Свинцом и фосфором: Страж империи

Мы поднялись на третий этаж — двери настежь, в холле напротив двери видна опрокинутая мебель, осколки стекла, на стене — брызги крови. Видимо, хлестала из артерии.

Курсанты тяжело дышат: как бы их ни готовили в прежних учебках, а мандраж первой настоящей схватки, да еще и с неизвестным врагом — штука неизбежная. Увы, без учений на нежити любая психологическая подготовка неполноценна.

Быстро оглядываюсь и убеждаюсь, что все делают все правильно. Моя четверка рядом со мной, еще четверо контролируют лестничную клетку и ступени на четвертый этаж, последние двое готовы поддержать огнем где потребуется. Тактически все грамотно, не придраться.

И тут я снова начинаю слышать всхлипы. Доносятся справа из холла, но я там ничего не чувствую. Возможно, источник звука дальше, чем девять-десять метров.

Показываю знак 'не шуметь' и аккуратно выглядываю. Женская фигура в белом халате сидит у стены на коленях, спиной ко мне, я вижу, как вздрагивают ее плечи. Халат с пятнами крови. До нее метров одиннадцать, потому не учуял. Чуть дальше, метрах в шести от нее по коридору на полу лежит скорченное тело в гражданской одежде, под телом расплылась лужа крови.

Смотрю налево — коридор пуст. Где-то далеко слышится мелодия мобильника. Осторожно выхожу, делая кивком головы знак 'пошли'...

Я не заметил подставку с маленькой декоративной кадкой и тропическим растением в ней и зацепил ее ножнами кацбальгера. Видимо, еще раньше ее кто-то тоже зацепил при бегстве, сдвинув на самый край, потому что легкого касания хватило. Кадка с негромким стуком упала на бетонный пол, но не разбилась.

Буквально в тот же миг слева я услышал топот и повернул голову. Из двери в коридор проворно выскочил человек в белом халате, испачканном кровью, и бросился к нам. За короткий миг, пока я наводил 'потрошитель', рассмотрел перекошенное, испачканное кровью вокруг рта лицо и безумный взгляд.

Грохнул выстрел. Бешеный получил 'гидру' в центр грудной клетки и пробежал еще два шага, складываясь на ходу, после чего грохнулся на пол и еще полметра проехал по нему ничком.

Я молниеносно развернулся на сто восемьдесят и выстрелил в хныкающую женщину как раз в тот момент, когда она очень резко вскочила, поворачиваясь в нашу сторону. Осколочная пуля, разломавшись внутри тела, сразила ее наповал, несколько осколков даже вышли из спины, стена позади нее окрасилась мелкими алыми брызгами. Женщина взмахнула руками и упала навзничь. Ее левая кисть с обглоданным указательным пальцем чуть вздрогнула и замерла.

Тишина. Больше никто ниоткуда не выскакивает. Из дула 'потрошителя' сочится дымок, в воздухе — запах кордита, крови и смерти.

Сладкий аромат свободы.

— Сэр, как вы узнали, что она тоже рехнувшаяся, если начали разворачиваться до того, как она вообще зашевелилась? — спросил Арчибальд.

— Элементарно. Этот, — кивнул я на труп мужчины, — отреагировал на звук упавшей кадки, но до того не реагировал на ее хныканье...

И тут внизу раздался целый залп очередей.

— Аристарх?!

— Мы только что уложили того здорового санитара.

— Отлично. Так, парни, мы спускаемся, чистим второй этаж. Аристарх, занимаешь позицию в центре холла.

— Понял. Сэр, что у вас?

— Минус два белых халата. Итого найдены четыре человека из персонала, остался один. А также пациент 'ноль' и неустановленное количество пациентов, один из которых уже мертв.

Вскоре мы нашли в разных местах второго этажа два мобильных телефона, один из которых принадлежал Басилевскому, второй — терапевту Янушеву. Судя по всему, ненайденным из персонала остался только разнорабочий Трохимыч, старик, подрабатывавший в больнице к пенсии.

