Альв

— Да, пожалуй, — кивнул Яков.

— Тогда поехали, — бросила Альв и первой послала лошадь в галоп.

Лошади, которых дала им Лорелея, были великолепны, мощеная каменными плитами дорога — ровная и прямая, а расстояние до замка — миля или чуть больше. Так что галоп являлся приемлемым темпом: чем-то вроде компромисса между рысью и карьером.

"Красивое место, — думал Яков, следуя за Альв. — И отнюдь не мрачное. Логово злой колдуньи? Серьезно? Как-то не верится! Но, с другой стороны, что я знаю о колдуньях, вообще, и о злых, в частности? Практически ничего!"

Между тем, они быстро приближались к замку. Стража в надвратной башне, по-видимому, заметила двух всадников сразу после того, как они выбрались из тоннеля. Во всяком случае, встретили их во всеоружии. Ворота закрыты, мост поднят, а на стене вооруженные арбалетами воины.

— Теплая встреча, — констатировал Яков, прикидывая, что они вдвоем с Альв смогут противопоставить всей этой оборонительной "мощи". Он просто забыл на мгновение с кем свела его жизнь и какую женщину он сподобился полюбить на старости лет. О своей вновь обретенной молодости он, к слову, тоже как-то запамятовал. Не привык еще ни к тому, ни к другому.

— Эй там! — крикнула Альв, привстав в стременах и заставляя лошадь нервно переступать ногами на месте. — Жить надоело или моча в голову ударила?!

Прозвучало грубо. Совсем не аристократически, но, похоже, Альв быстро восстанавливалась в своем статусе Темной госпожи, и ее слова, но главное, интонация не сулили защитникам замка ничего хорошего. Княгиня Горицкая предупреждала, напоминая, кто есть кто под этим небом, под этими солнцем и луной. Яков тоже почувствовал гнев женщины, и, бросив на нее быстрый взгляд, сразу понял, что именно должно случиться здесь и сейчас и чем, скорее всего, это "что-то" завершится для "забывших свое место" подданных Великой госпожи. Одетая по-мужски, Альв отбросила в раздражении шляпу, и он увидел, как возникают в ее черных волосах терракотовые пряди. Да, тут и к гадалке не ходи: виверна даже днем и под обстрелом — опасное существо. Быстрое, ловкое и смертоносное. Впрочем, как оказалось, на этот раз Альв для разнообразия решила сыграть не в оборотня, а в "Черную королеву", и следует заметить, получилось это у нее весьма впечатляюще. Стильно и брутально, но, главное, убедительно.

— Открыть ворота! — Ее голос звучал ровно и сильно, но пробирал до костей. Нерв жил в легкой хрипотце и басовых нотах, заставлявших думать не о скрипке, а о большой виоле.

— Уходите, госпожа! — крикнул кто-то из воинов, по-видимому сержант, появившись между зубцами надвратной башни. — Мы не причиним вам вреда!

— Мне? — искренно удивилась Альв. — Вы? Вред?

— Ты кто? — наставила она на воина указательный палец правой руки.

— Я Аццо из Берна, сударыня, — представился сержант. — И здесь, на стене, я старший по команде.

— А где Бруно Большой? — спросила Альв все тем же ровным и в то же время крайне опасным голосом.

— Господин освободил мастера Бруно от обязанностей сержанта...

— А тебя, благородный, стало быть, назначил?

— Так и есть, сударыня, — Сержант был вежливым человеком и явно не хотел оскорбить знатную даму, даже если она неподобающе одета в мужской костюм.

— Кто же твой хозяин и отчего ты не позволяешь мне войти в замок? — Настаивала Альв. — Я такая страшная?

— Нет, сударыня! Но граф д'Авеллино приказал чужих в замок не пускать.

— Так это Николао! Вот так казус! — неожиданно рассмеялась Альв, и Яков подумал, что она, похоже, вспомнила достаточно много, чтобы разрешить возникшую проблему. Возможно, даже слишком много, если судить по быстрому взгляду, брошенному как бы невзначай на Якова.

