Хейлика

...Этторн и Эледия не ответили Хейлике согласны они или нет оставить Эллиану в Аргерине, они вообще никак не показывали, ни своих сомнений, ни своих страхов. Хейлика их не торопила, решив про себя не лезть к ним с советами и просьбами. В один из дней все снова собрались вместе. Та холодность, что сохранялась между Хейликой и королевой Эледией всех заставляла держаться сдержанно, согласно своего статуса и положения, и вдруг... Дзи-и-инь! Раздался звук разбитого стекла, и уже через минуту в комнату влетела сияющая Эллиана и радостным счастливым голосом закричала:

— Король, Таллар, а Рональд разбил витраж мячом! — Эллиана была зла на мальчиков, что не приняли ее в игру и тереть с удовольствием мстила за это. Эллиана ждала любой реакции, только не той, что случилась в действительности. Взрослые стали... смеяться. — Красивый витраж, — жалобно добавила Эллиана, — на нем была дама в синем платье. — Но взрослые стали смеяться только еще громче.

— Началось, — сквозь смех сказала Хейлика.

...Хейлика собрала родителей вместе и немного успокоила их.

— Ваши дети захотели остаться в Аргерине под влиянием эмоций от того захватывающего представления, что они здесь увидели. Но ваши дети не знают о той дисциплине, которая является необходимой и к которой они, разумеется, не привыкли. Мне совсем не хочется через неделю после вашего отъезда слать письма с просьбой забрать детей назад, потому что им плохо, и они не могут обходится без родителей. Поэтому я вот что предлагаю: дети будут жить месяц в нашем лагере и все это время вы также будете здесь находится. Если через месяц кто-то из детей захочет вернуться домой (а это обязательно случится), то вы спокойно заберете своего ребенка.

Предложение Хейлики было правильным, взвешенным и обоснованным. Не каждым семилетний ребенок сможет обходится без папы, а, особенно, без мамы.

Хейлика, как в воду глядела. Первый же утренний подъем показал, что малыши не привыкли ни к режиму, ни к ранней побудке, и тогда Хейлика сделала гениальный педагогический ход, переложив необходимость борьбы с лентяями и лежебоками... на других детей. Всех воспитанников она разбила по отрядам и отделением, а потом как-то само-собой между ними появилось сначала негласное, а потом и самое настоящее соперничество. Эллиану Хейлика назначила командиром одного из отрядов. Кстати Эллиана терпеть не могла свое имя (вернее терпеть не могла все четыре своих имени), кто первый предложил называть ее аббревиатурой из этих имен сказать трудно. Вот только вновь образованное имя Эрри настолько подходило девочке, что скоро ее только так и стали называть. Сначала дети, потом взрослые... а потом и родители. Лорд Этторн называл Эрри Эллианой только в случаях крайнего недовольства ее поведением, тем самым вызывая еще большую ненависть принцессы к этому имени.

Сначала идея назначить Эрри командиром одного из отстающий отрядов, показалась Хейлике очень удачной. Вот только она не учла характера самой Эрри, которая хотела быть только первой всегда и во всем. Когда один из ее подчинённых отказался выйти на зарядку, она просто сдернула его за руку с кровати, и он упал со второго яруса, сломал себе предплечье. Мальчика сразу же вылечили, но такой тяжелый проступок Эрри нельзя было оставлять без наказания. Если бы Эрри не была принцессой, то Хейлика, возможно просто бы отругала ее, но с Эрри все должно было быть по-другому. И Хейлика решилась.

— За умышленное причинение вреда своему подчиненному, — громко сказала она, ты Эрри будешь наказана нахождением в карцере. — Взрослые ахнули. Эрри побледнела, но не заплакала. Хейлика сама повела ее в камеру. К счастью Этторна и Эледии в тот момент не было в замке, иначе эксперимент Хейлики сорвался бы. Она вела девочку в карцер, но по дороге как бы невзначай сказала: — До тебя в этой камере уже сидела одна девушка...

— И что с ней стало? — испуганно спросила Эрри.

— О... — сурово сказала Хейлика. — Она потом вышла замуж за короля Аргерина и стала там королевой! — Эрри сделала еще несколько шагов и вдруг удивленно сказала:

— Но ведь это же ты!