Мы продолжили поиски, обшарили весь второй этаж, но нашли только еще один труп, причем без следов борьбы и ран: бедняга явно был пациентом, к тому же не ходячим. Пытаясь во время паники подняться с кровати, он умудрился упасть и приложиться виском о край тумбочки. Ну или его уронили, может быть. Минус два пациента из приблизительно шести.

И как раз в этот момент в наушнике раздался голос Скарлетт:

— Снайпер увидел движение на четвертом этаже, южное крыло.

— Вас понял. Шесть красных на третий этаж. Шесть синих с ними, держать спуск с четвертого, пока мы чистим третий.

На третьем этаже произошла драма почище: почти сразу мы нашли и Трохимыча, и 'нулевого пациента'. Оба были мертвы: у пациента в черепе засел гвоздодер, а старик сидел у двери в палату в луже собственной крови, получив несколько ударов 'костяным шипом' в шею и не только.

— Там люди внутри, — сказал Арчибальд, — я их чувствую.

— Тут и чувствовать незачем. У старика не могло быть иной причины умереть у этой двери.

Стучусь костяшками:

— Это группа зачистки. Вы меня слышите?

— Слышим, слышим! — раздалось в ответ сразу несколько женских голосов, а также детский. — Уже безопасно? Вы поймали этого психа?

— Еще не безопасно, но мы вас отсюда выведем.

Послышался звук отодвигаемой тумбочки, открылась дверь. Три женщины — одна молодая и две постарше вместе с десятилетним мальчиком вышли из палаты. Миновать лужу крови они, конечно же, не смогли, младшая едва не грохнулась в обморок, так что Арчибальду пришлось ее поддержать. Старшая вынесла мальчика на руках, трясущимися руками повторяя 'Не смотри, Марианчик, не смотри'.

— Да нет, пусть посмотрит, — возразил я. — Смотри, Мариан, и запоминай, как именно должны умирать достойные люди.

Их отконвоировали на первый этаж, к девушке-лаборантке, а мы принялись прочесывать третий этаж, но больше никого не нашли. Все пятеро из персонала найдены, нулевой пациент найден, шесть человек больных и посетителей найдены живыми или мертвыми. Но две женщины — явно не в больничных пижамах. Посетительницы, а речь шла о примерно шести только больных. Ну и снайпер видел что-то на четвертом.

Четвертый мы начали прочесывать и сразу услыхали поспешные шаги по коридору за углом. Вроде как тапочки. Я метнулся в том направлении и выпрыгнул из-за угла, уже целясь из 'потрошителя' — но нет, в коридоре пусто...

И тут свет погас, воцарилась темнота.

Еще до того, как отдать команду, я услышал шипение аварийных фальшфейеров и щелчки тумблеров ПНВ.

— Что у вас там происходит? — спросила Скарлетт.

— Свет погас, что ж еще. Но остальная электроника работает, так что это не трюк одержимого...

— Свет пропал только на четвертом этаже.

— Щитовая в конце коридора, — донесся до меня голос главврача, — она своя на каждом этаже. От лестницы налево, повернуть за угол и в конец коридора, последняя правая дверь.

— Ах вот оно что... Ковальски, Винник, за мной.

Подсвечивая себе фонарями, мы дошли до самого конца коридора и увидели дверь с характерными скрещенными молниями. Арчибальд выразительно показал пальцем в стену, почти туда, где чуял присутствие и я.

Я постучал в дверь и громко сказал:

— Если ты догадался вырубить свет в щитовой — то, может быть, не утратил остатки рассудка. Если ты понимаешь меня — ответь что-нибудь. Только быстро.

В ответ — быстрое, тяжелое сопение. Понятно.

— 'Крюйт-камера', — скомандовал я, становясь напротив двери и зацеливая ее. Винник достал гранату, выдернул чеку, Ковалевски приоткрыл дверь и захлопнул ее сразу после того, как Арчибальд забросил 'ананасик' внутрь. Пожалуй, 'крюйт-камера' — единственный безопасный прием применения гранат против одержимых: если приблуда в другом помещении — хоть ты тресни, а вернуть 'подарочек' не получится.