— Открывай ворота, Аццо! — потребовала она отсмеявшись. — Я Альв Ринхольф, и это я хозяйка Черного замка и Темных аллей. Выполняй!

Но сержант, по-видимому, ничего о Темной госпоже не знал и подчиняться незнакомке, соответственно, не спешил.

— Что ж, — усмехнулась Альв, и в самом деле, становясь сейчас "Черной королевой". Она снова была спокойна. Бесстрастна и безмятежна. И этим напугала Якова даже больше, чем своим гневом. — Ты сам так решил, Аццо! Так тому и быть!

В следующее мгновение она уже стояла посередине дороги, широко расставив ноги в высоких кожаных ботфортах и воздев руки к вдруг ставшему низким небу. Вот, вроде бы, только что там, в высокой голубизне, ярко сияло солнце, а сейчас небо потускнело и опустилось, став серым и тяжелым, словно перед грозой. Предгрозовое напряжение ощущалось и в воздухе, заставив Якова "почувствовать свое сердце", и это при том что все последние дни он ощущал себя невероятно молодым и потрясающе здоровым.

"Сильно!" — отметил он, наблюдая за Альв, к которой, судя по всему, вместе с памятью вернулись и ее незаурядные магические способности.

И тут у кого-то из стражников не выдержали нервы. Все остальное случилось настолько быстро, что Яков едва не пропустил самого главного. Кто-то нажал на спусковой крючок, послав в Альв тяжелый болт, однако попасть в женщину не смог. Стрела пролетела чуть сбоку, но в следующее мгновение стреляли уже все. Это была обычная для солдат, ожидающих атаки, истерика. Яков такое видел на фронте и не раз, хотя и война была другая, и оружие — не чета арбалетам. Опасный момент, если честно, но стрелы в Альв не попали. Как такое возможно, Яков, разумеется не знал, он лишь вспомнил, что речь, кажется, шла о каком-то колдовстве.

"Заговоренная от стрел! Но я-то нет!"

Он моментально спрыгнул с коня и скрылся за крупом животного, гадая, что и как случится теперь. Но ничего путного в голову не шло, да и додумать мысль, как следует, Яков не успел, Альв нанесла ответный удар.

Взмахом левой руки, на указательном пальце которой, она носила кольцо, называвшееся "жало", Альв смахнула со стены всех, находившихся там солдат, и таким же легким движением правой руки, на указательном пальце которой она носила другое кольцо — "ключ", — обрушила на каменные опоры подвесной мост и вышибла тяжелые, окованные железом ворота. Створки просто сорвало с петель и с грохотом унесло куда-то вглубь замкового двора. А в следующую секунду Альв уже снова сидела в седле.

— Давай, Яков, посмотрим, кто тут вздумал оспаривать мою власть! — прозвучало многообещающе, притом, что все эти "обещания" были самого мрачного свойства.

— Ведите, моя Темная госпожа! — усмехнулся Яков, маскируя иронией обуревавшие его опасения. — Я следую сразу за тобой!

Они проехали под аркой ворот и оказались в просторном внешнем дворе, выполнявшем также функции хозяйственного. Отсюда можно было направиться или налево, или направо, но и там, и там, дорогу преграждали высокие башни с врезанными в них арками ворот. Сами же створки были того же поля ягоды, что и во внешних воротах — сколоченные из толстых дубовых досок и окованные железом. Впрочем, вышибать их не пришлось. Их и запереть-то толком не успели, так и стояли полузакрытые и брошенные — "входи, кто хошь, делай, что в голову взбредет"!

Альв направилась к тем воротам, что были справа, распахнув створки одним небрежным движением руки. Яков тревожно оглядел стены, выискивая притаившихся стрелков. Его-то от стрел никто не заговаривал, так что осторожность никак не помешает, а спешить, по его мнению, им было некуда. Да, и незачем. Кто в доме хозяин, стало ясно в тот момент, когда главные ворота улетели вглубь замкового двора. И урок этот не прошел даром: больше их с Альв никто атаковать не посмел. Ну, а во внутреннем, парадном дворе навстречу Альв — и как успел? — спешил уже "виновник торжества". Во всяком случае, — не без раздражения глядя на этого высокого красивого мужчину, — Яков решил, что это и есть граф д'Авеллино собственной персоной.