— Ага! — довольно улыбнулась Хейлика. — Представляешь, я единственная девушка на всех землях долгоживущих, что сидела в карцере! Единственная! — со значением повторила она, с удовольствием наблюдая, как страх в глазах Эрри сменяется жгучей завистью. — Вот теперь ты будешь второй.

— Ах! — в восторге заплясала на месте Эрри, и сама потащила Хейлику вниз. Открывая дверь карцера Хейлика предупредила:

— Кровать не отодвигай от стены.

— Почему, — сразу заинтересовалась Эрри.

— Да я там на стене кое-что нацарапала... Впрочем, — она хлопнула Эрри по плечу, — ты же не умеешь читать, значит, переживать не о чем. — Захлопнув двери, Хейлика приложила ухо к двери с улыбкой слушая скрип отодвигаемой кровати. Но Хейлика недооценила Эрри. Девочка не желала учиться читать, игнорируя все попытки учителей заставить ее учить буквы. Но теперь желание узнать, что написала на стене Хейлика было так велико, что она изо всех сил стала вспоминать, что ей показывали, и вдруг символы сложились в слова: "Элгор — дурак", — неожиданно прочитала она. "Элгор — осел", — прочитала Эрри вторую надпись. Весело рассмеявшись, она вытянулась на кровати.

Хейлика не стала далеко удаляться от карцера, понимая, что едва Этторн и Эледия узнают о заключении Эрри в карцере, то немедленно примчатся ее освобождать. И вот теперь она караулила около темницы, чтобы первой встретить родителей Эрри. А еще ей было интересно увидеть отношение Этторна к своей младшей дочери. Хейлика, исподволь наблюдающая за королем Голдерина, не заметила ни особой нежности, ни особой любви к девочке. Он, словно бы стеснялся ее, держась несколько отстраненно, не проявляя никаких особенных чувств. "Посмотрим, — думала Хейлика, — как вы себя поведете, лорд Этторн, узнав, что вашу девочку обидели"... И увидела.

Лорд Этторн на взмыленной лошади подлетел к стене тюрьмы, спешившись он бросился к двери. Хейлика бесстрашно встала на его пути.

— Лорд Этторн, — твердо, но с саркастическими нотками в голосе, сказала она. — Вы собираетесь штурмом брать карцер, где находится Эрри? — Однако, Этторну было не до иронии.

— Как ты могла? — побелевшими от гнева губами прошептал он. — Как ты могла запереть маленькую девочку одну в тюремной камере? Ты хоть понимаешь, что она пережила? Ты хоть понимаешь, что она испытывает в эту минуту?! — Он судорожно глотнул. — Прочь с дороги, — с ненавистью прошептал он, и так взглянул на нее, что было понятно, что Этторн способен на все.

— Стойте здесь, — приказала Хейлика, — я сама приведу ее. — Не дожидаясь ответа, она быстро сбежала по ступеням. — Эрри, — быстро сказала Хейлика, открыв камеру. — Ты хочешь вернуться в Голдерин, или остаться здесь?

— Остаться здесь, — не думая ни секунды, ответила девочка.

— Тогда слушай, — обрадованно сказала Хейлика. — Сейчас выйдешь из карцера строевым шагом... ну, как Эрл ходил на параде, — чуть запнувшись добавила она, вспомнив, что Эрри еще не училась маршировки. — Подойдешь к отцу, опустишься на одно колено и громко скажешь: "Лорд Этторн, я глубоко раскаиваюсь в своем проступке, обещаю, что больше такого не повторится. Прошу вас разрешить мне продолжить обучение в Аргерине!". Сможешь так сделать? — спросила Хейлика. Эрри уверенно кивнула головой. Хейлика первой вышла из подвала и сразу шагнула в сторону, уступая Эрри дорогу, с интересом ожидая представления, что сейчас должно было разыграться. Эрри не подвела. Из подвала вышел не несчастный, заплаканный ребенок, а маленький солдатик, который четким шагом подошел к лорду Этторну, и громким, звонким детским голосом повторила слова Хейлики. Эрри ничуть не смущалась, наоборот, она обожала быть в центре внимания и с наслаждением исполнила свою роль. Этторн остолбенел. Несомненно он готовился подхватить плачущую дочь на руки и унести ее подальше от этого страшного места, а тут... Он снова судорожно глотнул, не зная, что ему делать.