В щитовой рвануло, целых десять секунд мы выжидали в тишине — а затем за дверью раздался безумный и совершенно нечеловеческий вопль, когда существо, некогда бывшее человеком, оклемалось от взрыва достаточно, чтобы начать чувствовать боль. Живучий, однако.

— Еще раз, — скомандовал я.

Существо вопило не переставая вплоть до второго взрыва, после него умолкло навсегда.

Я заглянул внутрь и убедился, что опасность устранена: худое тело на полу уж точно никак не может быть живым, если вся комната забрызгана кровью и ошметки плоти даже на стенах и потолке. Две гранаты — такого и одержимому не пережить.

Правда, включить свет мне не удалось: щиток, пробитый осколками, оказался выведен из строя безнадежно, так что зачистку последнего этажа провели в потемках. Впрочем, больше никого мы не нашли.

— Все, дамы и господа, — сказал я по рации, — дело сделано. Зачистка фактически завершена, хотя надо соблюсти еще кое-какие протоколы. Хорошая работа — и с боевым крещением вас, как-никак.

Дальше осталась только тягомотина. Спасенных мы заперли в одной из палат: карантин есть карантин. Начальник полиции поставил к дверям и окнам охрану и распорядился доставить им еды и воды, потом мы всей толпой вышли с территории больницы.

У ворот я помахал рукой местным репортерам и камере:

— Все, уважаемые зрители, можете ложиться спать. Всеобщая экстренная отменяется.

Гус незамедлительно подскочил ко мне и протянул микрофон:

— Огромное вам всем спасибо от лица всего города! Вы можете в двух словах сказать, что там было?

— А вот без понятия, — признался я, — никогда в жизни такого не видел и даже не слышал. Мы просто зачистили всю эту жуть, а разбираться будут эксперты и патологоанатомы из СБ. В общем, опасность была невысока, потерь нет, здание зачищено.

Мы прошли дальше в сторону автобусов и я уже дал команду собираться в обратный путь, но тут начальник полиции попросил нас остаться, пока не прибудут армейские подразделения, и предложил устроить нас на отдых прямо на месте. Ну понятно, перестраховывается. С другой стороны — кушать хочется уже, да и спать тоже.

Он быстро переговорил с кем-то по телефону, затем повел нас к соседнему с больницей зданию, подошел к двери какого-то кафе и ничтоже сумняшеся выбил рукояткой пистолета стекло на двери, затем просунул руку и отпер замок.

— Нормально у вас тут с частной собственностью обходятся, — заметил Ярыгин.

— Согласовано, — махнул рукой начальник. — Владелец вместе с семьей удрал из города, как только запахло жареным, говорит, не вернется, пока не приедут армия и СБ... Он сам тридцать лет назад во время 'прорыва' оказался единственным выжившим из всей своей семьи... Так что к вашему брату у него отношение особое... Как никто вас понимает. Устраивайтесь как дома. Он потом просто выставит счет за все, что вы тут съедите, мэрия оплатит... Да, и еще раз спасибо.

Мы вошли в помещение: просторный зал, удобные диванчики, холодильники, бар... Неплохо. И поесть, и отдохнуть.

Мы устроились тут всей толпой, включая медперсонал, инструкторов и людей охранки, места хватило.

— Кстати, давайте все поздравим Арчибальда, — сказал я, вынимая из ближайшего холодильника сэндвич с тунцом. — У него открылся талант чуять людей, как и у меня. Если окажется, что он еще и одержимых чует — это просто бесценный дар, причем для всего подразделения, которое будет иметь счастье включать в себя Арчибальда.

Все начали галдеть, поздравляя его, и тут сам Винник спросил:

— Только почему я не чувствую никого из вас?

