кто что умеет, да кто чего хочет. Классическая заучка с брекетами вдруг оказалась R_Branven, трижды чемпионом города по старкрафту, и ботаники ломанулись к ней за автографами, опрокинув крайние два стола! “Черт с ним, с обучением,” — понял Шарк, — ”детишек просто никто никогда не выслушивал толком.”
Установочное занятие растянулось до позднего вечера — Шарк не поленился обзвонить родителей и попросил буквально каждого приехать забрать ребенка. Поглядел на двигающего столы Змея, вздохнул. Оказывается, дело зашло далеко, и придется все же с ним поговорить, как просила Хорнова сестрица, зеленоглазая блондинка Инь-Янь.
— Змей, меня тут с генетического алгоритма на философию пробило.
Змей оглядел убранный зал, сел на крайний стол и зевнул. Шарк сел на соседний:
— Для прогресса нужны отрицательные особи. Если их мало, то прогрес ломается. Если их много, то прогресс, опять же, ломается. Свой процент на каждую задачу.
— Ты на Лиса намекаешь? Или на Винни?
Шарк поморщился. Тут надо в лоб, но так умеет один Сэнмурв.
— Я про другое... Я подумал. Скрещивание родственников закрепляет качества. Любые. Один из четырех, что выигрыш, один из четырех, что проигрыш, и два из четырех, что все останется как есть... Принцип ясен?
— Алгоритм виртуальный, — кивнул Змей, — так что скрещивать можно всех со всеми, а не только прямых родителей. Принцип ясен, а к чему ты ведешь — никак не пойму.
— Тогда весь расклад я не буду пересказывать. Итог: зло, это когда меньшинство получает пользу за счет вреда большинству. Добро — когда большинство получает пользу за счет вреда меньшинству.
— Совсем без вреда никак?
Шарк повертел стриженой головой:
— При любых действиях кто-то да огребет. Закон сохранения, Ломоносов же. Где-то прибыло, где-то убыло. Натуралам кайф — сексменьшинства страдают. Сделали главными лесбо-феминисток — натуралам жопа. Буквально.
— Хочешь сказать, — поморщился Змей, — если у нас на клубе все хотят наслаждаться чистотой, то страдает за всех один дежурный? Ну так сегодня твоя очередь, я дежурил вчера. Сам же видишь, нет людей. Ведь не мелочь Снежанкину ставить на ночные вахты... Артем, кстати, молодец парень. Глянь, как мы с его лекции поумнели. Особенно ты. Просто ты уж настолько издалека зашел...
Шарк вздохнул и бросился с головой в омут:
— Что ты так нихрена и не понял. Ты думаешь, Снежана в своей элитной гимназии такую агитацию развернула ради папиных ассигнований?
— А ради чего?
— Кого. Ради кого, дебил. — Шарк опустил плечи. Нет, здесь точно нужен Сэнмурв с его викинговской простотой. — Ты вот отцу ее звонил вечером забрать, а она-то надеялась на твоем флипе вернуться.
Змей долго-долго смотрел на собеседника. Потом слез со стола, потянулся, старательно не пересекаясь глазами с товарищем.
— А ты, значит, все сразу понял?
— Мне Инь-Янь сказала, вообще-то, — Шарк тоже слез со стола, снова зевнул.
Змей поглядел за окно: вечер незаметно перешел в полночь. Пожалуй, безопаснее будет стартовать прямо из клубного двора, благо флип на вертикальный взлет и рассчитан.
— Шарк... Ты хоть понимаешь, насколько мы в жопе? Весной пацан в заброшенном карьере утонул — классную, директрису и завуча семнадцатой школы уволили сразу, хотя они-то в чем виноваты, что дурак малолетний нырял с незнакомого берега на пикнике выходного дня? Время неучебное. Похер: неполное служебное, статья, и до свиданья! Со статьей только говно кидать возьмут.
Змей махнул рукой на маленький дворик:
— Вон мой флип стоит прямо там, где Лис упал. Меня бы давно закрыли. Но Снежанкиному папе от нас что-то надо. Что? Никто не говорит. Почему он моего деда в Проект пристроил? Я за одно это ему должен, как земля колхозу, а он еще и взялся крышевать нас в та-а-аком залете... Мы для него кто? Кино про ГУЛАГ смотрел?
— Думаешь, “Факел” за корову взяли?
— Уверен. Это не Легат, это профи. Он вполне мог за завтраком, совершенно случайно, конечно же, обронить пару слов, что нам скоро абзац — Снежанка...