— Папа, умоляюще сказала Эрри. — не забирай меня из Аргерина, пожалуйста-а-а. — Последнее слово она протянула насколько возможно жалобно и жалостливо.

— Ты, действительно, хочешь здесь остаться? — совершенно не понимая логики своей девочки переспросил Этторн.

— Да, хочу! — с жаром воскликнула Эрри, а потом не удержавшись, поделилась самым сокровенным: — Пап, ты знаешь, что королева Хейлика была первая среди всех девушек, всех королевств долгоживущих, что сидела в карцере?

— Знаю, — сквозь зубы процедил Этторн.

— И вот теперь я вторая! — счастливым голосом и со сдержанной гордостью, восторженно сказала Эрри. Ее отец только тяжело вздохнул, он вообще не понимал свою дочь.

Глава 3

Однако и последующие дни были для Эрри не безоблачными. Она со своей подругой Серебриной вели себя так, что Хейлике пришлось обратиться к родителям. Лорда Этторна все дружно решили не тревожить в кабинет Хейлики были приглашены королева Эледия и леди Фиолента с мужем.

— Мои старания бессильны, — строго начала Хейлика с укором глядя на потупившихся девочек, — поэтому мне пришлось обратиться к вашим родителям, чтобы они помогли мне воздействовать на вас. — Девочки не отвечали, чувствуя свою вину, но из духа противоречия, наотрез отказывались ее признавать. В глаза родителей они смотреть не решались, предпочитая разглядывать паркет пола. — Сначала я хочу поговорить о Серебрине, — продолжила Хейлика, обращаясь к леди Фиоленте. Высокомерная первая Статс-дама королевы, как-то растерянно заморгала глазами, и почти с испугом посмотрела на дочь. Серебрина всем своим видом выражала пренебрежение и к словам Хейлики, и к реакции мамы, демонстративно отвернувшись к окну.

-Видите ли, — продолжила Хейлика, — она подобрала дохлую крысу, принесла ее в лагерь. Потом за хвост крутила ее над головой, и даже пыталась засунуть под подушку одному мальчику. Я считаю такое поведение недопустимым!

— Серебрина, — слегка заикаясь, прошептала леди Фиолента, — ты брала дохлую крысу руками?

-Я завернула ее в лист лопуха! — быстро ответила Серебрина, считая, что ее слова успокоят маму, вот только почему-то, при этих словах, леди Фиолента схватила мужа за руку и судорожно сжала ее. Главной обязанностью леди Фиоленты, в качестве первой Статс-дамы, было следить за точным исполнением Дворцового этикета, себя она считала эталоном утонченности и элегантности. Любое, даже самое мелкое нарушение, как, например, неправильный выбор букета в вазе, или неправильный выбор цветка к платью или прическе, рассматривались ею, словно преступление. Леди Фиоленту боялись все (в том числе и сама Хейлика в далекой юности). Рождение девочки, леди Фиолента сначала восприняла, как дар небес. Будет, кому передать все свои знания. И какое же страшное разочарование ожидало ее. Серебрина была кошмаром, и вот новое подтверждение этому.

— Но зачем, ты брала ее? — голос леди Фиоленты перешел в прерывистый шепот.

— Я хотела напугать Конрада. Он боится дохлых крыс! Тоже мне будущий воин, — презрительно ответила Серебрина. — Я, например, вообще не боюсь ни дохлых, ни живых!

— Хорошо, что ты не боишься, — вмешалась в разговор Хейлика, — но ты наверно забыла, как эта крыса воняла!

— А я не виновата, что она уже давно сдохла и другой, не вонючей, не было! — привела Серебрина аргумент в свою защиту, после этого она снова отвернулась к окну, обиженная на весь мир, что-то тихо бубня что-то себе под нос, видимо упрекая всех, в несправедливом к ней отношении.