— Беллиссима! — завопил мужчина, сбегая по ступеням навстречу Альв. — Ты жива, глариоза девенита! Какое счастье, ми амор, какая радость! О, боги, голубка моя, как я счастлив видеть тебя снова!

— Не ревнуй! — бросила через плечо Альв. Судя по всему, ей было неприятно встретить свою прошлую любовь. Особенно теперь, когда она так решительно изменилась, да еще и в присутствии Якова. — Был грех... и не один...

И она тяжело вздохнула.

"Ну, Альв, как бы то ни было, женщина молодая, — попробовал Яков умерить поднявшуюся в душе волну раздражения. — Нужен же ей был кто-нибудь... под боком! А этот хорош, что тут скажешь! Породистый кобелишко!"

Николао д'Авеллино был, и в самом деле, статным красивым мужчиной. Молодой, высокий, широкоплечий, с правильными, привлекательными чертами лица золотистый блондин с голубыми наглыми глазами. Что еще, спрашивается, нужно женщине, чтобы упасть в его объятия? Ровным счетом ничего! Кроме желания, разумеется, но и с этим, похоже, проблем не было. Ни раньше, ни теперь: смущение Альв отсылало их к прошлому, а выскочившая из дома вслед за графом полураздетая красотка — к настоящему.

— Николао! — закричала она, не разобравшись сходу в происходящем. — Куда же ты, аморе мио?!

— Ну, и куда же ты, Николао? — скривилась, как от кислого, Альв.

Любила или нет, забыла или попросту разлюбила, но не приревновать бывшего любовника к другой было бы в корне неправильно. А в том, что это именно любовник, Яков не сомневался. Бывший? Разумеется. Тут и обсуждать, в сущности, нечего. Наглый и неверный? Несомненно. Все, как говорится, на лице написано. Однако раньше этот жигало принадлежал Альв, а теперь, судя по всему, уже нет. И это радовало.

— Bellissima... — опешил граф, неожиданно остановленный мановением ее руки. — Я так тревожился...

— Что первым делом поспешил прибрать к рукам мое добро, — зло усмехнулась Альв.

— Но кто-то же должен был... — попытался возражать мужчина, стоявший в нескольких шагах перед сидящей в седле Альв.

— Плохая идея, — покачала она головой. — Ты же не волшебник, Николао! Зачем тебе эта головная боль?

— Но разве только волшебники?.. — мужчина явно не понимал, о чем идет речь.

— Здесь? — покачала головой Альв. — Глупец! В этом замке, Николао, правят не волшебники и уж, тем более, не обычные люди, а одни только колдуньи, да и то, лишь те из них, в жилах которых течет родная мне кровь. Если бы я не вернулась сейчас, рано или поздно пришла бы другая. Ну, а если не найдется наследницы, замок умрет от "одиночества". Но перед тем, как умереть, он медленно убил бы тебя, Николао, да и всех прочих заодно. Сначала здесь, в замке, а затем и в долине. Ты что, так и не понял, почему этот замок зовется Черным?

Трудно сказать, что вынес из ее слов "ввергнутый в ничтожество" Николао, вернее, понял ли он, о чем именно говорит Альв, которую неспроста, по-видимому, прозвали Темной госпожой. Скорее всего, мужчина уловил лишь общий смысл послания, сводившийся к простой угрозе. Но вот Яков понял Альв именно так, как надо. Возможно, это случилось потому что он "такой умный", а может быть, из-за того, что угроза была направлена не на него, а на тех несчастных, кто, не будучи истинной колдуньей, возомнил, что в праве "перехватить" бесхозное добро.