— Снежана.
Змей все-таки поднял взгляд на Шарка. Тот стоял настолько готовым к драке, что Змей сдался сразу:
— Ну ладно, Снежана. Снежана и взвилась. Притащила нам кучу малолеток. Ты хоть на пол-шишечки понимаешь, сколько мне в ювенальной юстиции тетки мозга выедут? А ты мне шьешь в чистом виде педофилию. Мало нам Винни?
Шарк хмыкнул.
— А все-таки жалко девочку. Старается.
— Именно! — Змей рубанул воздух ладонью. — Мне Сергей так и сказал, буквально за пять минут до того, как безопасники потащили его из машины. Ты, говорит, на пляже не улежишь, характер не тот.
— А дальше?
— А дальше просто: грузят на того, кто везет. Стараетесь? Ну, старайтесь. Хотите по... Постараться по-взрослому?... — Змей хихикнул:
— Махнула фея волшебной палочкой, и у танка отвалилась башня!
Прошелся перед стеной, потрогал копья.
— Сергей двух недель не пробыл, а и то заметил, что нам дали поиграться. Считаете себя крутыми? Нате вам клуб, вешайте себе пластиковые медальки, раздавайте имена... Где все эти, с именами? Где Абдулла, достойный меча Османов? Где Сервелат, где Клей?
Шарк добил:
— Где Валькирия? Нет Валькирии. Снежана тебе полторы дюжины идейных привела, эти не разбегутся... а ты ее полным именем не зовешь.
— В смысле не разбегутся?
— В смысле, они внутри компьютеров живут. Им пофиг, что снаружи.
— Ты...
— Тролль, — Шарк улыбнулся, развел руки, — просто тролль. Безотцовщина.
Змей фыркнул, крутанулся на пятке и в два шага оказался у двери. Вспомнив, обернулся через плечо:
— Тебе все равно ночь сидеть — напиши хоть пару строк Винни.
— Сам чего не напишешь?
— Я со зла так напишу, что как бы Винни не повесился.
— А на чем он читать будет? Их разве пускают в сеть?
* * *
“В сеть заключенных, разумеется, не пускают”, — писал в ответ Винни. — “Но мы-то, формально, колонисты-освоители. Высаживать нас необученными глупо, тогда не стоило и везти в такую даль. Так что есть ограниченный доступ к образовательным сайтам. По большей части, все они текстовые. От чего здешние сильно страдают, и уже двадцать или тридцать человек записались на курсы программирования, имея в замысле хакнуть сеть на предмет порнухи. Мне же тощий канал, пропускающий только тексты, привычен по вахтам на стройках, да и литератор я, или где? С удивлением замечаю, что пишу я тут намного больше прежнего. Раньше, когда я сильно загружался работой, то писать мог один-два вечера в неделю, и потому при каждом сеансе перечитывал ранее написанное, чтобы вспомнить. Я виделся с собственным текстом как с ребенком, живущим после развода в другой семье: каждый раз приходилось знакомиться заново.
Кстати, за семью. Змею передай, пусть не корчит козу в сарафане. Уж если нашлась девочка, способная терпеть его ядовитую натуру, да еще и столько для него сделавшая — даже я понимаю, что не для клуба — пусть сдувает с нее пылинки, благо, по возрасту с ней пока что даже не нужно спать.”
* * *
Спать Змей лег далеко за полночь, и утром, вполне предсказуемо, не поднялся к завтраку. Отец, видя такое дело, положил спящему на пузо две небольшие (всего-то по паре килограммов) гантельки.
Змей засопел, задергался, повернулся набок — обе гантели скатились, грохнули в ламинат.
— У вас депрессия заканчивается, — отец подмигнул:
— Продлевать будете?
Змей проглотил ругательство и побрел умываться. В кухне перед завтраком поинтересовалась уже мама:
— Что так поздно вчера? Опять ломал стереотипы и абстрагировался от суеты?
Вспомнив толпу новичков, парень помотал головой:
— Не, мам. Это пацаны ломали, особенно Шарк отжигал. А я так... Рядом копался в обыденности... Можно мне вон тех пряников?
— Только через мой суп!
Отец поглядел преувеличенно-серьезно:
— Правда, ваше высочество, завязывайте уже с депрессией.
* * *
— Депрессия развивается со скоростью пол-шоколадки в час...
— Вот и отлично, — Петр Васильевич повертел большими пальцами сцепленных рук, — хотя бы на чуть-чуть забудешь о похудении.