— Леди Фиолента, — снова обратилась Хейлика к даме, — я вообще-то хотела вас спросить, зачем вы этому, научили свою дочь?

— Че-е-ему этому? — Снова заикнулась леди Фиолента.

— Когда я отобрала крысу у Серебрины, я спросила ее, тебя родители научили таскать дохлых крыс? Она ответила, что да!

В эту секунду, леди Фиолента тяжело откинулась на спинку кресла, в котором сидела, что было просто недопустимым для леди ее положения, скорее всего, если бы она в этот момент стояла, то рухнула бы на пол. Хейлика еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться, так и надо, этой леди Фиоленте, в свое время она немало попила кровушки у Хейлики, пусть получает по носу за свою дочку.

— Хейлика, — вмешался отец Серебрины, — ты же хорошо понимаешь, что мы не могли научить Серебрину такому! Хватит издеваться!

— Что ж, теперь, Эрри, — согласилась со словами мужчины Хейлика и перешла к обсуждению поведения другой девочки, Эледия слегка вздрогнула.

— Родители не учили меня бросаться лошадиными какашками, — предваряя будущее дознание, и учитывая предыдущий допрос, быстро выкрикнула Эрри и густо покраснела.

-Тогда объясни, зачем ты ими бросалась в мальчиков? — уже на грани истерики, от едва сдерживаемого смеха, и с трудом сохраняя строгий вид, спросила Хейлика.

-Если бы я в них стала бросаться камнями, то покалечила бы кого-нибудь, и меня снова посадили бы в карцер! А в карцер я больше не хочу! — вызывающе ответила Эрри и сочтя свои аргументы весьма убедительными, обвела всех торжествующим взглядом. Но Хейлика не сдавалась, желая во что бы то достучаться до ее сознания.

— Эрри, — вкрадчиво спросила она, — а тебе бы понравилось, если бы мальчики стали кидать в тебя вонючими лошадиными какашками?

— Еще чего?! — возмутилась Эрри.

— А почему нет? — удивилась Хейлика. — Ты кидаешь в них, а они — в тебя!

— Нет, они не могут так сделать! — убежденно сказала Эрри.

— Это еще почему? — повторно удивилась Хейлика, совершенно не понимая логики девочки.

— Да потому что леди Фиолента сказала, что мальчики не имеют права ни бить, ни обижать, ни оскорблять девочек! Они должны только помогать им, заботиться о них и восхищаться ими! — в полном восторге от таких перспектив, объяснила Эрри. — Хейлика на секунду опешила, потом, на всякий случай уточнила:

— Значит, леди Фиолента сказала, что мальчики не могут обижать девочек, из чего ты сделала вывод, что девочки могут обижать мальчиков сколько им вздумается?! — Эрри, поняв, что ляпнула что-то лишнее поджала губы, не желая отвечать на такой вопрос. Но Хейлика смотрела не на нее, а на леди Фиоленту, причем, смотрела так, что дама пролепетала побледневшими губами, пытаясь оправдаться:

— Я хотела, как лучше. Я хотела, чтобы мальчики с детства учились уважать девочек... — Еще немного побуравив леди Фиоленту взглядом, Хейлика обратилась к девочкам:

— Я сегодня же издам приказ по лагерю, в котором запрещается не только мальчикам бить и обижать девочек, но и девочкам, — грозно повысила голос Хейлика, — также запрещается бить, обижать и оскорблять мальчиков! Вы поняли?! — спросила Хейлика у Серебрины и Эрри. Девочки дружно кивнули головой.

Чтобы достичь лучшего воспитательного эффекта, Хейлика ни родителей приглашала в лагерь, а, наоборот, провинившиеся прибывали во дворец, и вот теперь Хейлика с девочками возвращалась назад. И Эрри, и Серебрина были хмуры и молчаливы.

— Сегодня начнется наполнение водой вырытого озера, — как бы между прочим сказала Хейлика. — Когда вода отстоится, то всех вас начнут учить плавать и нырять в воду. — Секунда, и от хмурых лиц Эрри и Серебрины не осталось и следа. Радость, азарт, восторг. Вот за это Хейлика и любила этих девочек. Они не были равнодушными. Они не умели и не желали притворяться. Они были искренними.