— Потому что ты нас видишь. Если коротко, 'чувствовать' быстро устаешь, потому ты подсознательно не воспринимаешь чуйкой тех, кого видишь. Ну, это как шум: когда за окном упорно что-нибудь гудит — ты перестаешь это слышать, но встрепенешься, когда гудок вдруг утихнет... Вернемся на базу — будем разбираться, а сейчас я на боковую... Только сожру еще пару кнедликов.

Тут снова появился начальник.

— Такое дело, Симонов настаивает, что ему надо срочно делать анализы. Говорит, что должен как можно быстрее понять, что это... Он все еще под подозрением или как?

— Под подозрением. Но в лабораторию его допустите... Под охраной, разумеется. По правде говоря, я и сам не представляю, как известные мне чернокнижники могли бы учудить вот такое...

Он ушел, но я снова даже не успел заснуть: на улице заурчали двигатели бронемашин. Скарлетт вышла и вскоре вернулась с офицером-мотострелком в чине майора, так что мне пришлось принять сидячее положение, зевнуть и проинструктировать его на предмет протоколов безопасности и карантина.

— Вы только учтите один момент, — сказал я ему в конце. — Речь идет, предположительно, об очень быстротекущей заразной хренотени, которая превращает людей в хныкающих тварей, которые превращают других людей в хныкающих тварей, и так далее. И эти твари могут быть как очень тупыми, так и умными. Последний даже догадался вырубить свет в щитовой.

— Как оно передается?

— Предположительно — через укол обломком кости пальца, который зараженные обгрызают себе сами, как мне кажется. Но неизвестны все пути передачи — могут быть и другие. Так что внутрь здания поставить не более десяти человек, чтобы сменить полицейских на их постах — четыре в главном холле первого этажа, два у палаты с карантином, четыре у лаборатории. Там сейчас главврач больницы делает анализы, но он и сам формально под подозрением. Остальными силами просто оцепите всю территорию. При виде любого человеческого существа, особенно хныкающего, требуйте лечь на землю. При невыполнении — стреляйте, если не хотите сами таким вот хнычущим стать.

— Внутри есть еще противник?

Я пожал плечами:

— Мы обыскали все здание и убили всех зараженных, которых нашли. Однако люди на карантине могут быть заражены, более того, теоретически возможны иные способы передачи. Так что ваши люди там внутри пусть вообще ни к чему не прикасаются, особенно к трупам. Когда главврач доделает свои анализы — возможно, узнаем больше. Ну и дожидаемся профильных спецов из СБ.

— Вас понял.

Как только он ушел, я снова завалился спать и даже заснул, но вскоре меня разбудила Скарлетт.

— У нас 'чэпэ'. Симонов что-то раскопал и сейчас ругается с командиром мотострелков.

— Чума на оба ваши дома... Аристарх, Ярыгин, идемте, узнаем...

Симонов, майор и группа солдат стояли недалеко от ворот больницы, рядом с ближайшим броневиком, и ругались. Точнее, ругался Симонов, требуя немедленной связи с командованием, а майор совершенно спокойно ему отвечал, что кому попало связи со штабом не дадут, даже если этот кто попало — дворянин, потому что кому положено общаться с верхами — тот и так имеет возможности это делать, а кто не имеет — тому и не надобно. А если этот кто попало еще и под подозрением — то тем более. Так что Симонов может сообщить, что надо, майору, а майор уже, если сочтет необходимым...

Тут подошли мы и Симонов явно обрадовался, увидев Скарлетт.

— О! Как хорошо, что вы тут! У вас же есть прямая связь с министром обороны! Мне нужно срочно с ним поговорить!

— О чем? — поинтересовалась Скарлетт.

— О том, что тут в любой момент может начаться катастрофа!

Скарлетт пожала плечами и достала служебный телефон.

— Алло, ваша светлость? Да, тут возникло осложнение... Да, Терновский зачистил всю больницу, но главврач считает, что есть еще что-то, и...

— Да ходитесь вы все конем! — взвыл Симонов. — Я — 'Лазурит сто семнадцатый'! Господин министр, скажите этой соплячке дать мне телефон, или я на всю улицу буду орать, чтобы вы услышали!