С тех пор, как Яков вернулся в родной мир, прошло не так уж много времени. Но за те три месяца, что продолжалось их с Альв путешествие, он успел понять и принять, что в этом мире магия не сказка, а "объективная реальность, данная нам в ощущениях". Фактами, а не вымыслом оказались на поверку виверны, ульфхеднары, нереиды, и не только. Здесь, в этом мире, если повезет, можно встретить даже бога. Но, если так, отчего бы не поверить и в то, что на свете существуют такие вот зачарованные замки, которые могут принадлежать только тем, кто владеет ими по праву рождения? Именно об этом, собственно, и сказала сейчас Альв. А что это означает на практике, Яков увидел сразу вслед за ее словами.

В отсутствие истинной хозяйки, Черный замок являлся всего лишь зданием или, вернее, комплексом зданий, обнесенных крепостной стеной: роскошный дворец, облицованный резным каррарским мрамором, служебные постройки из серого и розового камня, несколько грозных башен, образующих вместе с высокой зубчатой стеной настоящий шедевр фортификационного искусства, и три внутренних двора — парадный — перед фасадом дворца, "княжеский" — превращенный в небольшой, но уютный сад с газонами, розовыми кустами и плодовыми деревьями, и хозяйственный — окруженный конюшнями, псарнями и амбарами. Красиво, удобно и надежно. Таким по-видимому замок и представал в глазах его обитателей, — не исключая сиятельного графа д'Авеллино — относивших некоторые чудеса, которым они были свидетелями, к проявлениям колдовских талантов самой хозяйки "Темных аллей". Впрочем, были среди них и другие, те, кто, если и не понимал магической природы Черного замка, все-таки угадывал интуитивно, что в отсутствие хозяйки замок опасен и сам по себе. Вот только слушать их предостережения никто не пожелал. Поэтому одни были изгнаны из замка, а другие — самые упорные — томились в его казематах.

Возвращение Альв, однако, все изменило, притом сразу и самым драматическим образом, и уже через несколько минут красавчик Николао, его пассия и наиболее преданные клевреты графа — вне зависимости от пола и социального положения — сидели голыми на цепи. Железные столбы возникли, казалось, из ниоткуда в центре хозяйственного двора. К ним несчастные и были прикованы за шею. Когда и как они лишились одежды, кто сковал их цепями, и как Альв узнала, кто из слуг, стражников и разного рода приживалок относится к "ближнему кругу" графа д'Авеллино — так и осталось для Якова тайной. Однако, представляя себе, пусть и в самых общих чертах, колдовские возможности своей "практически жены", он предположил, что здесь не обошлось без особой магии этого удивительного места, — а если точнее, без того симбиоза, в котором, по-видимому, состоят Альв Ринхольф княгиня Горицкая и ее родовой замок.

Совершенно неожиданно, возвращение домой оказалось для Альв весьма серьезным испытанием, и, прежде всего, потому, что все здесь, в Черном замке — буквально каждая мелочь, любой знакомый ей прежде человек, предмет, пейзаж или запах, — будили воспоминания прошлого, и часто это было совсем не то, о чем ей хотелось бы вспоминать. В ее прошлом оказалось слишком много такого, что лучше всего было бы просто забыть, но все произошло с точностью до наоборот, и Альв испытывала сейчас боль и стыд, узнав, наконец, какой она была на самом деле. Еще неприятнее было думать о том, как отреагирует на эти откровения Яков. Свев был слишком порядочным человеком для этого мира, этого времени и подлинной Альв Ринхольф. Но и скрывать от него правду казалось недостойным. И она не скрывала, показывая ему замок и комментируя увиденное. Яков шел рядом, смотрел, кивал, подавал подходящие случаю реплики, но при этом не сказал ей ни слова, если иметь в виду, то главное, что тревожило Альв.

— Не молчи! — в конце концов потребовала она, когда, пройдя анфиладой изысканно декорированных залов, они вошли в ее рабочий кабинет.

— Не молчу, — усмехнулся Яков, без стеснения рассматривая портрет "Хозяйки полуночи", повешенный в простенке между двумя узкими витражными окнами. — Слишком мрачно, ты не находишь? В жизни ты выглядишь куда лучше.